– Гадость какая! – сказала она себе. – Зачем я покупаю эти булочки? И так никто не смотрит, а если растолстею…Но булочка оказалась очень вкусной, выбрасывать ее было преступлением против человечества. Как минимум, против пищевой промышленности и сельского хозяйства. Ирина утешила себя тем, что сладкое нужно мозгу, когда он активно работает. Она где-то это то ли читала, то ли видела по телевизору.Петрова заставила мозг работать еще активнее. Во-первых, чтобы быстрее пережечь углеводы. Во-вторых, она забыла, о чем думала.«Марина… Она должна немного пожить одна, как я».Ирина решила допить чай за клавиатурой. Грезы На следующее утро Паша позвонил всего один раз. Он объяснил, что все прекрасно понимает, что восхищается мной, несмотря ни на что. И что я могу в любой момент на него рассчитывать. А звонить мне он больше не станет, чтобы не ставить в неловкое положение.Я заверила, что наберу его номер сразу же, как только ко мне ворвутся бандиты или начнется извержение вулкана. Мы посмеялись, но настроение после разговора несколько увяло. Выходя из квартиры, я снова наткнулась на букет – напоследок Паша припас мне желтые розы. Цвет разлуки…До работы я доехала в элегическом настроении. Рабочий день провела не плохо, но и не хорошо. Все время косилась на телефон. Дважды получала SMSKH: один раз у меня требовали пополнения счета, второе сообщение было от Паши. Он прислал подмигивающего мужичка.Стало немного легче. «Э-э-э, старушка, – подумала я, – да ты наркоманка. Подсела на мужское внимание, теперь ломка началась».Я решила взять себя в руки. И обнаружила, что не подкрасила ногти. Это уже никуда не годилось. Я рассердилась на себя, решила занять мозги срочной работой и направилась к Владимиру Петровичу. В приемной приняла максимально беззаботный вид, но войти не успела – директор вывалился навстречу сам.– Все готово, – заявила я. – Утверждать будете?– Сегодня не буду. А коммерческий смотрел?– Глаз не отрывал.– А на макеты? – Похоже, Владимир Петрович пребывал сегодня в небывало хорошем состоянии духа.– Изредка. Ему все понравилось.– Хорошо, отдай все ему, я посмотрю завтра.– Завтра вы немцев сопровождаете, – пискнула из своего угла сексретарша Таня.– Да? А в среду?– В среду выставка начинается.Директор потер лоб. Впрочем, без раздражения, скорее виновато.– Слушай, – сказал он, – давай в следующий понедельник.– Может, – предложила я, – Андрей Витальевич сам утвердит?Владимир замотал головой, как породистый бык:– Нет уж, вы без меня напридумываете. А тебе-то что?– Чертовски хочется работать, – вспомнила я любимую папину присказку.Директор хорошо так, по-доброму рассмеялся:– Иди домой, стахановец. И так пахала как проклятая.И скрылся в коридоре.– Чего это он такой добрый? – спросила я Таню.– Вчера два контракта очень хороших подписали. А у тебя лак облупился.Я постаралась улыбнуться так же добро, как директор, и пояснила:– Это в порыве страсти.Так у меня образовался незапланированный почти недельный отпуск.Сутки я отсыпалась. Владимир Петрович был прав: последние две недели я пахала за троих. А еще Паша. Оказывается, если мужик хороший, то он и без секса в тонусе поддерживает. Жизнь Первый рабочий день после бурного праздника Ирине дался с огромным трудом. Она старалась прокрасться к себе в комнату как можно незаметнее, за каждым углом ей мерещился Юрий.В обед она набралась решимости и отважилась проползти по коридору в столовую. Проходя мимо курилки, она услышала громогласный хохот. Юра, как обычно, был в центре компании. Он что-то рассказывал, все гоготали.Ирину прошиб холодный пот. «Это же он про меня треплется!» – сообразила она и вжалась в стенку.На трясущихся ногах дошла до столовой. То и дело ловя на себе косые взгляды сотрудников, она поняла, что Юрий уже всё и всем рассказал. Теперь вся контора узнает, что она пыталась пригласить на свидание незнакомого мужика.– Ир, ты чего такая багровая? Заболела, что ли?К Ирине за столик подсела ее коллега.Ирина начала пристально вглядываться ей в глаза. Она еще не знает? Или знает, но прикидывается? Коллегины глаза выражали только участие. Никакого намека на издевку в них не было.– Да, я заболела, – Ирина залпом маханула стакан компота, – мне плохо.