А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Грейс молча кивнула и села за стол, бросив беглый взгляд на хозяина дома. Он явно считает, что любовные интрижки кончаются утром, мелькнуло у нее в голове, и она не сочла нужным отказаться от нормального утреннего распорядка, включающего обильный завтрак, пусть даже ради него он вытащил свою экономку из постели ни свет ни заря.
Это в духе Алекса. Как она могла полюбить эту бездушную машину, только и умеющую, что манипулировать окружающими!
Миссис Карлсон, маленькая полная женщина с кругленькими и красными как печеные яблочки щечками, не заставила себя ждать и появилась в мгновение ока. Она принялась потчевать бедную Грейс всевозможными яствами, накладывая на тарелку столько всего, что можно было бы до отвала накормить целый штат секретарш. Разве что ей показалось, что по совместительству она не только секретарша, подумала Грейс, как только экономка покинула их. А женщина, которая провела ночь в постели Алекса, спускается к столу совершенно без сил!
От этой мысли улетучился аппетит, но она мужественно сражалась с несколькими ломтиками бекона и двумя печеными помидорами, оставив без внимания яичницу, сосиски, грибы и почки.
Когда Грейс наконец с облегчением отодвинула тарелку, решив, что съела достаточно, чтобы убедить кого угодно, даже Алекса, в здоровом аппетите, она подняла голову и наткнулась на внимательный взгляд Алекса.
— Мне надо поговорить с вами.
Это было сказано таким непробиваемо-деловым тоном, настолько в духе Алекса, что все в ней возмутилось. Ему что в лоб, что по лбу. Двадцать четыре часа этой пытки, а с него все как с гуся вода.
— Да? — Она вопросительно подняла брови, всем своим видом демонстрируя безразличие, и пожалела, что собрала волосы в узел и не может эффектно тряхнуть головой.
— Я не хочу, чтобы вы уходили с работы, Грейс, — сказал он.
Конечно, не хочешь, злобно подумала она. Ей вчера довелось видеть, что делают деньги, — великолепная дорогая вечеринка, сымпровизированная в одно мгновение, как если бы это был маленький пикничок с шашлыками. Алекс привык, что стоит ему пошевелить пальцем и все идет как по маслу. Понятно, что потеря хорошей секретарши повлечет за собой массу неприятностей. Когда еще подыщешь другую, не менее квалифицированную!
— Это я во всем виноват, — продолжал он.
Не следовало привозить вас сюда. Это было недопустимо и целиком на моей совести. Что за чушь!
— Однако это не причина, чтобы уходить. Все может идти, как и шло. Вы прекрасный работник, а то, что вы сказали вчера… Ну… брякнули не подумав… Вы же, черт побери, даже толком не знаете меня. Неприятности с Энди, ваш переезд в большой шумный город, новая работа — все это несколько сбило вас с толку, вот и все. Вы не совсем правильно поняли происходящее. Бывает. Через пару недель или месяцев все станет на свои места и вы сами посмеетесь над этим.
Все, хватит. Мало ей вчерашних унижений, еще сиди и выслушивай поучения, словно она школьница, которой в башку втемяшилось, будто она по уши влюблена в своего учителя…
Грейс выпрямилась и, стараясь не выдать своих истинных чувств, произнесла твердым голосом:
— Здесь нечего обсуждать, Алекс. Я прошу сегодня же принять мое заявление об уходе. Разумеется, я буду работать, пока вы не найдете мне замену. С моей стороны было, конечно, глупо позволить себе ненужные высказывания, я прекрасно знаю, как вы не любите всяческих истерик. Я обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы передать новой сотруднице бразды правления.
— При чем тут истерики. Я не хочу, чтобы вы уходили. — Он смотрел на нее, словно она не понимает, что ей говорят.
Сердце у Грейс сжалось. Он это сказал тем же тоном и посмотрел тем же взглядом, как вчера у бассейна, когда говорил, что она кошка, которая гуляет сама по себе. Неужели он тоже любит ее и смотрит на нее не как на простое постельное удовольствие?
— Почему? — тихо спросила она. — Почему вы не хотите, чтобы я уходила?
Он пристально посмотрел ей в глаза, и никогда еще Грейс не приходилось напрягать всю свою волю так, как сейчас, чтобы тоже смотреть ему в глаза, не показывая ни одним движением гнетущей ее тревоги и пробудившейся было надежды. Но вдруг лицо его изменилось, глаза прищурились, губы сжались, и он проговорил:
— Я уже говорил, что вы прекрасный работник. И мы вполне ладили. Мне нравится, что вы всегда рядом.
