А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Алисия же была совершенно потеряна.— Я приглашу мастера из похоронного бюро, — прошептал он. — Если будет необходимо, позвоните мне.— Спасибо, доктор Брэкстен.— Мне жаль, — сказал он. — Он был прекрасным… Мне искренне жаль, — добавил он и вышел.Я посмотрела на Алисию. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку, и тихо плакала. Я подошла к входной двери и закрыла ее на замок. Я не хотела, чтобы нас беспокоили хотя бы некоторое время. Затем я вернулась к лебединой кровати и села рядом с нею.— Алисия, я должна знать, что произошло до того, как я зашла и увидела эту ужасную сцену. Что Малькольм делал в твоей комнате? — Ее рыдания усилились. — Алисия ты должна мне все рассказать. У тебя никого больше нет, — добавила я, полагая, что это замечание было сейчас наиболее уместно.Оно достигло своей цели, ее стоны прекратились, и она обернулась ко мне Она снова закрыла лицо руками, словно хотела утереть слезы, а затем натянула одеяло на лицо.Это было ужасно, ужасно, — начала она.Что именно?Я лежала здесь и читала, чувствуя радость от того, что вечер так удался и все были счастливы. Гарланд… — Она снова принялась плакать. — Он был так горд, так счастлив Что же случилось? — настойчиво допытывалась я.Я не закрыла дверь. Иногда… иногда Гарланд приходит ко мне ночью, — продолжала она. — Когда я услышала, что дверь отворилась, я решила, что это он, но это был Малькольм, — сказала она, посмотрев на дверь. Ее лицо исказилось от боли, словно вся сцена вновь прошла у нее перед глазами. И чего же он хотел?Он хотел, — она сделала паузу, словно собиралась сказать о чем-то очень неприличном. — Он хотел меня, — произнесла она с гневом — Он подошел к моей постели. Я приказала ему уйти Он рассмеялся и просил меня не волноваться Гарланд спал Он говорил мне ужасные вещи что Гарланд слишком стар для меня, что он мне нужен больше, чем когда-либо, и что все было по поскольку он был сыном Гарланда.— А что ты сделала?— Я приказала ему убираться, иначе я позову Гарланда, но он не уходил из комнаты. Я села и приготовилась закричать, если только он приблизится. Он, наверное, понял это, потому что бросился на меня, зажал ладонью мой рот, придавил меня к подушке и стал грубо ласкать меня. В то же время я пыталась сбросить его, и он порвал мою ночную сорочку. Во время борьбы я ударилась головой о маленькую ночную лампу и закричала. Гарланд услышал мой крик и, вбежав в комнату, увидел, что Малькольм пытается задавить меня своим телом.— Я тоже так подумала.— Гарланд бросился к постели и стащил Малькольма. Они начали бороться. Гарланд обругал его последними словами, а Малькольм говорил гадости о первой жене Гарланда, об этой комнате, его мужском достоинстве. Они упали на пол и продолжали бороться. Наконец, Малькольм освободился от Гарланда и пополз к двери, но Гарланд был так взбешен, что не отпускал его. Он схватил его за шиворот, они покатились, и тут Гарланд вдруг вскрикнул. Он выскользнул из объятий Малькольма и упал на пол, где он… он, о, Боже мой. Неужели это правда? Гарланд умер?— Да, — ответила я.— Гарланд, Гарланд, мой Гарланд.Она упала на подушку и снова зарыдала. Я знала, что она выплачется до изнеможения и уснет. Я ничем уже не могла ей помочь. Я вышла из комнаты и пошла разыскивать Малькольма.Он оказался в трофейной комнате, и я поняла, что он все это время подглядывал за нами в глазок. Он сидел в кожаном кресле, уставившись на дверь, его лицо было белым, как бумага, глаза были широко раскрыты, и руки судорожно сжимали ручки кресла так, что я могла разглядеть вены, выступавшие под костяшками пальцев. Казалось, он изо всех сил цеплялся за дорогую жизнь.— Что ты наделал? — спросила я его.— Оставь меня в покое.— Ты не догадываешься, что произойдет, если об этом узнают люди?— Никто ничего не узнает. В этом не было моей вины. Он был серьезно болен. Доктор это подтвердит. А теперь убирайся и оставь меня в покое, — сказал он, проговаривая слова сквозь стиснутые зубы.— Ты ужасный человек, Малькольм. Отныне ты никогда не будешь счастлив.— Это произошло по ее вине, не по моей.— По ее вине? — я почти рассмеялась.— Убирайся, — повторил он. Я покачала головой.— Мне жаль тебя.