Правде. Увидеть этот сон.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Коннор в волнении шел по лесной тропинке, не обращая внимания на красочную листву, блестящую в солнечных лучах, на птиц, поющих высоко в ветвях, на свежесть, разлитую в осеннем воздухе. В его голове была лишь одна мысль – найти Мэтти. Он поднялся на крыльцо, перескакивая через две ступеньки, поднял руку и постучал в дверь. Поскольку ему не открыли так быстро, как ему того хотелось, он постучал второй раз.
Наконец дверь распахнулась.
– Коннор? Вы знаете, который сейчас час?
Мэтти явно удивилась, увидев его. В глубине сознания Коннор смутно отметил выражение огромного облегчения на ее лице.
– Рано, – признался он, не извинившись. – Я должен с вами поговорить. Сейчас же.
Мэтти запахнула на груди белый халат. Коннор сделал попытку войти, но у девушки, видимо, было другое намерение. Она вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь.
– Давайте пройдемся. Утро отличное. – Мэтти спустилась по ступенькам, подставила лицо солнцу и улыбнулась.
Она стояла, подняв подбородок, роскошные локоны светло-золотым каскадом струились по ее спине. Коннор вдруг обнаружил, что ему было достаточно одного только взгляда на нее, чтобы успокоилась его душа, улеглись тревожные мысли.
– Коннор?
Он заморгал, сообразив, что продолжает стоять на крыльце, не сдвинувшись с места. Чувствуя себя полнейшим идиотом, он торопливо сбежал по ступенькам и пошел с ней рядом.
– Это не сон, – выпалил Коннор, – не то, что родилось в моем подсознании. Это… воспоминание.
Мэтти задумалась.
– Значит, вы вспомнили что-то из своего прошлого?
Коннор поморщился.
– Нет, – он тяжело вздохнул. – Образы еще не полностью ясные, но…
Она пытливо посмотрела на него.
– Вы воспользовались лекарственными травами, которые дал вам Джозеф?
Коннор кивнул.
– Но кава-кава – мягкое средство, которое только помогает крепко уснуть. Оно не настолько сильное чтобы влиять на сознание.
– Так почему вы решили, что это воспоминание?
– Ну… вся картина изменилась. Помните, я говорил вам, что не принимаю участия в действии, а как бы наблюдаю за всем со стороны? – Коннор рассеянно махнул рукой, пытаясь найти слова, чтобы описать свои ощущения. – Что я… защищен? Этой странной пленкой. – Он покачал головой. – Сверкающей паутиной.
Это прозвучало как-то глупо, и он вдруг разволновался. Но, взглянув на Мэтти, увидел, что она воспринимает все отнюдь не скептически.
– Да, вы говорили мне. Ну, а эта трава хоть как-то помогла?
– Думаю, что да, хотя ни один образ еще не стал кристально ясным, – ответил он. – Я смог разобрать голоса. Один принадлежал моему отцу. Другой – Джозефу.
Он скользнул взглядом по ее округлому плечу и увидел, что халат, показавшийся ему чисто белым, на самом деле был в светло-голубых цветочных бутонах. Сотни их были рассыпаны по нежной шелковистой ткани.
Коннор хотел отвести взгляд, но было невозможно не заметить, как натянулась ткань на ее высокой груди.
– И тот факт, что вы узнали эти голоса, – продолжала Мэтти, явно стараясь не обращать внимания на его слишком пристальный взгляд, – навел вас на мысль, что это было какое-то событие, имевшее место в вашем детстве?
Он молча кивнул.
Ее красивое лицо оживилось.
– Коннор! Но раз Джозеф присутствовал в вашем сне, значит, он должен был присутствовать и во время этого инцидента. Идите к нему. Спросите его. Он сможет сказать вам…
– Я не пойду к нему, – нахмурился Коннор. – Я не собираюсь вообще видеть его, Мэтти.
Она резко остановилась и взглянула на Коннора с нескрываемым удивлением.
– Это почему же?
Коннор надеялся, что Мэтти попытается его понять, но вместо этого она обрушила на него такое непередаваемое изумление, словно решила, будто он совсем свихнулся. Коннор почувствовал вспышку раздражения.
– Я слышал эти голоса. Разобрал обрывки сердитой ссоры между моим отцом и дедом. – Даже сейчас он мысленно видел фигуру злого медведя, махавшего огромной когтистой лапой. – Убирайся! – кричал медведь. – Оставь «Смоки-Вэлли» и не возвращайся сюда больше! – Боль, возникшая в его груди, была почти невыносимой. Коннор устремил тревожный взгляд на Мэтти. – Дед отобрал у меня отца, – сказал он голосом, в котором сквозил гнев. – Он не имеет права так манипулировать людьми! Дед украл у меня те несколько последних драгоценных месяцев, которые я мог бы провести с отцом перед тем, как тот погиб. Это было неправильно, Мэтти! Нечестно!