— И что я не зануда? — бесцветным голосом вставила она.
— И это тоже, — поддакнул он. Чтоб ты провалился, Алекс Конквист! Она сидела с таким же непроницаемым видом, что и он.
— Простите, но этого мало, — спокойно заметила она. — Через четыре недели, считая с сегодняшнего дня, я ухожу. Лучше вам подыскать замену, потому что я не лгу. Я постараюсь ввести новую секретаршу в курс дела, чтобы все шло своим чередом без срывов, и готова заниматься с ней сверх своего рабочего времени, но это все. Больше сделать я не в состоянии. Договорились?
— Но вы же не можете в мгновение ока устроиться на новую работу, — возразил он. — Вы же это понимаете?
— Но это уже мои проблемы, а не ваши, — сухо бросила она.
— Вы решили вернуться домой, к своему возлюбленному, так, что ли?
— Все, что я намерена или не намерена делать, не имеет к вам, Алекс, ни малейшего отношения. — Как смеет он предположить такое?
Он хотел встать из-за стола, но передумал и пристально посмотрел ей в глаза. Грейс сидела с замкнутым выражением лица, затаив дыхание. Сердце у нее учащенно билось. Некоторое время они молча сидели, а затем Алекс кивнул и отчеканил:
— Вы, конечно, абсолютно правы. Ничего не поделаешь, Грейс, придется принять вашу отставку. Будьте добры, как только вернетесь в офис, свяжитесь с агентствами, с которыми мы имеем дело, и запросите их о кандидатках. Отберете троих лучших из их картотеки, а я проведу заключительное собеседование. — Он еще некоторое время смотрел ей в глаза, затем отвернулся.
— Хорошо. — Грейс побледнела, и у нее едва хватило сил встать из-за стола.
Он вовсе не влюбился в нее. Как это она могла вообразить подобную нелепость? Никогда он ее не полюбит. Увлечься, это еще куда ни шло, получать удовольствия в ее обществе, этому тоже можно поверить, он же сам говорил, что ему нравится быть с ней. Любят же собак, кошек и попугайчиков, но это вовсе не значит, что хотят на них жениться. Это не значит, что она так уж хотела замуж за Алекса и вообще считала его подходящей парой.
Она некоторое время стояла в столовой, когда вошла миссис Карлсон и вывела ее из раздумий. Грейс вернулась в свои апартаменты, взяла сумочку и жакет и быстро вышла в переднюю, не посмотрев даже в зеркало.
Он хотел ее, вернее ее тело, но на своих условиях. Вот и сказке конец. И работе тоже. Прямо конец света.
Следующие четыре недели были ужасные. Ничего хуже Грейс не могла припомнить с самого рождения.
Агентства из кожи вон лезли, чтобы помочь, но, учитывая, что замену надо было подыскать немедленно, а в их картотеках подходящие секретарши были либо заняты в данный момент, либо не соответствовали высоким требованиям Алекса, выбор оказался ограниченным.
Тем не менее через три дня после подачи заявления об уходе Грейс отобрала трех кандидаток: одну двадцатишестилетнюю красавицу, больше напоминающую топ-модель, ее квалификация так и лучилась из красивых глаз; вторую, холодную как лед блондинку, которая всем своим видом говорила, что стоит ей только моргнуть и Алекс будет у нее ходить по струнке, и третью, большегрудую женщину материнского типа лет за пятьдесят, служившую исполнительным менеджером в фирме, из которой ей пришлось уйти в связи с ее ликвидацией.
Грейс обрадовалась, узнав, что Алекс остановил свой выбор на последней, но радость была недолгой. Какое это имеет значение? Она больше никогда не увидит его, говорила себе Грейс в пятницу вечером, после двух недель работы с Линдой Хаус, которая все схватывала на лету. Скоро всему конец.
Проведя бессонную ночь с пятницы на субботу, она проснулась утром с желанием видеть рядом кого-то любящего и в девять утра, швырнув в багажник своей малолитражки спальный мешок и кое-какие пожитки, отправилась в родные края.
Родители у нее, конечно, мировые, и она была в них уверена. Они просидели целый день и никак не могли наговориться. Всех, кто пытался навестить их, они под разными предлогами выпроводили.
В воскресенье отец, готовивший на кухне ростбиф, бросил на Грейс победоносный взгляд и сказал:
— Я получил его! Представляешь? Коттедж тетушки Крибл. Там ты будешь как в раю.
