Было ясно одно: Билли уехала в аэропорт и там исчезла.— Спайдер, она скоро вернется, дети-то здесь, — успокаивала его Джози.— Только тем и утешаюсь.— Няня! Она наверняка что-то знает! — предположила Джози, и Спайдер помчался домой.— Мистер Эллиот, да если бы я знала, разве я бы вам не сказала? — заверила его нянька. — К сожалению, от миссис Эллиот нет никаких известий. Я сама начинаю беспокоиться. Может быть, ей просто захотелось побьггь несколько дней вдали от всех и вся, ведь прошел почти год, как родились дети, а для женщины это серьезное испытание, независимо от того, сколько у нее помощников.— Нам надо было куда-нибудь съездить, — согласился Спайдер. — Черт, как я об этом не подумал!— Не беспокойтесь. Миссис Эллиот скоро вернется, — уверенно сказала нянька. — Она не выдержит долго разлуку с детьми. Я мало видела таких… таких преданных мамаш. Я не раз советовала ей уехать хотя бы на выходные, но она и слышать об этом не хотела.— У нее на все свое мнение, — вздохнул Спайдер.— Это точно. Необыкновенно упрямая женщина, что правда, то правда, но я ее очень люблю.— Я тоже, — сказал Спайдер. — Господи, я тоже.
К концу недели Спайдер настолько извелся, что стал подумывать о том, чтобы обратиться в полицию, несмотря на настоятельный совет Джоша Хиллмана не вмешивать власти.— Ну что тебе скажет полиция? Мы и без них знаем, что в Лос-Анджелесе ее нет.— А что, если я обращусь к журналистам?— Спайдер, ты ведь не хочешь, чтобы о твоих семейных проблемах трезвонил весь мир! Выбрось это из головы!— Ты прав, Джош, но я никак не могу отделаться от мысли, вдруг…— Ты себя напрасно изводишь. Билли — женщина сильная и глупостей не натворит, можешь мне поверить. Иди, Спайдер, домой, поиграй с детьми и знай, что через несколько дней ты будешь вспоминать об этом, как о дурном сне.— Ты собираешься выставить мне счет за свой дурацкий совет? О черт, извини меня, Джош, я знаю, что ты стараешься, как лучше. Хорошо, хорошо, еду домой. Кажется, нашей няньке придется и надо мной взять шефство.Спайдер немного оттаял в детской, при виде близняшек. Прикосновение к их теплым тельцам и шелковистым волосикам было для него единственным утешением.— Ба-га! — возвестил Макс, оседлав его колено. — Ба-га!— Бу-гу! — поддержал брата Хэл.— Няня, вы слышите? Они, по-моему, просят собаку! Кажется, это их первое слово! Какие умные дети — за одну ночь научились выражать вполне абстрактную мысль!— Ну да, только позвольте заметить, что в последние дни им уделяет много внимания Берго О'Салливан — так и путается у меня под ногами. Мне не очень приятно это признавать, мистер Эллиот, но, похоже, их первое слово — это его имя.— Берго? Вот сукин сын, я его убью!Спайдер бросился на поиски несчастного, оставив няню думать, что у бедной миссис Эллиот наверняка были все основания скрыться с глаз такого ревнивца.— Берго! Выходи сейчас же, урод, трус ты эдакий, или я выбью дверь!— Зачем так кричать? — Берго с невозмутимым видом незаменимого человека показался в дверях своей комнаты.— Где моя жена? Только не говори, что не знаешь, дети тебя разоблачили, жалкий говнюк! Ты без конца торчишь у них! С каких это пор ты так любишь детей, лживый, злобный…— Я не знаю, где она, — с достоинством отвечал Берго. — Вам нет нужды меня оскорблять.— Нет, знаешь! — прорычал Спайдер, смыкая пальцы на шее О'Салливана.— Она сама звонит, откуда — не знаю, — прохрипел тот. — Пустите!— Почему ты мне ничего не сказал? Ведь отлично знал, что я с ума схожу!— Может, еще пару дней, и я бы признался — исключительно в силу мужской солидарности, но все-таки я прежде всего работаю у миссис Эллиот, а она заставила меня поклясться прахом моей матери, — с прежним достоинством ответил Берго. — К счастью, матушка моя еще жива и здравствует.— Что она говорила, Берго? Что? Не испытывай мое терпение!— Миссис Эллиот спрашивает про детей, и я в подробностях ей рассказываю, потом я обычно спрашиваю, как дела у нее, а она говорит, что все хорошо — и по голосу тоже слышно, после чего вешает трубку.— Ну, слава богу! — Спайдер вздохнул с облегчением. — Раз мы теперь знаем, что с ней все в порядке, мне остается только ждать ее возвращения. Она может быть где угодно.— Один раз, — припомнил Берго, — я слышал, как она обращалась к кому-то по имени — Мэри Джон или что-то в этом роде, только она говорила как-то не по-нашему.Не дослушав его до конца, Спайдер уже звонил Джошу Хиллману.— Джош, тебе что-нибудь говорит имя «Мэри Джон»? Чья жена?! Мари-Жанна? Неужели Билли все эти годы платила им жалованье? А ты о них и не подумал? Господи, Джош, что с того, что дом совершенно пустой и непригоден для жилья? С каких это пор такие пустяки могли остановить Билли? Скорее диктуй адрес, идиот! Адвокаты хреновы! — пробурчал он, обращаясь уже к Берго, потом поцеловал его в лоб и помчался наверх сообщить новости няне и взять паспорт.
