Звонили друзья, родственники и совсем незнакомые люди, которые от души поздравляли Марью Ивановну с замечательной годовщиной.
Потом принесли еще три телеграммы, два букета и один венок. А в десять вечера звонкий детский голос в телефонной трубке произнес:
– Здравствуйте! Мы, учащиеся 308-й школы, создали музей фельдмаршала Кутузова!
Мы хотим пригласить вас как участницу Бородинского сражения…
– Как тебе не стыдно, мальчик! – закричала Марья Ивановна, поперхнувшись валидолом. – Бородинская битва была в 1812-м году! А я 1836-го года рождения!
Вы ошиблись номером! – Она швырнула трубку.
Спала Марья Ивановна плохо и два раза вызывала «неотложку».
В пятницу к 17.00 все было готово к торжествам. Над рабочим местом Ефимовой прикрепили табличку с надписью: «Здесь работает Ефимова М. И. 1836–1976».
В полшестого актовый зал был полон. Директор вышел к трибуне и сказал:
– Товарищи! Сегодня мы хотим поздравить наших именинников, и в первую очередь – Ефимову М. И.!
В зале захлопали.
– Вот с кого надо брать пример нашей молодежи! Хочется верить, что со временем наша молодежь станет самой старой в мире! Все эти годы Ефимова М. И. была исполнительным работником! Она постоянно пользовалась уважением коллектива! Мы никогда не забудем Ефимову, грамотного инженера и приятную женщину!
В зале кто-то всхлипнул.
– Не нужно слез, товарищи! Ефимова до сих пор жива! Хочется, чтобы этот торжественный день запомнился ей надолго! Поэтому давайте вручим ей ценный подарок в размере ста десяти рублей, пожелаем дальнейших успехов, а главное, как говорится, – здоровья! Введите именинницу!
Под грохот аплодисментов два дружинника вывели Марью Ивановну на сцену и усадили в кресло.
– Вот она – наша гордость! – Голос директора зазвенел. – Посмотрите, разве дашь ей сто сорок лет?! Да никогда! Вот что делает с людьми забота о человеке!

Последний раз

Чем ближе к школе, тем больше нервничала Галина Васильевна. Она машинально поправляла вовсе не выбившуюся из-под платка прядь и, забывшись, разговаривала сама с собой.
«Когда это кончится?! Недели нет, чтоб в школу не вызвали! В шестом классе такой хулиган, а вырастет?! И балуешь, и бьешь, и как по телевизору учат, – мучаешься! Все впустую! Да и бить-то осталось полгода, а потом вдруг сдачи даст? Вон какой здоровый! В Петра пошел!» – с гордостью подумала Галина Васильевна.
Поднявшись по лестнице, она долго еще стояла перед кабинетом директора, не решаясь войти. Но тут дверь распахнулась и вышел Федор Николаевич, директор.
Увидев Сережину маму, он улыбнулся и, подхватив ее под руку, втащил в кабинет.
– Дело вот в чем… – начал он.
Галина Васильевна напряженно смотрела в глаза директора, не слыша слов, стараясь по тембру голоса определить величину материального ущерба, нанесенного Сережкой в этот раз.
– Такое в нашей школе случается не каждый день, – говорил директор. – Да вы садитесь! Оставить этот поступок без внимания мы не хотим.
«Тогда за стекло десять рублей, – тоскливо вспоминала Галина Васильевна, – потом Куксовой за портфель, которым Сережка Рындина бил, – восемь пятьдесят!
Нанесение телесных повреждений скелету из кабинета зоологии – двадцать рублей!
Двадцать рублей за килограмм костей! Ну и цены! Да что я, миллионер, что ли?!


***

– Вы послушайте, какое письмо мы получили… – донеслось до Галины Васильевны.
«Боженька! – задохнулась она. – Что ж это за наказание такое? Тянешь его одна с трех лет! Вся жизнь для него! Одеть, обуть, накормить, чтобы как у людей!
Себе ведь ничего, а он…» – «Дирекция металлического завода, – с выражением читал директор, – просит объявить благодарность и награждает ценным подарком ученика вашей школы Паршина Сергея Петровича, совершившего геройский поступок. Сергей Петрович, рискуя жизнью, вынес из горящего детсада один троих детей…» «Один – троих», – повторила про себя Галина Васильевна. – И как один с тремя справился?! Вылитый бандит! Почему у других дети как дети? У Кирилловой Витька на трубе играет! У Лозановой девочка, как придет из школы, так до вечера спит!
А этот где целыми днями пропадает?! Пианино в комиссионке купила. Старенькое, но клавиши есть! Так хоть раз без ремня сел?! Гаммы наизусть не исполнит!
«Слуха нет»! А что у него есть?!» – Вот так, уважаемая Галина Васильевна! Какого парня мы с вами воспитали!
