будь что будет.
Я допускала все больше и больше ошибок в документах, да и мерцание экрана стало действовать на нервы. Поэтому решила направиться на кухню и заварить растворимый супчик. И неожиданно для себя обратила внимание на умиротворяющую мелодию, которая раздавалась из громкоговорителя над холодильником. Крутили «Крах Эдмунда Фитцжералда» в исполнении Королевской филармонии. Вспомнился прошлый вечер. Я улыбнулась — таким невероятным показалось все произошедшее тогда, и я даже промурлыкала отрывок песни, как вдруг…
Как вдруг мелодия пошла в моей голове зигзагами взад-вперед, нота за нотой, единым потоком, как скрипичный смычок по струнам.
Меня точно под дых ударили: я с поразительной четкостью осознала, что у меня есть ребенок, с которым мы накрепко повязаны некой тайной.
Я не могла выбросить мелодию из головы. Она была неискоренима, как запах жареной ветчины воскресным утром. Я вышла на улицу и прогулялась до газетного киоска на углу. Проклятый мотивчик упорно не желал отвязываться.
«А легенда жива…
С тех времен до наших дней…
…йенд хишан од немерв хет С
…авиж аднегел А».
Я вышла на лестничную клетку с уродливыми цементными стенами и прекрасной оперной акустикой, а затем начала исполнять песню назад и вперед. Под мышками похолодело. Я не знала, что и думать. Сбежала в подземную парковку и прыгнула в машину. Грудь вздымалась, голова готова была лопнуть. Я включила магнитолу, чтобы найти какую-нибудь песенку взамен «Краха Эдмунда Фитцжералда». Попала на «Даунтаун» Петулы Кларк. Прослушала, выключила, и тут мелодия вновь искривилась и пошла зигзагами.
Я проскакивала светофоры, не останавливаясь на красный. Подъехав к дому, припарковала машину поперек улицы и бросилась наверх. Вошла в квартиру, и моему взгляду предстал Джереми: он драил стены на кухне, намотав кусок наждачной бумаги на поролоновую губку. Рядом стояли два гриля, цветной телевизор и микроволновая печь — все в фабричных упаковках.
— Мам! Ты что так рано вернулась? Я хотел сделать сюрприз и нанести первый слой.
Я не ответила — прошла к табурету у батареи, на котором сидел Джереми. Опустилась, с неожиданной силой обняла сына и прижала к груди.
— Мам?
— Замолчи, Джереми.
— Ты что, мам?
— Тебе больше не придется красить стены.
Он пытался что-то ответить, но я села на стул и усадила парня себе на колени. Подозреваю, что он тоже не находил слов. Наконец я запела перевернутый вариант «Краха Эдмунда Фитцжералда», а потом сказала:
— Это я тебя наградила.
— О чем ты?
— Подарила тебе способность петь наоборот. Я и сама не знала до сегодняшнего дня, а оно возьми да и пронесись в голове.
— Так тебе понравилось или нет?
Никогда прежде я никого не держала в объятиях. Оказывается, у людей есть вес. Они теплые. Ты слышишь, как в груди бьется сердце, как легкие качают воздух. Интересно, а что я ожидала найти — марионетку?
Джереми запел песню, но я его остановила:
— Ни к чему теперь.
Я окинула взглядом стену, над которой сын успел поработать. Посмотрела на краску, и тут до меня дошло, что между краской и стеной должно быть какое-то пространство — пусть даже микроскопическое, в одну миллионную дюйма толщиной. Я пыталась представить себя в крошечном космическом корабле, который вгрызается в покрытие стены и ищет потайное местечко. Возможно, оно существует гипотетически, хотя с той же вероятностью может пребывать и в реальности. Только мне кажется, что если начнешь разыскивать этот тончайший слой, его не станет — можно лишь почувствовать, как он тебя окружает, окутывает, дарует целостность.
А теперь пришла пора отдышаться и припомнить, что описываемые события происходили семь лет назад. Впрочем, мне частенько кажется, будто с тех пор прошла всего неделя. Время — жестокий фокусник.
Эта история началась одним вечером, когда я стояла на парковке у магазина видео; я подняла взгляд в небо и впервые в жизни увидела комету с двуликим названием в честь открывших ее астрономов — комета Хейла-Боппа. И тогда мне захотелось в жизни мира и спокойствия, и Бог с ней, с этой определенностью.
