Ему хотелось сказать об этом Грегу, но неловкость ситуации заставляла его молчать. Рэйчел работала в офисе несколько лет. Она пришла туда в самом начале, как только они открыли клинику. Она была подругой Трэвиса, Дианы, Грега и Джейн. Слоан и мысли не допускал, что может позволить себе обсуждать ее или свое отношение к ней.
Когда у Грега и Трэвиса возникали какие-то проблемы, они активно обсуждали их друг с другом и с ним тоже. Однако у Слоана не было потребности следовать их примеру. И Джейн, и Диану он тогда почти не знал, а потому не испытывал никакой неловкости, выслушивая своих друзей и давая им советы. Но Рэйчел отлично знали и Грег и Трэвис. Поэтому безболезненно и легко говорить о ней было бы невозможно.
Кроме того, Слоан был уверен, что в разговоре о Рэйчел обязательно всплывет вопрос об Оливии. А он просто не готов открыть Грегу все, что пережил за последнее время. Одно дело – обсуждать это с Рэйчел. Она была другом его семьи, заботилась об Оливии до самой смерти. И он даже не сомневался, что Рэйчел сильнее, чем он, любила Оливию. Ему не хотелось вновь касаться темной стороны его жизни с Оливией.
Возможно, даже разговор с Рэйчел был ошибкой.
Сейчас любое упоминание этой темы вызывало у него отвращение. Он стремился все забыть.
– Спятил или нет, – продолжал Грег после некоторой паузы, – я только одно могу сказать…
Слоан замер в ожидании.
Его друг оглянулся по сторонам и вдруг подмигнул ему:
– Странно, что ты не замечаешь, дружище.
Слоан несказанно удивился, наморщив лоб.
Не замечает чего? – хотел бы он знать.
Быть может, Грег имеет в виду, что ему пора подумать о подруге? Или это намек на то, что он слишком долго оставался вдовцом? Каким образом следует толковать его замечание?
Слоан догадывался, что, скорее всего, друг думает обо всем сразу, но наверняка в его словах был и другой смысл, более глубокий и личный.
Непосредственно относящийся к Рэйчел. Вертя в руках чашку, Слоан размышлял над загадкой, которую загадал его друг.
– Скажите мне что-нибудь, Рэйчел…
Оторвавшись от изучения стойки с дисками, Рэйчел заметила, что темные глаза Слоана устремлены не на нее, а на изображение юной рок-звезды на обложке одного из бесчисленных дисков.
– Уверена, – она остановилась и провела пальцем по металлическому ребру стойки, – я могу сказать вам только то, чего вам не хотелось бы знать.
Их дружба, личные и профессиональные отношения стали слишком запутанными, для того чтобы выразить их словами. Разговор, который состоялся неделю назад в кафе, сблизил их еще больше. Но Рэйчел теперь чувствовала себя виноватой перед Слоаном потому, что скрывала от него правду об Оливии. Они избегали друг друга, словно боясь посмотреть на вещи реально.
Однако, несмотря ни на что, ее чувства к нему стали глубже и сильнее, и теперь она еще больше переживала за него.
Весь офис обсуждал их целую неделю. Одна из медсестер, не выдержав, даже подошла к Рэйчел и спросила, не поссорились ли они со Слоаном. Рейчел успешно справилась с ее любопытством, но инцидент мог повториться. Так или иначе, им обоим необходимо было преодолеть сложившееся отчуждение.
Всякий раз, когда Слоан проходил мимо ее рабочего места, Рэйчел принуждала себя заговорить с ним, отчетливо сознавая, что за ними пристально наблюдают все, кто в данный момент находится поблизости. Наконец она спросила его, что он собирается подарить дочерям на день рождения. Слоан признался, что и сам не может решить, и предложил вместе с ним зайти в магазин.
Она согласилась с той сдержанностью, какую предусматривала данная ситуация. И вот они уже были в одном из самых крупных музыкальных магазинов Филадельфии.
– Значит, вы…
Слоан вдруг осекся, перебирая пальцами пластиковые обложки дисков. Он все еще не мог взглянуть на нее.
– ..были против моего брака с Оливией?
Его вопрос шокировал Рэйчел.
– Против? Что дало вам повод так думать? Она возмущенно отвернулась.
– О, сейчас, одну секунду, – сказал он.
Он вынул диск и посмотрел на его обратную сторону. Но Рэйчел была уверена: он не видит, что там написано.
– Вы и Оливия вместе жили во время учебы в колледже, – продолжал Слоан, – вы знали ее еще до нашего знакомства. Меня вы всегда избегали.
Даже уходили, когда я навещал ее.