Троих детишек из огня вынес! Такого в нашей школе еще не было! И мы этого так не оставим! Завтра же…
«Конечно, не оставите, – зажмурилась Галина Васильевна. – Небось, двадцать пять рублей вынь да положь! Сейчас скажет: «Чтоб последний раз!» А дома опять за Сережкой с ремнем бегать и бить, если догоню. А он кричать будет: «Мамочка!
Последний раз! Мамочка!» Господи! А потом опять все сначала! Вчера в саже и копоти явился, будто трубы им чистили! Лучше бы умереть…» – Жду его завтра утром перед торжественной линейкой. Там все и объявим! – улыбаясь, закончил директор.
– Товариш директор! Последний раз! – Галина Васильевна вскочила, машинально комкая в руках бланк, лежавший на столе. – Слово даю, больше такое не повторится!
– Ну почему? – Директор нежно разжал ее кулачок и забрал бланк. – Если мальчик в тринадцать лет совершил такое, то в будущем на что он способен?!
Представляете, если бы все у нас были такие?
– Не дай бог! – прошептала Галина Васильевна.
Директор проводил ее до дверей, крепко пожал руку.
– Вы уж дома сыночка отметьте как сможете!
На улице Галина Васильевна постояла, глубоко дыша, чтобы не расплакаться.
– Был бы муж, он бы отметил как положено! А я баба, что с ним сделаю? У всех есть отцы, а у него нет! Вот и растет сам по себе! Ну, выпорю… Она зашла в магазин, купила две бутылки молока и одно пирожное с кремом.
– Выпорю, потом дам молока с пирожным – и спать! А там, глядишь, перебесится, человеком станет…

Кто там?

Галя еще раз проверила, закрыты ли окна, спички спрятала и, присев у зеркала, говорила, отделяя слова от губ движениями помады:
– Светочка, мама пошла в парикмахерскую… Позвонит приятный мужской голос, скажешь: «Мама уже вышла». Это парикмахер… Позвонит противный женский голос, спросит: «А где Галина Петровна?» Это с работы. Скажешь: «Она пошла в поликлинику… выписываться!» Не перепутай. Ты девочка умненькая. Тебе шесть лет.
– Будет семь, – поправила Света.
– Будет семь. Помнишь, кому можно открывать дверь?
– Помню, – ответила Света. – Никому.
– Верно! – Галя облизнула накрашенные губы. – А почему нельзя открывать, не забыла?
– Бабушка говорит: «По лестнице нехорошие бандиты с топорами ходят, прикидываются водопроводчиками, тетями, дядями, а сами распиливают непослушных девочек и топят в ванне!» Правильно?
– Правильно, – сказала Галя, прикалывая брошку. – Бабушка хоть и старенькая, руки дрожат, посуду всю перебила, но про бандитов верно долдонит… Недавно в одном доме три водопроводчика пришли чинить телевизор. Мальчик открыл…
– А они его топором – и в ванну! – подсказала Света.
– Если бы, – пробормотала Галя, пытаясь застегнуть брошку. – В ванне утопили и все вынесли.
– И ванну?
– Ванну с мальчиком оставили.
– А бабушка придет, ей открывать? – спросила Света, откручивая кукле ногу.
– Бабушка не придет, она на даче. Приедет завтра.
– А если сегодня?
– Я сказала: завтра!
– А если сегодня?
– Если сегодня, это уже не бабушка, а бандит! По домам ходит, деток ворует.
Куда я пудру сунула?
– А зачем детей воровать? – Света отвернула кукле ногу и теперь приворачивала ее обратно. – У бандитов своих нету?
– Нету.
– А почему нету?
– «Почему, почему»! – Галя тушью сделала реснички. – Потому что, в отличие от твоего папочки, хотят что-то в дом принести! Некогда им! Еще есть дурацкие вопросы?
– Нету вопросов! – ответила Света, внимательно глядя, куда мать прячет от нее французские духи.
– Вроде порядок. – Галя цепким глазом таможенника ощупала отражение в зеркале. – Буду часа через два. Нет, через три!
– Так долго обстригать будут? Ты же не слон!
– Не обстригать, а стричь. Это плохой мастер все делает тяп-ляп, а хороший мастер, – Галин голос потеплел, – настоящий мастер все делает хорошо, поэтому долго. Никому не открывать!
Мать чмокнула Свету и, хлопнув дверью, ушла.
Света достала из тумбочки французские духи, полфлакона опрокинула кукле на голову, приговаривая: – Вымоем Дашке голову и будем обстригать. Не волнуйтесь, настоящий мастер все делает так долго, пока вам не станет хорошо!
Тут раздался звонок в дверь.
Света побежала в прихожую и звонко спросила: «Кто там?» Хриплый голос ответил:
– Открой! Это я – твоя бабушка.