Размахивая пустой сумкой, Билли шагала по улице Бар-бе-де-Жюи. Она отправилась в лучший винный магазин в районе, дабы восполнить запасы Мари-Жанны, и с удивлением обнаружила, что вино урожая 1971 года — большая редкость. Лавочник пообещал ей добыть для нее ящик или, на худой конец, заказать что-нибудь равноценное.«Сегодня настоящий осенний день», — подумала Билли, заворачивая за угол, чтобы по улице Де-Варенн выйти на улицу Вано. У нее не было желания идти в Люксембургский сад, хождение по его аллеям вдруг показалось ей бессмысленным занятием.Ей захотелось быстрым шагом спуститься по улице Камбон и скупить все наряды из новой коллекции «Шанель». Пальто, платья, сумочки, туфли — все, что там есть! Ох, черт! Вот беда! Нельзя ей показываться на улице Камбон, сразу за «Рицем»! В салоне «Шанель» она встретит не меньше пятерых знакомых — особенно в середине дня.А что, если заказать машину с шофером? Тогда достаточно будет быстренько шагнуть через тротуар и исчезнуть за дымчатой стеклянной дверью; можно надеть темные очки и кепи с большим козырьком, чтобы закрывала лицо. Можно заранее позвонить менеджеру и договориться, чтобы сразу пройти в персональную примерочную… Рискнуть? Билли так хотелось что-нибудь купить — все равно что. Она не могла больше сидеть взаперти, она бьша подобна человеку, который пережил долгую полярную ночь или длительное выздоровление после тяжелой болезни.И зачем только Сэм прислал ей этот огромный букет? И записку: «Если все же передумаешь, если когда-нибудь настанет удачный момент, вот мой новый телефон. Я всегда буду ждать тебя, любовь моя. Сэм». Не надо было ему этого делать, думала Билли. Это нечестно. Она уже все решила и оставалась при своем решении, и эти цветы, поставленные в вазу мадам Мари-Жанной, ничего не могли изменить. Они стояли в залитой солнцем комнате на полу и своим оттенком всякий раз напоминали ей цвет его волос. Надо их выбросить и записку тоже, вот приду домой и выброшу, решила она и повернула на улицу Вано.У запертых ворот дома стоял, прислонясь к стене, высокий человек в перехваченном поясом плаще. Билли застыла на месте. Он стоял спиной и не мог ее видеть. У нее еще было время повернуться и скрыться за углом.Всем своим естеством Билли ощутила присутствие Спайдера; физическое осознание этого присутствия пронзило ее насквозь, и она вдруг ясно увидела его место в ее мире, во времени и пространстве, с его прошлым и настоящим, с его силой и слабостью, со всеми связывающими их воспоминаниями; Спайдер Эллиот — единственный на земле человек, к которому устремлены все ее чувства. И вдруг, даже не давая себе труда ни о чем подумать, Билли рванулась вперед. Заслышав ее шаги, он повернулся и бросился навстречу, и все в мире разом перевернулось.
