– Владелец агентства, о котором я говорю, – сказала Джастин, словно не услышав его слов, – рассматривает «Батальон» как свой личный гарем. Когда он хочет кем-то… попользоваться, он просто сообщает, когда и куда явиться. Либо они повинуются, либо им предлагают покинуть агентство. Ведь недостатка в моделях среднего уровня нет, так ведь, Дарт? Пока девушка не оказалась в назначенном месте, она не знает, будет ли там наедине с хозяином, или с ним будут и другие девушки, или мужчины, которых ей предложат обслужить, или девушки, с которыми ей предложат поразвлекаться. Там бывает полно наркотиков, причем самых разных, и очень вероятно, что она будет их употреблять, возможно, впервые в жизни. Да, забыла сказать, все это обычно происходит днем. Самое удивительное, что владелец агентства, устраивающий такие… ленчи, счастливый супруг и отец, настоящий столп общества. Более того, его жена ни о чем не подозревает. Ни у кого не хватило бы духу рассказать ей об этом.
– И ты действительно веришь этим сплетням? Где ты наслушалась такой чуши?
– Да везде об этом говорят, Дарт, везде. Вот поэтому я и не хочу ни с кем сотрудничать. Никогда не узнаешь, что лежит под камнем на заднем дворе, пока не переедешь в дом.
– Ты вольна поступать как хочешь, – пожал он плечами. – Если тебе так нравится, оставляй все как было. Но лучше закупи себе побольше шерстяных штанов, они тебе понадобятся долгой холодной зимой, когда задует ветер, а другие агентства начнут переманивать у тебя диспетчеров и моделей.
– Пока что мне удавалось выжить и в шелковых брючках. Ты не будешь против, если я уйду без кофе? Мне пора в лавку.
– До свидания, Джастин. Когда я буду звонить Марко, обязательно расскажу ему о нашей встрече, ему приятно будет услышать про старую подружку.
Джастин вышла из ресторана, даже не подав ему на прощание руки. Когда он только упомянул «пройдоху Марко», она сразу поняла по его тону, что он намекает на то, что знает все подробности ее позорной связи с Ломбарди. Такие типы, как эти двое, никогда не упустят случая похвастаться друг перед другом своими победами. Но к чему Дарту было использовать это оружие столько лет спустя, да еще перед тем, как завести разговор о покупке агентства? Разве по-настоящему умный человек не понял бы, что на это следует намекать в последнюю очередь? И скорее всего умный человек не стал бы угрожать ее агентству после того, как она дала понять, что ей известно про ленчи в его холостяцкой квартирке?
Нет, решила Джастин, все гораздо проще. Дарт Бенедикт не видит разницы между ней и девочками, за которыми охотится. Он пытался действовать так же, как действует всегда, – угрожать и обещать награду одновременно. Только хотел он употребить ее мозги, а не тело, вот и вся разница.
По дороге в агентство Джастин пыталась выбросить Дарта Бенедикта из головы. Он заполучил врага, и она заполучила врага. И хватит с нее деловых ленчей. Сандвич с тунцом на рабочем месте – и довольно.
В конце дня секретарша положила ей на стол письмо от Фрэнки. Оно пришло ночной почтой «Федерал Экспресс» из Парижа.
"Дорогая моя Джастин!
Я не хотела посылать тебе факс, потому что боялась, что его кто-нибудь прочтет, несмотря на пометку «личное», и в офис я звонить не хотела, чтобы не отрывать тебя от работы, но мне просто необходимо сообщить тебе, что я так счастлива, что просто не знаю, что с собой поделать Я как безумная ношусь по своим апартаментам и все никак не могу поверить, что это действительно произошло! Мы с Майком Аароном любим друг друга. Ох, Джастин, я не могу спать, не могу сидеть на месте, ничего не могу делать, поэтому и пишу тебе, единственному человеку, которому я могу доверять, и надеюсь, что это меня хоть немного успокоит. Я влюбилась, можешь себе представить такое? До сегодняшнего дня я и не подозревала, что он тоже меня любит. Знаешь, почему я всегда говорила о нем гадости? Наверное, ты и не догадывалась, а я так хотела скрыть, что влюбилась в него еще в школе. Джастин, он просто удивительный! Жалко, что я не умею писать стихи или, на худой конец, прозу и не могу выразить свои чувства. Майк – это моя мечта, которая сбылась. Я даже не подозревала, что человек может быть так счастлив. И ты была совершенно права насчет моих волос и одежды, не знаю, насколько, это помогло ему обратить на меня внимание, но, во всяком случае, не помешало. Мы провели вместе весь день – утро в Лувре, а потом до вечера мы были в «Отель дю Лувр». Да, Джастин, да! Теперь об этом знает вся наша компания, они не могли ничего не заметить, когда мы встретились в баре. Ты понимаешь, что этого не случилось бы, если бы ты не послала меня сюда? Просто страшно представить! Но я держу все под контролем, работу не забросила, так что не беспокойся. Сегодня утром я послала тебе факс про Тинкер, с тех пор ничего нового не произошло. Разве что у нас с Майком. Мы… Мы с Майком! Не знаю, что из этого выйдет, но даже если ты не веришь в бога, все равно молись за меня, Джастин! Молись о том, чтобы это не стало парижским вариантом курортного романа. Не думаю, что я когда-нибудь смогу от этого оправиться, особенно после того, что произошло сегодня днем. Желаю тебе испытать такое же счастье! Я так по тебе скучаю! Люблю, целую.
