Если бы молодой человек только заподозрил, что ее бросает в дрожь, когда он просто входит в комнату, то, вероятно, запел бы другую песню… или разразился бы громким смехом. Сейчас перед молодой женщиной стояла основная задача: держать свои гормоны на привязи и дневные грезы в норме во всем, что касалось брата шурина.
— Где бы мне распаковать мои вещички?
— Наш — главный этаж, дорогая, — Шарлотта махнула рукой в сторону коттеджа.
— Тогда я буду спать внизу.
— Я имела в виду тебя и себя. Главный этаж — мой. Роберт получает погреб.
— Прогулочный нижний уровень, — поправил Роберт. — С видеомагнитофоном и баром, снабженным проточной водой. Мы расположимся на топчанах, как в детстве, Дейв.
— Я-то был малышом, а ты большую часть времени учился в колледже.
— Вот что происходит, когда ты попадаешь в юридическое училище с шестнадцати лет.
Шарлотта, захватив чемоданчик Гвен, устремилась в спальню:
— Пошли отсюда, пока он не начал пересчитывать свои научные достижения!
Дверь хлопнула.
Движением, вероятно, собственного изобретения, Роберт потряс Дейву руку и одновременно похлопал его по плечу. Время вопросов еще не наступило.
— Рад видеть тебя, браток.
Одетый в свой обычный кардиган с галстуком и бабочкой, Роберт походил на стойкого защитника гражданских прав, которого разыгрывал перед судом общественного мнения. Выступая в этом качестве, Роберт определенно затмевал яркую Шарлотту.
— Моя скромная хижина — это твоя скромная хижина, — объявил он.
Услышав это, Шарлотта высунула голову из спальни:
— Твоя скромная хижина? Нет еще, забулдыга!
— Ах, женщина, — ухмыльнулся Роберт. Дейву было знакомо это выражение лица. И ледяной сарказм. Подумав так, он почувствовал себя предателем, но его старший брат способен высмеять что угодно.
Если в юридическую тактику Роберта входило нарезание оппонента на аккуратные кубики при помощи логики, то с Шарлоттой все происходило иначе. Она устраивала настоящую сцену цыганского проклятия: глаза подведены краской для век, черные волосы торчат на шесть дюймов во все стороны. Она выглядела, как индеанка племени Чероки, сунувшая палец в электрическую розетку. Ее амплуа — трагедия и мелодрама. Она одевалась с целью произвести максимальный эффект: черный шифоновый ансамбль клубился вокруг ее тела.
— Ты в трауре? — поинтересовался Дейв с ухмылкой.
— По собственной жизни, — обронила Шарлотта низким, прокуренным голосом. — По моему замужеству, обещавшему так много, а ныне… зола… все зола. О, Девид, я так рада, что ты здесь. — Она сжала его плечи, длинные красные ногти вонзились в пеструю ткань гавайской рубашки.
Роберт закатил глаза.
Скосив глаза на мужа, Шарлотта молча ожидала, посмеет ли он хоть что-нибудь сказать.
«Это все равно, что стоять между горящей спичкой и очень коротким бикфордовым шнуром», — подумал Дейв и огляделся в поисках оружия. Роберт пронизал его взглядом, как свидетеля при перекрестном допросе.
— Ну-с, так зачем ты здесь, братик?
Дейв ответил отработанным безразличным пожатием плеч.
— Просто решил прокатиться в горы не, надолго. Лос-Анджелес в это время года… Ну, придумайте сами, на что можно пожаловаться.
— Жарко? Душно? Туман? — предложила Шарлотта.
— Перенаселенный, сводящий с ума? — предположил Роберт.
— Не нашел ничего получше, мистер Блестящий Адвокат, — холодно съязвила Шарлотта.
— Я только сказал…
— Ты всегда находишь, что сказать. Если он не получает первого слова, то должен сказать последнее. Скажи мне — я права, Девид?
— Скажи ей, что она чокнутая, Дейв. Дейв обратился за помощью к Гвен:
— Не вставишь ли словцо?
— Все правы — Лос-Анджелес несчастен в это время года, — Гвен мягко и тактично пришла к нему на помощь.
— Соломон не смог бы сказать лучше, — подмигнув ей, пробормотал Дейв.
Ненадолго повисло смущенное молчание.
Непроизвольно голова Шарлотты наклонилась под тем же углом, что и голова Роберта, когда они оба воззрились на незваных гостей. Гвен, почувствовав, что готова оказать сопротивление, придвинулась поближе к Дейву.
Шарлотта наконец решила сломать лед.