— Нет, дорогой, только не сейчас, поговорим об этом позже. Мадам Мари-Жанна, познакомьтесь с моим мужем, это мсье Эллиот. — Билли высморкалась и вытерла слезы, не в силах справиться одновременно с ключом, носовым платком Спайдера и его ладонью, которую ей никак не хотелось выпускать.— О, мадам, простите меня! Он позвонил, но я не разрешила ему дожидаться в доме. Я не знала, что мадам ждет мсье… — Мадам Мари-Жанна пожала руку Спайдеру и замолчала в ожидании дальнейших указаний от хозяйки.— Мсье Эллиот нам обеим устроил сюрприз. — Билли повернулась к Спайдеру. — Входи, бедняга, ты, кажется, валишься с ног. Я никогда не видела тебя таким измученным.— Прямого рейса на Париж из Лос-Анджелеса не было, пришлось лететь в Нью-Йорк через Атланту, а может, через Чикаго? Я уже запутался… А потом я опоздал на «Конкорд» и пять часов проторчал в Нью-Йорке… Похоже, что быстрее было бы плыть на веслах. Мне надо выпить, не то я свихнусь от счастья. Следующие два дня я буду тебя целовать без перерыва. Нет — две недели. Нет! Два месяца!— Мадам Мари-Жанна… нельзя ли мне одолжить у вас еще пару бутылочек вина и два бокала?— Разумеется, мадам. Куда принести поднос, мадам?— На террасу… Нет, лучше отнесите наверх и поставьте возле двери в мою комнату. Мне кажется, па террасе надо убрать… цветы там завяли…— Я их уберу, мадам.— Благодарю вас, мадам Мари-Жанна.Мари-Жанна заспешила к себе в домик, чтобы взять вино и рассказать Пьеру последние новости. Этот высокий блондин, которого мадам представила как своего мужа, пожалуй, даже лучше вчерашнего рыжего красавчика. Может, завтра появится высокий брюнет? Работать на мадам Айкхорн интереснее всякого кино. Если дело так пойдет и дальше, надо будет закупить побольше вина.
— Спайдер, прошу тебя, давай отложим разговоры на завтра, — сказала Билли, с тревогой замечая его худобу и ввалившиеся глаза, которые стали еще заметнее сейчас, после того как он принял душ, побрился и облачился в ее белый банный халат, который едва доставал ему до колен.— Сначала я должен с тобой объясниться, — возразил он. — Я ни о чем другом думать не мог все это время, и мне это куда более необходимо, чем сон. Я изводился, потому что понимал, как виноват перед тобой. Я тысячу и один раз был не прав, и ты совершенно справедливо рассердилась на меня. Не понимаю, почему я был к тебе так несправедлив, почему отнесся к твоей идее с таким пренебрежением, зачем делал эти незаслуженные намеки насчет твоих денег и отсутствия финансового чутья?— И к чему ты пришел? — сухо спросила Билли, чувствуя, как краснеет при воспоминании обо всех обидных словах, которые были произнесены в тот вечер.— В моей жизни уже был случай, когда я жестоко обошелся с женщиной. Когда у Вэлентайн был роман с Джошем…— Ты о нем знал? — изумилась Билли, застигнутая врасплох. — Мне-то Вэлентайн рассказывала, но я считала, что для всех это тайна.— Да, она рассказала мне, но только после нашей свадьбы.— Что-что, а секреты мы с тобой хранить умеем, — задумчиво произнесла Билли. — Но какое отношение к нам с тобой теперь имеет чужой роман семилетней давности?— Я ревновал ее к Джошу, хотя тогда я даже не знал, кто это такой, для меня это был таинственный возлюбленный Вэлентайн. Но все дело в том, что я тогда не сознавал, что ревную, поскольку не отдавал себе отчета, что люблю. Я исходил злобой, что она не уделяет работе прежнего внимания, что она занята кем-то другим.— И что? — Билли была озадачена.— В тот вечер — неужели это было всего неделю назад? — я пришел домой и застал тебя такой, как раньше — сияющей и неотразимой, увлеченной своей новой идеей. И я почувствовал… да, я почувствовал ревность из-за того, что ты можешь принадлежать не мне одному…— Ну послушай, это же глупо!..— После рождения детей ты сидела дома, и я уже забыл, что это такое — жить с женщиной, полной энергии и новых идей, которая способна вершить большие дела, сильной и яркой личностью, у которой есть своя позиция, свои права и обязанности и которая не нуждается во мне, у которой есть полная свобода передвигаться по всему миру, если ей это интересно…— Не хочешь ли ты сказать, Спайдер Эллиот, — Билли не верила своим ушам, — что ты мечтал о том, чтобы я сидела дома с детьми до конца дней в ожидании счастливейшего мига, когда ты соблаговолишь объявиться к ужину?