– Здравствуй, бабушка! А зачем таким страшным голосом говоришь?
– Да простыла, внученька! Уж и молоко с медом пила, а все хриплю! Открывай!
Вишенок вкусненьких привезла!
Света наполовину открыла трудный замок, но вдруг, наморщив лобик, остановилась:
– Бабушка! Мама сказала: ты завтра приедешь! А сегодня еще сегодня!
– А я сегодня и приехала! Открой! Темно на лестнице, и ноги болят!
Света набросила на дверь цепочку.
– Бабушка, – задумчиво сказала она через дверь, – я открою, а ты – бандит?
– Какой еще бандит?! – бабушка закашлялась.
– Обыкновенный. Сама говорила: прикинется бабушкой, а сам распилит и в ванне утопит. Приезжай завтра, будешь бабушкой!
Старушка опустилась на ступеньку, заплакала:
– Стыд-то какой! Во, дите воспитали! Родной бабке через двери не верит!
Бессовестная! Надо людям верить! Когда мать с отцом будут?
– Папа после работы, – донеслось из-за двери, – а мама пошла выписываться к парикмахеру.
– Куда? – бабушка вскочила. – Все Сереже расскажу! Вертихвостка! И ты вся в нее, вся! Вот возьму и умру тут!
– Бабуль! Бабуль! – пробивался из-за двери детский голосок. – Ты не умрешь!
Мама сказала, ты сначала нас всех похоронишь!
– Это Галка про меня такое сказала? Змеюка! Все Сереже расскажу! Про всех парикмахеров! Еще неизвестно, от какого парикмахера дочь!..
В это время по лестнице подымался мужчина в сапогах и спецовке. Разглядев в тусклом свете умирающей лампочки старушку в слезах, он остановился:
– Кого оплакиваем, бабуля?
Признаться постороннему, что тебя не пускает в дом собственнал внучка, было так стыдно, что бабушка, проглотив слезу, соврала:
– Давление у меня пониженное, сынок… Вторые сутки с лестницы падаю.
– А мы в квартиру позвоним, валерьяночки хлопнешь! – весело сказал мужчина, нашупывая на двери звонок.
– Кто там? – спросила Света.
– Ребятенок, открой! Тут какая-то старуха концы отдает!
– Дядя! Там темно, вы потрогайте, – эта старуха, может быть, старый бандит!
– Мерзавка! – язвила бабушка. – Перед людьми не позорь!
– А-а, так там внучка твоя оказалась? – сообразил мужчина. – Чья бы внучка ни была, а отпереть будь любезна! Слышь меня, стерва несовершеннолетняя!
– А при детях ругаться нельзя, – сказала Света. – Папа при мне никогда не ругается. Сначала уложит спать, дверь закроет и потом ругается с мамой! Понял, сын сукин?
– Во дает! – одобрительно хмыкнул мужчина. Перспективная девчушка подрастает!
– А вы там кто такой? Один – бабушка, второй дедушка, что ли?
– Я-то? Я дядя Коля – водопрово…
Бабушка, ладошкой зажав мужчине рот, зашипела:
– Не водопроводчик! Только не водопроводчик! Ей про водопроводчиков такого наговорили! Вы… почтальон!
Дядя Коля, пытаясь оторвать от себя бабушку, бранился шепотом:
– Чтоб вы сгорели! Почему водопроводчиками пугаете? У нас что, почтальон не может стать бандитом? По конституции…
– Но я прошу вас, – ныла бабушка, – скажите, что почтальон, она откроет!
Дядя Коля сплюнул в сердцах:
– Слышь ты там! Открой! Оказывается, я почтальон!
– А голос как у водопроводчика!
– Бабусь, внучка воспитана крепко. Граница на замке. Придется ломать дверь.
– Ломайте! – Бабушка махнула рукой. – Только аккуратно, как свою.
Водопроводчик достал инструменты и, напевая романс: «Отвори потихоньку калитку…» – начал выламывать дверь. Удары кувалды гулко бухали на всю лестницу. За это время шесть человек тихими мышками прошмыгнули по лестнице.
Но, во-первых, соседи плохо знали друг друга в лицо. Во-вторых, на площадке был полумрак. А в третьих, как-то неловко спрашивать у незнакомого человека, в свою квартиру он ломится или в чужую.
Видя, как дверь начинает шататься, Света заплакала:
– Мама! Мамочка! Меня утопят! – Она дрожащей рукой задвинула засов старого замка, которым давно не пользовались, но с двери так и не сняли.
По лестнице, насвистывая, взбегал Светин папа. Увидев в полутьме сопящих у его двери, Сергей с ходу заехал водопроводчику в ухо.
– Сереженька, не бей! Это свои! – завопила бабушка и кинулась разнимать.