– Так иди домой, выглядишь отвратительно.Ирине на глаза навернулись слезы. Стало безумно жаль себя – такую несчастную, всеми непонятую. А вот теперь еще придется менять место работы, не сможет же она каждый день приходить сюда, где все знают, как низко она пала.Ирина не глядя маханула еще один стакан компота – коллегии.– Почему мне в жизни так не везет? – со слезами на глазах спросила Ирина девушку и стремглав выбежала из столовой.Она бежала по коридору, ни о чем не думая, и остановилась, только натолкнувшись на что-то мягкое.– О! – хохотнул Юрий.– Ты опять в моих объятьях…Ирина с размаху залепила ему пощечину.– Как ты мог! Как ты мог так поступить? Я уволюсь! Я так не могу! Ты – подлец!Бедный Юрий на всякий случай отбежал от нее подальше, потирая щеку. В глазах у него был ужас.– А что случилось? Я ж вроде все помню. Ничего ж не было.– Я доверилась тебе, а ты…– Что я? Ничего ж не было, я ж все помню… В голосе Юрия уже сквозила неуверенность.– Ты – негодяй! Ты меня обесчестил!– Кто? Я? Да я ж все помню… Последнюю фразу Юрий уже произносил просто как заклинание.И тут из глаз Ирины хлынули накопившиеся слезы. Она отвернулась к стенке, припала к ней грудью и зарыдала.Юрий выждал паузу, потом подошел и аккуратно тронул ее за плечо.– Слышь, ты… Ну, раз уж так получилось… Да не реви… А как тебя зовут, а?Бедная Петрова завыла в голос.Ни о какой работе в этот день речи быть не могло. Ирина безумным аллюром добралась до своего стола, схватила сумочку и, пробормотав что-то несвязное про врача, кинулась к выходу.Там ее уже ждал Юрий. В руках он держал квадратную упаковку.– Это тебе, – сказал этот отвратительный тип, протягивая упаковку Петровой.«Презерватив», – догадалась Ирина и поняла, что убить человека, в общем-то, не так сложно.Видимо, мысль о смертоубийстве отпечаталась на ее лице очень отчетливо, потому что Юрий поспешно объяснил:– Это чай. Ромашковый. Очень успокаивает нервы. Девчонки из столовой дали.Ирина выхватила пакетик, рванула его пополам и швырнула в мусорку. Чай взвился над урной, словно прах сожженного викинга. Петровой полегчало.– Пошел ты, – сказала она, тщательно выговаривая каждый звук,– в столовую. К своим девчонкам.И продолжила путь уже уверенным неспешным шагом. Юрий прижался к стене, пропуская ее.Уже на улице до Ирины дошел смысл произошедшего. Она, тишайший бухгалтер Петрова, послала самого крутого мужика фирмы! Пусть не туда, куда он был достоин идти, а всего лишь в столовую, но послала! Не про себя, не ночью (как известно, по ночам рождаются самые блестящие реплики для минувших споров), а средь бела дня.Ирина резко выпустила воздух, который, оказывается, накопился в ее легких, – и тут ее затрясло. Она шла на чужих ногах и думала только о том, чтобы не упасть. Правда, в затылке лениво шевелились другие мысли: «А ведь я его задушить могла», «Теперь точно уволят» и «Пойду и напьюсь». Петрова пыталась понять, отчего ее трясет, но не смогла. Ей даже не удалось решить, правильно она поступила или отвратительно.Ирина зашла в гастрономчик возле дома и купила упаковку чая с ромашкой. Он оказался действительно успокаивающим. Не допив чашки, Петрова повалилась спать прямо в халате.Проснулась среди ночи. Сначала долго уговаривала себя подремать еще часок, потом поняла бессмысленность сопротивления и открыла глаза. Будильник показывал начало пятого.Полчаса Ирина убила на душ и завтрак, походила по квартире, села возле компьютера. Теперь она не сомневалась, что причиной ее вчерашнего поведения стала Марина. Нет, поначалу Петрова на работе вела себя типично по-бабски: ревела, кричала что-то про негодяев. Зато потом…– Пошел ты… в столовую! – громко повторила Ирина вслух и осталась собой довольна.Она включила ноутбук и пошла заваривать ромашковый чай. После кружки успокоительного напитка мысли о позоре и срочном увольнении вернулись, но уже без истерического фона. «Может, он и не рассказывал никому? Раз даже имени моего не помнит».Ирина размяла пальцы и уселась за клавиатуру. «А уволиться давно пора, – думала она, пока загружался файл, – никакой же перспективы. Точно, уволюсь».