— В глубине души я хотел именно этого. Старомодная жена в стиле моей мамочки. Я хотел, чтобы ты была как все, чтобы подчинялась мне…— Несчастный, — сказала Билли. — В жизни не слышала большей ерунды.— Но это правда, — с горечью ответил он. — В душе я, наверное, пещерный человек. Можно мне еще глоток? Никак не приду в себя.— Если бы я могла это знать раньше…— Что?— Я все равно бы вышла за тебя, идиот несчастный. Ты, Спайдер Эллиот, оказался таким же эгоистом, как все другие мужчины на этой земле, только умело это скрывал. А теперь, когда ты знаешь о себе всю гнусную правду, у тебя есть возможность работать над собой, чтобы в конце концов выползти из своей пещеры. На будущее, Спайдер, будь со мной честен. Не заставляй напоминать о своих грехах.— Послушай, дорогая, я ведь еще не закончил.— Что-то еще? Куда уж хуже?— Я стал вспоминать, как мы с тобой затевали «Магазин грез», — сказал Спайдер, отпивая вино. — Так вот, я припомнил, что ведь это была твоя идея, ты не сомневалась, что новый бутик на Родео-драйв найдет своего покупателя, и у тебя нашлись силы и упорство его создать — я же только немного переменил интерьер и подход к некоторым вещам, ну, и потом нанял новых продавщиц… все это мелочи.— Но успех пришел именно благодаря этим мелочам, как ты мне частенько говоришь, — напомнила Билли.— И все же это было твое детище. А каталог — мое. Вообще-то, если уж быть справедливым до конца, то идея принадлежала Джиджи, зато я изыскал возможности и сумел уговорить тебя. А уж ты организовала все по высшему классу! Так что выходит, что мы все время работали в паре, все время были верными и равными партнерами.— Все это я могла бы сказать тебе сама, только ты вряд ли бы стал слушать. Почему каталог по интерьеру показался тебе такой ужасной затеей?— Я так не думаю! Я считаю, напротив, что он может принести огромный, небывалый успех! Но я не хочу, чтобы он превратился в твою навязчивую идею, как это было с «Магазином грез». Вот где ты действительно делала большие деньги. И проводила там двадцать четыре часа в сутки! Ты способна так увлекаться работой, что это меня по-настоящему пугает.— Меня тоже. Если бы ты сегодня не приехал, «Шанель» бы уже целиком была в моей собственности. Не только вещи, а и сама фирма. Я не шучу. Вообще-то готова биться об заклад, это было бы неплохое вложение — особенно сейчас, когда они пригласили Латерфельда… Знаешь, дорогой, об этом надо подумать серьезно…— Послушай, — перебил Спайдер, осушая свой бокал, — из всех тех проблем, что я тебе описывал, нет ни одной неразрешимой. Мебель должны доставлять и возвращать по сто раз на дню — иначе для чего изобрели систему доставки? Можно завести и собственный автопарк… И что с того, если вдруг придется освобождать склад от залежавшейся ткани или каких-то кроватей? Для этого существуют магазины при фабриках… магазины при фабриках…. Билли, красавица моя, ты когда-нибудь всерьез думала о фантастических возможностях магазинов при фабриках?— Сколько ты выпил? — осведомилась Билли.— А что такое? Бутылку? Или полбутылки?— Милый, ты просто пьян. Завтра не вспомнишь, о чем разглагольствовал сегодня.— Но, Билли, фабричный магазин… Этим же никто… никто не занимался…Спайдер, шатаясь, побрел к кровати, заполз под одеяло и отключился.Билли некоторое время смотрела на спящего супруга, потом взяла листок бумаги и набросала список покупок. После этого спустилась и отправила Мари-Жанну в магазин. Надо же накормить мужа, когда он проснется. Может, когда протрезвеет, с ним можно будет серьезно обсудить приобретение компании «Шанель»… Неплохая идея, между прочим…Билли наспех поужинала и, почувствовав внезапную усталость, легла и моментально уснула, успев только мельком ощутить блаженство от сознания того, что снова лежит в постели со Спайдером.Когда утром она проснулась, он еще спал. Будет с него, решила Билли, и не без труда разбудила его.— Где я? — спросил Спайдер спросонья.— В Париже. Ты кто?— Пещерный человек.— Я проверяю, проснулся ты или нет, — засмеялась Билли.— Приди в мою пещеру. — Спайдер ласково сгреб в ладонь ее волосы. — Мы, пещерные люди, можем стерпеть все, только не разлуку со своей самкой.