— Не сомневалась, что ты будешь рядом, когда я буду в тебе нуждаться, — объявила она. Пересекла комнату с протянутыми руками и оттянула Гвен от Дейва. — Эта мысль пришла мне прошлой ночью. Прямо, как удар молнии.
— Это объясняет твою прическу, — пробормотал Роберт.
— Ты приехала, чтобы обеспечить мне моральную поддержку, — возразила она, повысив голос. — Это то, чем я располагаю так редко. Я почти забыла, что это такое.
— Может, мне можно распаковать мои причиндалы? — вмешался Дейв, потянув Роберта на нижний этаж.
Старший брат нехотя поплелся за ним вниз.
— У меня тут выгорожено внизу, — объявил он с важным видом.
— Колючей проволокой? — Дейв прикусил язык. Вывалив содержимое туристской сумки на верхний топчан, он открыл окно. — А вы с Шарлоттой объявляете тайм-аут? Сегодня слишком хорошая погода, чтобы ссориться.
— Наполеон не отменил сражение при Ватерлоо в связи с хорошей погодой.
— А может, следовало бы. — Дейв провел рукой по нагретым солнцем простыням верхней койки и представил себе, как свет озаряет женскую кожу, холодную женщину на теплых простынях. Гвен во время того пикника пару лет тому назад, например, весело смеящаяся… пока он не пошел к бассейну. Она немедленно нашла себе десяток занятий, от нарезания капусты до готовки картофельного салата на шестьдесят персон. К счастью, Дейву нравилось это дело, и он развлекался, нарезая картофелины на дольки, Он даже рассмешил Гвен какой-то глупой шуткой насчет мистера Картофельной Головы.
И она все еще смеется. Над ним. Щенок!
— Ты думаешь, она будет помехой? — спросил Роберт.
Гвен уже связала Дейва своими «нет».
— Которая из них? — уточнил Дейв.
— Гвен. Мне уже известна неприятность, какую может причинить Шарлотта. Она хочет обчистить меня.
— Не шути.
— Она же вызвала бухгалтера, не так ли?
— Гвен? Это ее мать сделала вызов.
— Это она так говорит.
— Гвен не лжет, — возразил Дейв.
— Кто-о? Это рыцарство времен Узилищ и Драконов исчезло с лица земли, браток. Женщины держатся друг за друга в такие времена. Нам следует поступать так же. — Услышав ворчанье Дейва, Роберт сменил тактику:
— Я знаю, что она тебе нравится.
— Гвен покупает мне свитеры на Рождество, только и всего.
— Ты носишь их, не снимая.
И в самом деле, секундой ранее Дейв ворошил свои шмотки в поисках свитера, который хотел натянуть. Горный воздух прохладен. Из-за Роберта он вынужден носить гавайскую рубашку, на которую Гвен притворно косилась.
Трудолюбивая, целеустремленная, настырная Гвен. Ни один из этих эпитетов не подходит к нему. Почему бы ему и не воспринять намек? Роберт и Шарлотта — пример того, к чему приводит смешение противоположностей.
Гвен обращается с ним, будто с шаловливым ребенком. Может, настала пора ей познакомиться с тем мужчиной, каким он стал. Дейв запихал свитер обратно в сумку.
Глава 2
Гвен услышала насвистывание на кухне. Дейв. Она взбила прическу, поправила пальцем очки и взглянула в позолоченное зеркальце у камина. Новые морщинки, она уже почти готова к вступлению в Американскую ассоциацию пенсионеров.
За последнее время морщинки появлялись и росли, как трещины в земле во время засухи. Она начала изучать лицо своей матери, как хироманты изучают ладони, высматривая свое будущее по подлинной гравюре старения. «Тебе тридцать четыре, — напомнила она себе, — морщины — это нормально».
И ужасно.
Так или иначе, она слепила улыбку, вздохнув при виде возникших бороздок, пересекла гостиную, направляясь к столовой. Проход, ограниченный шкафчиками и буфетами, образовывал кухню. Дейв напевал сладострастную песенку, его баритон отскакивал от облицованных плитками стен.
— Этаж этот мой. Бог отдал мне этот этаж. — Когда обладательница медовых веснушек вошла, он повернулся и подмигнул.
— Подобно тому, как расступилось Красное море, произойдет чудо, если нам удастся разделить эту пару, — заметила Гвен.
— Или волшебная сказка.
— Это ваша область, я полагаю. Мне нравится то, что имеет смысл, то, что складывается.
— Что означает?
— У меня есть предложение.
— Все, что угодно! — Дейв оперся бедром о печку и улыбнулся.