В тот момент мне было действительно жаль его. Не важно было, какая маска была у него на лице, он, наверное, страдал от чувства вины, которое будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Оно, возможно, изменит его позднее, но сейчас оно ранило его словно нож, попавший в самое сердце. Очевидно, он пытался уменьшить свои страдания тем, что всю вину перекладывал на Алисию. В его искаженном сознании именно на ней лежала ответственность за то сопротивление, которое она ему оказала, а также за то, что она позвала на помощь Гарланда. В его искаженном сознании вся ответственность перекладывалась на женщину, а не на мужчину.Может быть, позднее он будет уверять меня, что Алисия искушала его, мучила его. Поэтому она получила то, что заслуживала. Он обвинял бы во всем ту породу женщин, к которой она принадлежала. Он ненавидел ее и любил ее, точно так же, как ненавидел и любил собственную мать.Я вышла, оставив его в темной комнате, погруженной в сумерки.Похороны были пышными вопреки ожиданиям Малькольма. Приехало много людей, некоторые даже издалека — деловые партнеры, старые друзья, родственники и многие люди, кого взволновала смерть одного из богатейших людей в округе.Малькольм хотел кремировать тело отца, устроив по этому случаю небольшую церемонию, но Гарланд предчувствовал намерения сына и его равнодушие. Вместе со своим духовником он составил письменное распоряжение, и когда преподобный Мастерсон извлек этот документ, Малькольму ничего не оставалось, как подчиниться. Должны были состояться пышные похороны, и потрачена изрядная сумма денег.Счастливым обстоятельством, с его точки зрения, можно было считать состояние Алисии до, во время и после похорон. Под действием сильных транквилизаторов она передвигалась, словно была в страшном сне, ее лицо было мертвенно-бледным, взгляд отсутствующим, она никого не слышала, не видела и ничего не говорила. Ее мать была пожилой, больной женщиной и не смогла приехать на похороны. Как я сказала ей в ночь смерти Гарланда, у нее не было никого, кроме меня.Я проследила за тем, чтобы она должным образом оделась, хорошо поела, и чтобы маленькому Кристоферу было уделено должное внимание. Я была рядом с нею, направляла ее действия во время церемонии, иногда слегка поддерживала. Я видела, что люди наблюдают за нами, их тронуло мое участие, известия об этом передавались от одного другому. Миссис Уилл, женщина средних лет, служившая много лет личным секретарем у Гарланда, заметила:— Гарланд был бы признателен вам за помощь и участие к Алисии. Он так любил ее, так любил.— Я лишь исполняю то, что необходимо. Меня не за что благодарить.— О да, конечно, — согласилась она.Присутствовавшие на похоронах выразили соболезнование Алисии, но она никого не видела. Смерть Гарланда превратила их всех в посторонних людей. В определенном смысле все те, с кем она познакомилась благодаря ему, умерли вместе с ним. Она уже переходила в иной мир, где не было Гарланда, его смеха и любви, в мир отзвуков и воспоминаний. Возможно, я стремилась быть ближе к ней, потому что лучше ее самой знала тот мир, куца ей предстояло войти. Я как бы приглашала ее туда, понимая, что она присоединится ко мне, и отныне мы будем вместе страдать от одного чувства — одиночества.В течение всего следующего месяца Алисия была крайне слаба. Испытывая сильное умственное напряжение и принимая лекарства, она часто забывала о том, что необходимо спускаться к завтраку или обеду. Мне приходилось напоминать ей об этом. Она подбирала темные, довольно простые платья. Лицо ее оставалось бледным. Сердце учащенно билось, глаза потемнели, и взор потух, как в искусственных глазах тех набитых чучел трофейных зверей, что заполняли охотничью комнату. Единственным, кто оживлял ее лицо, был маленький Кристофер. Если бы не он, она бы никогда не покинула своей комнаты.В дни траура Малькольм вел себя так, словно Алисии не существовало. Когда бы он не увидел ее, он смотрел сквозь нее, куда-то в сторону. Он никогда не разговаривал с ней, и она не обращалась к нему. Он и меня не спрашивал о ней. И я знала, что он тем самым пытается снять с себя всякую вину за случившееся. Возможно, он надеялся, что она угаснет и умрет, а его вина за все происшедшее так и не будет доказана.