..Её костлявый палец с длинным ногтем на конце прочертил несколько осуждающих кругов.— Да-а... Это вы даёте! Так где же ваши жёны?— Ну-у... Они... — новая пауза, пока Фил судорожно пытался что-нибудь сочинить.— Они не в городе, — сказал я, чтоб спасти положение.Опять пауза: Джейн переваривала информацию.— Круто! — наконец выдала она.Фил разглядывал гипсовую лепнину на стенах так, будто обнаружил там что-то невероятно интересное. Наконец всё это меня окончательно достало.— Девочки, — сказал я, — Мне пора.— Почему? — спросила Джейн.— Опаздываю. На порнушку, — после чего рванул к выходу.— Вот это чудик! — возглас Джейн настиг меня уже в дверях, — Этот парень ходит на порнофильмы в одиночку?— Да нет, я не смотрю порнуху, — объявил я на весь набитый зал, — Я в ней снимаюсь.Через пару секунд Фил догнал меня на улице.— Эй, парень, а ты ведь сделал это.— Мы — сделали.— Так чего ты ушёл?— Да я там с ними чуть с хохоту не задохнулся.Мы шли молча.— Послушай, — наконец сказал Фил, — всё-таки это был способ вернуться к нормальной жизни.— Должен быть способ лучше.— Например?— Ну, не знаю. Например, дать объявление в газету.Пару секунд он молчал. Потом сообщил:— Знаешь, а ты — уже.— Что? — я остановился и недоумённо посмотрел на него, — что — уже?— Ну, помнишь, то книжное обозрение, его Дженни любила читать? Так я дал туда объявление. Да ты не волнуйся. Всё очень конфиденциально, на высоком уровне и со вкусом.— Ох... А можно точно — в чём была суть?— Ну... Вроде того, что нью-йоркский адвокат, занимающийся спортом и антропологией...— Откуда, ко всем чертям, ты взял эту антропологию?Он пожал плечами:— Ну, мне казалось, это звучит интеллектуально.— Великолепно. Жажду прочитать ответы.— Вот, — он вынул из кармана три конверта.— Что пишут?— Я не читаю чужих писем, — отчеканил Филипп Кавиллери, непоколебимый борец за право на частную жизнь.Вот так я и вскрыл первое письмо: оранжевый свет уличного фонаря, удивление напополам с беспокойством. Ну и Фил, зависший за плечом.О чёрт! Я хоть вслух не высказался. Фил, успешно притворявшийся, что не читает, поперхнулся:— Боже мой!Отправитель на самом деле разбирался в антропологии. Но послание предлагало такие дикие и странные языческие ритуалы, что Фил покраснел.— Это была шутка, — сдавленно пробормотал он.— Ага. Над тобой, — ответил я.— Но кто может быть таким психом, Оливер?— Фил, добро пожаловать в прекрасный новый мир, — я улыбнулся, чтоб скрыть смущение. Остальные письма отправились в урну нераспечатанными .— Послушай, извини, — наконец сказал Фил после нескольких кварталов покаянного молчания, — Я на самом деле не знал...Я положил руку ему на плечо и расхохотался. Через пару секунд мы хохотали уже напару.Мы шли домой — тёплым нью-йоркским вечером. Вдвоём.Потому что наших жён не было... в городе 4 Бег помогает.Очищает мысли. Снимает напряжение. И заниматься им можно в одиночку.Так что даже, если я работаю над очень важным делом, или провожу весь день в суде, то всегда найду время, чтоб надеть спортивную форму и пробежаться. Даже если это Вашингтон.Когда-то я играл в сквош. Но это требовало других навыков. Например красноречия, необходимого, чтоб выдать что-то вроде: «Отличный удар» и «Как ты думаешь, уроем мы Йель в этом году?». Всё это находилось далеко за пределами моих теперешних возможностей.Так что я бегал. Занимайтесь бегом в Центральном Парке, и вам никогда не понадобится общаться с кем бы то ни было.— Эй, Оливер, сукин ты сын!Как-то мне показалось, что кто-то позвал меня по имени. Галлюцинация. Не может никто звать меня в этом парке.— Ты, чёртов гарвардский сноб!Хотя мир полон людей, подходящих под это определение, каким-то образом я понял, что обращаются именно ко мне.Я обернулся и увидел Стивена Симпсона, своего соседа по общаге (Гарвард, выпуск-1964), обгонявшего меня на мотоцикле.— Эй, что это с тобой? — проорал он вместо приветствия.— Симпсон, а что даёт тебе основания утверждать, что со мной что-то не то?— Ну, во-первых, я теперь дипломированный врач. Во-вторых, считаю себя твоим другом. И в-третьих, я оставлял тебе сообщения, на которые ты так и не ответил.— Мне казалось, что у медиков никогда нет времени.