– Но… – мысли Рэйчел проносились с такой скоростью, что она не успевала ухватиться ни за одну из них, – совсем не потому, что я вас избегала.
Она не могла сказать ему правду, ведь она старалась не встречаться с ним именно потому, что он ей нравился. Ее тянуло к нему. Нежный взгляд его темных глаз снился ей по ночам. Но Слоан ухаживал за Оливией, которая уверяла подругу, что не может жить без него, поэтому Рэйчел ни в коем случае не хотела мешать ей.
Теперь она боялась, что он не так ее поймет.
И не ошиблась.
– Сознайтесь, – сказал Слоан, – вы меня недолюбливали.
– Как вы могли так подумать? – удивленно спросила Рэйчел. Она была расстроена. Как ему это пришло в голову? Тем более что все происшедшее в последнее время опровергало его предположение. Но она не могла сказать правду.
– Должно быть, – он продолжал рассматривать диски, – вы не любили меня очень сильно, если переехали в другую комнату в общежитии, когда узнали, что Оливия собирается выйти за меня замуж.
Она возразила:
– Я поступила так не из-за вас. – Ей сделалось жарко, душно. Она ушла тогда не из-за него, а из-за того, что ей внушал ужас составленный Оливией план, чтобы завладеть Слоаном. Если бы Рэйчел осталась, то стала бы ее сообщницей или же вынуждена была бы предупредить Слоана.
Рассказать ему все. Но она предпочла отойти в сторону, поскольку любила Оливию.
Теперь, спустя много лет, она жалела, что не рассказала ему тогда всю правду.
– Я переехала из-за Оливии, – продолжала она, – мы поссорились, она собиралась… – Рэйчел замолчала, сжав губы. – Мы поссорились, потому что не могли договориться в отношении некоторых вещей.
Он повернулся и посмотрел на нее, но Рэйчел выдержала его пристальный взгляд.
– И из-за чего же вы поссорились?
Разве она может открыть правду? Оливия была матерью его детей. Если она расскажет, как было дело, его отношение к покойной жене изменится. Он может возненавидеть Оливию.
Мать его детей.
Наконец Рэйчел прошептала:
– Ничего особенного, Слоан, ничего особенного.
Она не хотела лгать ему.
Рассказать ему все – значит использовать прошлое, нелицеприятное поведение Оливии, чтобы показать себя с лучшей стороны. Рэй считала недостойным возвысить себя таким образом. Она не хотела манипулировать Слоаном. Она же не обманывала его, а всего лишь не хотела рассказывать то, что могло причинить ему боль.
Вернувшись к прилавку с дисками, она снова начала просматривать их. Но мысли ее витали далеко, пока она перебирала коробки. Она все время возвращалась к их разговору.
– Вот! – Рэйчел вынула диск. – Саша любит латиноамериканскую музыку, – вертя коробку в руках, сказала она. – Я бы хотела сама заплатить за него. Вы мне позволите?
И, не дожидаясь ответа, она взяла диск и направилась к кассе.
– Это подойдет идеально.
Слоан посмотрел на ценник, прикрепленный к свитеру, и провел пальцами по красивой фабричной вязке.
– Как вы полагаете? – спросил он Рэйчел. Они все такие разные и в то же время похожи.
Рэйчел улыбнулась, внимательно рассматривая рисунок на свитере, и сказала:
– Они выглядят похожими, но различны, как небо и земля, да и вкусы ваших девочек тоже не имеют ничего общего.
Он посмотрел на свитеры.
– Как же мне угадать, кому какой понравятся?
– Вы можете довериться мне. Саша любит, чтобы на нее обращали внимание, ей подойдет черный цвет. Сидни предпочла бы красный. Она будет от него в восторге.
– Но вот не знаю, понравится ли Софи розовый…
– Ну-у…
Протяжное «ну-у…» Рэйчел показалось Слоану чересчур глубокомысленным.
– Я не уверена, что Софи любит розовый цвет, – призналась Рэйчел. – Но думаю, она была бы не против пополнить свой гардероб чем-нибудь в таком роде. – Она задумалась. – Это позволило бы ей предстать перед своим другом в новом облике.
Слоан удивленно поднял брови.
– Мы что же, выбираем подарок, который должен понравиться ее малолетнему дружку?
Рэйчел лукаво улыбнулась, и Слоан подумал, что никогда раньше она не выглядела настолько привлекательной.
– Вы знаете, – его тон стал серьезным, – я очень прошу извинить меня за бесцеремонность поведения.
Она опустила глаза.
Он прикоснулся пальцами к подбородку Рэйчел и заставил ее поднять голову.