Конечно, она сама подталкивала его к такому мнению, когда бродила словно тень по комнатам Фоксворт Холла, одетая или в черное, или в серое, или темно-синее, без грима, со строго заколотыми в пучок волосами, и при этом она избегала смотреть ему в глаза.Наши обеды, по крайней мере те, на которых она присутствовала, были похожи на поминки. Она ела медленно, механически пережевывая пишу, Малькольм сидел, глядя перед собой. Иногда задавал мне вопрос, иногда делал какое-либо замечание. Долгие беседы не велись — лишь вопросы и ответы. Даже если она прикасалась к еде, то пальцы ее начинали дрожать, стоило ей прикоснуться к вилке. Она разрезала мясо медленно, с большим напряжением, словно нож был ужасно тупым.Алисия даже не осознавала, когда обед заканчивался.Малькольм вставал из-за стола и уходил, не прощаясь. Она удивленно поднимала на него глаза. Лишь в тот момент она осознавала, что присутствовала на обеде. Она долго смотрела на кресло Гарланда, и глаза ее наполнялись слезами. Это пустующее кресло причиняло ей боль всякий раз, когда она садилась за стол. Именно поэтому она с такой неохотой принимала приглашение на обед.А когда она видела Малькольма, взгляд ее становился смущенным. Мне казалось, что она пытается осмыслить все происшедшее, но еще не в состоянии сделать этого. Возможно, она иногда грезила, и ей казалось, что Гарланд вот-вот спустится к обеду. Однажды мне даже показалось, что она ждала его. И мне пришлось уговаривать ее поесть хоть немножко.Малькольм был спокойным и собранным. Как обычно, ее мрачное присутствие не портило ему аппетит. Казалось, он был удовлетворен состоянием дел, особенно отношением между ним и Алисией.Но ее поведение действовало мне на нервы и нагоняло страх на детей.Наконец, однажды я решилась напрямую поговорить с Алисией. Я надеялась, что оправившись от смерти Гарланда, она покинет Фоксворт Холл. Я подумала, что она сама подыщет подходящее место, как только прояснится ее финансовое положение. Она была молода, достаточно богата и могла подыскать себе хорошую партию. Какому же мужчине не захотелось бы жениться на молодой, очаровательной, богатой женщине, имевшей прелестного малыша?— Никому из нас не доставляет радость случившееся, — сказала я, — но на тебе лежит огромная ответственность: ты должна преодолеть все свои печали и дать своему сыну должное воспитание и обеспечить его будущее.Она хотела заплакать, но я этого не допустила, хотя мне было искренне жаль ее, сидевшую на постели, такую хрупкую и беззащитную, как птенец малиновки. Отчаяние смыло все очарование и прелесть с ее лица.— Какой пример ты подаешь Кристоферу? А Малу и Джоэлю? — продолжала я. — Они видят, что с тобой, и как ты себя ведешь. Твое поведение превращает дом в морг.— Оливия, я не могу представить себе, что Гарланд действительно умер.Она сложила руки и начала вертеть ими, словно отжимала невидимую сырую одежду.— Он умер, что в общем-то не удивительно. Некоторое время назад я обсуждала с тобой ваши семейные проблемы и указала, что он скончается намного раньше, чем ты. Ты, похоже, не придала значения моим словам.— Напротив. Я просто не верила, что такое может случиться.— Я предупреждала тебя, как опасно жить в мире грез. Теперь ты живешь в реальном мире, как, впрочем, и я с самого первого дня пребывания в этом доме.Она внимательно посмотрела на меня. Это она поняла.— Ты намного сильнее меня, Оливия. Ты ничего не боишься, ты не боишься одиночества.— Жизнь закалит и тебя. Если ты не захочешь стать сильной, она по губит тебя. Ты этого хочешь? Ты хочешь оставить после себя осиротевшего сына?— Нет!— Тогда стряхни с себя жалость к своей судьбе и стань матерью собственному ребенку. Она молча кивнула.— Я знаю, что ты права. Я перед тобой в неоплатном долгу. С первого дня, когда я приехала сюда, я знала, что ты добра и мудра, Оливия. Малькольм не может запугать тебя, несмотря на все его выходки.— Одевайся, спускайся к обеду и перестань предаваться своим печалям, — приказала я.