Значит, Дион все-таки не забыл забрать их.
И тут в ее сознании вспыхнула догадка.
Дион уехал в Нью-Йорк. Она сама бросила ему вызов с дерзостью, невыносимой для заядлого игрока. Нью-Йорк. Другой конец света. Теперь их разделял океан.
Только сейчас Жанна осознала, что все кончено. Дион далеко, до него не добраться. Никогда больше она не услышит его голоса и шагов на чердаке. И Жанна дала волю давно копившимся слезам. Они хлынули потоком, стекая на ее красивые, еще совсем новые, начищенные туфли из натуральной кожи.
Звонки. Но не телефонные – те не такие громкие и настойчивые. Жанна медленно выплывала из темного омута забытья. Солнечный свет, пробивавшийся через закрытые ставни, напомнил о том, что она еще жива.
Но Жанна хотела только одного: спать. Ведь во сне все остается по-прежнему. Вновь раздался резкий требовательный звонок. Она медленно выпрямилась, стараясь подавить тошноту, не проходившую в последнее время. Тошнота стала ее постоянной спутницей, как в том плавании по Ирландскому морю. Только на этот раз путешествию, казалось, не было конца.
Ступив босыми ногами на пыльный пол, Жанна вспомнила, сколько дел ей еще предстоит. Муниципалитет уже прислал деньги, но конверт с чеком так и остался лежать на каминной полке. Теперь ее не интересовали плинтусы ручной работы и стекла в свинцовых рамах восемнадцатого века. С тех пор как Дион уехал, все изменилось. Ей хотелось только спать, навсегда закрывшись от мира опущенным занавесом ресниц, как будто таким способом можно было заставить его вернуться.
Стоило распахнуть ставни, и воспоминания хлынули в комнату вместе с солнечным светом. Золотисто-желтые лучи – последний дар лета, спелый плод, готовый сорваться с ветки. Как больно на них смотреть…
– Добрый день, – раздался знакомый голос.
Жанна машинально высунула голову в окно, посмотрела вниз… и разом лишилась дара речи и способности соображать. Грей! Она попыталась отойти от окна, но не смогла даже пошевелиться и продолжала как зачарованная глядеть на него. Через несколько мгновений, подобно удару грома после вспышки молнии, ее охватил ужас. Кровь прихлынула к лицу, спазм скрутил желудок. Еще немного – и она потеряет сознание.
– Извините за беспокойство. – Грей, прищурившись, запрокинул белокурую голову. Его голос звучал как-то странно. – Я ищу мисс Браун.
Так вот оно что! Жанна отшатнулась от окна. Как все просто и вместе с тем ужасно. Он не узнал ее. Он не узнал ее, потому что не ожидал увидеть это бледное измученное лицо, неприбранные волосы и помятое кимоно. Перед ее глазами вдруг вспыхнуло видение: они с Греем, обнявшись, лежат на большой кровати. Жанна чуть не сгорела от стыда. Грей не узнал ее, хотя совсем недавно видел обнаженной. И то, что между ними произошло, показалось Жанне еще более отвратительным, даже непристойным.
– Она… – У Жанны перехватило горло. Что же ему сказать? Ей хотелось поскорее скрыться, спрятаться в полумраке комнаты. – Ее нет дома. – Жанна прикусила губу, с трудом сдерживая желание сообщить, что мисс Браун умерла. В каком-то смысле это было правдой. После отъезда Диона жизнь для мисс Браун кончилась.
– О! – Грей был явно озадачен. – И когда же она вернется?
– Мисс Браун в Нью-Йорке, – выпалила Жанна: В сложных ситуациях Джули нередко прибегала к подобным отговоркам, а кроме того, Жанне сейчас действительно больше всего на свете хотелось перенестись через океан. «Дион бы меня узнал, – с болью в сердце подумала она. – Даже в темноте. Слепой, умирающий – Дион все равно бы меня узнал». Глаза заволокло слезами. Уходи же, молила она Грея. Пожалуйста, ну пожалуйста, уходи.
– Передайте ей… – Грей помолчал немного. – Нет, наверное, не стоит. Спасибо.
Он кивнул, вежливо улыбнулся и ушел.
Жанна медленно закрыла окно. Стук сердца барабанным, боем отдавался в ушах. Почти теряя сознание, она дотащилась до двери и стала осторожно спускаться по лестнице, крепко вцепившись руками в перила. Голова кружилась. Каждое движение давалось ей с трудом, будто она превратилась в столетнюю старуху.
Проходя мимо зеркала, висевшего в прихожей, Жанна обмерла. На нее смотрело изнуренное существо с бледным, распухшим от слез лицом и огромными глазами; волосы стали тусклыми и безжизненными. «У меня вид тяжело больного человека, – подумала она. – Неудивительно, что Грей не узнал меня».