А теперь, семь лет спустя, позвольте спросить: что случается, когда комета падает на землю? Что случается, когда небесные тела перестают быть небесными и попадают вам в руки в самом прямом смысле слова? Не думайте, тут нет подвоха. Я собираюсь рассказать о двух событиях, которые произошли со мной каких-то несколько дней назад, тех самых, из-за которых я и взялась за перо.
Итак, возвращаясь в четверг с работы, я нашла метеорит. Вернее сказать, он меня нашел. Как по-вашему, такое часто случается? По дороге я забежала за продуктами в «Макс милк». Моросило, в воздухе висел легкий туман. До подъезда мне оставалось пройти всего ничего; я шла и думала, какое кино сегодня посмотреть, размышляя, не взять ли в прокате диск. Вдруг что-то зашипело, и раздался шлепок, будто на гладкий линолеум уронили тяжеленную охапку книг. Что-то грохнулось прямо перед моим носом, и я отскочила от неожиданности; мускусная дыня, творог и курица по-тайваньски — все упало прямо на тротуар.
На дороге образовалась воронка — достаточно крупная, чтобы позвонить и пожаловаться властям. У нее были ровные, как бы вычерченные циркулем, края с запекшейся корочкой. Я приблизилась. На дне лежал коричневый камешек и дымился — честно сказать, словно собачье дерьмо на морозе. Я не могла поверить своим глазам, и зря. Впрочем, все мы реагируем не совсем адекватно, сталкиваясь с событием, выходящим за рамки привычного.
Кроме меня, пешеходов на улице не было (я живу не в таком районе, где принято передвигаться на своих двоих), как, впрочем, и автомобилей. Я огляделась и заметила, что из окон тоже никто не выглядывал. Событьице состоялось только для меня одной.
Я склонилась и взглянула на метеорит попристальнее. По форме и размеру он походил на детский кулачок, его коричневая поверхность была изрыта крохотными кратерами, как у астероида. Плюнула на камень, чтобы проверить, насколько он горяч — не зашипел. Тогда я протянула руку и тронула его пальцем, как проверяют остывающий утюг. Оказалось, что его можно взять в руки, и я, не долго думая, подняла свою находку. Ну все, приятель, теперь ты мой.
Подобрала с тротуара рассыпавшиеся покупки, сунула метеорит в карман пальто и побежала вверх по лестнице. Бросила продукты у раковины, положила остывающий камень на кухонную стойку и, подтянув табурет, стала жадно разглядывать подарочек, словно в нем прятался какой-нибудь космический пришелец или сюрприз из шоколадного яйца. Но нет — самый обыкновенный пористый комок, отливавший металлом. И это меня совершенно устраивало.
Я съела творог и курицу по-тайваньски, не отходя от стойки. Мной овладела паранойя. Стало боязно, как бы какая-нибудь ретивая соседка, которой нечем занять досуг, не звякнула властям, чтобы пожаловаться на яму в асфальте. Тогда пришлют проверяющего; он, вероятно, догадается о метеоритном происхождении данной дыры и сообщит в планетарий. Глазом моргнуть не успеешь, как находку экспроприируют — и поминай как звали. И я решила засыпать воронку.
Итак, мы с метеоритом прыгнули в машину и поехали в «Хоум депо» . Там я приобрела приличный пакет стерилизованного песка и, подъехав к дому, припарковалась у обочины. Огляделась, нет ли в округе случайных прохожих (маловероятно), вышла из авто и засыпала кратер, как маленькую песочницу. Готово. Попробуй теперь догадайся, что тут было на самом деле. Как бы не так!
Я смяла пустой пакет, сунула его в контейнер для мусора и поднялась на свой этаж с таким ощущением, будто только что выкинула труп в реку Фрейзер. То есть чувствовала я себя бесподобно. Теперь я в сговоре с самими звездами.
Сосредоточиться на чем-нибудь путном в тот вечер было трудно. Даже об одиночестве не думалось: стоило взглянуть на камешек, и хандра отступала. Я сразу начинала казаться себе особенной — забавное разрешение проблем.
Откуда прилетел этот метеорит? С какой звезды? Из «стар-трековской» галактики, где живут люди с уродливыми накладными лбами из латекса? Не могу похвастаться богатыми знаниями об устройстве нашей Вселенной, но точно знаю, что звезды не разбрасывают камни — они испускают энергию. Нечто столь прозаичное, как камень, наверняка свалилось с какой-нибудь планеты или спутника. Скорее всего после столкновения или взрыва. Несчастная планета. Бедный камешек.
