Он шагнул к ней, и ее сердце затрепетало, как испуганная птичка. Неужели он хочет ее поцеловать? Ей больше всего на свете захотелось, чтобы Ричард поцеловал ее. Она затаила дыхание. Секунду они смотрели друг на друга, и ей казалось, что его глаза затягивают ее, словно мощный водоворот. Но секунда пролетела и… ничего не произошло. Он отвел взгляд.
– Думаю, завтра мы выедем часов в девять. Это не рано?
– Ничуть, – ответила Энн как можно небрежнее, стараясь, чтобы голос не задрожал. – Я привыкла вставать рано. Спокойной ночи.
Она быстро вошла в номер, захлопнула дверь и замерла, прислонившись к ней спиной. В коридоре некоторое время царило молчание, потом послышались его удаляющиеся шаги. Глостер вопросительно смотрел на свою хозяйку, которая прижимала ладони к щекам. Вот дуреха, горько упрекнула себя Энн. Чуть было на шею ему не бросилась. Поставила человека в неловкую ситуацию. А ему нет до тебя никакого дела.
Она быстро прошла в ванную и взглянула в мутноватое зеркало. Так и есть – щеки горят, глаза блестят. Конечно, будь она в его вкусе, он поцеловал бы ее. Но разве она может увлечь такого мужчину? Для этого надо быть незаурядной, искушенной, обольстительной…
Теперь, после этого урока, она ни за что не позволит себе мечтать о Ричарде Хоупе, выбросит из головы все глупости и станет держаться строго и чопорно, как было решено еще в Лондоне. Она разделась и встала под душ. Теплая вода побежала по ее лицу вперемешку со слезами… Что-то большее, чем просто разочарование, сжало ей грудь. Нет, нет и нет! Никакая это не любовь, просто ей было тяжело и одиноко без папы, и она потянулась к первому встречному мужчине, который проявил к ней участие. Будь честной, Энн. Подвернись тебе кто-то другой, ты и за него уцепилась бы. Ты слишком привыкла цепляться за других, тебе нужна опора, и только, и никакая это не любовь…
Вот они вернутся в Лондон, она начнет работать в книжном магазине и никогда больше не встретится с Ричардом снова. Пора стать взрослой, руководствоваться здравым смыслом, по кирпичику строить свою новую жизнь, которая не обязана быть легкой и радостной.
Энн вышла из ванной, надела ночную рубашку, погасила свет и перед тем, как лечь, подошла к окну. Ветер стих, снега не было, из-за туч вышла полная луна и повисла напротив окна. Энн отыскала взглядом то место, где приютился бездомный. Может быть, он ушел? Нет, его фигура по-прежнему темнела на коробках. В это мгновение внизу хлопнула дверь. Энн увидела, как из мотеля вышел Ричард с пакетом в руке и быстрым шагом направился к тому месту, где припарковал автомобиль.
Удивленная, Энн застыла у окна. Ричард открыл дверцу, вынул плед, лежавший на заднем сиденье, взял в другую руку пакет и направился к навесу. Энн отодвинулась в угол, хотя ее и так невозможно было увидеть с улицы. Ричард подошел к бродяге и сказал что-то. Тот не удостоил его даже мимолетного взгляда. Ричард положил плед на коробки, поставил рядом пакет и вошел в здание. Энн увидела, как бродяга набросился на еду, которую достал из пакета, как только Ричард ушел. Потом он снова запустил руку в пакет, и Энн увидела, как он достал что-то, похожее на пачку купюр. Некоторое время он изумленно смотрел на деньги, затем подхватил плед, пакет и быстро исчез за утлом здания.
Энн босиком перебежала комнату и легла в кровать. Немедленно к ней на одеяло прыгнул Глостер, прижался теплым комочком. На Энн навалилась усталость, веки сами собой закрылись. Завтра, завтра, пробормотала она, уже плохо соображая, что хочет сказать. Главное – она никогда не расстанется с Глостером…
8
На другой день ветер подул с юга, снег, выпавший накануне, растаял, на небе светило бледное солнце, и, несмотря ни на что, сердце Энн наполнилось надеждой. Когда она спустилась вниз, Ричард ждал ее и, поприветствовав, посмотрел на нее долгим непонятным взглядом, затем, как бы спохватившись, улыбнулся.
Сдержанно кивнув, она отпила свой кофе. Утром Энн решила, что больше не станет пользоваться косметикой, но в последний момент слегка подкрасила ресницы.
На Ричарде сегодня были шерстяная темно-серая рубашка и потертые джинсы.