– Я сама не своя. – Услышав свой собственный тоненький, жалобный голосок, Жанна поняла, что с ней и в самом деле происходит что-то нехорошее. Нечто, над чем она не властна. Может, она теряет рассудок или умирает от какой-то болезни? Это нужно выяснить.
– Вам не о чем беспокоиться, абсолютно не о чем. – Врач снова уткнулся в свой блокнот. – Но на всякий случай я пропишу вам витамины. Меня несколько беспокоит ваш вес. Вы хорошо питаетесь?
Жанна покачала головой. Ей становилось плохо при одной мысли о еде.
– Ничего, со временем все наладится.
– Но мне нужно поправиться как можно быстрее.
Шла последняя неделя августа. Жанна вдруг похолодела: если бы Грей не звонил так настойчиво в ее дверь, она бы не вспомнила о съемках и подвела Фернана. Она совсем потеряла счет времени. Жанна смотрела на доктора с немой мольбой, ибо вопреки здравому смыслу верила, что за две короткие недели он поможет воскресить прежнюю Жанну Браун…
Врач скользнул взглядом по ее левой руке и осторожно спросил:
– Я вижу, вы не замужем. Возможно, это слегка тревожит вас? У вас… – он замялся, – вам хватает средств на жизнь?
– Да. – Сейчас эта проблема волновала Жанну меньше всего и вроде бы не имела никакого отношения к делу. Несколько растерявшись, она вопросительно взглянула на врача.
– А когда появится ребенок?
– Простите?
– Ребенок. – Врач откинулся на спинку стула и пояснил, медленно произнося каждое слово, как будто разговаривал с иностранкой:
– Вам хватит денег на ребенка?
– Какого ребенка? – Жанна снова почувствовала приступ дурноты. Может, она ослышалась?
Врач посмотрел на нее поверх очков. На его лице промелькнуло какое-то странное выражение: то ли недоумение, то ли сочувствие. Потом он встал и подошел к Жанне, прихватив с собой стул.
– Ваш ребенок, мисс Браун. Вы беременны.
– Нет, нет! – Жанна замотала головой. – Это невозможно! Я пила таблетки, которые вы сами мне прописали, помните?
– Помню. Значит, вы пропустили день. К сожалению, диагноз сомнений не вызывает. Вы беременны. Где-то между третьим и четвертым месяцем.
Жанна вытаращила на него глаза. И вдруг ее сердце бешено забилось от радости. Какое невероятное, немыслимое счастье! Ребенок Диона! Она носит его ребенка! Он будет напоминать ей об Ирландии, о скачках, о маленьком домике без крыши и улыбке Диона. Значит, не все еще кончено. Наоборот, все только начинается…
А потом в душу Жанны закрался холодок. Она ведь аккуратно принимала пилюли – ив Ирландии, и позднее. Вплоть до того дня, когда поняла, что Дион уехал, ибо это потеряло всякий смысл. И ее нисколько не удивило отсутствие месячных. Такое нередко случалось, когда она переставала есть.
Жанна слушала длинные объяснения врача – и почти не слышала его. Надо было закончить курс, говорил он. Ей не повезло, но так уж получилось.
– Я ведь предупреждал! – Врач немного смягчился, заметив выражение ее лица. – Что теперь поделаешь… В сущности, какая вам разница, почему вы забеременели и когда?
– Для меня это важно.
И вдруг Жанна до конца осознала жестокую истину. Какая ужасная, чудовищная ошибка! Это ребенок Грея. Не Диона, а Грея. Человека, который сегодня видел ее совсем близко, но не узнал.
– Насколько я понимаю, для вас это настоящий шок, – заговорил врач, вернувшись к своей обычной безлично-профессиональной манере. – Вам нужно тщательно обдумать, будете вы оставлять ребенка или нет. Но решайте поскорее. И приходите ко мне не позже, чем через две недели. Это крайний срок.
Спотыкаясь и пошатываясь, Жанна вышла на улицу, залитую солнечным светом. Она не умирает, нет. С ней случилось кое-что похуже. Такого она и вообразить не могла. Внутри нее живет ребенок Грея. Какое решение ни принимай, прежняя свобода не вернется никогда. Жанна ужаснулась этому незваному гостю, самовольно вторгшемуся в ее тело. Можно оставить ребенка, можно сделать аборт – все равно ее жизнь теперь станет совершенно иной.
Она растерянно огляделась по сторонам. Школьные каникулы еще продолжались, и на улице было полно детворы. Вот какой-то мальчуган, смеясь, пробежал мимо, таща за собой ворчащую мать. Жанну вдруг захлестнула волна отвращения к себе. Да разве посмеет она убить ребенка, своего ребенка, который не просил, чтобы его зачали? Но оставить его… Господи, да как вообще могло появиться что-то живое от этой случайной связи, не согретой любовью?