Возможно, мне следовало бы и дальше укреплять в ней чувство собственной безысходности, но моя краткая речь возымела слишком большой эффект. Когда она спустилась в тот день к обеду, то налицо были все признаки ее исцеления. Она выглядела так, словно пробудилась после долгого сна. Она подрумянила щеки, накрасила помадой губы, надела нежно-голубое платье, а также одно из тех бриллиантовых ожерелий, что подарил ей Гарланд. Я даже забыла, какой очаровательной и прелестной она может быть. Мне не следовало об этом забывать. В то мгновение, когда она вошла в столовую, я поняла, что воскресила нечто большее, чем красоту Алисии. Глаза Малькольма расширились и заблестели; на лице исчезло скорбное выражение. Не один раз он устремлял на нее свой взор, а также беседовал с ней в течение обеда. Он придал лицу строгое выражение, когда заговорил о наследстве Гарланда и о том, куда он планирует вложить ее деньги.— Пройдет некоторое время, прежде чем я смогу выправить положение, но вскоре мы с тобой сядем и разберемся в твоем финансовом положении.— Благодарю тебя, Малькольм, — ответила Алисия.— Почему необходимо так долго ждать? — спросила я. — После смерти отца мы смогли быстро разобраться с финансовыми вопросами.— Здесь дело обстоит несколько иначе. Мой отец настаивал на том, чтобы были соблюдены предварительные условия, которые еще предстоит разработать, чем и будут заниматься опытные адвокаты. Наши средства были вложены в несколько предприятий. Твой отец был бизнесменом, а не инвестором. Его состояние должно было бы удвоиться, — отметил он в назидательном тоне.— Все в порядке, Оливия. Не волнуйся, — сказала Алисия. — Я уверена, что не потребуется много времени.Малькольм был очень доволен ее замечанием. Оно выглядело так, словно она стремилась защитить его. Если она хочет быть одураченной, подумала я, бог с ней.Ее выздоровление продолжалось. Она заботилась о Кристофере и большую часть времени проводила с детьми. Она покупала кое-что из одежды для себя и Кристофера, становясь день ото дня все сильнее и краше.Я видела, что Малькольм внимательно следят за ее выздоровлением. Хотя они обменивались лишь самыми необходимыми замечаниями, я была поражена необычайной учтивостью в ее обращении к нему. Разумеется, во всем случившемся она обвиняла его, а может быть, даже презирала его? Как она могла смотреть и разговаривать с ним? Неужели в ней не было ни гнева, ни ненависти? Неужели она была столь чиста и невинна, что в сердце ее не могла поселиться месть? Ее терпимость, мягкость, счастливая улыбка бесили меня. Я надеялась, что она будет строить козни против Малькольма; возможно, посвятит меня в какой-нибудь план, чтобы присудить ей побольше денег, поскольку единственное, что могло больно уязвить Малькольма — это покушение на его долю имущества по договору. Она же была на удивление доверчива. Неужели она не понимала, как опасно было оказывать внимание такому человеку, как Малькольм? Когда я не в силах была больше выдерживать это, я откровенно поговорила с ней обо всем и была поражена ее невозмутимостью.— Малькольм, должно быть, тоже страдает, — ответила она. — Ведь это случилось с его отцом. Он вынужден нести свой крест по жизни.— Посмотри, как хорошо он с этим справляется. Неужели это хотя бы немного изменило его? Он также увлечен бизнесом, как и прежде. Он даже стал счастливее, потому что рядом нет Гарланда, и никто не расспрашивает его о делах!— Возможно, это лишь игра.— Игра! Да разве тебе не известно, что он не хотел затрачивать и половины тех средств, которые пошли на похороны Гарланда? Ты ведь знаешь, что он до сих пор сожалеет об этом?Она улыбнулась, словно инокиня, которая отказывается признать насилие и жестокость в мире, который создал Господь. Все имело свою причину и цель, и может быть объяснено позднее. Она не могла и не хотела признать наличие зла в сердцах мужчин.— Я понимаю его мотивы: Он не хотел пышных похорон, потому что ему самому было бы легче перенести скромные похороны.— Ты глупа. Его волновали лишь расходы, а не пышность. Почему ты не потребуешь от него своей доли наследства? Кто знает, как ему удастся обмануть тебя?— Я даже не знаю с чего начать, Оливия. Я никогда не разбиралась в бизнесе. Я надеюсь, он выполнит волю покойного Гарланда.— Ты хочешь прозябать здесь в вечном ожидании? Ты молода и красива. Ты хочешь иной жизни для себя?— Я не знаю, — ответила она, оглядываясь по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33