Как бы там ни было, а прежде чем отправиться в постель, я налила себе бокальчик «Пино Гри». На глаза попался метеорит, и подумалось, что неплохо бы забрать его с собой в спальню (что я и сделала). Поставила драгоценную находку рядом с будильником. Впрочем, прежде чем заснуть, я сграбастала астероид в кулак и сунула его под подушку, как четвертак от Зубного Эльфа. Вспомнилось то странное детское чувство, когда утром под подушкой оказывалась монетка в двадцать пять центов; якобы ее туда прятал Эльф в обмен на выпавший зубик. Никак не укладывалось в голове, что этот человек (кстати говоря, Эльф всегда представлялся мне вполне взрослым мужчиной) ходит по спальням и собирает детские зубы. Для чего они ему понадобились? Для опытов? И никто не потрудился мне объяснить, куда они потом деваются. Наверное, в том возрасте, когда у ребенка выпадают зубы, он еще слишком мал, чтобы подыгрывать взрослым в их старых как свет затеях. Мне кажется, что на самом деле Зубным Эльфом был разрубленный надвое трансвестит, которого я в двенадцать лет нашла возле железнодорожных путей. И если это действительно так, то он еще легко отделался, с такой-то работенкой…
Второе событие началось с телефонного звонка в три часа утра. Сказать, что у меня чуткий сон, не совсем верно — скорее нечто среднее; я не вскакиваю, как другие, в холодном поту, если в квартире что-то забренчало. Зато прекрасно помню, как на пол шмякнулся метеорит, когда я подняла трубку, и как я шарила свободной рукой в его поисках, прежде чем ответить.
— Ах, простите. Здравствуйте. Я могу пообщаться с Элизабет Данн? — Неизвестный мужчина говорил с немецким акцентом, но не лающим и грубым, а напротив, как у академика, который повествует на канале «Дискавери» об археологических раскопках или о планете Венера.
— Кто это?
— Простите, я ожидал, что включится автоответчик.
— Зря. Так кто вы?
— Мне страшно неудобно, мисс Данн. Простите, ради Бога. Меня зовут Райнер Байер.
Я покопалась в памяти, но ничего знакомого не выудила.
— Сейчас три часа утра. Что вам нужно?
— Я работаю в одном из полицейских управлений города Вены.
— Вены? В Австрии?
— Совершенно верно.
— Слушайте, знаете что? Я сейчас повешу трубку. Если вы снова позвоните, я на вас копов натравлю. Счастливо оставаться. — Я дала отбой и постаралась заснуть, однако не получилось. В конце концов, со мной говорил не ребенок, и, если подумать, на розыгрыш это тоже не походило. Не поторопилась ли я?
Телефон снова зазвонил. Я ответила:
— Диктуйте свой номер, немедленно. Я вам перезвоню.
— Но…
— Сейчас или никогда.
Собеседник продиктовал мне телефон с кодами страны и города, а также добавочный номер. Впопыхах я схватила гигиеническую помаду и стала писать на стеклянной поверхности столика. Чтобы прочесть, потом пришлось включить свет и улечься почти вровень со столешницей. Я набрала номер.
— Райнер Байер у аппарата.
— Почему вы подняли меня среди ночи?
— Я извиняюсь. В телефонном справочнике вашего города номер дан под ссылкой «предприятия». Я рассчитывал записать сообщение на автоответчик.
Все верно. Уильям оформил меня как юридическое лицо — так можно сэкономить на налогах. Теперь я окончательно проснулась.
— Хорошо, господин Байер, так в чем дело?
— Видите ли, мисс Данн, я занимаюсь сбором дополнительных материалов по расследованию, которое касается одного интересующего нас лица здесь, в Австрии.
— У меня нет знакомых в Австрии.
— И неудивительно. У нас небольшая страна.
— Откуда у вас мой телефон?
— Я объясню вам чуть позже, мисс Данн.
— Продолжайте. Так о ком идет речь?
— Мисс Данн, в двенадцать лет вы с одноклассниками ездили в Рим?
Пауза.
— Да. Откуда вы знаете?
— «Гугль», мисс Данн. В Интернете все есть.
— Какое отношение это имеет к Австрии?
— К Вене.
— Хорошо, пусть к Вене.
— Может быть, никакого, а может быть, самое непосредственное. Скажите мне, пожалуйста, мисс Данн, вы ходили на дискотеку?
— Ходили.
— Случайно, не помните, были ли там другие учащиеся?
— Да. Были ребята из Австрии. Так в чем все-таки дело?
— Мисс Данн…
Райнер замолчал, как полицейский из телесериала. Впрочем, я способна переждать кого угодно, и через добрых пятнадцать секунд полного безмолвия он не выдержал:
— Мисс Данн, вы ничего не хотите рассказать?