«Я не сумею полюбить этого ребенка, – с болью думала Жанна. – Ведь у него будут глаза Грея. Зачем же обрекать его на безрадостную жизнь? Я-то знаю, что это такое: чувствовать себя ненужной, нежеланной».
Тошнота подкатывала к горлу. Жанна вцепилась в железную ограду. И тут она осознала горькую иронию происходящего: «Я не люблю и никогда не полюблю этого ребенка. Как и моя мать никогда не любила меня».
Глава 20
– Нет, не сценарий виноват, а вы! – Жанна отпрянула, напуганная яростью в глазах Фернана. – Ты, Жанна… держишься, как деревянная. Чувства в тебе – не больше, чем в прищепке для белья.
– Их делают из сосны, верно? – вмешалась Джули.
Жанну захлестнула волна благодарности. Хоть они с Джули и поссорились, но все-таки способны постоять друг за друга. Однако Фернан был не расположен шутить.
– И ты хороша, ma belle Julie, – накинулся он на нее, обливая презрением. – Что с вами обеими случилось? Играете взрослых женщин, страстно влюбленных в одного мужчину, а эмоций ни на грош. Как будто речь идет о выборе блюд в меню!
Жанна опустила глаза.
– Чем вы занимались все это время, мисс Браун? – Фернан уставился на ее лицо. – Вот они – бессонные ночи, проведенные на… дискотеках! – Он буквально выплюнул это слово. – Женщины! Ни одной из вас нельзя довериться ни на минуту! Как ты могла поступить со мной так, Жанна? Сцена происходит ночью, но зрители все-таки должны вас видеть! – Он сделал паузу. – Хорошо еще, что ma belle Julie похудела. Это я одобряю.
Жанна смущенно поправила складки полупрозрачной ночной рубашки, пытаясь скрыть округлившийся живот.
– Ладно, сдаюсь, – оборвал сам себя Фернан и направился к выходу. – Все равно пора обедать. Убирайтесь отсюда, а то окончательно испортите мне аппетит.
С каменными лицами Жанна и Джули молча вышли из павильона.
«Мы постарели, – подумала Жанна. – Как будто время летело вдвое быстрее. И тень Грея по-прежнему стоит между нами».
– О черт! – Джули выронила свои линзы.
Обе по привычке встали на колени и принялись шарить по полу. Одновременно нащупав крохотные пластмассовые кружочки, они с облегчением вздохнули и поднялись на ноги. Жанна осторожно улыбнулась.
– Пойдем пообедаем? – нерешительно предложила Джули.
Жанна кивнула, не осмеливаясь открыть рот. Стоит заговорить – и она выболтает все как на духу. Но зачем? И надо ли это делать? И если надо, то что именно следует рассказать Джули?
– Ты изменилась, – сказала Джули с необычной для нее робостью.
– И ты.
Впрочем, не только манеры Джули стали другими. Она потеряла в весе, в то время как Жанна пополнела. Жанна, как и прежде, чувствовала себя какой-то маленькой, убогой и старомодной.
– Эта сцена… – Джули сморщила лоб. – Даже я вижу, что у нас ничего не получается.
Жанна кивнула. Еще совсем недавно она тоже переживала бы из-за неудачи, но сейчас у нее были заботы поважнее.
– Можно я задам тебе вопрос? Очень личный.
У Жанны сердце ушло в пятки. «Вот оно, начинается», – думала она тупо.
– Давай.
– Я… – Джули замялась. – Я хорошая актриса?
Жанна удивленно прищурилась. Обычно Джули не теряла уверенности в себе и уж тем более не интересовалась чужим мнением. Но… Жанна помнила, как выглядит ее подруга на экране: движения слишком нарочитые, голос невыразительный, даже ее редкостная красота и та превращается в дешевую мишуру. Что же ответить? Конечно, можно солгать, но Джули не заслуживает такого отношения.
– Думаю, для кино ты не годишься. Это… это просто не твой стиль.
Джули рассмеялась:
– Я знала, что ты скажешь мне правду, Жанна! – Как ни странно, в ее голосе прозвучало облегчение. Для моего же блага. По-моему, ты единственный человек в мире, который видит меня без прикрас.
Жанна улыбнулась. Они могли бы быть отличными подругами. Воспоминания об утраченном прошлом притягивали и манили ее, как мираж. И вдруг, именно в эту минуту, ребенок впервые дал о себе знать, стукнув ножкой. Жанна громко охнула от боли.