Ее сердце растаяло, как кусок масла на сковородке… но на ее лице это не отразилось.
— Я предлагаю альянс.
— Я предпочитаю мезальянс, — молодой художник приглашающе поднял свои светлые брови.
— Несерьезно.
Она подавила углубляющееся чувство, что на самом деле это серьезно… это слишком походило на надежду.
— Нельзя же, чтобы четыре человека откусили друг другу голову.
— Или вцепились друг другу в пятки? Гвен застенчиво убрала за ухо прядь волос. Та немедленно высвободилась.
— Огорчена этим. Путь не близок. Как мне видится, либо мы будем избегать принимать чью-либо сторону, либо незаметно для себя дойдем до того, что вцепимся друг другу в горло.
— Итак, мы организуем команду, — заключил он. — Дейв и Гвен — ремонтники супружеских разногласий, закрепители неустойчивых отношений.
— Кто-то же должен сохранять ясную голову. На пляже эти двое будут воевать за то, кому достанется наилучшая песчинка.
— Слыхала, как они говорят: жизнь есть пляж!
Она рассмеялась. «Черт возьми, он — душка. И остроумен. Хорошая комбинация», — вскользь подумала она. Такие люди добавляют остроту всему, к чему прикоснутся. Дейв заставлял ее рот увлажняться, а глаза расширяться, когда она не соблюдала крайнюю осторожность.
— Сохранять чувство юмора — тоже хорошая идея. В таких обстоятельствах.
— При любых обстоятельствах, — настаивал он, взмахнув деревянной лопаточкой в ее направлении.
Капля масла попала ей на очки. Гвен сорвала их. Дейв достал полотенце и взял очки из ее рук.
— Ну, мисс Стикерт, без очков вы прекрасны!
— Ладно уж.
Полотенце лишь размазало масло по стеклам, и молодой человек прибег к помощи своей рубашки, обнажив участок загорелого живота. «Он гладок, как хорошо застеленная постель», — подумала Гвен, с нарастающим раздражением отведя глаза.
Постель и Дейв, фантазмы и Дейв… Она должна с этим покончить сейчас же.
Дейв был любимчиком. Легкомысленный парень без цели в жизни, за исключением иллюстрирования комиксов и случайных заработков на рекламе. Насколько ей известно, он преуспевал на своем поприще, если это можно назвать поприщем. Судя по спортивному красному «камаро», стоявшему на дорожке, он не особенно нуждался в контрактах или покровительстве спонсоров.
Значит, он преуспевал. В своем роде. А, следовательно, не страдал и честолюбием. Ни в чем, включая деньги, не ведал нужды. Свободный дух. Его главная забота — оставаться таким же, так ей казалось. Даже его рисунки — больше развлечение, чем работа.
«Ух!» — подумала Гвен, представив рисунки из комикса как облачко над своей головой. Ничто иное так не подходит для описания невольного воздействия на нее Дейва.
При росте шесть футов два дюйма он был долговязым и тощим. На такой талии запасная шина не удержалась бы. Питается в свое греховное удовольствие. Но ничто земное к нему не пристает, кроме калорий.
А его поцелуи — горячий ветер пустыни.
— Вот и все, — молодой родственник протянул ей очки, которые помогли ей увидеть его четче.
Волосы не менее четырех оттенков белокурости. Как если бы он не решил, какой избрать, и предоставил это солнцу. Непричесанные пряди небрежно свисали на лоб.
Нос был бы совершенной формы, если бы не чуть заметная кривизна — результат несчастного случая при серфинге. Лицо, не в пример ее собственному, имело только те складки, какие предусмотрены природой. Морщинки подчеркивали глаза цвета медных пенсов. Складки у губ, как скобки, заключали изгиб его улыбки. Этот изгиб она некогда попробовала на вкус. Вкус еще не забылся.
— Надеюсь, вы проголодались, — предположил Дейв.
«Более, чем он когда-либо мог бы предположить», — подумала Гвен.
Захваченные романтикой свадебного пира, они флиртовали. «Лунный танец» называлась песня. Их танец закончился поцелуем, погружением. Дейв мог бы опустить Гвен до самого пола, и она бы не возражала. Она показала это совершенно ясно.
Бедный Дейв. У него во рту не растаяло бы и масло, а она почти растаяла. Она вложила язычок… О, Господи! Он, вероятно, счел ее развратной. То, что некоторые нужды Гвен слишком долго оставались без удовлетворения, не извиняло ее навязывания.
Это было верно тогда, верно и теперь.
Но ее мучала и другая мысль. Может быть, его добродушное поддразнивание — это образ действий, вызванный лишь ее явно выказанным желанием без намерения ответить на него. Дейву, вероятно, жалко ее.
