В тоже время ему казалось, что она абсолютно равнодушна ко всему,
замкнута. Собственный сын Пайпо, Лайбо, был робок и застенчив, но даже он
имел несколько друзей, снискал любовь учителей. Новинха так и не обрела ни
одного друга. Ничей взгляд не нашел отклика в ее душе со дня траура. Не
было ни одного преподавателя, искренне любившего ее. Она отвергала любое
взаимодействие, ничто не вызывало в ней ответного отклика. "Она
эмоционально заторможена", - ответила как-то донна Криста на вопрос Пайпо
о ней. "Ничем ее не проймешь. Она клянется, что абсолютно счастлива, и нет
необходимости что-либо менять."
А сегодня донна Криста пришла на станцию зенадоров поговорить с Пайпо
о Новинхе. Почему с Пайпо? Он предполагал, что только одна причина
заставила настоятельницу школы прийти к нему посоветоваться по поводу
осиротевшей девочки.
- Только я верил, что все эти годы Новинха будет учиться в нашей
школе. Только я интересовался ею?
- Не только, - сказала она. - За последние годы ею интересовались
многие, особенно когда Римский Папа канонизировал ее родителей. Каждый
тогда спрашивал, замечает ли дочь Густо и Гайды Ос Венерадос
сверхъестественные события, связанные с ее родителями, как это делают
другие.
- Они на самом деле спрашивали ее об этом.
- Ходили слухи, и епископ Перегрино должен был разобраться во всем. -
Донна Криста слегка сжала губы, говоря о молодом духовном настоятеле
поселения Луситании. Но затем было замечено, что духовная иерархия не
столь влиятельна в Ордене Филхос да Мента де Кастро. - Ее ответ был
поучителен.
- Воображаю.
- Она ответила примерно так: если ее родители действительно слышали
молящихся и имеют такое влияние на небесах, что могут одаривать их, то
почему же они глухи к ее мольбам, почему не исполнят их и не встанут из
могилы? Это чудо было бы полезно всем, сказала она. Если Ос Венерадос
действительно в силах одаривать благами, то это значит, что они
недостаточно ее любят и не желают внимать ее мольбам.
Она же предпочитает верить, что родители любят ее, но не в силах
что-либо исправить.
- Прирожденный софист, - сказал Пайпо.
- Софист и обвинитель: Она сказала епископу, что, если Папа причислит
ее родителей к лику святых, это будет означать то же самое, если Церковью
будет сказано, что родители ненавидят ее. Прошение о канонизации родителей
доказывает, что Луситания презирает ее; если оно будет удовлетворено, это
будет означать, что Церковь презирает себя. Епископ Перегрино был очень
зол.
- Я знаю, он отправил прошение всем.
- Во благо сообществу. И везде были эти чудеса.
- Кто-то касался гробницы и исчезала головная боль и все кричали:
"Чудо! Милагре! Святые осчастливили меня!"
- Вы же знаете, что Священный Рим признает только более весомые
чудеса. Но это не имело значения. Папа милостиво разрешил назвать наш
маленький городок Милагре. И теперь каждый, кто произнесет это имя, будет
разжигать огоньки ярости в сердце Новинхи.
- Или делать его еще более черствым. Никто не знает какую реакцию это
вызовет.
- Как то ни было, Пайпо, вы не единственный интересовались ею, но вы
- единственный интересовались ею бескорыстно, ради ее же блага, а не в
связи с ее святыми всемогущими родителями.
Это был печальный вывод, хотя я его и предвидел. Выходит, включая
Хилхос, основавших все школы Луситании, эти долгие годы никому не было
дело до девочки, за исключением жалких осколков внимания, проявленного
Пайпо.
- У нее есть один друг, - сказал Лайбо. Пайпо забыл, что его сын
находился рядом. - Лайбо был настолько тихим, что его легко было не
заметить. Донна Криста тоже казалась испуганной.
- Лайбо, - произнесла она, - я думаю нескромно говорить о школьном
товарище подобные вещи.
- Я ученик зенадора, - возразил Лайбо, это означало, что он не
школьник.
- Кто ее друг? - спросил Пайпо.
- Макрам.
- Махрос Рибейра, - воскликнула донна Криста. - Высокий мальчик.
- Ах, да, единственный, сложенный как кабра.
- Он строен, - сказала донна Криста. - Но я не замечала особой дружбы
между ними.