– Я узнал у бармена, – сказал он, – что здесь есть небольшая мясомолочная фабрика на севере города. Там мы, надеюсь, получим исчерпывающую информацию.
– Очень хорошо, – как можно хладнокровнее кивнула Энн, скармливая Глостеру колбасу. – Не будем задерживаться. Мне не терпится выяснить, существует ли этот Робин Боббин.
Они поднялись. Пока Ричард расплачивался, Энн выглянула в окно. Как там вчерашний бродяга? На коробках не было никаких следов его пребывания. Они вышли на воздух. День оказался еще более теплым, чем можно было предположить, глядя в окно. Солнце ласково погладило щеки Энн. Глостер зажмурился и чихнул. Ричард открыл машину, и Энн увидела, как в его темных волосах вспыхнули рыжие искры. Он распахнул перед ней дверцу, и Энн с независимым видом уселась на сиденье, прижимая к себе Глостера.
Фабрика оказалась старинным, но обновленным одноэтажным зданием. Уже на подступах они ощутили специфический запах.
– Неужели тут забивают скот? – вырвалось у Энн. – Невыносимо думать об этом, хотя я не вегетарианка и ем мясо.
– У меня то же самое, – невесело усмехнулся Ричард. – Я люблю коров и люблю ростбиф.
Энн вспомнила, как в детстве долго отказывалась есть мясо, впервые услышав, как коров ведут на бойню, и едва не довела себя до анемии. В конце концов она уступила уговорам отца. Детские впечатления бывают яркими, но скоро их вытесняют другие, и, если какие-то из них оставляют глубокий след, это обнаруживается позже.
– Человек привыкает договариваться со своей совестью, – сказал Ричард. – Без этого невозможно было бы жить. Мы каждый день сталкиваемся с несправедливостью, слышим об умирающих от голода в Африке, о жестокости к детям и животным – и утешаем себя: так создан мир. Ведь сами мы сыты, одеты, благополучны, извлекаем из жизни удовольствия. А рядом столько несчастных, которым мы можем помочь, но не даем себе труда.
– Вы социалист по убеждениям? – спросила Энн.
– Мне просто представляется, что социальная справедливость – разумное условие стабильности общества.
Энн думала так же, но ей не захотелось поддакивать.
– У каждого человека много возможностей, достаточно приложить руки, чтобы добиться успеха.
– Не все безработные – лодыри. А больные СПИДом, а наркоманы, и все, отвергнутые обществом?
– Но вы сами говорили, что всем помочь невозможно. Может быть, люди сам виноваты в своих несчастьях?
– Разве люди из-за этого менее несчастны? Да, некоторые в силах справиться сами, другим нужна поддержка. – Он затормозил у ворот и выключил мотор. – Вы пойдете со мной?
– Конечно! – Энн даже возмутилась, что он считает ее способной пропустить самое интересное. – Дело Пайка и Дженкинс или близится к развязке, или зайдет в тупик. Я хочу быть свидетелем.
– Вы не свидетель, а активный участник, – поправил Ричард.
Энн выбралась из машины.
– А тебе, мой дорогой, придется посидеть здесь, – ласково сказала она Глостеру. – Не то запахи на фабрике сведут тебя с ума.
Резкий порыв налетевшего ветра растрепал ей волосы, и Энн накинула на голову шарф. Ричард улыбнулся, протянул ей руку, и она вложила в его ладонь свою. Он заглянул ей в глаза, и Энн, всеми силами цепляясь за свое решение оставаться холодной и невозмутимой, почувствовала, как у нее слабеют колени. Он увлек ее к проходной, и Энн шла за ним, растерянная и сбитая с толку собственной непоследовательностью.
Администратор фабрики, услышав фамилию Боббин, энергично кивнул.
– Да, это наш давний поставщик, один из самых надежных.
– И вы можете дать его адрес? – воскликнула Энн, подаваясь вперед.
– Разумеется. Поезжайте прямо по шоссе километров восемь, затем сверните налево – там новая асфальтовая дорога, она ведет прямо в его усадьбу «Уинди Сан».
Ричард взглянул на Энн: ее глаза разгорелись, щеки заливал нежный румянец, вся ее маленькая фигурка выражала трогательное нетерпение и азарт. Она наверняка чувствует себя героиней приключенческого романа. Ему стало и весело, и грустно. Еще год назад он сам пребывал в подобном настроении, приступая к работе в агентстве. Но вот минул этот год, и сейчас Ричард понимал, что это была всего лишь дань детству.
Назад к машине Энн почти бежала, а следовавший за ней Ричард думал о том, какой мучительный выбор предстоит ему сделать. Если бы он встретил Энн немного раньше, все могло сложиться в его жизни совсем иначе…
Она повернула к нему взволнованное лицо.