Внутренний голос шепнул ей: «Гвен, ты так же склонна к мелодраме, как и Шарлотта!»
Слишком поздно. Эта мысль лишила Гвен аппетита. Еде, приготовленной Дейвом, придется подождать. Как только Шарлотта и Роберт вернутся к безопасному состоянию, перестав изображать из себя ядерные боеголовки, она сбежит.
— Похоже на то, что мы ввязались в некое миротворчество, — заговорила она бодрым голосом. — Но я изучаю бухгалтерское дело, а не политологию.
— Но Шарлотте вы говорили иное.
— По-настоящему-то я могла бы Шарлотте отказать. Когда вырастаешь на этих театральных подмостках, нельзя не научиться некоторым приемам самообороны. Но маме отказать я не могу. По крайней мере, мне надо потратить какое-то время на учебу. Каков ваш вывод из всего этого?
— Грэм обещала отдать мне свой выигрыш в бинго. Это целое состояние, уверяю вас. Плюс к тому. Я надеюсь, что эти антагонисты смогут подать мне идеи для моей серии «Завоеватели космоса». Кровопролитие, резня, членовредительство, смертоубийство — полный набор для целого комикса.
— Вы когда-нибудь перестанете шутить?
— Часто. — Дейв посмотрел Гвен прямо в глаза, забыв про яйца, скворчащие на сковородке. — Ох-ох! Прячьтесь. Вот приближаются воюющие стороны. — Он обнял женщину за талию и галантно поставил позади себя. — Я буду защищать вас до самой смерти, леди Гвенет. От огнедышащих ведьм и злобных колдунов.
Сердце Гвен дрогнуло, она испустила томный вздох. О, если бы не такое различие в возрасте, устремлениях, росте, взглядах, сексапильности. Что ни вспомнишь — между ними нет ничего общего. Единственное, что их объединяет — это Шарлотта и Роберт.
— Ив самом деле, жизнь — это пляж, — пробормотала Гвен.
От ответного сдавленного смешка Дейва у нее по спине поползли мурашки.
— Ты никогда ничего не допускал. Никогда не становился на мою точку зрения, — продолжала Шарлотта.
Роберт спокойно мерил шагами столовую.
— Я не думаю, что мне удавалось даже представить твою точку зрения, Шарлотта. Дикий бред истерики — за пределами моего воображения.
— Ты животное!
— Тише, тише. Крики распугают дичь.
— Шарлотта! — Гвен схватила сестру за руку, ловко выхватив оловянную тарелку перед тем, как та пустилась в полет, затем затащила Шарлотту за овальный дубовый столик. — Подойди сюда и помоги мне расставить тарелки для обеда.
— Роб, принеси мне еще яиц, — попросил Дейв.
На просьбу брата Роберт угрюмо удалился в дальний конец кухни.
— По крайней мере, я их не стану швырять.
— Так вот что было на стене? — с любопытством поинтересовался Дейв.
— Это вчерашнее обсуждение раздела собственности.
— Я соскребал остатки вашего обсуждения целых десять минут, — добавил молодой художник.
Роберт слегка повысил голос:
— Некоторые вещи бывает труднее удалить, чем другие. Например, супругов.
— Я это слышала.
— На то и рассчитано.
— Ты свинья!
— Лучше быть свиньей, чем б…
— Бисквитов кому-нибудь, — быстро предложил Дейв.
— Мне. Я их люблю, — Гвен поблагодарила его взглядом. — Сделайте такие же на пахте, какие вы сделали прошлым рождественским утром.
— Я думал, они вам рот заклеили… А вот еще одна хорошая идея. Достаем еще одну порцию пахты…
Когда Гвен доставала из холодильника бутылку с виноградным соком, он тихонько обронил:
— Думаю, мы очень хорошо срабатываемся, партнерша.
При звуках его голоса ничто не смогло бы охладить Гвен, кроме как возможность прислониться головой к холодильнику. Щеки ее горели. Справившись со своим либидо, она начала передавать Дейву приправы. Легко было представить, что бы сделала Шарлотта, если бы ей в руки попала банка с мукой.
— По-моему, где-то в этом буфете я видел чернозерный рис, — вспомнил Дейв.
Изобретательность калифорнийской кухни не уставала ее интриговать. Может быть, кулинарные способности Дейва были так же полны фантазии, как и его художественное творчество. «Нет уж, это не для меня, спасибо».
Когда она накрывала на стол, Шарлотта вцепилась в ее руку и торопливо прошептала:
— Так это мама тебя послала? Гвен послушно отпила виноградного сока, чувствуя, как краснеет эмаль на зубах.