— Коттедж тетушки Крибл? — Грейс уставилась на него и тут же подскочила от стука в дверь. Это, несомненно, Энди. Как только он увидел ее машину, как начал штурмовать их дом. В день приезда ей пришлось буквально выставить его из дома, в двух словах объяснив ему, что она о нем думает.
— Я сейчас отделаюсь от него.
Мать поспешила в прихожую, а отец, понизив голос, повторил:
— Домик тетушки Крибл под Пичфилдом.
— Да о чем ты? — не поняла Грейс.
— Она уехала в круиз на целых три месяца, денежки прогуливать. Но это уже другая история, а мне она сказала, что мы можем пользоваться ее домом. Что тебе еще нужно? Там ты будешь как у Христа за пазухой. Лучшего места для отдыха не найти.
— Пап, но я не думала…
— Ты же сказала, что хотела бы передохнуть, перед тем как искать новое место, а перемена места пойдет тебе на пользу. У тебя как с деньгами? Сможешь пару месяцев платить за свою комнату?
Грейс кивнула. С деньгами у нее, слава Богу, в порядке.
— Вот тебе и выход. Можешь отправиться туда после свадьбы.
Грейс ахнула. Она совсем забыла. Только этого ей сейчас не хватало. Ей понадобится полноценный отпуск, чтобы прийти в себя после этого фарса.
— Так что подумай, девочка. Тебе надо отдохнуть. Коттедж свободен, а если ты приедешь сюда, Энди тебя изведет.
Грейс подумала об этом предложении, но окончательное решение приняла только в последний день своего пребывания в «Конквист оперейшнс». Этот день был ужасным. Все ее самые мрачные предчувствия оказались ерундой по сравнению с реальностью.
Все последнее время Алекс был самим собой — неприступным и подчеркнуто холодным начальником. Линда Хаус смотрела на них с некоторым недоумением.
Грейс сама не понимала, как умудрилась продержаться до пяти вечера.
Она уже надевала жакет, готовясь покинуть офис вместе с Линдой, как Алекс просунул голову в дверь, отделявшую его кабинет от приемной.
— Я бы хотел сказать вам кое-что, Грейс, пока вы не ушли.
От этих ледяных слов все внутри у нее оборвалось, и она почувствовала себя несчастнейшим человеком на земле.
— Грейс, я с вами прощаюсь. У меня сегодня собираются родственники, так что мне надо лететь, — поспешно бросила Линда, обняла ее на прощание и выскочила за дверь, прежде чем Грейс успела что-либо сказать.
Замечательно. Большое спасибо, Линда. Грейс сердито проводила взглядом женщину, но винить ее было не за что. Когда Алекс начинает показывать характер, всем хочется побыстрее унести ноги.
Глубоко вздохнув и надеясь, что пылающие щеки не бросаются в глаза, она постучала в дверь кабинета.
— Вы звали? — спокойным голосом спросила она.
Первое, что она увидела, была бутылка шампанского и два бокала.
Второе — снежный человек исчез и на его месте появился теплый, обаятельный Алекс Конквист. Сердце у Грейс подпрыгнуло, потом упало и затем снова подпрыгнуло.
— Уж не думали ли вы, что я дам вам уйти вот так, а? — мягко проговорил он. — Входите и присаживайтесь, Грейс.
— Я не хочу садиться, — солгала она, потому что ноги под ней подкашивались, но согласиться сесть, значило согласиться выслушивать его.
— Ну пожалуйста. — Говоря это, он поднялся, шагнул к ней и, взяв ег за руку, подвел к своему столу и усадил на стул почти бездыханную от самой его близости.
— Ну вот, — произнес он, разлил шампанское по бокалам и с улыбкой вручил ей один. — Выпьем.
— За что? — Где-то в глубине души у нее пробудилась надежда: он одумался и понял, что не может без нее жить. Однако внутренний голос предостерегал ее не обольщаться понапрасну.
— За нас, разумеется. — Голос у него был низкий и чуть хрипловатый. — Вы больше не моя секретарша. Я не ваш босс. Мы теперь просто два человека, которым предстоит лучше узнать друг друга. Вы же не можете отрицать, что нас тянет друг к другу, Грейс. Но со временем все станет на свои места и вы поймете что к чему.
— Вы хотите сказать, я пойму, что не люблю вас, — негромко вставила она с бьющимся сердцем. — Только не бывать тому, Алекс, так зачем продолжать разговор? Да и что вы можете сказать? «Простите, Грейс, но я предупреждал, что может из этого выйти»? А вы и правда предупреждали и даже специально оговорили это в особом параграфе.