– Я хочу сказать, Рэйчел, что прошу у вас прощения. Я никогда больше не позволю себе того, что произошло в кафе. Я тогда, вероятно, очень расстроил вас…
– Пожалуйста, не беспокойтесь об этом, прервала она Слоана, – вы можете всегда обсуждать со мной любые проблемы. Обо всем: о дочерях, пациентах.., или о чем угодно. Я буду только рада.
Ей было свойственно великодушие, и оно согревало его сердце.
– Послушайте, – сказал Слоан, – мы купили и одежду, и музыку, и книги. По-моему, уже достаточно. Может быть, нам самим пора немного отдохнуть? Забыть обо всем. И о подарках, и о дне рождения…
И о воспоминаниях о моей свадьбе, которые мучают меня, едва не добавил он. Продавец вернул ему кредитку и упакованные вещи.
– ..обо всем, – продолжал Слоан, – и просто позволить себе расслабиться.
– Расслабиться?
Скептицизм, прозвучавший в ее голосе, заставил его улыбнуться. Ведь ее прелестное лицо, ее глаза светились радостью.
– Я готова порезвиться, – согласилась Рэйчел.
– Тогда немедленно приступаем к осуществлению задуманного.
В игровом зале было шумно и полно детей.
Одни, совсем маленькие, играли с родителями, другие, постарше, развлекались самостоятельно.
Не видно был никого старше двенадцати лет, как заметила Рэйчел. Это было место, специально предназначенное для детей. Но Слоан вовсе не считал, что они пришли не по адресу.
Они занялись настольным хоккеем. Рэйчел играла с азартом, забыв, что они находятся в мире детских игр. Она радовалась успехам, досадовала на промахи и воспринимала развлечение почти всерьез.
Попав наконец в ворота, она провозгласила:
– Победа! – и запрыгала от радости, размахивая руками над головой.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал Слоан, почти влюбленно глядя на нес. – Вы хоть представляете себе настоящего хоккеиста?
Рэйчел засмеялась:
– 'Вы проиграли! И должны это признать. Вы побеждены!
Он насмешливо смотрел, как она торжествует победу, и решил подшутить над ней.
– Ладно, – сказал он, – но ведь я же позволил вам выиграть.
Ее губы вздрогнули от возмущения, а глаза недоверчиво расширились.
– Ничего подобного!
Слоан хохотал, его темные глаза лукаво блестели.
– Вас очень легко провести.
Рэйчел посмотрела на него подозрительно и внимательно. Указав на площадку, она распорядилась:
– Играем еще раз.
– Нет, ни за что. – Слоан обошел вокруг стола. – Я признаю, вы просто ас. Больше я не выдержу. И потом смотрите, тут многие хотят поиграть. Мы ведь не можем не уступить детям?
– Вы просто боитесь, что я еще раз выиграю.
Он весело усмехнулся.
– Хорошо, будь по-вашему.
Они заняли свои места за столом. Рэйчел приступила к умопомрачительным маневрам на игровом поле с деревянным шариком. Ее атаки следовали одна за другой. Она норовила закинуть шарик в ворота противника. Но Слоан постоянно успевал прикрыть сразу несколько точек. И каждому ее броску он противопоставлял непробиваемую защиту. Финальный звонок раздался, когда счет Слоана достиг ста очков.
Наконец Рэйчел разочарованно произнесла:
– Мне в этот раз не везет.
Он взглянул на нее и заметил:
– Ваши атаки немного однообразны. Вы всегда нападаете в одном и том же месте.
Она была явно не удовлетворена игрой:
– Так невозможно – выигрывать, нападая сразу в нескольких точках.
Теперь Слоан уже изучил ее тактику и знал, как с ней успешно бороться, – она сама дала ему в руки это оружие.
– Ура! – провозгласил он свою победу. – Ну как, мы заканчиваем или придется звать судью?
– Зачем? – Она протянула руку и дотронулась кончиком пальца до его носа. – Вы просто обязаны объяснить мне, как нужно выигрывать в этой дурацкой игре.
– Согласен, согласен, – засмеялся он, – вот уж не ожидал, что вы можете быть такой упрямой.
Рэйчел засмеялась.
– Могу. А как, вы думаете, иначе я бы справлялась с работой в офисе? Не говоря уже о ваших детях.
Шутка прозвучала весело и беззлобно.
Взглянув на ту часть игрового поля, где на разной высоте были прорезаны ворота, Слоан сказал:
– Может, вы слишком сильно ударяете по мячу, целясь в самые высокие ворота? Поэтому он и пролетает мимо. Цельтесь в лунки пониже. Не всегда разумно стремиться к самой высокой награде.