— А этот дом и правда пустой? — спросил Спайдер, одеваясь, чтобы спуститься к запоздалому завтраку.— Да, за исключением этой комнаты. Большая часть мебели стоит нераспакованной на конюшне. Я тебе все покажу, только мне не терпится домой — повидать мальчишек. Давай позвоним в «Риц» и спросим, когда ближайший рейс.— Я есть хочу! — пожаловался Спайдер. — Давай позвоним после завтрака!— А вдруг опоздаем на самолет? Я и так слишком долго ждала!— Один день ничего не изменит.— Тебе легко говорить… Ты их видел только вчера. Или позавчера? Я сбилась.— А где кофейник? — спросил Спайдер, входя в кухню.— Нету. Здесь не водится ни кофейника, ни кастрюльки, ни сковородки. Только два ножа, которые оставили рабочие, открывалка и моя чашка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
К концу недели Спайдер настолько извелся, что стал подумывать о том, чтобы обратиться в полицию, несмотря на настоятельный совет Джоша Хиллмана не вмешивать власти.— Ну что тебе скажет полиция? Мы и без них знаем, что в Лос-Анджелесе ее нет.— А что, если я обращусь к журналистам?— Спайдер, ты ведь не хочешь, чтобы о твоих семейных проблемах трезвонил весь мир! Выбрось это из головы!— Ты прав, Джош, но я никак не могу отделаться от мысли, вдруг…— Ты себя напрасно изводишь. Билли — женщина сильная и глупостей не натворит, можешь мне поверить. Иди, Спайдер, домой, поиграй с детьми и знай, что через несколько дней ты будешь вспоминать об этом, как о дурном сне.— Ты собираешься выставить мне счет за свой дурацкий совет? О черт, извини меня, Джош, я знаю, что ты стараешься, как лучше. Хорошо, хорошо, еду домой. Кажется, нашей няньке придется и надо мной взять шефство.Спайдер немного оттаял в детской, при виде близняшек. Прикосновение к их теплым тельцам и шелковистым волосикам было для него единственным утешением.— Ба-га! — возвестил Макс, оседлав его колено. — Ба-га!— Бу-гу! — поддержал брата Хэл.— Няня, вы слышите? Они, по-моему, просят собаку! Кажется, это их первое слово! Какие умные дети — за одну ночь научились выражать вполне абстрактную мысль!— Ну да, только позвольте заметить, что в последние дни им уделяет много внимания Берго О'Салливан — так и путается у меня под ногами. Мне не очень приятно это признавать, мистер Эллиот, но, похоже, их первое слово — это его имя.— Берго? Вот сукин сын, я его убью!Спайдер бросился на поиски несчастного, оставив няню думать, что у бедной миссис Эллиот наверняка были все основания скрыться с глаз такого ревнивца.— Берго! Выходи сейчас же, урод, трус ты эдакий, или я выбью дверь!— Зачем так кричать? — Берго с невозмутимым видом незаменимого человека показался в дверях своей комнаты.— Где моя жена? Только не говори, что не знаешь, дети тебя разоблачили, жалкий говнюк! Ты без конца торчишь у них! С каких это пор ты так любишь детей, лживый, злобный…— Я не знаю, где она, — с достоинством отвечал Берго. — Вам нет нужды меня оскорблять.— Нет, знаешь! — прорычал Спайдер, смыкая пальцы на шее О'Салливана.— Она сама звонит, откуда — не знаю, — прохрипел тот. — Пустите!— Почему ты мне ничего не сказал? Ведь отлично знал, что я с ума схожу!— Может, еще пару дней, и я бы признался — исключительно в силу мужской солидарности, но все-таки я прежде всего работаю у миссис Эллиот, а она заставила меня поклясться прахом моей матери, — с прежним достоинством ответил Берго. — К счастью, матушка моя еще жива и здравствует.— Что она говорила, Берго? Что? Не испытывай мое терпение!— Миссис Эллиот спрашивает про детей, и я в подробностях ей рассказываю, потом я обычно спрашиваю, как дела у нее, а она говорит, что все хорошо — и по голосу тоже слышно, после чего вешает трубку.— Ну, слава богу! — Спайдер вздохнул с облегчением. — Раз мы теперь знаем, что с ней все в порядке, мне остается только ждать ее возвращения. Она может быть где угодно.— Один раз, — припомнил Берго, — я слышал, как она обращалась к кому-то по имени — Мэри Джон или что-то в этом роде, только она говорила как-то не по-нашему.Не дослушав его до конца, Спайдер уже звонил Джошу Хиллману.— Джош, тебе что-нибудь говорит имя «Мэри Джон»? Чья жена?! Мари-Жанна? Неужели Билли все эти годы платила им жалованье? А ты о них и не подумал? Господи, Джош, что с того, что дом совершенно пустой и непригоден для жилья? С каких это пор такие пустяки могли остановить Билли? Скорее диктуй адрес, идиот! Адвокаты хреновы! — пробурчал он, обращаясь уже к Берго, потом поцеловал его в лоб и помчался наверх сообщить новости няне и взять паспорт.