– Что случилось? – Встревоженная, Джули рванулась к ней, чуть не опрокинув стакан с кока-колой.
– Я беременна.
Наконец-то слово произнесено. Наступило молчание. Жанна прикрыла глаза. А ребенок снова затих, будто прислушиваясь к их разговору.
– От Грея?
Жанна кивнула, не в силах встретиться с Джули взглядом.
– Но разве ты?..
Жанна легко прочитала ее мысли.
– Да, я пила таблетки. – Она вздохнула. – Но потом, после возвращения из Дина, перестала. Наверное, слишком рано.
– Ох уж эта свадьба! – Джули закатила глаза. – Я не удивлена, нисколечко не удивлена. Так и знала, что дело кончится плохо, как и в фильме.
– Что-то вроде отговорки по Фрейду?
– Ага, хотя вся эта философия – сплошное занудство.
Жанна с удивлением заметила, как в глазах Джули вспыхнул лукавый огонек. Невероятно! Еще мгновение, и она расхохочется. Увидев недоумение, написанное на лице подруги, Джули приняла вид кающейся грешницы.
– Я была расстроена, честное слово. – Она задумчиво уставилась куда-то в пространство. – Очень расстроена, когда застала вас с Греем на большой кровати.
– Прости меня. – Жанна опустила голову.
– Нет, ты не понимаешь! – На губах Джули заиграла прежняя лучезарная улыбка. – Не столько из-за Грея, сколько из-за кровати. Она была моей, только моей. Грей не имел права приводить тебя туда. Он ведь знал.
– Понимаю. – У Жанны голова шла кругом от радости. Казалось, с ее плеч сняли тяжелый груз.
– Я была уверена, что ты все поймешь. Ты разбираешься в таких вещах – из-за № 3. – Джули умолкла, а потом озабоченно, словно речь шла о близком друге, спросила:
– Кстати, как наш дом?
– Ничего, более-менее, – виновато ответила Жанна. Последнее время она совсем забросила № 3, предала его.
– Знаешь, Жанна, – в голосе Джули звучала тоска, – я тебе завидую.
– Что? – Жанна пристально вгляделась в лицо подруги. Уж не насмехается ли она? Вроде бы нет.
– У тебя есть все: собственный дом, талант, ребенок. Хотела бы я оказаться на твоем месте.
– Ты с ума сошла. Подумай: я беременна, но не замужем. Чему же тут завидовать?
Джули покачала головой. Ее синие глаза были очень серьезны. – Дети любят своих родителей, верно? Просто так, ни за что. Тебе повезло. Ты все начинаешь заново, но уже не одна, а с существом, которое принадлежит только тебе. – Она усмехнулась. – Я всегда мечтала об этом, даже когда была совсем крошкой. Мне хотелось иметь сестру. Чтобы она любила меня такой, какая я есть. Добиться папиной любви было непросто. Ему вечно что-то не нравилось. Странное это чувство… – Джули нахмурилась. – Будто я кого-то потеряла. Как на вокзале, знаешь? Кругом шум, толпа, а ты мечешься во все стороны, и кажется, что вот он – человек, которого ты ищешь, а на самом деле это кто-то другой. – Она повела плечами. – Наверное, в детстве я была очень одинока. Но дело не в отсутствии компании. Мне хотелось чего-то необыкновенного… чтобы два сердца бились в унисон. Звучит сентиментально, конечно. Иногда такое бывало… с мужчинами. Вот почему мне больше всего нравится, позанимавшись любовью, просто полежать потом в постели.
Перед Жанной вдруг предстала совершенно новая Джули. Да, она обольстительна, красива, даже ослепительна, но разве кто-нибудь пытался заглянуть ей в душу?
– Джули, – поспешила успокоить ее Жанна. – Я думаю, тебе надо выйти замуж и нарожать кучу детей.
Все-таки счастливица-то не она, а Джули, которая вполне может устроить свою жизнь,
– M-м. Где-то в подсознании такая мысль всегда была. Я думала, что так и сделаю… когда-нибудь. Когда некуда будет деваться. Выйду замуж за Грея, стану этакой хозяйкой поместья, окруженной детьми и собаками.
– А я все испортила. – Жанна понурилась. – О, Джули, мне так жаль.
– Нет-нет! – Джули была искренне огорчена, что ее не правильно поняли. – К тебе и Грею это не имеет никакого отношения, честное слово. Просто… я не могу иметь детей. В Нью-Йорке у меня появились боли, и я пошла к врачу. Он сказал, что это какое-то воспаление. Наверное, у меня было слишком много мужчин. – Она вздохнула. – Если б знать… А мне так хотелось родить девочку. Я была бы хорошей матерью. Но теперь…
– Теперь ты будешь прекрасной крестной матерью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
И тут в ее сознании вспыхнула догадка.