— Чёрт, Бэрретт, я конечно занят, но не до такой же степени, чтобы не найти времени пожениться с Гвен. Я звонил — даже телеграмму посылал на твой офис, а ты так и не появился.— Извини, Стив, я так и не получил твоего приглашения, — нагло соврал я.— Да? Каким же образом двумя неделями позже ты прислал свадебный подарок?О боже, этому Симпсону надо было идти в юристы! Ну как объяснить ему, что всё, что мне было нужно — чтоб весь мир оставил меня в покое?— Я сожалею, Стив, — ответил я, от души надеясь, что теперь он укатит по делам.— Ни хрена ты не сожалеешь, убогий.— Спасибо. Приветы Гвен.Симпсон не исчезал.— Послушай. Не спрашивай меня, почему, но Гвен хочет видеть тебя, — сказал он.— Чистейший мазохизм. Она была у доктора?— У меня. Я так ей и сказал, что у неё крыша поехала. Но раз уж театр нам не по карману, самый экономичный способ развлечься — это пригласить тебя. Как насчёт в пятницу вечером?— Я занят, Симпсон.— Разумеется, я знаю. Суд всегда работает по ночам. В любом случае, появляйся к восьми.Он наконец обогнал меня. Обернулся лишь раз. Чтобы повторить, как умственно отсталому:— В восемь часов вечера, в пятницу. Адрес ты знаешь, так что извинения не принимаются.— Забудь, Стив. Меня не будет!Он притворился, что не услышал. Чёртова самоуверенность — считать, что меня можно заставить, просто поставив перед фактом....Парень в магазине уверял, что для «Шато Линч-Баге», пятилетнего бордо, такая цена просто смешна. Так что я прихватил две бутылки. Даже если я доведу Симпсонов до слёз, у них по крайней мере останется прекрасное вино, чтоб утешиться.Радость от встречи они изобразили весьма натурально :— Оливер, ты ни чуточки не изменился!— Ты тоже, Гвен.Постеры на стенах тоже остались теми же. Энди Уорхол со своим поп-артом (« Этого супа Кэмпбелл я до чёрта насмотрелась в детстве, никогда в жизни не повешу плакат с ним к себе на стену» — пообещала Дженни несколько лет назад, когда мы побывали у них ).Мы расселись на полу. Из динамиков по углам Пол и Арт вкрадчиво интересовались, едем ли мы на ярмарку в Скарборо. Стивен открыл бутылку белого.Я грыз соленые крекеры, разговор уходил в глубины метафизики. Например, какой это кошмар — быть ординатором, как нечасто у них со Стивом выдаётся такой тихий вечер. И конечно, как я оцениваю шансы Гарварда урыть Йель в этом году. Вид спорта при этом не уточнялся. Вообще-то, с тем же успехом Гвен могла интересоваться, сумеет ли Инь урыть Янь. Ну да ладно. Ребята пытались помочь мне расслабиться. В общем, это удавалось несколько лучше, чем можно было предположить.Потом в дверь позвонили и я подскочил на месте.— Это что такое?— Расслабься, — ответил Стив, — это просто остальные гости.Даже тембр звонка — и тот отдавал заговором.— Какие ещё остальные гости?— Ну-у, точнее, — поправилась Гвен, — это всего один гость.— Гостья, не так ли? — я почувствовал себя загнанной в угол крысой.— Так вышло, — безмятежно отозвался Стив и пошёл открывать.Ч-чёрт, вот из-за этого терпеть не могу ходить в гости. Не выношу друзей, которые пытаются «помочь». Сценарий известен: очередная соседка по комнате, или старшая сестра, или разведённая одноклассница. Ещё одна ловушка, чёрт!Моментально разозлившись, я собирался высказаться по полной, но вовремя вспомнив, что тут Гвен, ограничился коротким: «Дерьмо!».— Оливер, это чудесная...— Извини, Гвен. Я знаю, что вы хотели только хорошего, но...И в этот момент Стив вернулся с предполагаемой жертвой этой ночи.Очки в тонкой оправе.Вначале я заметил именно их. Потом белый жакет, который она как раз снимала.Симпсон представил Джоанну Стейн, ординатора по педиатрии, свою однокурсницу. Теперь они вкалывали в той же больнице.Мне не удавалось сосредоточиться даже просто, чтобы разобрать симпатичная ли она или нет. Кто-то предложил присесть и выпить, что мы и сделали.Дальше было много разговоров.Постепенно я обратил внимание, что Джоанна Стейн кроме круглых очков в тонкой оправе обладает ещё и мелодичным голосом. А мысли, излагаемые этим голосом, принадлежат человеку доброму и чуткому. Я порадовался, что в них нет упоминания моего дела, и решил, что Симпсоны пока снимают её показания.— Жизнь — дерьмо, — подвёл итог Стив Симпсон.— За это надо выпить, — сказал я. И только тут понял, что они с Гвен просто сочувствовали Джоанне на тему, как трудно быть ординатором.