Мужчины метили друг в друга, но в темноте в основном все доставалось бабушке, как обычно и достается разнимающим.
Когда старушка была положена на обе лопатки, мужчины успокоились и начали приводить ее в чувство. Наконец все очухались, помирились и, потирая ушибленные места, уставились на дверь.
– Света, открой, деточка! – простонал Сергей, держась за скулу…
– Сейчас, папочка, – ответила Света. – А ты правда мой папа?
– А чей же еще?
– А бабушка говорит, я от какого-то парикмахера получилась…
– От какого парикмахера?!
– Сереженька! – Бабушка в темноте выразительно посмотрела на сына. – Ты его не знаешь! Я все расскажу, если попадем в квартиру!
В это время на площадкс остановился пухлый мужчина. Переводя дух, он сказал:
– Бог помощь! А что с дверью делаете?
– Видите ли… – замялся Сергей, – сигнализацию ставим. Мало ли…
– Ага, – ухмыльнулся водопроводчик, – можно вызвать на дом, а можете сами дверь в милицию отволочь. Дешевле обойдется!
– Понял! – Пухлый стал быстро подниматься по лестнице.
Сергей тряханул дверь:
– Светочка, открой немедленно, гадина! У меня ключи, отопру – выпорю!
– Выпорешь, если отперешь! – Света вздохнула. – Я на старый замок закрыла, от него ключей ни у кого нету, даже у папы, если он – это вы.
– Ну, что делать? – Сергей закурил. – Деньги мне надо забрать! Деньги! До двух держат цветной телевизор, маленький, за двести рублей.
– Как двести? Он четыреста стоит! – удивился дядя Коля.
– Да цельнотянутый! Прямо с завода!
– Что такое «цельнотянутый»? – спросила бабушка.
– Ворованный, утянутый, значит, – объяснил водопроводчик. – Цельнотянутый грех не взять, грех!
– А мой папа говорил: «Воровать нехорошо!» – произнес за дверью детский голос. – Значит, вы там все бандиты собрались!
– Нехорошо родному отцу дверь не открывать! – крикнул дядя Коля. – Дура старая!
В это время наверху что-то громыхнуло, охнуло и, ругаясь, покатилось вниз. Это были супруги Бирюковы из 57-й. Они волокли дубовую дверь. Тяжелая дверь неслась быстрей Бирюковых, била их о стены, перила, мотая из стороны в сторону.
– Что случилось? – успел крикнуть водопроводчик.
– Сказали: сегодня всем поставить сигнализацию! Завтра бандитов ждут!.. – Дверь уволокла Бирюковых вниз.
– Сумасшедшие! – Бабушка покачала головой. – Уже слух пустили с вашей легкой руки про сигнализацию! Сейчас все двери посрывают!
И действительно, наверху что-то грохнуло. Потом еще раз грохнуло в другом месте. Люди рвали двери с петель.
– Света! – Сергей постучал в дверь кулаком. – Слушай внимательно! Мама сказала, чтобы ты никому не открывала дверь, и ты молодец, что слушаешься, дрянь! Но про то, что деньги просовывать под дверь нельзя, мать ничего не говорила! А если человек, не заходя в дом, скажет, где у вас лежат деньги, значит, он тебе кто?
– Вор! – ответила Света.
– Идиотка! Он твой отец!
– Были бы моим папой, знали бы, денег у нас нет! Папа все время маме кричит:
«Нету их, я не ворую!» Никак бандитом не может устроиться!
Сергей стукнулся головой в дверь:
– Светочка! У меня в копилке припрятано! Клянусь тебе, в ванной. За ведром. В мыльнице. Под мылом лежат деньги! Вынь, просунь бумажки под дверь!
За дверью было тихо. Наконец послышались Светины шажки:
– Бандиты, вы здесь?
– Здесь мы, здесь, доченька! Просовывай!
– Там нету мыльницы с деньгами, только папины носки. Сувать?
– Украли!! – охнул Сергей. – В кои-то веки в доме появились деньги – сперли! Бандиты пронюхали! А может, они там?! Дядя Коля, навались!
Мужчины прыгнули на дверь и вместе с ней рухнули в квартиру.
Вечером вся семья и дядя Коля ужинали, смотря новенький телевизор. Дверь уже поставили на место, с водопроводчиком расплатились, и он, возбужденный червонцем, хвалил хозяйку.
– Что ж ты папочку обманула, доченька, – перебила его Галя, – сказала:
«мыльницы нет»?
– Испугалась! Бандиты узнают, – деньги есть, и дверь выломают. А они все равно разломали!
Все дружно засмеялись.
– Соображаешь! Молодец! – сказал водопроводчик, укладывая на хлеб девятый кружок колбасы. – Но запомни: обманывать старших нехорошо! Сначала надо вырасти, стать человеком!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11