Размахивая пустой сумкой, Билли шагала по улице Бар-бе-де-Жюи. Она отправилась в лучший винный магазин в районе, дабы восполнить запасы Мари-Жанны, и с удивлением обнаружила, что вино урожая 1971 года — большая редкость. Лавочник пообещал ей добыть для нее ящик или, на худой конец, заказать что-нибудь равноценное.«Сегодня настоящий осенний день», — подумала Билли, заворачивая за угол, чтобы по улице Де-Варенн выйти на улицу Вано. У нее не было желания идти в Люксембургский сад, хождение по его аллеям вдруг показалось ей бессмысленным занятием.Ей захотелось быстрым шагом спуститься по улице Камбон и скупить все наряды из новой коллекции «Шанель». Пальто, платья, сумочки, туфли — все, что там есть! Ох, черт! Вот беда! Нельзя ей показываться на улице Камбон, сразу за «Рицем»! В салоне «Шанель» она встретит не меньше пятерых знакомых — особенно в середине дня.А что, если заказать машину с шофером? Тогда достаточно будет быстренько шагнуть через тротуар и исчезнуть за дымчатой стеклянной дверью; можно надеть темные очки и кепи с большим козырьком, чтобы закрывала лицо. Можно заранее позвонить менеджеру и договориться, чтобы сразу пройти в персональную примерочную… Рискнуть? Билли так хотелось что-нибудь купить — все равно что. Она не могла больше сидеть взаперти, она бьша подобна человеку, который пережил долгую полярную ночь или длительное выздоровление после тяжелой болезни.И зачем только Сэм прислал ей этот огромный букет? И записку: «Если все же передумаешь, если когда-нибудь настанет удачный момент, вот мой новый телефон. Я всегда буду ждать тебя, любовь моя. Сэм». Не надо было ему этого делать, думала Билли. Это нечестно. Она уже все решила и оставалась при своем решении, и эти цветы, поставленные в вазу мадам Мари-Жанной, ничего не могли изменить. Они стояли в залитой солнцем комнате на полу и своим оттенком всякий раз напоминали ей цвет его волос. Надо их выбросить и записку тоже, вот приду домой и выброшу, решила она и повернула на улицу Вано.У запертых ворот дома стоял, прислонясь к стене, высокий человек в перехваченном поясом плаще. Билли застыла на месте. Он стоял спиной и не мог ее видеть. У нее еще было время повернуться и скрыться за углом.Всем своим естеством Билли ощутила присутствие Спайдера; физическое осознание этого присутствия пронзило ее насквозь, и она вдруг ясно увидела его место в ее мире, во времени и пространстве, с его прошлым и настоящим, с его силой и слабостью, со всеми связывающими их воспоминаниями; Спайдер Эллиот — единственный на земле человек, к которому устремлены все ее чувства. И вдруг, даже не давая себе труда ни о чем подумать, Билли рванулась вперед. Заслышав ее шаги, он повернулся и бросился навстречу, и все в мире разом перевернулось.
— Нет, дорогой, только не сейчас, поговорим об этом позже. Мадам Мари-Жанна, познакомьтесь с моим мужем, это мсье Эллиот. — Билли высморкалась и вытерла слезы, не в силах справиться одновременно с ключом, носовым платком Спайдера и его ладонью, которую ей никак не хотелось выпускать.— О, мадам, простите меня! Он позвонил, но я не разрешила ему дожидаться в доме. Я не знала, что мадам ждет мсье… — Мадам Мари-Жанна пожала руку Спайдеру и замолчала в ожидании дальнейших указаний от хозяйки.— Мсье Эллиот нам обеим устроил сюрприз. — Билли повернулась к Спайдеру. — Входи, бедняга, ты, кажется, валишься с ног. Я никогда не видела тебя таким измученным.— Прямого рейса на Париж из Лос-Анджелеса не было, пришлось лететь в Нью-Йорк через Атланту, а может, через Чикаго? Я уже запутался… А потом я опоздал на «Конкорд» и пять часов проторчал в Нью-Йорке… Похоже, что быстрее было бы плыть на веслах. Мне надо выпить, не то я свихнусь от счастья. Следующие два дня я буду тебя целовать без перерыва. Нет — две недели. Нет! Два месяца!— Мадам Мари-Жанна… нельзя ли мне одолжить у вас еще пару бутылочек вина и два бокала?— Разумеется, мадам. Куда принести поднос, мадам?— На террасу… Нет, лучше отнесите наверх и поставьте возле двери в мою комнату. Мне кажется, па террасе надо убрать… цветы там завяли…— Я их уберу, мадам.— Благодарю вас, мадам Мари-Жанна.Мари-Жанна заспешила к себе в домик, чтобы взять вино и рассказать Пьеру последние новости. Этот высокий блондин, которого мадам представила как своего мужа, пожалуй, даже лучше вчерашнего рыжего красавчика. Может, завтра появится высокий брюнет? Работать на мадам Айкхорн интереснее всякого кино. Если дело так пойдет и дальше, надо будет закупить побольше вина.