— А как у тебя насчёт расслабиться, Джо? — поинтересовался я. Чёрт, надеюсь, она не решит, что это намёк.— Иду в постель.— ?— Не могу ничего с собой поделать. Прихожу домой, валюсь и засыпаю часов на двадцать.— Ох...Опять пауза. Ну, кто примет мяч сейчас? Мы сидели молча где-то с вечность. Потом Гвен Симпсон позвала всех к столу.Честно говоря, Гвен, конечно, чудеснейший человек, но вот утверждать, что она наделена кулинарными талантами, было бы не совсем точно. Даже обыкновенная вода — и та у неё обычно получалась пригоревшей. Этот ужин исключением не стал. Можно даже сказать, что ей удалось превзойти саму себя. Но я не отказывался ни от чего — лишь бы не говорить. В конце концов тут присутствуют два врача — на случай если моему желудку понадобится экстренная помощь.Ужин продолжался. Мы наелись так, что даже не смогли, поверите ли, добить пирог, запечённый до угольного хруста. И тут Джоанна Стейн обратилась ко мне:— Оливер?Благодаря опыту перекрёстных допросов я среагировал мгновенно:— Да?— Ты любишь оперу?Чёрт, вопрос с подвохом, подумал я, пытаясь в то же время понять, что она хочет услышать. Предпочитает поговорить об операх типа «Богемы» или «Травиаты», где героиня в конце умирает? Типа, устроить мне катарсис? Да нет, не будет она такой бестактной. Но в любом случае, аудитория затихла в ожидании моего ответа.— Ну, не имею ничего против оперы. Не люблю только итальянскую, французскую или немецкую — ответил я, кажется разом закрыв все углы.— Отлично, — сказала Джоанна. Может, она имела в виду китайскую?— Во вторник вечером Мерритт поёт в опере Перселла.Вот чёрт, а Англию и забыл! Всё, похоже, судьба мне идти с Джоанн на какую-то дурацкую островитянскую оперу.— Шейла Мерритт — лучшее сопрано года, — подключился Стив, разом обеспечив сопернику двухкратное численное превосходство.— И поёт она в «Дидоне и Энее», — добавила Гвен, сделав перевес трёхкратным. (Кстати, Дидона — ещё одна девушка, которая умерла из-за того, что парень, с которым она сбежала, оказался эгоистичным сукиным сыном!)— Звучит великолепно, — капитулировал я, про себя проклиная Стива с Гвен. А больше всего «Шато Линч-Баге», которое помешало с самого начала искренне объяснить своё отношение к любой музыки.— О, это отлично, — сказала Джоанна, — я как раз взяла два места...Ну, как и было предсказано.— ...но и Стив, и я на дежурстве. Надеюсь, вы с Гвен сможете использовать эти билеты.— Гвен очень хотела бы сходить туда, Оливер, — сказал Стив, похоже, намекая, что его жена заслужила передышку.— Да, прекрасно, — тут я вспомнил, что желательно проявить немного больше энтузиазма, — Огромное спасибо!— Я рада, что вы сможете пойти, — ответила Джоанна, — передайте пожалуйста моим родителям, что вы меня видели, и я до сих пор жива.Это ещё что такое? Я внутренне сжался, представив себе перспективу просидеть несколько часов рядом с агрессивной («Вам, значит, нравится моя дочь, молодой человек?») матерью Джоанны Стейн.— Они в струнных, — сказала Джоанна и заторопилась домой. Стив вышел проводить её.Оставшись с Гвен, я начал злиться на своё идиотское поведение. Исправлять что-либо было поздно, так что в наказание я сделал ещё одну попытку разжевать угольный пирог.— Где, чёрт побери, находятся эти «Струнные»? — поинтересовался я.— Обычно к востоку от духовых. Мать Джоанны — альтистка, а отец скрипач Нью-Йоркской Оперы.— А-а..., — протянул я и откусил ещё кусок искупительного пирога.Пауза— Ну и как, разве это было больно — познакомиться с Джо? — спросила Гвен.Я посмотрел на неё.И ответил: «Да». 5 Мне в землю лечь... Так начиналась песня, бывшая абсолютным хитом 1689-го года.Проблема с английской оперой в том, что иногда получается разобрать слова. Мне в землю лечьИ навек уснутьТы смерть и судьбу мою забудь. Дидона, царица Карфагенская, собиралась покончить с собой, и жаждала поведать об этом миру в форме арии. Музыка была фантастическая, а текст древний. Шейла Мерритт спела его великолепно и справедливо заслужила все свои аплодисменты.Затем она умерла окончательно, танцующие купидоны разбросали розы, и занавес опустился.— Эй, Гвен, я рад, что пришёл, — сказал я, вставая.— Пойдём, поблагодарим бенефициантов, — ответила она.