— Чтобы ничего тут не отбилось от рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— Где бы мне распаковать мои вещички?
— Наш — главный этаж, дорогая, — Шарлотта махнула рукой в сторону коттеджа.
— Тогда я буду спать внизу.
— Я имела в виду тебя и себя. Главный этаж — мой. Роберт получает погреб.
— Прогулочный нижний уровень, — поправил Роберт. — С видеомагнитофоном и баром, снабженным проточной водой. Мы расположимся на топчанах, как в детстве, Дейв.
— Я-то был малышом, а ты большую часть времени учился в колледже.
— Вот что происходит, когда ты попадаешь в юридическое училище с шестнадцати лет.
Шарлотта, захватив чемоданчик Гвен, устремилась в спальню:
— Пошли отсюда, пока он не начал пересчитывать свои научные достижения!
Дверь хлопнула.
Движением, вероятно, собственного изобретения, Роберт потряс Дейву руку и одновременно похлопал его по плечу. Время вопросов еще не наступило.
— Рад видеть тебя, браток.
Одетый в свой обычный кардиган с галстуком и бабочкой, Роберт походил на стойкого защитника гражданских прав, которого разыгрывал перед судом общественного мнения. Выступая в этом качестве, Роберт определенно затмевал яркую Шарлотту.
— Моя скромная хижина — это твоя скромная хижина, — объявил он.
Услышав это, Шарлотта высунула голову из спальни:
— Твоя скромная хижина? Нет еще, забулдыга!
— Ах, женщина, — ухмыльнулся Роберт. Дейву было знакомо это выражение лица. И ледяной сарказм. Подумав так, он почувствовал себя предателем, но его старший брат способен высмеять что угодно.
Если в юридическую тактику Роберта входило нарезание оппонента на аккуратные кубики при помощи логики, то с Шарлоттой все происходило иначе. Она устраивала настоящую сцену цыганского проклятия: глаза подведены краской для век, черные волосы торчат на шесть дюймов во все стороны. Она выглядела, как индеанка племени Чероки, сунувшая палец в электрическую розетку. Ее амплуа — трагедия и мелодрама. Она одевалась с целью произвести максимальный эффект: черный шифоновый ансамбль клубился вокруг ее тела.
— Ты в трауре? — поинтересовался Дейв с ухмылкой.
— По собственной жизни, — обронила Шарлотта низким, прокуренным голосом. — По моему замужеству, обещавшему так много, а ныне… зола… все зола. О, Девид, я так рада, что ты здесь. — Она сжала его плечи, длинные красные ногти вонзились в пеструю ткань гавайской рубашки.
Роберт закатил глаза.
Скосив глаза на мужа, Шарлотта молча ожидала, посмеет ли он хоть что-нибудь сказать.
«Это все равно, что стоять между горящей спичкой и очень коротким бикфордовым шнуром», — подумал Дейв и огляделся в поисках оружия. Роберт пронизал его взглядом, как свидетеля при перекрестном допросе.
— Ну-с, так зачем ты здесь, братик?
Дейв ответил отработанным безразличным пожатием плеч.
— Просто решил прокатиться в горы не, надолго. Лос-Анджелес в это время года… Ну, придумайте сами, на что можно пожаловаться.
— Жарко? Душно? Туман? — предложила Шарлотта.
— Перенаселенный, сводящий с ума? — предположил Роберт.
— Не нашел ничего получше, мистер Блестящий Адвокат, — холодно съязвила Шарлотта.
— Я только сказал…
— Ты всегда находишь, что сказать. Если он не получает первого слова, то должен сказать последнее. Скажи мне — я права, Девид?
— Скажи ей, что она чокнутая, Дейв. Дейв обратился за помощью к Гвен:
— Не вставишь ли словцо?
— Все правы — Лос-Анджелес несчастен в это время года, — Гвен мягко и тактично пришла к нему на помощь.
— Соломон не смог бы сказать лучше, — подмигнув ей, пробормотал Дейв.
Ненадолго повисло смущенное молчание.
Непроизвольно голова Шарлотты наклонилась под тем же углом, что и голова Роберта, когда они оба воззрились на незваных гостей. Гвен, почувствовав, что готова оказать сопротивление, придвинулась поближе к Дейву.
Шарлотта наконец решила сломать лед.
— Не сомневалась, что ты будешь рядом, когда я буду в тебе нуждаться, — объявила она. Пересекла комнату с протянутыми руками и оттянула Гвен от Дейва. — Эта мысль пришла мне прошлой ночью. Прямо, как удар молнии.