— Спайдер, прошу тебя, давай отложим разговоры на завтра, — сказала Билли, с тревогой замечая его худобу и ввалившиеся глаза, которые стали еще заметнее сейчас, после того как он принял душ, побрился и облачился в ее белый банный халат, который едва доставал ему до колен.— Сначала я должен с тобой объясниться, — возразил он. — Я ни о чем другом думать не мог все это время, и мне это куда более необходимо, чем сон. Я изводился, потому что понимал, как виноват перед тобой. Я тысячу и один раз был не прав, и ты совершенно справедливо рассердилась на меня. Не понимаю, почему я был к тебе так несправедлив, почему отнесся к твоей идее с таким пренебрежением, зачем делал эти незаслуженные намеки насчет твоих денег и отсутствия финансового чутья?— И к чему ты пришел? — сухо спросила Билли, чувствуя, как краснеет при воспоминании обо всех обидных словах, которые были произнесены в тот вечер.— В моей жизни уже был случай, когда я жестоко обошелся с женщиной. Когда у Вэлентайн был роман с Джошем…— Ты о нем знал? — изумилась Билли, застигнутая врасплох. — Мне-то Вэлентайн рассказывала, но я считала, что для всех это тайна.— Да, она рассказала мне, но только после нашей свадьбы.— Что-что, а секреты мы с тобой хранить умеем, — задумчиво произнесла Билли. — Но какое отношение к нам с тобой теперь имеет чужой роман семилетней давности?— Я ревновал ее к Джошу, хотя тогда я даже не знал, кто это такой, для меня это был таинственный возлюбленный Вэлентайн. Но все дело в том, что я тогда не сознавал, что ревную, поскольку не отдавал себе отчета, что люблю. Я исходил злобой, что она не уделяет работе прежнего внимания, что она занята кем-то другим.— И что? — Билли была озадачена.— В тот вечер — неужели это было всего неделю назад? — я пришел домой и застал тебя такой, как раньше — сияющей и неотразимой, увлеченной своей новой идеей. И я почувствовал… да, я почувствовал ревность из-за того, что ты можешь принадлежать не мне одному…— Ну послушай, это же глупо!..— После рождения детей ты сидела дома, и я уже забыл, что это такое — жить с женщиной, полной энергии и новых идей, которая способна вершить большие дела, сильной и яркой личностью, у которой есть своя позиция, свои права и обязанности и которая не нуждается во мне, у которой есть полная свобода передвигаться по всему миру, если ей это интересно…— Не хочешь ли ты сказать, Спайдер Эллиот, — Билли не верила своим ушам, — что ты мечтал о том, чтобы я сидела дома с детьми до конца дней в ожидании счастливейшего мига, когда ты соблаговолишь объявиться к ужину?— В глубине души я хотел именно этого. Старомодная жена в стиле моей мамочки. Я хотел, чтобы ты была как все, чтобы подчинялась мне…— Несчастный, — сказала Билли. — В жизни не слышала большей ерунды.— Но это правда, — с горечью ответил он. — В душе я, наверное, пещерный человек. Можно мне еще глоток? Никак не приду в себя.— Если бы я могла это знать раньше…— Что?— Я все равно бы вышла за тебя, идиот несчастный. Ты, Спайдер Эллиот, оказался таким же эгоистом, как все другие мужчины на этой земле, только умело это скрывал. А теперь, когда ты знаешь о себе всю гнусную правду, у тебя есть возможность работать над собой, чтобы в конце концов выползти из своей пещеры. На будущее, Спайдер, будь со мной честен. Не заставляй напоминать о своих грехах.— Послушай, дорогая, я ведь еще не закончил.— Что-то еще? Куда уж хуже?— Я стал вспоминать, как мы с тобой затевали «Магазин грез», — сказал Спайдер, отпивая вино. — Так вот, я припомнил, что ведь это была твоя идея, ты не сомневалась, что новый бутик на Родео-драйв найдет своего покупателя, и у тебя нашлись силы и упорство его создать — я же только немного переменил интерьер и подход к некоторым вещам, ну, и потом нанял новых продавщиц… все это мелочи.