Лавируя между двигающимися к выходу зрителями, мы спустились к оркестру.— Где Стив? — спросил мистер Стейн, убирая скрипку в футляр. У него были длинные с проседью волосы, которые, похоже, никогда не сводили близкого знакомства с расчёской.— На дежурстве, вместе с Джоанной, — ответила Гвен, — это Оливер, из её друзей (определённо, ей не стоило представлять положение подобным образом). Подошла и миссис Стейн с своим альтом. Хотя и невысокая, плотная, она казалась весьма привлекательной, благодаря своей кипучей энергии.— Вы уже собрали свиту, Король Стейн?— Как всегда, дорогая. С Гвен вы знакомы. А это Оливер, приятель Джо.— Очень приятно. Как вам наша дочь?— Прекрасно, — опередил меня мистер Стейн.— Я ведь спрашивала не тебя, Стейн, не так ли?— Джо прекрасна, — сказал я, не слишком попадая в общий шутливый тон, — и большое вам спасибо за билеты.— Вам понравилось? — продолжала допрос миссис Стейн.— Разумеется. Это было потрясающе! — сказал мистер Стейн.— Кто спрашивает тебя?— Я отвечаю за него, потому как я профессионал. Могу добавить, что Мерритт была несравненна, — и уже обращаясь ко мне, — Старик Перселл умел писать музыку, а? Особенно финал — все эти великолепные хроматические переходы в нисходящем тетракорде!— Вероятно, он не обратил внимания, Стейн, — сказала мать Джоанны.— Должен был. Мерритт исполнила эту вещь четыре раза.— Простите его, Оливер, — обратилась она ко мне, — он теряет голову только, когда речь заходит о музыке.— А разве кроме музыки существует что-то ещё? — возразил мистер Стейн и добавил, — все присутствующие приглашаются в воскресенье. Место — наше обычное. В полшестого. Там мы играем по-настоящему.— Мы не можем, — сказала Гвен, наконец подключившись к разговору, — у родителей Стивена годовщина свадьбы.— О'кэй, — заключил мистер Стейн, — значит Оливер...— У него могут быть свои планы, — пришла мне на помощь миссис Стейн.— Зачем ты всё время решаешь за него? — вознегодовал мистер Стейн. Затем — ко мне, — появляйтесь к пяти тридцати. И приносите свой инструмент.— Играю только в хоккей, — сообщил я, в надежде отделаться от него.— Приносите клюшку. Будете выстукивать на ледяных кубиках, — ответил он, — до воскресенья, Оливер.— Как оно было? — поинтересовался Стив, когда я сдавал ему его жену.— Чудесно, — восхищённо ответила она, — ты пропустил великолепное представление.— А что думает Бэрретт? — спросил он. Я собирался отослать его к своему свежеобретённому пресс-секретарю мистеру Стейну, но вместо того просто пробормотал:— Всё было хорошо.— Это хорошо, — сказал Стив.Но про себя я подумал, что теперь влип прочно. 6 Наступило воскресенье. И, естественно, идти никуда не хотелось.Но мне не везло.Не было ни срочных вызовов, ни срочных дел. Не было звонков от Фила. Даже обычной простуды — и той не было. Так что, за отсутствием уважительных причин, я обнаружил себя с большим букетом в руке на перекрёстке Риверсайд и Девяносто четвёртой. Рядом с домом Луиса Стейна.— Ого, — выдохнул хозяин, когда узрел цветочное сооружение, — не стоило.И уже к миссис Стейн:— Это Оливер — он принёс мне цветы!Она выскочила навстречу и чмокнула меня в щёку.— Заходите и знакомьтесь с нашей музыкальной мафией, — скомандовал мистер Стейн, похлопав меня по плечу.В комнате оказалось человек десять. Все болтали и настраивали инструменты. Настраивали и болтали. Настроение у них было приподнятым, а звуки, ими производимые — ещё выше. Единственной мебелью, которую мне удалось заметить, было большое сверкающее пианино. Сквозь огромное окно виднелась река Гудзон.Я пожал всем руки. Большинство было чем-то вроде повзрослевших хиппи. Кроме нескольких тех же хиппи, но помоложе. Какого чёрта я нацепил галстук?— А где Джо? — поинтересовался я больше из вежливости.— Будет к восьми, — ответил мистер Стейн, — вы можете пока познакомиться с её братьями. Марти играет на трубе, а Давид на флейте. Обратите внимание, это ведь бунт против родителей. Изо всех троих только Джо хотя бы берёт в руки скрипку.Оба брата были долговязыми парнями застенчивого вида. Давид вообще оказался настолько стеснительным, что только помахал мне кларнетом.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'История любви - 2. История Оливера'


1 2 3