Фрэнки".
Джастин несколько раз перечла письмо, а потом подошла к окну и прижалась к холодному стеклу лбом. «Господи, – подумала она, – сделай так, чтобы все было хорошо».

18
– Я пытаюсь отнестись к этому разумно, – объясняла Эйприл Мод, с трудом сдерживаясь. – Пытаюсь это принять, говорю себе, что жизнь на этом не кончается, что я и не надеялась победить, что статья в «Цинге» очень поможет моей дальнейшей карьере, но на самом деле я так расстроена, просто не знаю, что делать… – Эйприл рухнула на кровать Мод и разрыдалась.
Утром, как только они проснулись, Фрэнки зашла в комнаты Эйприл и Джордан и сказала каждой, что теперь они будут меньше видеть Тинкер, потому что она будет брать уроки танго и работать с Ломбарди. Фрэнки хоть и пыталась убедить девушек, что это совершенно не значит, что Тинкер выиграет конкурс, но у нее ничего на вышло. Джордан приняла новость с достоинством, а Эйприл, даже не сняв халата, тут же побежала за утешениями к Мод, которая сидела в кровати и читала «Интернешнл геральд трибюн».
– Марко Ломбарди надо четвертовать! – воскликнула Мод. – Эйприл, девочка моя, не рыдай так! Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, действительно понимаю. И знаю, как это для тебя важно. Помнишь, я рассказывала тебе, что моя статья построена на том, что выиграешь ты? Пока что ничего не изменилось. Если выйдет все иначе, я покажу, что все было направлено против тебя, что конкурс был подстроен. Ну-ка, накинь на себя покрывало, ты вся дрожишь. Вот так-то лучше, а теперь вытри нос. Ты завтракала?
– Да, перед самым приходом Фрэнки.
– Хочешь немного кофе, чтобы согреться? Он еще не остыл, а в комнате довольно прохладно. Во Франции не понимают, что такое настоящее центральное отопление.
– Нет, спасибо. – Эйприл немного успокоилась и только изредка всхлипывала.
– Ломбарди просто лишил тебя шанса бороться за контракт. И Джордан тоже. Ты понимаешь, почему это произошло? – продолжала успокаивать ее Мод. – Тинкер наверняка отдалась ему, когда пришла на урок, иначе и быть не могло. Может, она сама и подала ему эту идею, кто знает, на что она способна? Но лучше бы было, если бы Ломбарди постарался скрыть, что уже сделал свой выбор, лучше бы он объявил об этом после конкурса. Бесстыжая тварь! Неужели он не понимает, что после шоу абсолютно всем будет ясно, что выбирать надо было тебя?
– А ему на все наплевать, – задумчиво сказала Эйприл. – Джордан не слишком расстроится, она особенно и не надеялась на победу – она ведь цветная. Она сама говорила мне об этом еще в самолете. Подумать только, я еще беспокоилась, что Некер пригласил ее в Версаль, а беспокоиться надо было из-за Тинкер. Но, черт подери, если бы игра велась честно, моделью Ломбарди могла бы стать любая из нас, даже Джордан.
– Эйприл, дорогая, Джордан права, она бы ею не стала. Это должна была быть ты.
Мод глядела на Эйприл с обожанием. Какое лицо! Она настолько красива, что в ее внешности нет места состраданию, которое бывает написано на других, не столь совершенных лицах. У Эйприл такие безукоризненные черты лица, что и споров никаких быть не может.
– А тебе не кажется… – начала было Мод и замолчала.
– Что? Что ты хотела сказать?