- Однажды Макрама в чем-то обвиняли, она заметила и заступилась за
него.
- Ты дал слишком великодушную оценку увиденному, - сказала донна
Криста. - Я думаю более справедливо сказать, что она выступила против тех
ребят, которые делали то же самое, но пытались свалить всю вину на одного.
- Макрам тоже оценил все по-другому, - вновь включился Лайбо. - Пару
раз я замечал, как он наблюдает за ней. И пусть не много, но все же есть
кто-то, кому она нравится.
- А тебе она нравится? - спросил Пайпо.
Лайбо на секунду застыл в молчании. Пайпо знал, что это означает. Он
решает, как ему ответить. Выбрать ли ответ, который, по его мнению,
взрослые воспримут благосклонно, или же другой ответ, который, возможно,
разозлит их. Детям его возраста часто присущи подобные колебания. Он
спрашивал себя: говорить или не говорить правду?
- Я думаю, - сказал он, - мне кажется, что она не хочет, чтобы ее
любили. Она ведет себя как гость, который вот-вот уедет.
Донна Криста степенно кивнула головой.
- Да, совершенно верно, она действительно ведет себя именно так. А
теперь, Лайбо, прекрати обсуждение за глаза, это невежливо. Я прошу тебя
оставить нас одних.
Он вышел раньше, чем она закончила предложение, слегка кивнув головой
и хитро усмехнувшись. Неловкость момента сыграла ему на руку. Уход
красноречивее доказывал благоразумие Лайбо, чем любые просьбы остаться.
Пайпо знал, что Лайбо будет неприятно просить оставить его. У него был
талант заставлять взрослых почувствовать некоторую незрелость, слабость по
сравнению с ним.
- Пайпо, - сказала настоятельница, - она настаивает на своем экзамене
на зенобиолога. Она хочет занять место родителей.
Пайпо изумился.
- Она утверждает, что изучает этот предмет с раннего детства. А
сейчас уже готова начать работать без практики ученичества.
- Ей ведь тринадцать лет, так?
- Такое уже случалось. Многие проходили экзамен еще раньше. Один
прошел все даже в более раннем возрасте. Правда - это было две тысячи лет
назад, но это дозволяется законом. Епископ Перегрино категорически
возражает, но мэр Боскуинха поддерживает ее практические наклонности; она
утверждает, что Луситания испытывает сильную нужду в зенобиологах - нам
необходимо расширить сферу исследований новых форм животной жизни, чтобы
внести хоть скромное разнообразие в нашу диету, и лучше если все это будет
выращено на почве Луситании. Короче, по ее словам: "Не имеет значение, кто
будет работать: дети или нет, нам нужны зенобиологи."
- Вы хотите, чтобы я возглавил экзаменационную комиссию?
- Если вы будете столь любезны.
- С удовольствием сделаю это.
- Я скажу им, что вы согласны.
- Сознаюсь, у меня есть свои тайные цели.
- Что?
- Я хочу сделать как можно больше для девочки. Надеюсь, что еще не
поздно начать.
Донна Криста слегка усмехнулась.
- О, Пайпо, очень признательна вам за стремление помочь, но поверьте
мне, дорогой друг, взывать к ее сердцу все равно что купаться во льду.
- Представляю. Похоже, я должен искупаться во льду, прежде чем
контактировать с ней. А что это даст ей? Еще более остужает ее сердце или
заставляет его пылать, как костер.
- Как поэтично, - произнесла донна Криста. В ее голосе не было
привычной иронии; она говорила, что думала. - Оценили ли свиноподобные то,
что мы отправляли к ним в качестве послов самых лучших людей?
- Я пытался доказать это, но они восприняли мои слова весьма
скептически.
- Я пришлю ее к вам завтра. Предупреждаю вас - она рассчитывает сразу
сдавать экзамены, и отвергнет любые попытки провести предварительное
собеседование.
Пайпо улыбнулся.
- Мне придется больше волноваться за результат. Если она не сдаст
экзамены, ее ждут большие неприятности. Но если она все выдержит
благополучно, проблемы начнутся у меня.
- Почему?
- Тогда Лайбо потребует экзаменовать его в качестве зенадора. И если
он выдержит экзамен, мне ничего не останется, как уйти из дома, свернуться
в комочек и умереть.