– Минутку.
Расслышав раздражение в голосе Мэтти, Коннор замолчал. Ее синие глаза сузились, плечи распрямились от внутреннего напряжения.
– Вы не можете утверждать с уверенностью, что все произошло именно так. Вы сказали мне, что слышали обрывки того, что было сказано. Нельзя же судить обо всем по каким-то обрывкам. – Она перевела дух. – Я не стану безропотно слушать ваши наветы на такого добросердечного человека, как Джозеф Сандер.
– Добросердечного? – Коннор не верил своим ушам. – Почему вы защищаете его? Разве вы не слышали, что я сказал?
– Я не глухая. – Мэтти скрестила руки на груди. – А вот вы слишком поспешно делаете выводы о том, что могут означать образы, возникающие в вашем сознании, вместо того чтобы поговорить с человеком, который мог бы вам все объяснить. – Она резко засмеялась. – Коннор Сандер, я не верю в то, что вас интересует правда.
Коннор вскипел. И хотя понимал, что его злость направлена против деда, почувствовал раздражение и от разговора с Мэтти.
– Я скажу вам, в чем заключается правда. Я сердит на Джозефа много лет. Поэтому и придумал отговорку, чтобы не принимать участия в строительстве Общественного центра в прошлом году. Где-то в глубине моей души хранилось воспоминание о том, что это из-за Джозефа мой отец уехал из «Смоки-Вэлли». По какой-то причине это было затуманено в моем сознании, но теперь выплыло наружу и стало очевидным.
Мэтти упрямо вздернула подбородок.
– Совсем не очевидным, Коннор. Вам надо прекратить обвинять Джозефа и попытаться понять, почему вы прятали правду. А еще вам надо выяснить остальные детали, потому что Джозеф, насколько я знаю, никогда сознательно не обидит и мухи, а уж тем более внука, которого безмерно любит.
Коннор долго смотрел на нее. Она говорила так, словно хорошо знала его деда, и внутренний голос сказал ему, что это весьма существенно. Но он чувствовал себя слишком обиженным, чтобы спросить об этом.
– Просто не могу поверить, – наконец сказал он, – что ждал от вас понимания.
Ее глаза потемнели.
– Я хочу понять вас, Коннор. Но я не в состоянии помочь человеку, который отказывается помогать самому себе.
Их взгляды встретились. Не в силах пересилить себя, Коннор резко повернулся и ушел.
В среду на следующей неделе ей был доставлен большой плотный конверт с разрешением на строительство, который так и лежал нетронутым на столике в холле. Мэтти знала, что ей нужно нанять плотника, если она собирается хоть когда-то начать реконструкцию каретного сарая. Но забота о Бренде заставила ее отложить собственные дела.
Хотя Мэтти в основном просто выслушивала эту женщину, ей было также необходимо научить Бренду таким необходимым жизненным вещам, как завести чековую книжку и банковский счет и планировать бюджет. К тому же надо было проинструктировать Бренду, какую выбрать одежду и как держаться, когда она будет проходить собеседование при устройстве на работу.
Мэтти бросила взгляд на столик. Рядом с конвертом из строительного департамента лежал другой конверт. Она вскрыла его. Внутри лежала открытка с романтическими белыми розами. Лори и Грей приглашали на свадебное торжество.
Они поженились в такой спешке, что не имели возможности разделить свою радость с друзьями. А теперь хотели отпраздновать это событие. Мэтти не была уверена, что сможет пойти. То, что она была нужна Бренде и Скотти, было для нее важнее вечеринки с друзьями.
Бренда делала большие успехи. Она стала эмоционально более сильной и намного оптимистичнее смотрела в будущее. Они с Мэтти решили, что ей неплохо было бы пройти психологический тренинг, который бы лучше подготовил ее к условиям рынка труда. Мэтти даже смогла убедить женщину в том, что ей необходимо проконсультироваться с адвокатом по поводу заявления о разводе.
Однако все изменилось сегодня утром после телефонного звонка Бренды.
– По-моему, мы договорились, – мягко упрекнула ее Мэтти, – что вы не будете вступать ни с кем в контакт, пока все не решите окончательно.
– Я знаю, – виновато сказала Бренда. – Но мне было так одиноко!
Мэтти сочувственно улыбнулась.