– Что, возможно, Ломбарди сказал правду – Тинкер действительно вдохновила его на создание новых моделей, и он именно поэтому работает с ней каждый день. Тогда понятно, почему он не стал притворяться – потому что еще ничего не решил, и тогда мы слишком спешим с выводами, Эйприл! В конце концов, Тинкер танцует свое дурацкое танго только несколько часов в день, а танцевать танго и ходить по подиуму – совсем не одно и то же. История еще не закончилась, и у тебя все шансы победить, я просто уверена в этом!
– Ты правда так считаешь или просто хочешь меня утешить?
– Я не стала бы внушать тебе напрасную надежду, Эйприл. Я действительно думаю, что ничего не решено, и, когда ты появишься на подиуме, все всем станет ясно.
– Ой, Мод, как же я тебя люблю! У тебя одной мозги работают. – Эйприл бросилась Мод на шею и чмокнула ее в щеку.
– Эйприл, ты даже представить себе не можешь, как мне приятно.
– Приятно? – Эйприл пристально посмотрела на Мод. – Тебе приятно, когда тебе говорят, что ты гений?
– Мне приятно, когда ты меня целуешь. Даже в щеку. Я впервые почувствовала прикосновение твоих губ.
– Ой!
– Не отодвигайся от меня, Эйприл. Ты же понимала, что рано или поздно я это скажу.
– Я… я об этом не думала, – пробормотала Эйприл и натянула покрывало на плечи.
– Ни разу? Тебе это и в голову не приходило? – мягко спросила Мод.
– Ну… может быть… наверное… я же не дурочка… В общем, после того, как я рассказала тебе про свое отношение к мужчинам, я стала думать о том, как ты устраиваешь свою жизнь, и поняла, что ты… я не совсем была уверена, но… ну, ты понимаешь, о чем я. Наверное, это из-за того, как ты одеваешься, иначе мне бы и в голову не пришло…
– И тем не менее ты каждый день гуляла со мной по Парижу. Ты понимаешь, о чем это говорит?
– Это говорит о том, что я тебя не боюсь и не считаю тебя хуже других, что бы ты ни делала. – И Эйприл нервно хихикнула.
– Я это поняла и оценила, но дело не только в этом, Эйприл, а в том, в чем ты боишься себе признаться. Эйприл, послушай меня, не отворачивайся, ты давно уже не маленькая девочка, ты настоящая женщина, и тебе хочется узнать, каково это – быть с другой женщиной… ты думаешь об этом все время, не так ли, дорогая моя? Эйприл, ничего нет противоестественного в том, что ты думаешь об этом. Ты сама говорила, что мужчины тебе не нравятся, ты пробовала с ними, но так и не смогла преодолеть отвращения. Ты можешь так и оставаться девой, Эйприл, но это не значит, что ты перестала быть человеком из плоти и крови, и выбор у тебя есть.
– Ты рассуждаешь так логично, – пробормотала Эйприл.
– А это и есть логично. Нелогично то, что у нормальной молодой женщины нет никакой сексуальной жизни. Это жестоко, жизнь превращается в наказание. Я понимаю, что ты чувствуешь себя выродком, и мучаешься от этого. Сколько ты еще собираешься терпеть?
– Я даже не могу об этом думать, все так запутано… – И Эйприл погрузилась в молчание. Она опустила голову, чтобы не были заметны покрасневшие щеки, и стала разглядывать свои дрожащие руки. Но с кровати не встала.
– Ах, Эйприл, Эйприл, – сказала Мод дрожащим голосом и погладила Эйприл по голове. – Конечно, ты запуталась, и так и будет продолжаться, пока ты не попробуешь хотя бы однажды заняться любовью с женщиной и не узнаешь, подходит тебе это или нет. Лучше, если это будет кто-то опытный, кто-то, кто знает, что ты еще девушка, и не ждет от тебя фонтана страстей, кто вообще ничего не ждет. Как ты думаешь, многие ли подходят под эту характеристику?
Эйприл рассмеялась, и Мод поняла, что она немного расслабилась.
– Ты же сама прекрасно знаешь, что давно пора в себе разобраться, иначе бы ты тут не сидела. Ты почти приняла решение, дорогая. И рано или поздно это случится. Только не поддавайся безумным порывам и не делай этого с незнакомками. Лучше всего, чтобы первый раз это было со кем-то, кому ты доверяешь, кого знаешь так же хорошо, как знаешь меня, кто тебя понимает. Милая, нежная Эйприл! Я обещаю быть ласковой и внимательной, я не стану тебя ни к чему принуждать, а если ты захочешь остановиться, я остановлюсь и не стану дуться, как это обычно делают мужчины. Торжественно обещаю, что буду повиноваться всем твоим желаниям. Мое отношение к тебе не изменится. Не можешь же ты так и жить дальше, ничего о себе не узнав. Доверься мне, дорогая. Сейчас тебе достаточно только сказать «да».