Петрова пробежала глазами последний написанный фрагмент. Марине увольнение никак не грозило, все ее устраивало: и процесс, и начальник, и зарплата. Или нет? Как бы она себя повела, если бы ее не устроила, допустим, оплата труда?Наверняка не стала бы истерик закатывать. И молчать не стала бы. Петрова прищурилась, посидела минутку и принялась писать. Грезы На третий день неожиданного отпуска я навела в квартире идеальный порядок. Это был тревожный признак – делать совсем нечего. Чуть было не позвонила Паше, но вовремя удержалась. Он нормальный парень, зачем его напрягать.Открыла старый блокнот (он обнаружился под грудой журналов по дизайну) и принялась обзванивать знакомых. Некоторые сменили номера, многие отделывались скороговоркой: «Что-то срочное? Тогда я потом перезвоню», но несколько бывших и потенциальных работодателей пообщались со мной довольно подробно. Каждый раз беседа строилась по одному и тому же сценарию.– Привет? – говорил работодатель. – Ты сейчас где?Я отвечала.– Это несерьезно, – говорил собеседник, – сколько тебе платят?Я честно называла сумму.– Даю на десять (пятнадцать, двадцать) процентов больше. И работой завалю так, что только делать успевай. Приходи сегодня вечером (завтра, в четверг) на собеседование. Хотя на кой черт нам собеседование? Что, я тебя не знаю? Когда сможешь выйти на работу?После четвертого такого разговора я пришла к двум выводам. Во-первых, я высококлассный и признанный специалист. Во-вторых, мой нынешний директор на мне экономит. Когда я только начинала работать, это меня устраивало. Теперь можно признаться честно – не ради денег я к Владимиру свет Петровичу нанималась, а ради его мужественного профиля. Но раз он оказался таким… гадом… придурком… таким не таким, то пусть хотя бы деньги платит.Как только цель была определена, я принялась бездельничать с удовольствием. Я валялась в постели до полудня, привела внешность в состояние, близкое к совершенству, читала легкие книги и ходила на бессмысленные фильмы. К воскресенью я выглядела и чувствовала себя великолепно. С изяществом отфутболила десяток ухажеров, – впрочем, двоим посимпатичнее после долгих уговоров свой номер телефона оставила.В понедельник утром я была готова приставить нож к горлу директора и не убирать его, пока не получу денег.Это оказалось даже проще, чем я предполагала. Неделя беспробудного сопровождения деловых партнеров превратила Владимира Петровича в существо усталое и серое лицом.– Здравствуйте, дорогой шеф! – начала я, лучезарно улыбаясь. – У меня к вам есть серьезный разговор.Шеф поморщился. То ли я так ослепительно выглядела, то ли слишком громко говорила.– Сегодня?– Сейчас.– М-м-м…Этот стон я расшифровала как «хорошо, я вас внимательно слушаю».– Владимир Петрович, дело в том, что вчера мне предложили очень выгодную работу. Предложение настолько заманчиво, что, несмотря на то что мне будет очень жаль вас огорчить, боюсь, что мне придется это сделать.Выражение глаз шефа после моей тирады не изменилось ни на йоту. Меня это насторожило.– Мне бы не хотелось бросать работу с вами на полпути. Вы для меня очень важный и нужный клиент. Но дело в том, что финансовая заинтересованность – это тоже для меня очень важно…Владимир Петрович не мигал. Я замолкла.Потом начала снова:– Понимаете, мне реально предложили сумму вдвое больше той, на которую мы с вами договаривались.Шеф слегка ожил.– Вдвое?– Да. (Вот ведь вру и не краснею!)– И что вы предлагаете?От такой постановки вопроса я слегка опешила, но быстро нашлась:– Я предлагаю вам вдвое увеличить мой гонорар.– На каком основании?– На том основании, что я этого достойна.Следующие секунд тридцать мы пристально смотрели друг другу в глаза. Видимо, оба пытались высмотреть слабину.Владимир Петрович сдался первым:– Ладно. Десять процентов за наглость.– Этого мало.– Безусловно. За такую наглость этого мало.– Отлично, тогда скажите, кому передать эскизы.– Мне.Я полезла в сумку за папкой. «Ну и ладно, ну и ну его, ну и найду себе другую работу…» – пронеслось у меня в мозгу.Владимир Петрович очень лениво начал рассматривать распечатки. Мне показалось, что прошло полдня, пока он не заговорил.– Ладно. За эту работу я добавлю еще десять процентов. Довольны?