– Едем быстрее. Вы не представляете, до чего мне не терпится его разыскать.
– Может быть, мистеру Боббину ничего не известно о его друге, – предостерег ее Ричард.
– Нет, я чувствую, что он знает, где его найти. Может быть, все дело в приближающемся Рождестве, но я почти уверена, что конец у этой истории будет счастливый. Когда же ему быть счастливым, как не в такой праздник?
Она невольно заразила своим азартом Ричарда, и он, направляя машину по шоссе, тоже почувствовал волнение. Сам он по-прежнему склонялся к тому, что Уолтер Пайк уехал в какой-нибудь уединенный пансионат, поскольку общество мисс Дженкинс сделалось ему в тягость. Ему не хотелось расстраивать Энн, которая расследовала свое первое дело, поэтому он предпочитал держать свои соображения при себе. Может быть, Пайк по телефону обрисовал своему другу ситуацию, в которой оказался, и попросил разрешения пожить у него некоторое время… пока мисс Дженкинс не поймет, что он недостоин ее внимания. Тогда их появление окажется для бедняги Уолтера нежелательным. Действительно, несносная дама наняла еще и детектива, чтобы выследить сбежавшего кавалера.
Живописная дорога вилась между холмами, поднималась в гору, сбегала под уклон, и Энн вспомнилась одна из любимых книг – «Властелин колец», с ее пленительной темой бегущей и зовущей вдаль дороги. Ей уже пришлось достаточно постранствовать, и она брала эту книгу с собой в поездки, но уютнее всего было читать ее дома, в кресле, потому что превыше всего автором ценился Дом. Неожиданно Ричард сказал:
– По этой самой дороге Фродо с друзьями отправились в путь.
– Я только что подумала об этом! – воскликнула Энн.
Можно было больше ничего не объяснять – каждый хорошо почувствовал, что хотел сказать другой.
Вот у подножия очередного холма показалась ферма – двухэтажный длинный каменный дом с черепичной крышей, с двух сторон симметрично размещались амбары. По двору ходили какие-то люди. Ричард остановил машину на обочине и пошел к воротам, а за ним Энн с Глостером на руках. Им навстречу выбежали с лаем две лохматые собаки, но не успела Энн испуганно прижать к себе Глостера, как румяная женщина средних лет, в джинсах и куртке с капюшоном, крикнула:
– Не бойтесь, они не тронут. Вы сбились с дороги?
– Здравствуйте, это ферма мистера Боббина «Уинди Сан»? – вежливо спросил Ричард.
– Да, – несколько настороженно ответила женщина. – Она самая.
– Мы бы хотели повидать хозяина.
– Муж в свинарнике. – Женщина указала рукой. – А зачем он вам, позвольте спросить?
– Мы хотели узнать у него об одном из его друзей.
– Эйлин, это ко мне? – крикнул один из стоявших у амбара мужчин, такой же невысокий и крепкий, как и его супруга. Он направился к Ричарду и Энн размашистой походкой человека, привыкшего проходить в день несколько миль. – Подожди минутку, Уолтер, – бросил он второму мужчине.
Энн и Ричард переглянулись. Уолтер? Неужели же это тот, кого они разыскивают? Да, у свинарника стоял человек с фотографии, которую им дала мисс Дженкинс!
– Добрый день, – поздоровался Ричард с пытливо смотревшим на него фермером. – Видите ли, мы ищем мистера Пайка, вашего давнего друга. Он уехал из Лондона, и мы подумали, что он мог направиться к вам. Мое имя Ричард Хоуп.
Второй мужчина медленным шагом направился к ним.
– Уолтер Пайк это я. Что-то случилось? Кто вы?
– Ничего не случилось, – успокоил его Ричард. – Это большая удача, что мы нашли вас так быстро. Если позволите, нам нужно поговорить. Это не займет много времени.
Мужчина продолжал глядеть на них неуверенно и тревожно, переводя взгляд с одного на другого.
– Может быть, пройдете в дом? – предложила фермерша, которая стояла рядом и слушала разговор. – Прошу вас.
– Да-да, конечно, проходите, – поддержал ее супруг.
Миссис Боббин провела Ричарда и Энн в дом, за ними шел Уолтер Пайк. Его друг из деликатности остался во дворе. В прихожей они сняли с себя куртки, прошли в небольшую уютную гостиную и, следуя приглашению хозяйки, сели в кресла, после чего она, бросая любопытные взгляды через плечо, вышла и оставила их одних. Ричард сказал:
– Мистер Пайк, мы разыскиваем вас по просьбе мисс Дженкинс.