— Знаете что? Это вы позвонили, так что или сами рассказывайте, или я повешу трубку.
Полицейский уступил:
— Интересующий нас человек, некий Клаус Кертец, той ночью также присутствовал на дискотеке. Мистер Кертец находится под следствием, его обвиняют в нападении на нескольких женщин. Подозрений больше чем достаточно, а вот найти улики оказалось сложнее; мы в затруднительном положении.
— А я-то вам зачем? И при чем здесь дискотека?
— Вы в нашем деле фигурируете по чистой случайности, мисс Данн. Видите ли, когда подозреваемого арестовали, мои коллеги крайне непрофессионально толкнули его на капот автомобиля. В результате мистеру Кертецу пришлось накладывать швы на лбу — много швов; ему сделали болеутоляющий укол, и у него развязался язык.
Я задумалась. Избыточное количество обезболивающего в сочетании с определенными препаратами снимет «замок» с любого рта. Я спросила:
— И этот ваш «клиент» упоминал обо мне?
— Вот именно.
— И в каком же ключе?
— Он называл вас королевой Елизаветой.
Я промолчала.
— Он знал, что вы из Ванкувера и в какой учились школе. Так мы вас и разыскали. Это оказалось не сложно. Ваши подруги даже поместили в Интернете фотографии из той поездки.
— Серьезно?
— Войдите в «Гугль» и наберите: «РИМ ДИСКОТЕКА ЛИЗ 1976 ВЫПУСКНЫЕ КЛАССЫ КАНАДА ЭЛИЗАБЕТ». Сами увидите, что ваша одноклассница Скарлет Хэлли отвела той поездке довольно много страниц.
— Дальше.
— То, что рассказал нашим сотрудникам мистер Кертец, надо воспринимать не как признание, а как своего рода провокацию. Бахвальство.
— Он назвал меня королевой Елизаветой?
— Вас это оскорбляет?
— Какая разница? — Я удивилась, что меня вообще запомнили. — И что же он нашел во мне столь примечательного?
— Этого выяснить так и не удалось.
Байер опять смолчал — очередная уловка. Я последовала его примеру. Пыталась вслушиваться в шорох и по трескивание на линии. Впрочем, собеседник с тем же успехом мог бы звонить из квартиры за стеной — связь была на удивление хорошей. Байер сказал:
— Так, значит, вы все-таки его помните.
— В ту ночь на дискотеке было много мальчиков. Откуда мне знать, который из них — он?
— Я мог бы выслать вам фотографии в графическом формате.
— Хорошо. И что же, по-вашему, со мной произошло?
— Мы надеялись, вы это нам объясните, мисс Данн.
— Вы меня простите, но ситуация выглядит ненормально: подняли среди ночи, несете какую-то околесицу. Поставьте себя на мое место.
— Я вас прекрасно понимаю, мисс Данн. Еще раз должен подчеркнуть: мне жаль, что побеспокоил вас в столь неурочный час. Я всего лишь собирался оставить сообщение.
— Мистер Байер, а мой электронный адрес вы тоже знаете?
— Вообще-то нет.
— Тогда записывайте: eleanorrigby@arctic.ca. «Элеанор Ригби» — в одно слово.
— Как в песне «Битлз»?
— Да. Элеанорригби.
— Тогда прямо сейчас и вышлю снимки.
— А если я посмотрю на него и узнаю? Что тогда?
— Давайте разбираться с проблемами по мере их поступления, мисс Данн.
Материнский инстинкт подсказывал не раскрывать всех карт.
— Не знаю, что вы ожидаете от меня услышать. Впрочем, присылайте, что там у вас есть — с этого места и будем плясать.
— Договорились.
У меня сложилось недвусмысленное впечатление, что Байер просек, будто я что-то недоговариваю, но европейская воспитанность не позволяла ему давить на даму. Я заверила, что иду загружать компьютер и жду фотографии.
Даже случайные нити судьбы в конце концов сплетаются в единый узел.
К примеру, я помню, что в самолете, когда мы возвращались из Рима, у Скарлет Хэлли случился жесточайший нервный срыв. Капитан как раз объявил, что мы пролетаем над столицей Исландии, Рейкьявиком. Девчонка начала дышать, как лошадь с перебитым коленом, которая инстинктивно предчувствует конец. Я наблюдала подобное впервые, и происходящее показалось мне донельзя интересным.