— Это объясняет твою прическу, — пробормотал Роберт.
— Ты приехала, чтобы обеспечить мне моральную поддержку, — возразила она, повысив голос. — Это то, чем я располагаю так редко. Я почти забыла, что это такое.
— Может, мне можно распаковать мои причиндалы? — вмешался Дейв, потянув Роберта на нижний этаж.
Старший брат нехотя поплелся за ним вниз.
— У меня тут выгорожено внизу, — объявил он с важным видом.
— Колючей проволокой? — Дейв прикусил язык. Вывалив содержимое туристской сумки на верхний топчан, он открыл окно. — А вы с Шарлоттой объявляете тайм-аут? Сегодня слишком хорошая погода, чтобы ссориться.
— Наполеон не отменил сражение при Ватерлоо в связи с хорошей погодой.
— А может, следовало бы. — Дейв провел рукой по нагретым солнцем простыням верхней койки и представил себе, как свет озаряет женскую кожу, холодную женщину на теплых простынях. Гвен во время того пикника пару лет тому назад, например, весело смеящаяся… пока он не пошел к бассейну. Она немедленно нашла себе десяток занятий, от нарезания капусты до готовки картофельного салата на шестьдесят персон. К счастью, Дейву нравилось это дело, и он развлекался, нарезая картофелины на дольки, Он даже рассмешил Гвен какой-то глупой шуткой насчет мистера Картофельной Головы.
И она все еще смеется. Над ним. Щенок!
— Ты думаешь, она будет помехой? — спросил Роберт.
Гвен уже связала Дейва своими «нет».
— Которая из них? — уточнил Дейв.
— Гвен. Мне уже известна неприятность, какую может причинить Шарлотта. Она хочет обчистить меня.
— Не шути.
— Она же вызвала бухгалтера, не так ли?
— Гвен? Это ее мать сделала вызов.
— Это она так говорит.
— Гвен не лжет, — возразил Дейв.
— Кто-о? Это рыцарство времен Узилищ и Драконов исчезло с лица земли, браток. Женщины держатся друг за друга в такие времена. Нам следует поступать так же. — Услышав ворчанье Дейва, Роберт сменил тактику:
— Я знаю, что она тебе нравится.
— Гвен покупает мне свитеры на Рождество, только и всего.
— Ты носишь их, не снимая.
И в самом деле, секундой ранее Дейв ворошил свои шмотки в поисках свитера, который хотел натянуть. Горный воздух прохладен. Из-за Роберта он вынужден носить гавайскую рубашку, на которую Гвен притворно косилась.
Трудолюбивая, целеустремленная, настырная Гвен. Ни один из этих эпитетов не подходит к нему. Почему бы ему и не воспринять намек? Роберт и Шарлотта — пример того, к чему приводит смешение противоположностей.
Гвен обращается с ним, будто с шаловливым ребенком. Может, настала пора ей познакомиться с тем мужчиной, каким он стал. Дейв запихал свитер обратно в сумку.
Глава 2
Гвен услышала насвистывание на кухне. Дейв. Она взбила прическу, поправила пальцем очки и взглянула в позолоченное зеркальце у камина. Новые морщинки, она уже почти готова к вступлению в Американскую ассоциацию пенсионеров.
За последнее время морщинки появлялись и росли, как трещины в земле во время засухи. Она начала изучать лицо своей матери, как хироманты изучают ладони, высматривая свое будущее по подлинной гравюре старения. «Тебе тридцать четыре, — напомнила она себе, — морщины — это нормально».
И ужасно.
Так или иначе, она слепила улыбку, вздохнув при виде возникших бороздок, пересекла гостиную, направляясь к столовой. Проход, ограниченный шкафчиками и буфетами, образовывал кухню. Дейв напевал сладострастную песенку, его баритон отскакивал от облицованных плитками стен.
— Этаж этот мой. Бог отдал мне этот этаж. — Когда обладательница медовых веснушек вошла, он повернулся и подмигнул.
— Подобно тому, как расступилось Красное море, произойдет чудо, если нам удастся разделить эту пару, — заметила Гвен.
— Или волшебная сказка.
— Это ваша область, я полагаю. Мне нравится то, что имеет смысл, то, что складывается.
— Что означает?
— У меня есть предложение.
— Все, что угодно! — Дейв оперся бедром о печку и улыбнулся.
Ее сердце растаяло, как кусок масла на сковородке… но на ее лице это не отразилось.
— Я предлагаю альянс.
— Я предпочитаю мезальянс, — молодой художник приглашающе поднял свои светлые брови.