Но самая высокая награда и есть единственная, к которой надо стремиться, подумала Рэйчел.
Слоан стоял так близко от нее, что ее окутал аромат его одеколона и ей захотелось утонуть в нем. Как спокойно и хорошо быть рядом с ним, просто разговаривать.
Он нагнулся, доставая деревянный шарик из лунки, и она ощутила легкий трепет, когда его волосы коснулись ее щеки.
– Попробуем усовершенствовать вашу технику.
Его шепот щекотал ей ухо. Видя так близко его глаза, слыша звук его голоса, вдыхая его запах, она думала о том, что такое испытание выше ее сил.
Он вложил шарик в ее руку, и прохлада остудила ее горячую кожу. Казалось, все чувства ее обострились. Его ладонь накрыла ее ладонь, но, когда он собрался убрать руку, она инстинктивно удержала ее, сомкнув пальцы, и он остановился, словно они общались друг с другом без слов, понимая все на каком-то магнетическом уровне.
Она услышала, как упал и покатился деревянный шарик.
– Ax, Рэйчел!
Подняв голову, она устремила на него прямой пристальный взгляд, говоривший о многом. Неужели он не понимает? Воздух вокруг нее становился все гуще, и время, казалось, едва тянулось, секунда за секундой.
Между ними явно происходила какая-то скрытая эротическая игра. Его пальцы скользили по ее руке, медленно лаская ее, а темные глаза были полны страсти, огня, который передавался и ей. Рэйчел почувствовала, что колени ее подгибаются, она едва держалась на ногах и, чтобы не упасть, оперлась рукой о стол.
– Что с нами делается? – Слоан выжидающе посмотрел на Рэйчел.
Она не ответила на его вопрос и не смогла бы ответить, даже если бы захотела. Это было похоже на наваждение.
– Всякий раз, когда мы остаемся наедине… – прошептал он, – я чувствую, что не могу удержаться…
– Доктор Рэдклифф!
Глава 8
Его рука соскользнула вниз, и он отступил от нее. Удивительно, всего шесть дюймов разделяло их, но Рэйчел чувствовала, как огонь желания пронизывает ее тело. У нее звенело в ушах, она ничего не замечала вокруг. Но почему все вдруг растворилось, выглядело таким далеким: и дети, и игра, и шум? Она не понимала, где находится, что нужно делать, как вести себя дальше.
Она обратила внимание на мальчика, который окликнул Слоана. К ее удивлению, это был Бобби Снайдерс.
– А Софи с вами? – спросил Бобби, приблизившись к ним. – Сэр?
– Нет, ее нет, – машинально ответил Слоан.
Бобби вздохнул.
– А Саша и Сидни?
Слоан молча покачал головой.
Почему дети всегда так забавно ведут себя в столь простой ситуации, когда требуется спросить, не пришла ли дочь с отцом? – подумала Рэйчел. Собственно, а почему только дети? Они со Слоаном ничуть не лучше. Наверно, сейчас они очень похожим на детей.
– Ну, – мальчик посмотрел на доктора с растерянным и смешным выражением лица, – передайте, что.., я ей позвоню. Пожалуйста. Последнее слово было добавлено как-то с опозданием, так же как и «сэр», когда он обратился к Рэдклиффу.
Рэйчел подумала, что мать Бобби наверняка почувствовала бы удовлетворение, узнав, что ее сын с таким тщанием стремится соблюдать правила вежливости.
– Обязательно, – обещал Слоан.
Мальчик кивнул с улыбкой.
– Я готовлюсь к вечеринке в честь ее дня рождения.
– Да, но ты все-таки не покупай Софи ничего розового, – предупредил Слоан, – а то мы это уже сделали.
Бобби отошел от них, кивнув на прощание.
По выражению его лица было ясно, что для него взрослые – странные существа, подчас совершенно непонятные.
Слоан посмотрел на Рэйчел, она почувствовала, что момент романтического очарования закончился. Чары рассеялись. Осталось лишь легкое беспокойство, которое она всегда ощущала рядом с ним.
Пора было возвращаться домой. И оба, взяв сумки, направились к дверям.
Меньше чем через полчаса Слоан остановил машину у дома Рэйчел.
– Вам не нужно припарковываться, – сказала она, – там поставили новые ворота, их без магнитных ключей не открыть, я дойду пешком.
– Вы уверены? – Слоан с нежностью смотрел на нее.
– Конечно. – Она натянуто улыбнулась, но его лицо ничуть не изменилось.
Неопределенный и болезненный момент расставания был тягостен. Внезапные слезы подступили к ее горлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13