С одной стороны, я была довольна. Если быть честной, то это именно та сумма, на которую я и рассчитывала, но я решила еще повыкобениваться для приличия.– Нет, конечно. Ну да ладно. Только ради вас. Да и работа у вас интересная, жалко бросать…С этими словами я сгребла распечатки со стола и стала запихивать их обратно в сумку.– Я рада, что вам понравились эскизы. Я еще немного подправлю цвета и на следующей неделе…Владимир Петрович накрыл мою руку своей, и я почему-то замолчала.– Знаете, я, пожалуй, добавлю вам еще десять процентов.– За что? – спросила я шепотом.– За красивые глаза.Черт! Давненько меня не вгоняли в краску. Залопотав что-то совсем невнятное, я выдрала руку, схватила эскизы и вылетела из кабинета, красная как рак. Хорошо, что секретарши не было на месте, не хотела бы я, чтобы она меня узрела в таком виде. Жизнь – Вот бы мне так! – вздохнула Ирина и выключила компьютер.Всю дорогу до работы она завидовала Марине всеми оттенками черной зависти. И молодая, и красивая, и смелая, и нахальная. И зарплату в полтора раза увеличила в один момент, и похмельного мужика к жизни вернула – ишь как он ее за руку-то!«Кому-то все, – жертвенно подумала Ирина, – а кому-то ничего».И тут ее посетила неожиданная мысль. Настолько неожиданная, что Петрова едва не пропустила остановку. «А ведь она – это я!».«Она – это я»,– повторяла Ирина, вместе с очередью вытекая на поверхность. «Я же ее придумала, – думала Петрова, подходя к офису,– она ведь полностью от меня зависит. Что захочу, то она и сделает».Ирина усаживалась за стол в смутном состоянии рассудка. По всем рассуждениям получалось, что Марина – это частично она, бухгалтер Петрова. Ведь не могла же она придумать то, чего не было в ней самой. Значит, все, что делала Марина, в состоянии сделать и ее создательница.Некстати возникло воспоминание о неудачной попытке совращения мужчин. Ирина даже передернулась от отвращения и сосредоточилась на работе. Это удавалось плохо из-за мыслей о Марине, которая наверняка еще валялась в постели. Возможно, в компании с каким-нибудь мускулистым и нежным брюнетом. «Каким брюнетом? – разозлилась на себя Петрова. – Я ее из головы выдумала, нет ее, не существует! И вообще, вернусь домой и напишу ей страшный финал. Попадет под машину, тогда будет валяться в постели… с переломом обеих ног! А что это я делаю?»Ирина попыталась понять, что это за цифры она вводит и какие поля заполняет. От мозгового перенапряжения ее спас телефонный звонок. Звонили по внутреннему.– Петрова? – сказал директор. – Зайди ко мне, дело есть.Ира положила трубку и сдержанно чертыхнулась. Директор вспоминал о ней только при появлении проблем с программой учета. Или новый тип проводки нужно сделать, или изменить форму отчета, или еще какая-нибудь проблема, требующая предельной концентрации. Сейчас у Иры не то что предельной – нормальной концентрации не наблюдалось. Следовательно, возиться придется долго и нудно, да и шеф будет поминутно подгонять. «Почему он главбуху не поручает такие дела? – кипятилась Петрова. – Или кому-нибудь из этих… системных администраторов? Я всего лишь бухгалтер!»Вопросы были риторическими, как «Камо грядеши?». Главбух, суровая тетя Нина, была отличным администратором, но к компьютеру относилась… сложно. Так дикарь относится к жертвенному ритуалу. Все необходимые действия она могла проделывать быстро и точно, но любой сбой программы вызывал у нее животный ужас. Мальчики-администраторы, наоборот, наводили ужас на компьютеры. В их присутствии мониторы мигали, программы зависали, а клавиатуры переставали нажиматься. Сисадмины, надо признать, быстро укрощали вверенную им технику, но к бухгалтерским программам относились презрительно. «Что это за интерфейс! – раздраженно бросали они. – А язык? Это разве инкапсуляция?» При этих словах лицо главбуха становилось почтительно-боязливым, как у дикаря, который слушает камлание шамана.Словом, никто, кроме Петровой, для настройки программы не годился. Обычно она воспринимала это как карму – приходила, выполняла необходимые операции и снова выпадала из жизни директора, который ни разу не сказал банального «спасибо». Однако сегодня Ирина решила высказать все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15