— Но успех пришел именно благодаря этим мелочам, как ты мне частенько говоришь, — напомнила Билли.— И все же это было твое детище. А каталог — мое. Вообще-то, если уж быть справедливым до конца, то идея принадлежала Джиджи, зато я изыскал возможности и сумел уговорить тебя. А уж ты организовала все по высшему классу! Так что выходит, что мы все время работали в паре, все время были верными и равными партнерами.— Все это я могла бы сказать тебе сама, только ты вряд ли бы стал слушать. Почему каталог по интерьеру показался тебе такой ужасной затеей?— Я так не думаю! Я считаю, напротив, что он может принести огромный, небывалый успех! Но я не хочу, чтобы он превратился в твою навязчивую идею, как это было с «Магазином грез». Вот где ты действительно делала большие деньги. И проводила там двадцать четыре часа в сутки! Ты способна так увлекаться работой, что это меня по-настоящему пугает.— Меня тоже. Если бы ты сегодня не приехал, «Шанель» бы уже целиком была в моей собственности. Не только вещи, а и сама фирма. Я не шучу. Вообще-то готова биться об заклад, это было бы неплохое вложение — особенно сейчас, когда они пригласили Латерфельда… Знаешь, дорогой, об этом надо подумать серьезно…— Послушай, — перебил Спайдер, осушая свой бокал, — из всех тех проблем, что я тебе описывал, нет ни одной неразрешимой. Мебель должны доставлять и возвращать по сто раз на дню — иначе для чего изобрели систему доставки? Можно завести и собственный автопарк… И что с того, если вдруг придется освобождать склад от залежавшейся ткани или каких-то кроватей? Для этого существуют магазины при фабриках… магазины при фабриках…. Билли, красавица моя, ты когда-нибудь всерьез думала о фантастических возможностях магазинов при фабриках?— Сколько ты выпил? — осведомилась Билли.— А что такое? Бутылку? Или полбутылки?— Милый, ты просто пьян. Завтра не вспомнишь, о чем разглагольствовал сегодня.— Но, Билли, фабричный магазин… Этим же никто… никто не занимался…Спайдер, шатаясь, побрел к кровати, заполз под одеяло и отключился.Билли некоторое время смотрела на спящего супруга, потом взяла листок бумаги и набросала список покупок. После этого спустилась и отправила Мари-Жанну в магазин. Надо же накормить мужа, когда он проснется. Может, когда протрезвеет, с ним можно будет серьезно обсудить приобретение компании «Шанель»… Неплохая идея, между прочим…Билли наспех поужинала и, почувствовав внезапную усталость, легла и моментально уснула, успев только мельком ощутить блаженство от сознания того, что снова лежит в постели со Спайдером.Когда утром она проснулась, он еще спал. Будет с него, решила Билли, и не без труда разбудила его.— Где я? — спросил Спайдер спросонья.— В Париже. Ты кто?— Пещерный человек.— Я проверяю, проснулся ты или нет, — засмеялась Билли.— Приди в мою пещеру. — Спайдер ласково сгреб в ладонь ее волосы. — Мы, пещерные люди, можем стерпеть все, только не разлуку со своей самкой.
— А этот дом и правда пустой? — спросил Спайдер, одеваясь, чтобы спуститься к запоздалому завтраку.— Да, за исключением этой комнаты. Большая часть мебели стоит нераспакованной на конюшне. Я тебе все покажу, только мне не терпится домой — повидать мальчишек. Давай позвоним в «Риц» и спросим, когда ближайший рейс.— Я есть хочу! — пожаловался Спайдер. — Давай позвоним после завтрака!— А вдруг опоздаем на самолет? Я и так слишком долго ждала!— Один день ничего не изменит.— Тебе легко говорить… Ты их видел только вчера. Или позавчера? Я сбилась.— А где кофейник? — спросил Спайдер, входя в кухню.— Нету. Здесь не водится ни кофейника, ни кастрюльки, ни сковородки. Только два ножа, которые оставили рабочие, открывалка и моя чашка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46