— Несерьезно.
Она подавила углубляющееся чувство, что на самом деле это серьезно… это слишком походило на надежду.
— Нельзя же, чтобы четыре человека откусили друг другу голову.
— Или вцепились друг другу в пятки? Гвен застенчиво убрала за ухо прядь волос. Та немедленно высвободилась.
— Огорчена этим. Путь не близок. Как мне видится, либо мы будем избегать принимать чью-либо сторону, либо незаметно для себя дойдем до того, что вцепимся друг другу в горло.
— Итак, мы организуем команду, — заключил он. — Дейв и Гвен — ремонтники супружеских разногласий, закрепители неустойчивых отношений.
— Кто-то же должен сохранять ясную голову. На пляже эти двое будут воевать за то, кому достанется наилучшая песчинка.
— Слыхала, как они говорят: жизнь есть пляж!
Она рассмеялась. «Черт возьми, он — душка. И остроумен. Хорошая комбинация», — вскользь подумала она. Такие люди добавляют остроту всему, к чему прикоснутся. Дейв заставлял ее рот увлажняться, а глаза расширяться, когда она не соблюдала крайнюю осторожность.
— Сохранять чувство юмора — тоже хорошая идея. В таких обстоятельствах.
— При любых обстоятельствах, — настаивал он, взмахнув деревянной лопаточкой в ее направлении.
Капля масла попала ей на очки. Гвен сорвала их. Дейв достал полотенце и взял очки из ее рук.
— Ну, мисс Стикерт, без очков вы прекрасны!
— Ладно уж.
Полотенце лишь размазало масло по стеклам, и молодой человек прибег к помощи своей рубашки, обнажив участок загорелого живота. «Он гладок, как хорошо застеленная постель», — подумала Гвен, с нарастающим раздражением отведя глаза.
Постель и Дейв, фантазмы и Дейв… Она должна с этим покончить сейчас же.
Дейв был любимчиком. Легкомысленный парень без цели в жизни, за исключением иллюстрирования комиксов и случайных заработков на рекламе. Насколько ей известно, он преуспевал на своем поприще, если это можно назвать поприщем. Судя по спортивному красному «камаро», стоявшему на дорожке, он не особенно нуждался в контрактах или покровительстве спонсоров.
Значит, он преуспевал. В своем роде. А, следовательно, не страдал и честолюбием. Ни в чем, включая деньги, не ведал нужды. Свободный дух. Его главная забота — оставаться таким же, так ей казалось. Даже его рисунки — больше развлечение, чем работа.
«Ух!» — подумала Гвен, представив рисунки из комикса как облачко над своей головой. Ничто иное так не подходит для описания невольного воздействия на нее Дейва.
При росте шесть футов два дюйма он был долговязым и тощим. На такой талии запасная шина не удержалась бы. Питается в свое греховное удовольствие. Но ничто земное к нему не пристает, кроме калорий.
А его поцелуи — горячий ветер пустыни.
— Вот и все, — молодой родственник протянул ей очки, которые помогли ей увидеть его четче.
Волосы не менее четырех оттенков белокурости. Как если бы он не решил, какой избрать, и предоставил это солнцу. Непричесанные пряди небрежно свисали на лоб.
Нос был бы совершенной формы, если бы не чуть заметная кривизна — результат несчастного случая при серфинге. Лицо, не в пример ее собственному, имело только те складки, какие предусмотрены природой. Морщинки подчеркивали глаза цвета медных пенсов. Складки у губ, как скобки, заключали изгиб его улыбки. Этот изгиб она некогда попробовала на вкус. Вкус еще не забылся.
— Надеюсь, вы проголодались, — предположил Дейв.
«Более, чем он когда-либо мог бы предположить», — подумала Гвен.
Захваченные романтикой свадебного пира, они флиртовали. «Лунный танец» называлась песня. Их танец закончился поцелуем, погружением. Дейв мог бы опустить Гвен до самого пола, и она бы не возражала. Она показала это совершенно ясно.
Бедный Дейв. У него во рту не растаяло бы и масло, а она почти растаяла. Она вложила язычок… О, Господи! Он, вероятно, счел ее развратной. То, что некоторые нужды Гвен слишком долго оставались без удовлетворения, не извиняло ее навязывания.
Это было верно тогда, верно и теперь.
Но ее мучала и другая мысль. Может быть, его добродушное поддразнивание — это образ действий, вызванный лишь ее явно выказанным желанием без намерения ответить на него. Дейву, вероятно, жалко ее.
Внутренний голос шепнул ей: «Гвен, ты так же склонна к мелодраме, как и Шарлотта!»