Дион уехал в Нью-Йорк. Она сама бросила ему вызов с дерзостью, невыносимой для заядлого игрока. Нью-Йорк. Другой конец света. Теперь их разделял океан.
Только сейчас Жанна осознала, что все кончено. Дион далеко, до него не добраться. Никогда больше она не услышит его голоса и шагов на чердаке. И Жанна дала волю давно копившимся слезам. Они хлынули потоком, стекая на ее красивые, еще совсем новые, начищенные туфли из натуральной кожи.
Звонки. Но не телефонные – те не такие громкие и настойчивые. Жанна медленно выплывала из темного омута забытья. Солнечный свет, пробивавшийся через закрытые ставни, напомнил о том, что она еще жива.
Но Жанна хотела только одного: спать. Ведь во сне все остается по-прежнему. Вновь раздался резкий требовательный звонок. Она медленно выпрямилась, стараясь подавить тошноту, не проходившую в последнее время. Тошнота стала ее постоянной спутницей, как в том плавании по Ирландскому морю. Только на этот раз путешествию, казалось, не было конца.
Ступив босыми ногами на пыльный пол, Жанна вспомнила, сколько дел ей еще предстоит. Муниципалитет уже прислал деньги, но конверт с чеком так и остался лежать на каминной полке. Теперь ее не интересовали плинтусы ручной работы и стекла в свинцовых рамах восемнадцатого века. С тех пор как Дион уехал, все изменилось. Ей хотелось только спать, навсегда закрывшись от мира опущенным занавесом ресниц, как будто таким способом можно было заставить его вернуться.
Стоило распахнуть ставни, и воспоминания хлынули в комнату вместе с солнечным светом. Золотисто-желтые лучи – последний дар лета, спелый плод, готовый сорваться с ветки. Как больно на них смотреть…
– Добрый день, – раздался знакомый голос.
Жанна машинально высунула голову в окно, посмотрела вниз… и разом лишилась дара речи и способности соображать. Грей! Она попыталась отойти от окна, но не смогла даже пошевелиться и продолжала как зачарованная глядеть на него. Через несколько мгновений, подобно удару грома после вспышки молнии, ее охватил ужас. Кровь прихлынула к лицу, спазм скрутил желудок. Еще немного – и она потеряет сознание.
– Извините за беспокойство. – Грей, прищурившись, запрокинул белокурую голову. Его голос звучал как-то странно. – Я ищу мисс Браун.
Так вот оно что! Жанна отшатнулась от окна. Как все просто и вместе с тем ужасно. Он не узнал ее. Он не узнал ее, потому что не ожидал увидеть это бледное измученное лицо, неприбранные волосы и помятое кимоно. Перед ее глазами вдруг вспыхнуло видение: они с Греем, обнявшись, лежат на большой кровати. Жанна чуть не сгорела от стыда. Грей не узнал ее, хотя совсем недавно видел обнаженной. И то, что между ними произошло, показалось Жанне еще более отвратительным, даже непристойным.
– Она… – У Жанны перехватило горло. Что же ему сказать? Ей хотелось поскорее скрыться, спрятаться в полумраке комнаты. – Ее нет дома. – Жанна прикусила губу, с трудом сдерживая желание сообщить, что мисс Браун умерла. В каком-то смысле это было правдой. После отъезда Диона жизнь для мисс Браун кончилась.
– О! – Грей был явно озадачен. – И когда же она вернется?
– Мисс Браун в Нью-Йорке, – выпалила Жанна: В сложных ситуациях Джули нередко прибегала к подобным отговоркам, а кроме того, Жанне сейчас действительно больше всего на свете хотелось перенестись через океан. «Дион бы меня узнал, – с болью в сердце подумала она. – Даже в темноте. Слепой, умирающий – Дион все равно бы меня узнал». Глаза заволокло слезами. Уходи же, молила она Грея. Пожалуйста, ну пожалуйста, уходи.
– Передайте ей… – Грей помолчал немного. – Нет, наверное, не стоит. Спасибо.
Он кивнул, вежливо улыбнулся и ушел.
Жанна медленно закрыла окно. Стук сердца барабанным, боем отдавался в ушах. Почти теряя сознание, она дотащилась до двери и стала осторожно спускаться по лестнице, крепко вцепившись руками в перила. Голова кружилась. Каждое движение давалось ей с трудом, будто она превратилась в столетнюю старуху.
Проходя мимо зеркала, висевшего в прихожей, Жанна обмерла. На нее смотрело изнуренное существо с бледным, распухшим от слез лицом и огромными глазами; волосы стали тусклыми и безжизненными. «У меня вид тяжело больного человека, – подумала она. – Неудивительно, что Грей не узнал меня».