— Не преувеличивайте, — помрачнел он.
— Боюсь, никакого преувеличения нет.
— Грейс, выслушай меня. — Он взял у нее из рук бокал и поставил на стол, а затем притянул ее к себе. Она не пошевелилась, но и не сопротивлялась, потому что соломинкой обуха не перешибешь и сладить с такой махиной невозможно. — Я хочу тебя, я ни о чем другом не могу думать, — шептал он ей на ухо, — и ты тоже хочешь меня. Было бы безумием отрицать это.
Она пыталась оставаться твердой и не поддаваться, но, как только его губы прикоснулись к ней, по всему ее телу пробежала дрожь. Он так крепко сжал ее в своих объятиях, что она чуть не задохнулась.
Грейс бросило в жар, и все усилия последних четырех недель, когда она призывала на помощь здравый смысл, убеждая себя, что всякая уступка Алексу моральное самоубийство, пошли прахом. Она любит его. Любит слишком сильно. Может, и впрямь лучше взять столько, сколько он может дать, и не заглядывать в будущее? Не она первая, не она последняя.
Он целовал ее все яростней, опытные руки блуждали по телу, и от каждого прикосновения вся она вспыхивала, будто охваченная пламенем. Грейс с трудом ловила воздух, как рыба, выброшенная на песок, кровь у нее вскипела, и она почти теряла контроль над собой, но где-то в глубине сознания еще держался последний оплот здравого смысла, последние остатки четырехнедельной работы, и это не давало ей окончательно уступить его откровенным домогательствам.
Он предлагал ей страсть и кратковременную бурную связь. Не любовь и верность, об этом не могло быть и речи. Дверца в его сердце закрыта, закрыта прочно, а может, и ключи давно утеряны. И дело не в том, что она требует от него заверений в вечной верности или супружеских уз. Она хотела лишь, чтобы они оба были открыты новым возможностям, вот и все. Но он к этому не готов. Она должна посмотреть правде в глаза и жить своей жизнью. И лучше сказать это сейчас, пока не поздно.
Он не сразу почувствовал перемену в ней, потом поднял голову и посмотрел ей в лицо. Она была белее полотна.
— Грейс? — тихо пробормотал он. — В чем дело?
— Я не могу дать тебе то, чего ты от меня ждешь, Алекс. Я слишком люблю тебя, чтобы пытаться. Очень тебя прошу, не ищи меня, потому что я не передумаю. — Она должна была так поступить, обязана была дать понять это раз и навсегда, должна была закрыть себе все пути к отступлению, в противном случае он все равно продолжит попытки затащить ее в постель. И в один прекрасный день, в минуту слабости или отчаяния, она сдастся.
— Нет, я этому не верю. — Голос у него был ровный, но она расслышала в нем нотки гнева и понимала почему. Он настолько привык получать все как по мановению волшебной палочки, что у него в сознании не укладывалось, чтобы кто-то мог пойти наперекор его воле.
— Придется поверить, — негромко бросила она, отталкивая его. — Потому что я не передумаю.
Он отпустил ее. Взгляд его выражал целую гамму чувств. Было здесь и смущение, и раздражение, и удивление, но и еще что-то такое, чему она не могла дать определение. Он засунул руки в карманы и насупился.
— Неужели ты думаешь, что это заставит меня пересмотреть взгляды? — холодно спросил он, некоторое время молча глядя на Грейс, поправляющую одежду. — Не смей шантажировать меня.
— Шантажировать тебя? — Боль и отчаяние, разрывавшие ее сердце, сменились яростью, отчего ее зеленые глаза сверкнули. — Шантажировать тебя?
— Да, именно так, шантажировать меня, — твердо сказал он. — А как еще изволишь это называть? Если ты так держишься за обручальное кольцо…
— Хватит. — Она скорее зарычала, чем сказала, и, надо отдать должное Алексу, он понял, что переступил границу, и замолчал.. — Ты не понимаешь, ты действительно не понимаешь? — продолжала Грейс, призвав все свои силы, чтобы сдержаться и не вцепиться ему в физиономию, не расцарапать его красивое лицо. — Алекс, я бы не вышла за тебя, даже если бы ты был последний оставшийся на земле мужчина. Боюсь, я всегда буду любить тебя, но я не позволю уничтожить меня, а жизнь с тобой была бы сушим кошмаром, — говорила она с болью. — Что-то в тебе надломилось и искривилось, ты замкнут в себе, но ты не из тех, кто может выйти на свет божий, как любой из нас, смертных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17