Слишком поздно. Эта мысль лишила Гвен аппетита. Еде, приготовленной Дейвом, придется подождать. Как только Шарлотта и Роберт вернутся к безопасному состоянию, перестав изображать из себя ядерные боеголовки, она сбежит.
— Похоже на то, что мы ввязались в некое миротворчество, — заговорила она бодрым голосом. — Но я изучаю бухгалтерское дело, а не политологию.
— Но Шарлотте вы говорили иное.
— По-настоящему-то я могла бы Шарлотте отказать. Когда вырастаешь на этих театральных подмостках, нельзя не научиться некоторым приемам самообороны. Но маме отказать я не могу. По крайней мере, мне надо потратить какое-то время на учебу. Каков ваш вывод из всего этого?
— Грэм обещала отдать мне свой выигрыш в бинго. Это целое состояние, уверяю вас. Плюс к тому. Я надеюсь, что эти антагонисты смогут подать мне идеи для моей серии «Завоеватели космоса». Кровопролитие, резня, членовредительство, смертоубийство — полный набор для целого комикса.
— Вы когда-нибудь перестанете шутить?
— Часто. — Дейв посмотрел Гвен прямо в глаза, забыв про яйца, скворчащие на сковородке. — Ох-ох! Прячьтесь. Вот приближаются воюющие стороны. — Он обнял женщину за талию и галантно поставил позади себя. — Я буду защищать вас до самой смерти, леди Гвенет. От огнедышащих ведьм и злобных колдунов.
Сердце Гвен дрогнуло, она испустила томный вздох. О, если бы не такое различие в возрасте, устремлениях, росте, взглядах, сексапильности. Что ни вспомнишь — между ними нет ничего общего. Единственное, что их объединяет — это Шарлотта и Роберт.
— Ив самом деле, жизнь — это пляж, — пробормотала Гвен.
От ответного сдавленного смешка Дейва у нее по спине поползли мурашки.
— Ты никогда ничего не допускал. Никогда не становился на мою точку зрения, — продолжала Шарлотта.
Роберт спокойно мерил шагами столовую.
— Я не думаю, что мне удавалось даже представить твою точку зрения, Шарлотта. Дикий бред истерики — за пределами моего воображения.
— Ты животное!
— Тише, тише. Крики распугают дичь.
— Шарлотта! — Гвен схватила сестру за руку, ловко выхватив оловянную тарелку перед тем, как та пустилась в полет, затем затащила Шарлотту за овальный дубовый столик. — Подойди сюда и помоги мне расставить тарелки для обеда.
— Роб, принеси мне еще яиц, — попросил Дейв.
На просьбу брата Роберт угрюмо удалился в дальний конец кухни.
— По крайней мере, я их не стану швырять.
— Так вот что было на стене? — с любопытством поинтересовался Дейв.
— Это вчерашнее обсуждение раздела собственности.
— Я соскребал остатки вашего обсуждения целых десять минут, — добавил молодой художник.
Роберт слегка повысил голос:
— Некоторые вещи бывает труднее удалить, чем другие. Например, супругов.
— Я это слышала.
— На то и рассчитано.
— Ты свинья!
— Лучше быть свиньей, чем б…
— Бисквитов кому-нибудь, — быстро предложил Дейв.
— Мне. Я их люблю, — Гвен поблагодарила его взглядом. — Сделайте такие же на пахте, какие вы сделали прошлым рождественским утром.
— Я думал, они вам рот заклеили… А вот еще одна хорошая идея. Достаем еще одну порцию пахты…
Когда Гвен доставала из холодильника бутылку с виноградным соком, он тихонько обронил:
— Думаю, мы очень хорошо срабатываемся, партнерша.
При звуках его голоса ничто не смогло бы охладить Гвен, кроме как возможность прислониться головой к холодильнику. Щеки ее горели. Справившись со своим либидо, она начала передавать Дейву приправы. Легко было представить, что бы сделала Шарлотта, если бы ей в руки попала банка с мукой.
— По-моему, где-то в этом буфете я видел чернозерный рис, — вспомнил Дейв.
Изобретательность калифорнийской кухни не уставала ее интриговать. Может быть, кулинарные способности Дейва были так же полны фантазии, как и его художественное творчество. «Нет уж, это не для меня, спасибо».
Когда она накрывала на стол, Шарлотта вцепилась в ее руку и торопливо прошептала:
— Так это мама тебя послала? Гвен послушно отпила виноградного сока, чувствуя, как краснеет эмаль на зубах.
— Чтобы ничего тут не отбилось от рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19