– Я сама не своя. – Услышав свой собственный тоненький, жалобный голосок, Жанна поняла, что с ней и в самом деле происходит что-то нехорошее. Нечто, над чем она не властна. Может, она теряет рассудок или умирает от какой-то болезни? Это нужно выяснить.
– Вам не о чем беспокоиться, абсолютно не о чем. – Врач снова уткнулся в свой блокнот. – Но на всякий случай я пропишу вам витамины. Меня несколько беспокоит ваш вес. Вы хорошо питаетесь?
Жанна покачала головой. Ей становилось плохо при одной мысли о еде.
– Ничего, со временем все наладится.
– Но мне нужно поправиться как можно быстрее.
Шла последняя неделя августа. Жанна вдруг похолодела: если бы Грей не звонил так настойчиво в ее дверь, она бы не вспомнила о съемках и подвела Фернана. Она совсем потеряла счет времени. Жанна смотрела на доктора с немой мольбой, ибо вопреки здравому смыслу верила, что за две короткие недели он поможет воскресить прежнюю Жанну Браун…
Врач скользнул взглядом по ее левой руке и осторожно спросил:
– Я вижу, вы не замужем. Возможно, это слегка тревожит вас? У вас… – он замялся, – вам хватает средств на жизнь?
– Да. – Сейчас эта проблема волновала Жанну меньше всего и вроде бы не имела никакого отношения к делу. Несколько растерявшись, она вопросительно взглянула на врача.
– А когда появится ребенок?
– Простите?
– Ребенок. – Врач откинулся на спинку стула и пояснил, медленно произнося каждое слово, как будто разговаривал с иностранкой:
– Вам хватит денег на ребенка?
– Какого ребенка? – Жанна снова почувствовала приступ дурноты. Может, она ослышалась?
Врач посмотрел на нее поверх очков. На его лице промелькнуло какое-то странное выражение: то ли недоумение, то ли сочувствие. Потом он встал и подошел к Жанне, прихватив с собой стул.
– Ваш ребенок, мисс Браун. Вы беременны.
– Нет, нет! – Жанна замотала головой. – Это невозможно! Я пила таблетки, которые вы сами мне прописали, помните?
– Помню. Значит, вы пропустили день. К сожалению, диагноз сомнений не вызывает. Вы беременны. Где-то между третьим и четвертым месяцем.
Жанна вытаращила на него глаза. И вдруг ее сердце бешено забилось от радости. Какое невероятное, немыслимое счастье! Ребенок Диона! Она носит его ребенка! Он будет напоминать ей об Ирландии, о скачках, о маленьком домике без крыши и улыбке Диона. Значит, не все еще кончено. Наоборот, все только начинается…
А потом в душу Жанны закрался холодок. Она ведь аккуратно принимала пилюли – ив Ирландии, и позднее. Вплоть до того дня, когда поняла, что Дион уехал, ибо это потеряло всякий смысл. И ее нисколько не удивило отсутствие месячных. Такое нередко случалось, когда она переставала есть.
Жанна слушала длинные объяснения врача – и почти не слышала его. Надо было закончить курс, говорил он. Ей не повезло, но так уж получилось.
– Я ведь предупреждал! – Врач немного смягчился, заметив выражение ее лица. – Что теперь поделаешь… В сущности, какая вам разница, почему вы забеременели и когда?
– Для меня это важно.
И вдруг Жанна до конца осознала жестокую истину. Какая ужасная, чудовищная ошибка! Это ребенок Грея. Не Диона, а Грея. Человека, который сегодня видел ее совсем близко, но не узнал.
– Насколько я понимаю, для вас это настоящий шок, – заговорил врач, вернувшись к своей обычной безлично-профессиональной манере. – Вам нужно тщательно обдумать, будете вы оставлять ребенка или нет. Но решайте поскорее. И приходите ко мне не позже, чем через две недели. Это крайний срок.
Спотыкаясь и пошатываясь, Жанна вышла на улицу, залитую солнечным светом. Она не умирает, нет. С ней случилось кое-что похуже. Такого она и вообразить не могла. Внутри нее живет ребенок Грея. Какое решение ни принимай, прежняя свобода не вернется никогда. Жанна ужаснулась этому незваному гостю, самовольно вторгшемуся в ее тело. Можно оставить ребенка, можно сделать аборт – все равно ее жизнь теперь станет совершенно иной.
Она растерянно огляделась по сторонам. Школьные каникулы еще продолжались, и на улице было полно детворы. Вот какой-то мальчуган, смеясь, пробежал мимо, таща за собой ворчащую мать. Жанну вдруг захлестнула волна отвращения к себе. Да разве посмеет она убить ребенка, своего ребенка, который не просил, чтобы его зачали? Но оставить его… Господи, да как вообще могло появиться что-то живое от этой случайной связи, не согретой любовью?