- Пайпо - вы сентиментальный дуралей. Разве есть в Милагре другой
такой человек, который бы, положа руку на сердце, назвал своего
тринадцатилетнего сына коллегой по работе?
После ее ухода Пайпо и Лайбо вместе работали; как обычно, они
протоколировали результаты дневного контакта с порквинхами.
Пайпо сопоставлял работы Лайбо, его образ мышления, интуицию, его
отношение, с теми студенческими работами, которые раньше проводили
выпускники Университета, до переезда в Луситанию. Его сын еще молод, и ему
не хватает знаний. Но уже сейчас в нем чувствовался настоящий ученый со
своими взглядами, с подлинным гуманизмом в сердце. Вскоре вечерняя работа
была закончена, и они отправились вместе домой. Светила громадная,
ослепительная луна. Пайпо решил, что Лайбо уже вполне состоялся как
ученый, коллега по работе. Сдаст же он экзамены или нет, не имеет
решающего значения.
Пайпо постарается и в Новинхе обнаружить подлинные задатки ученого,
хочет она того или нет. И если в ней нет таланта, и она поймет это, он
постарается провалить ее на экзаменах, даже если она многое знает по
предмету.
Пайпо предполагал, что будет трудно. Новинха наверняка знает об
уловках взрослых, когда они не хотят выполнять желания детей и в то же
время стараются избежать столкновений и капризов. Конечно, конечно же, ты
будешь сдавать экзамены. Но зачем же идти напролом. Давай немного
подождем, давай убедимся, что ты все сдашь с первой попытки.
Новинха не хотела ждать. Она была готова.
- Я могу прыгнуть через любой обруч, - сказала она.
Его лицо стало безучастным. Все их лица такие. Все нормально.
Равнодушие - это нормально. Она сможет охладеть до смерти.
- Я не хочу, чтобы ты прыгала через обруч, - ответил Пайпо.
- Я прошу только только об одной вещи, поставьте их по кругу, тогда я
смогла бы проскакать побыстрее. Я не хочу откладывать на завтра,
послезавтра...
Он задумался.
- Ты так торопишься.
- Я готова. Закон Звездных Путей разрешает мне проходить
квалификационную комиссию в любое время. Кроме того, я нигде не нашла,
чтобы говорилось, что зенолог имеет право проводить свою аттестацию и
ставить под сомнение Межпланетную Экзаменационную Коллегию.
- Тогда ты читала не внимательно.
- Все, что мне надо для сдачи экзаменов до 16 лет, это разрешение
моего юридического опекуна. У меня нет официального опекуна.
- Напротив, - сказал Пайпо. - Мэр Боскуинха является твоим
официальным опекуном с момента гибели родителей.
- И она согласна на проведение экзаменов?
- При условии, что ты придешь ко мне.
Новинха заметил, как он внимательно смотрит на нее. Она совсем не
знала Пайпо, поэтому подумала, что этот взгляд такой же, как и остальные,
так надоевшие ей, желающий подчинить ее себе, управлять ею, помешать ее
стремлениям, подавить ее независимость, сделать покорной.
Мгновение - и лед вспыхнул огнем!
- Что вы знаете о зенобиологии! Вы только ходите и разговариваете со
свиноподобными, вы даже не представляете, что происходит на уровне генов!
Кто вы такой, чтобы судить обо мне! Луситании необходимы зенобиологи. Все
эти восемь лет не было ни одного зенобиолога. А вы хотите заставить людей
ждать еще дальше. Разве вы можете быть руководителем!
К ее удивлению, он не покраснел, не стал уступать и уговаривать. Он
даже не разозлился, как будто она ничего не говорила.
- Я вижу, - сказал он спокойно, - что ты очень любишь людей
Луситании, и поэтому стремишься стать зенобиологом. Видя потребности
общества, ты решила принести себя в жертву, и как можно раньше вступить на
поприще бескорыстного служения людям.
Это казалось абсурдным, но его слова были близки к истине.
- Разве это плохой повод?
- Если это правда, то очень хороший.
- Вы назвали меня лгуньей.
- Собственные слова называют тебя лгуньей. Ты говоришь о том, как
они, люди Луситании, нуждаются в тебе. Но ты живешь среди нас. И тебе
предстоит прожить всю жизнь среди нас. Готова ли ты принести себя в жертву
нам, или же ты не чувствуешь себя частичкой нашей общины?