– Прекрасно понимаю. Но уверена, что не должна напоминать вам о необходимости вести себя осторожно. Вы же просили меня не говорить ни единой душе о том, что вы здесь.
– Шейла никому не скажет, что я звонила. И я не сообщила ей, где нахожусь.
– Это хорошо. – Мэтти взяла Бренду за руку. – Я рада, что вы позвонили своей подруге… а не мужу.
– Насчет этого вам не надо беспокоиться. У нас с Томми все кончено. Мне надоело быть его боксерской грушей для тренировки.
Решительный тон Бренды понравился Мэтти. Это давало основание верить в то, что она больше не будет жертвой домашнего насилия.
Внезапно на лице Бренды появилось тревожное выражение.
– Должна признаться, что после разговора с Шейлой я снова стала бояться. Дело в том, что к ней приходил Томми. Напугал ее до полусмерти. Рвал и метал. Угрожал ей. Шейла даже испугалась, что он ударит ее. – Бренда замолчала, рассеянно трогая заживающую рану на виске, и перешла на шепот: – Она сказала, что Томми собирается устроить мне хорошую взбучку, когда найдет. И он не шутит, Мэтти. Томми убьет меня, если будет уверен, что выйдет сухим из воды. А с тем нефтяным дельцом, с которым он связался и с помощью которого надеется хорошо заработать, Томми сможет выйти сухим… Господи, как бы я хотела забрать Скотти и уехать как можно дальше.
Мэтти внимательно посмотрела на нее, на глубокий порез на ее лице, на пожелтевшие кровоподтеки вокруг глаз, на забинтованный нос. Эта женщина была слишком молода, чтобы пройти через такой ад. Но именно адом можно было назвать ее жизнь с человеком, склонным к насилию.
Наконец Мэтти осторожно сказала:
– Если вы действительно хотите так поступить, я все подготовлю. Вы со Скотти получите новые документы. Я уже помогала женщинам, у которых не было другого выбора.
Бренда заметно оживилась.
– Но должна вас предупредить, – продолжила Мэтти, – что это тяжелая доля. Вы не сможете вернуться домой. Никогда. Не сможете общаться ни с родственниками, ни с друзьями. Вам придется оставить все и всех в прошлом. – Она сделала паузу, чтобы Бренда могла все как следует прочувствовать, потом ласково, но твердо добавила: – Это будет очень тяжело.
– Тяжелее, чем то, через что я уже прошла? – Глаза Бренды засверкали от избытка чувств. – Тяжелее, чем терпеть побои каждый раз, когда я не могла угодить мужу? Тяжелее, чем когда ломают руку? Пальцы? Челюсть? Тяжелее, чем прятаться со Скотти в темном шкафу столько раз, что я и счет потеряла? Я хочу начать все сначала. Мы с сыном заслуживаем этого.
Понимая, что это решение далось Бренде нелегко и что оно не было принято под влиянием момента, Мэтти потрепала ее по руке и сказала:
– Только не торопитесь и хорошенько все обдумайте.
– Мне не нужно думать. Я хочу, чтобы вы помогли мне уехать из Вермонта. Я поеду куда угодно, Мэтти. В Калифорнию, на Аляску, к черту на кулички, лишь бы мы со Скотти были в безопасности.
Мэтти надолго замолчала.
– Я смогу отправить вас со Скотти через пару дней.
Впервые на лице Бренды появилось выражение облегчения… и чего-то еще…
У Мэтти сжалось сердце.
Надежда. Именно от надежды глаза Бренды снова засветились.
Это было наградой для Мэтти за ее старания видеть, как женщины, которые появлялись на ее пороге сломленные и отчаявшиеся, возрождаются к жизни, с оптимизмом смотрят в свое светлое будущее.
Бренда, заморгав, протянула руку и коснулась локтя Мэтти.
– А этот ваш мужчина, я что-то не вижу его. – С мягким сочувствием в голосе она спросила: – Вы расстались с ним, да? Наверняка из-за меня. Я не дала вам рассказать ему о том, что мы со Скотти здесь.
Попытка Мэтти улыбнуться не удалась. Она никак не ожидала, что Бренда затеет разговор о Конноре.
Девушка была страшно расстроена теми поспешными выводами, к которым пришел Коннор, не зная всех фактов. Это мучило ее, но она ничем не могла ему помочь.
Мэтти действительно была готова сделать это, но у нее опустились руки, поскольку Коннор упорно не желал поговорить с Джозефом, чтобы узнать всю правду от человека, который был единственным живым свидетелем и мог ему все рассказать. Однако глаза Коннора были полны решимости, когда он заявил, что никогда больше не собирается общаться с дедом.