«Я не сумею полюбить этого ребенка, – с болью думала Жанна. – Ведь у него будут глаза Грея. Зачем же обрекать его на безрадостную жизнь? Я-то знаю, что это такое: чувствовать себя ненужной, нежеланной».
Тошнота подкатывала к горлу. Жанна вцепилась в железную ограду. И тут она осознала горькую иронию происходящего: «Я не люблю и никогда не полюблю этого ребенка. Как и моя мать никогда не любила меня».
Глава 20
– Нет, не сценарий виноват, а вы! – Жанна отпрянула, напуганная яростью в глазах Фернана. – Ты, Жанна… держишься, как деревянная. Чувства в тебе – не больше, чем в прищепке для белья.
– Их делают из сосны, верно? – вмешалась Джули.
Жанну захлестнула волна благодарности. Хоть они с Джули и поссорились, но все-таки способны постоять друг за друга. Однако Фернан был не расположен шутить.
– И ты хороша, ma belle Julie, – накинулся он на нее, обливая презрением. – Что с вами обеими случилось? Играете взрослых женщин, страстно влюбленных в одного мужчину, а эмоций ни на грош. Как будто речь идет о выборе блюд в меню!
Жанна опустила глаза.
– Чем вы занимались все это время, мисс Браун? – Фернан уставился на ее лицо. – Вот они – бессонные ночи, проведенные на… дискотеках! – Он буквально выплюнул это слово. – Женщины! Ни одной из вас нельзя довериться ни на минуту! Как ты могла поступить со мной так, Жанна? Сцена происходит ночью, но зрители все-таки должны вас видеть! – Он сделал паузу. – Хорошо еще, что ma belle Julie похудела. Это я одобряю.
Жанна смущенно поправила складки полупрозрачной ночной рубашки, пытаясь скрыть округлившийся живот.
– Ладно, сдаюсь, – оборвал сам себя Фернан и направился к выходу. – Все равно пора обедать. Убирайтесь отсюда, а то окончательно испортите мне аппетит.
С каменными лицами Жанна и Джули молча вышли из павильона.
«Мы постарели, – подумала Жанна. – Как будто время летело вдвое быстрее. И тень Грея по-прежнему стоит между нами».
– О черт! – Джули выронила свои линзы.
Обе по привычке встали на колени и принялись шарить по полу. Одновременно нащупав крохотные пластмассовые кружочки, они с облегчением вздохнули и поднялись на ноги. Жанна осторожно улыбнулась.
– Пойдем пообедаем? – нерешительно предложила Джули.
Жанна кивнула, не осмеливаясь открыть рот. Стоит заговорить – и она выболтает все как на духу. Но зачем? И надо ли это делать? И если надо, то что именно следует рассказать Джули?
– Ты изменилась, – сказала Джули с необычной для нее робостью.
– И ты.
Впрочем, не только манеры Джули стали другими. Она потеряла в весе, в то время как Жанна пополнела. Жанна, как и прежде, чувствовала себя какой-то маленькой, убогой и старомодной.
– Эта сцена… – Джули сморщила лоб. – Даже я вижу, что у нас ничего не получается.
Жанна кивнула. Еще совсем недавно она тоже переживала бы из-за неудачи, но сейчас у нее были заботы поважнее.
– Можно я задам тебе вопрос? Очень личный.
У Жанны сердце ушло в пятки. «Вот оно, начинается», – думала она тупо.
– Давай.
– Я… – Джули замялась. – Я хорошая актриса?
Жанна удивленно прищурилась. Обычно Джули не теряла уверенности в себе и уж тем более не интересовалась чужим мнением. Но… Жанна помнила, как выглядит ее подруга на экране: движения слишком нарочитые, голос невыразительный, даже ее редкостная красота и та превращается в дешевую мишуру. Что же ответить? Конечно, можно солгать, но Джули не заслуживает такого отношения.
– Думаю, для кино ты не годишься. Это… это просто не твой стиль.
Джули рассмеялась:
– Я знала, что ты скажешь мне правду, Жанна! – Как ни странно, в ее голосе прозвучало облегчение. Для моего же блага. По-моему, ты единственный человек в мире, который видит меня без прикрас.
Жанна улыбнулась. Они могли бы быть отличными подругами. Воспоминания об утраченном прошлом притягивали и манили ее, как мираж. И вдруг, именно в эту минуту, ребенок впервые дал о себе знать, стукнув ножкой. Жанна громко охнула от боли.