Он совсем не походил на взрослых, которые надеются прожить столь
долго, чтобы заставить ее всегда чувствовать себя только ребенком.
- Почему я должна ощущать себя частичкой сообщества? Я не должна.
Он многозначительно кивнул, как бы разделяя ее мнение.
- Как ты думаешь, частью какого общества ты являешься?
- Другое сообщество на Луситании - это только свиноподобные, а вы
вряд ли могли меня видеть среди древопоклонников.
- На Луситании много и других сообществ. Например, студенты - это
сообщество студентов.
- Это не для меня!
- Я знаю. У тебя нет друзей, близких, даже нет просто товарищей. Ты
посещаешь мессы, но не ходишь на исповедь. Ты полностью обособлена и,
насколько это возможно, стараешься не участвовать в жизни нашего
поселения. Ты вообще не хочешь соприкасаться с человеческим бытием. Из
этого следует, что ты живешь в полной изоляции.
Новинха не была готова к такому повороту разговора. Он задел
глубинные струны ее души, всколыхнул боль всей ее жизни. Она не знала, как
побороть нахлынувшее.
- В том, что я делаю, нет моей вины.
- Я знаю это. Я знаю, когда это началось, и знаю, чья вина, что это
продолжается по сей день.
- Моя?
- Моя. Любого из нас. Но моя в большей степени, потому что я знал,
что произошло и ничего не предпринял. До сегодняшнего дня.
- А сегодня вы решили разом избавить меня от того, что мучило всю
жизнь. Спасибо, что пожалели!
Он опять вежливо кивнул, как будто не заметил или не понял иронии
слов.
- С одной стороны, Новинха, не имеет значения, чья вина. Потому что
город Милагр - это сообщество, обидели тебя или нет, нужно поступать
по-человечески, постараться сделать счастливыми своих ближних, окружающих
тебя людей.
- Значит, так поступают все, все, кроме меня - меня и свиноподобных.
- Зенобиолог очень важен для колонии, особенно для такой, как наша,
огороженной оградой, с ограниченным пространством для роста растений. Наши
зенобиологи должны найти пути увеличения количества протеина и
углеводорода с гектара. Необходимо генетическое изменение земных видов
зерна и картофеля, чтобы...
- ...Чтобы обеспечить максимально возможное разнообразие питания,
насколько это позволяют условия Луситании. Неужели вы думаете, что я
рассчитываю сдать экзамены, не зная целей моей будущей работы?
- Цель твоей работы, - посвятить себя улучшению жизни людей, которых
ты ненавидишь.
Только теперь Новинха почувствовала ловушку, умело поставленную для
нее. Но слишком поздно, дверца захлопнулась.
- Вы думаете, что зенобиолог не справится со своей работой до тех
пор, пока не полюбит людей, пользующихся вещами, которые произведены им?
- Мне все равно, любишь ты нас или нет. Все, что я хочу выяснить -
это, чего ты добиваешься, что ты действительно хочешь. И почему ты так
горячо настаиваешь на своем.
- Житейская психология. Мои родители отдали жизнь этой работе, и я
пытаюсь встать на их место.
- Возможно, - произнес Пайпо. - А может быть и нет. Что я хочу
узнать, Новинха, что я должен узнать до того, как разрешу сдавать тебе
экзамены, это какому сообществу ты принадлежишь.
- Вы же сами сказали. Ни к какому.
- Это невозможно. Каждый человек определяется тем обществом, к
которому он принадлежит. Я здесь, здесь и здесь, но определенно не там,
там, и там. Все твои определения - отрицательны. Я могу составить
бесконечный список того, что ты отвергаешь. Но человек, по-настоящему
уверенный, что не принадлежит ни к одному сообществу, в конце концов
оканчивает жизнь самоубийством, или убивает плоть, затем индивидуальность
и сходит с ума.
- Это про меня, сумасшедшая до корней.
- Не сумасшедшая. Цель, лишенная смысла, это страшно. Если ты будешь
сдавать экзамены, ты, конечно, сдашь их. Но прежде чем дать разрешение на
сдачу, я должен знать: кем ты станешь? Во что ты веришь? Частью чего ты
являешься? Что тебя заботит? Что ты любишь?
- Никого и ничто в этом мире.
- Я не верю в это.
- Я не знала ни одного доброго человека, кроме родителей, но они
умерли.
1 2 3 4 5 6 7