– С ней все в порядке? – быстро спросил Пайк, впиваясь пальцами в ручки кресла. Этот жест не остался незамеченным Энн.
– Да, если не считать того, что она страшно о вас тревожится, – вставила она, еле удерживая на коленях Глостера, который порывался обследовать незнакомую комнату. – Вы уехали внезапно. Она боялась, что с вами могло что-то случиться. Она обратилась…
– Мы ее друзья, собирались на праздники в Уэльс, и она попросила нас заглянуть по пути к вашему другу и справиться о вас, – твердо сказал Ричард, бросив быстрый взгляд на Энн, и девушка поняла, что он не хочет упоминать о своей принадлежности к детективному агентству.
– Она думала, что с вами случилось несчастье, – сказала Энн, укоризненно глядя на Уолтера Пайка, чье лицо выражало сильное волнение.
– Бедная Рози… Это моя вина. Я собирался звонить ей сегодня. Я действительно заколебался в последний момент… Вы хорошо знаете Рози?
– Мы знаем, что она считает вас своим лучшим другом, – сказал Ричард. – Все, что она хотела, – убедиться, что вы живы. Если вы искали здесь уединения, вам нечего бояться, что она его нарушит.
– Уединения? – удивленно воскликнул он. – У меня в жизни было его предостаточно. Дело в другом. Я понимаю, что скверно поступил, но… нелегко решиться на окончательный шаг.
Энн смотрела на него разочарованно. Похоже на то, что он действительно сбежал. Наверное, его дочь Люси все-таки права. Бедняжка мисс Дженкинс! Каково им будет сообщать ей, что тот, кого она считала своим другом, просто-напросто жалкий трус?
Уолтер Пайк сжал на коленях худые руки. Он носил очки с сильными стеклами и в общем выглядел человеком интеллигентным и порядочным, хотя неуверенность так и сквозила в каждом его жесте.
– Я объясню вам, чтобы вы не думали обо мне плохо. Конечно, первой следовало узнать обо всем Рози… Я давно подумывал о том, чтобы перебраться из Лондона сюда, поближе к Робину. Его сосед намеревался продавать свою ферму, но все откладывал, и вот неделю назад Робин позвонил мне и сказал, что ферма выставлена на продажу, но желающих много и времени терять нельзя. Я быстро собрался и приехал сюда. В этот же день оформил сделку, опередив одного местного фермера. Это чудесный, хоть и старый дом, но очень крепкий и в прекрасном состоянии. Наконец-то сбылась моя заветная мечта. За эти три дня Робин и я наклеили обои, побелили потолки, покрасили стены в кухне. Его жена и сыновья нам очень помогали. Теперь в доме можно жить. До сих пор я ночевал здесь, но сегодня переберусь на новое место.
Энн вздохнула.
– Если вы позвоните мисс Дженкинс и объясните все это, она порадуется за вас. Она искренне желает вам счастья.
Он снова перевел беспокойный взгляд с Энн на Ричарда, и Энн поняла, что разговор еще не окончен.
– Если бы я купил эту ферму еще полгода назад, то больше ничего не мог бы желать в своей жизни. Но встреча с Рози все изменила. Вы, очевидно, близкие ей люди, я могу быть с вами откровенным. – Он тревожно задвигался в кресле. – Я понял сразу, что всю жизнь искал именно эту женщину. Ближе нее у меня нет на земле человека.
– Но тогда почему же вы уехали от нее и ничего не сказали? – растерянно пробормотала Энн.
– Дело в том, что Рози – горожанка, она любит Лондон, не может жить без театров, музыки, картинных галерей. Когда я говорил ей о своей мечте купить ферму и перебраться на окраину Англии, она выслушивала с сочувствием и только. И я не решился сказать ей. За эти три дня у меня было время подумать. И я понял, что все равно не смогу жить без нее. Сейчас я позвоню ей и все объясню, и пусть она решает. Я хочу предложить ей приехать сюда и провести здесь Рождество и… стать в моем доме хозяйкой. Если ей не понравится здесь, может быть, она согласится приезжать сюда хотя бы летом…
– Вы хотите жениться на ней? – взволнованно спросила Энн, снова перехватив взгляд Ричарда.
– Об этом я вам и говорю, – несколько удивился Уолтер. – Рози – редкий человек, отзывчивый, сердечный. Но что делать, если ей не по вкусу сельская жизнь! Единственные соседи здесь – Боббины, ближайший город в четырех милях, и в том кроме церкви восемнадцатого века и мясной фабрики нет никаких достопримечательностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18