– Что случилось? – Встревоженная, Джули рванулась к ней, чуть не опрокинув стакан с кока-колой.
– Я беременна.
Наконец-то слово произнесено. Наступило молчание. Жанна прикрыла глаза. А ребенок снова затих, будто прислушиваясь к их разговору.
– От Грея?
Жанна кивнула, не в силах встретиться с Джули взглядом.
– Но разве ты?..
Жанна легко прочитала ее мысли.
– Да, я пила таблетки. – Она вздохнула. – Но потом, после возвращения из Дина, перестала. Наверное, слишком рано.
– Ох уж эта свадьба! – Джули закатила глаза. – Я не удивлена, нисколечко не удивлена. Так и знала, что дело кончится плохо, как и в фильме.
– Что-то вроде отговорки по Фрейду?
– Ага, хотя вся эта философия – сплошное занудство.
Жанна с удивлением заметила, как в глазах Джули вспыхнул лукавый огонек. Невероятно! Еще мгновение, и она расхохочется. Увидев недоумение, написанное на лице подруги, Джули приняла вид кающейся грешницы.
– Я была расстроена, честное слово. – Она задумчиво уставилась куда-то в пространство. – Очень расстроена, когда застала вас с Греем на большой кровати.
– Прости меня. – Жанна опустила голову.
– Нет, ты не понимаешь! – На губах Джули заиграла прежняя лучезарная улыбка. – Не столько из-за Грея, сколько из-за кровати. Она была моей, только моей. Грей не имел права приводить тебя туда. Он ведь знал.
– Понимаю. – У Жанны голова шла кругом от радости. Казалось, с ее плеч сняли тяжелый груз.
– Я была уверена, что ты все поймешь. Ты разбираешься в таких вещах – из-за № 3. – Джули умолкла, а потом озабоченно, словно речь шла о близком друге, спросила:
– Кстати, как наш дом?
– Ничего, более-менее, – виновато ответила Жанна. Последнее время она совсем забросила № 3, предала его.
– Знаешь, Жанна, – в голосе Джули звучала тоска, – я тебе завидую.
– Что? – Жанна пристально вгляделась в лицо подруги. Уж не насмехается ли она? Вроде бы нет.
– У тебя есть все: собственный дом, талант, ребенок. Хотела бы я оказаться на твоем месте.
– Ты с ума сошла. Подумай: я беременна, но не замужем. Чему же тут завидовать?
Джули покачала головой. Ее синие глаза были очень серьезны. – Дети любят своих родителей, верно? Просто так, ни за что. Тебе повезло. Ты все начинаешь заново, но уже не одна, а с существом, которое принадлежит только тебе. – Она усмехнулась. – Я всегда мечтала об этом, даже когда была совсем крошкой. Мне хотелось иметь сестру. Чтобы она любила меня такой, какая я есть. Добиться папиной любви было непросто. Ему вечно что-то не нравилось. Странное это чувство… – Джули нахмурилась. – Будто я кого-то потеряла. Как на вокзале, знаешь? Кругом шум, толпа, а ты мечешься во все стороны, и кажется, что вот он – человек, которого ты ищешь, а на самом деле это кто-то другой. – Она повела плечами. – Наверное, в детстве я была очень одинока. Но дело не в отсутствии компании. Мне хотелось чего-то необыкновенного… чтобы два сердца бились в унисон. Звучит сентиментально, конечно. Иногда такое бывало… с мужчинами. Вот почему мне больше всего нравится, позанимавшись любовью, просто полежать потом в постели.
Перед Жанной вдруг предстала совершенно новая Джули. Да, она обольстительна, красива, даже ослепительна, но разве кто-нибудь пытался заглянуть ей в душу?
– Джули, – поспешила успокоить ее Жанна. – Я думаю, тебе надо выйти замуж и нарожать кучу детей.
Все-таки счастливица-то не она, а Джули, которая вполне может устроить свою жизнь,
– M-м. Где-то в подсознании такая мысль всегда была. Я думала, что так и сделаю… когда-нибудь. Когда некуда будет деваться. Выйду замуж за Грея, стану этакой хозяйкой поместья, окруженной детьми и собаками.
– А я все испортила. – Жанна понурилась. – О, Джули, мне так жаль.
– Нет-нет! – Джули была искренне огорчена, что ее не правильно поняли. – К тебе и Грею это не имеет никакого отношения, честное слово. Просто… я не могу иметь детей. В Нью-Йорке у меня появились боли, и я пошла к врачу. Он сказал, что это какое-то воспаление. Наверное, у меня было слишком много мужчин. – Она вздохнула. – Если б знать… А мне так хотелось родить девочку. Я была бы хорошей матерью. Но теперь…
– Теперь ты будешь прекрасной крестной матерью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38