Эйприл повернула голову и искоса взглянула на Мод, потом наклонилась к ней и быстро поцеловала ее в щеку. Она была слишком смущена и не могла вымолвить ни слова, даже не могла шепнуть «да». Сколько ночей она пролежала без сна, думая о Мод Каллендер? Сколько восхищалась она этой умной, тонкой, остроумной женщиной, к которой привязывалась день ото дня все больше и больше… Она даже не осмеливалась представить себе такое… Нет, если честно – осмеливалась, но тут же гнала от себя эти мысли! Но теперь она ничего не боялась, она чувствовала, что о ней заботятся, ею восхищаются, и еще – она просто умирала от желания попробовать…
– Иди сюда, Эйприл, – шепнула Мод, снимая с Эйприл покрывало и обнимая ее за плечи. – Ложись на подушку, закрой глаза и думай только о своих ощущениях. Не надо, не напрягайся, я просто хочу поцеловать тебя.
Мод целовала Эйприл нежно – сначала в лоб, почти у линии волос, потом ее губы скользнули ниже, к мочкам ушей, к подбородку. Она почувствовала, как обмякло тело Эйприл, услышала, как она вздохнула облегченно, но по-прежнему продолжала целовать только лицо Эйприл. Она испытывала особое наслаждение от того, что заставляла себя сдерживаться.
Время от времени Мод бросала взгляд на Эйприл, на ее прекрасные и бесстрастные черты и просто не верила себе. Неужели она ласкает то лицо, которое боготворит? Наконец Эйприл разжала губы, и тогда Мод провела пальцами по ним, движения ее были так легки, почти неосязаемы, и вот уже Эйприл жадно приоткрыла рот, словно пытаясь поймать нечто ей самой неизвестное. И только тогда Мод поцеловала ее в губы.
Она чувствовала, как Эйприл тянет свои губы к ее, но все время словно ускользала от них, ожидая, когда губы Эйприл станут еще требовательнее. И скоро, раньше даже, чем ожидала Мод, Эйприл обхватила ее голову руками и притянула ее к себе. Они слились в долгом, бесконечном поцелуе. Мод решила, что дождется, чтобы Эйприл первая стала играть языком, поэтому целовала ее почти невинно. Сначала Эйприл лизнула ее легонько, потом язык ее стал требовательнее, и наконец Мод, дав себе волю, стала отвечать на ее ласки. А рука Мод скользнула под ночную рубашку Эйприл и нащупала крохотный возбужденный сосок.
Мод целовала Эйприл и ласкала только одну ее грудь, зная, как возбуждающе это действует. Она прислушивалась внимательно к дыханию Эйприл, и, когда оно участилось, Эйприл вдруг шепнула: «Не останавливайся!» – и приникла к Мод теснее. «Нет, – подумала Мод, – я не буду торопиться, не дам Эйприл довольствоваться немногим, как, видно, бывало у нее с мужчинами».
Наконец Мод почувствовала, что Эйприл сжала ее голову и стала тянуть ее вниз, давая понять, что хочет, чтобы Мод целовала ей грудь, но сделала вид, будто ничего не поняла.
– Пожалуйста, ну пожалуйста… – выдохнула Эйприл.
– Чего тебе хочется, радость моя? – шепнула Мод. – Скажи, чего ты хочешь, скажи словами.
– Поцелуй мою грудь! – взмолилась Эйприл, и Мод, взглянув на нее, увидела, что та уже перестала смущаться. Но не успела Мод наклониться, Эйприл уже передумала и, сев в кровати, обеими руками обняла Мод.
– Расстегни свою пижаму, – велела она. – Я хочу сама ласкать тебя. – И не успела Мод обнажить груди, Эйприл приникла к ней страстно и стала гладить и ласкать их, сначала неумело, но потом все увереннее и увереннее. Она приникла к ним, воображая себя то младенцем, то мужчиной, и вдруг поняла, что она – женщина и хочет большего.
– Мод, Мод, что мы делаем?! – воскликнула она.
– Ты хочешь другого? Скажи, скажи это словами.
– Мод, но я… я не знаю этих слов.
– Знаешь.
– Прошу тебя, у меня нет больше сил терпеть.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – Мод была неумолима. Только так можно заставить Эйприл познать самое себя.
– Между ног… рукой, языком… неважно! Скорее!
– Нет, только не скорее, нельзя спешить, особенно в первый раз, – шепнула Мод. – Сними ночную рубашку и ложись под одеяло. – Эйприл послушалась, а Мод тем временем сняла пижамные брюки. – Ты ласкала мою грудь, а я твою еще нет, – сказала она сурово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37