Ну и дурак.
Глубоко вздохнув, Мэтти сказала Бренде:
– Я ни о чем не жалею. Пожалуйста, не вините себя, Бренда.
– Кто-то всегда что-нибудь да теряет.
Мэтти наморщила лоб и с удивлением посмотрела на нее.
Бренда пояснила:
– Я наблюдала в окно за вами обоими, когда вы разговаривали у того дома сзади. И потом еще раз, утром, когда вы шли по дорожке. Этот человек просто ел вас глазами.
– Ну, довольно. – Мэтти встала. Ей не хотелось говорить об этом, и из гордости она заявила: – Нельзя жалеть о чем-то, чего никогда не было.
Выдумав какой-то предлог, Мэтти вышла из комнаты, но успела заметить недоверчивый блеск в глазах Бренды… и понять, какое чувство охватило ее, когда она услышала последние слова своей гостьи.
Отчаяние.
Мэтти обвела взглядом полку в небольшой аптеке и выбрала шампунь, кондиционер для волос, тюбик зубной пасты, дезодорант и мыло. Все в маленьких дорожных упаковках.
Обычно девушка делала покупки в большом супермаркете, который находился в городе Маунтвью, но сегодня она приезжала к Джозефу Сандеру, чтобы узнать, не проконсультирует ли шаман Бренду перед отъездом той из города. Экономя время, Мэтти решила купить кое-что необходимое для предстоящей поездки Бренды прямо здесь, в резервации «Смоки-Вэлли».
Колокольчик у двери звякнул, и Мэтти машинально повернула голову. Встретившись взглядом с Коннором, она от удивления раскрыла рот.
Коннор не меньше ее был изумлен этой неожиданной встречей.
Что ей делать? Поздороваться? Не реагировать? Или что?
Он страшно разозлился на нее, когда они виделись в последний раз, в то утро, когда он разыскал ее, чтобы сказать, что его сон – не что иное, как детское воспоминание. А она практически заявила ему, что его отказ поговорить с дедом был чистейшей глупостью.
Мэтти решила пустить все на самотек. Если он намерен не замечать ее, пусть будет так.
Прошла секунда, вторая. Мэтти ощутила, как от напряжения у нее начала пульсировать кровь в ушах, и поняла, что, если он сейчас уйдет, она не выдержит.
Коннор вошел в аптеку. Дверь за ним закрылась. Не сводя с нее глаз, он направился в ее сторону.
Она почувствовала облегчение, не позволяя себе думать, что бы это могло значить. Она не хотела знать.
Коннор подошел так близко, что она смогла ощутить жар его тела, сосновый аромат, исходящий от волос и одежды.
– Привет, – негромко произнес он.
Коннор не улыбнулся, но и ничего враждебного в его тоне тоже не было. Мэтти сглотнула комок, возникший в горле.
– Я удивлена, что вы здесь. – Эти слова невольно сорвались с ее губ. – В резервации, я хочу сказать. Мне казалось, что вы стараетесь тут не появляться.
Он криво усмехнулся:
– Это действительно так. Но я решил навестить своего двоюродного брата. Грей недавно женился, и я хотел познакомиться с его молодой женой.
– А, вы говорите о Лори, – улыбнулась Мэтти. – Я была подружкой невесты на их свадьбе с Греем.
По тени, набежавшей на лицо Коннора, она поняла, что, вероятно, сказала что-то лишнее, и сжала губы.
Через мгновение Коннор кивком головы показал на предметы, которые девушка положила в красную пластмассовую корзинку, висевшую на ее руке.
– Вы собрались куда-то уезжать?
Мэтти опустила взгляд на зубную пасту, мыло и другие покупки.
– Нет, – призналась она честно. – Я никуда не уезжаю.
Он, казалось, ждал, что она объяснит, почему все ее покупки были в дорожной упаковке, но она упрямо молчала.
Коннор уставился в пол.
– Послушайте, Мэтти, – сказал он, снова подняв голову и поймав ее взгляд. – Я сожалею, что был так… резок, когда мы виделись в последний раз. Дело только во мне. Это не имеет никакого отношения к вам, и мне не следовало выплескивать свое раздражение на вас.
Его извинение тронуло ее.
– Очевидно, это что-то, с чем вы должны справиться, Коннор. Извините, что сунула свой нос, куда не надо. Я не имею никакого права давать вам какие-либо советы, но я была настойчива только потому, что… – Я переживаю. Она едва не произнесла эти слова, но, к счастью, сдержалась. А ты действительно переживаешь, тихо произнес ее внутренний голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11