Стюардесса быстренько увела Скарлет за голубую штору, отделяющую бизнес-класс от пролетариев. Мистера Пузо найти не смогли — он глушил хлебную водку в секции для курящих пассажиров, — поэтому я из чистого любопытства присоединилась к ним и поведала летному экипажу самое основное о нашем путешествии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Я допускала все больше и больше ошибок в документах, да и мерцание экрана стало действовать на нервы. Поэтому решила направиться на кухню и заварить растворимый супчик. И неожиданно для себя обратила внимание на умиротворяющую мелодию, которая раздавалась из громкоговорителя над холодильником. Крутили «Крах Эдмунда Фитцжералда» в исполнении Королевской филармонии. Вспомнился прошлый вечер. Я улыбнулась — таким невероятным показалось все произошедшее тогда, и я даже промурлыкала отрывок песни, как вдруг…
Как вдруг мелодия пошла в моей голове зигзагами взад-вперед, нота за нотой, единым потоком, как скрипичный смычок по струнам.
Меня точно под дых ударили: я с поразительной четкостью осознала, что у меня есть ребенок, с которым мы накрепко повязаны некой тайной.
Я не могла выбросить мелодию из головы. Она была неискоренима, как запах жареной ветчины воскресным утром. Я вышла на улицу и прогулялась до газетного киоска на углу. Проклятый мотивчик упорно не желал отвязываться.
«А легенда жива…
С тех времен до наших дней…
…йенд хишан од немерв хет С
…авиж аднегел А».
Я вышла на лестничную клетку с уродливыми цементными стенами и прекрасной оперной акустикой, а затем начала исполнять песню назад и вперед. Под мышками похолодело. Я не знала, что и думать. Сбежала в подземную парковку и прыгнула в машину. Грудь вздымалась, голова готова была лопнуть. Я включила магнитолу, чтобы найти какую-нибудь песенку взамен «Краха Эдмунда Фитцжералда». Попала на «Даунтаун» Петулы Кларк. Прослушала, выключила, и тут мелодия вновь искривилась и пошла зигзагами.
Я проскакивала светофоры, не останавливаясь на красный. Подъехав к дому, припарковала машину поперек улицы и бросилась наверх. Вошла в квартиру, и моему взгляду предстал Джереми: он драил стены на кухне, намотав кусок наждачной бумаги на поролоновую губку. Рядом стояли два гриля, цветной телевизор и микроволновая печь — все в фабричных упаковках.
— Мам! Ты что так рано вернулась? Я хотел сделать сюрприз и нанести первый слой.
Я не ответила — прошла к табурету у батареи, на котором сидел Джереми. Опустилась, с неожиданной силой обняла сына и прижала к груди.
— Мам?
— Замолчи, Джереми.
— Ты что, мам?
— Тебе больше не придется красить стены.
Он пытался что-то ответить, но я села на стул и усадила парня себе на колени. Подозреваю, что он тоже не находил слов. Наконец я запела перевернутый вариант «Краха Эдмунда Фитцжералда», а потом сказала:
— Это я тебя наградила.
— О чем ты?
— Подарила тебе способность петь наоборот. Я и сама не знала до сегодняшнего дня, а оно возьми да и пронесись в голове.
— Так тебе понравилось или нет?
Никогда прежде я никого не держала в объятиях. Оказывается, у людей есть вес. Они теплые. Ты слышишь, как в груди бьется сердце, как легкие качают воздух. Интересно, а что я ожидала найти — марионетку?
Джереми запел песню, но я его остановила:
— Ни к чему теперь.
Я окинула взглядом стену, над которой сын успел поработать. Посмотрела на краску, и тут до меня дошло, что между краской и стеной должно быть какое-то пространство — пусть даже микроскопическое, в одну миллионную дюйма толщиной. Я пыталась представить себя в крошечном космическом корабле, который вгрызается в покрытие стены и ищет потайное местечко. Возможно, оно существует гипотетически, хотя с той же вероятностью может пребывать и в реальности. Только мне кажется, что если начнешь разыскивать этот тончайший слой, его не станет — можно лишь почувствовать, как он тебя окружает, окутывает, дарует целостность.
А теперь пришла пора отдышаться и припомнить, что описываемые события происходили семь лет назад. Впрочем, мне частенько кажется, будто с тех пор прошла всего неделя. Время — жестокий фокусник.
Эта история началась одним вечером, когда я стояла на парковке у магазина видео; я подняла взгляд в небо и впервые в жизни увидела комету с двуликим названием в честь открывших ее астрономов — комета Хейла-Боппа. И тогда мне захотелось в жизни мира и спокойствия, и Бог с ней, с этой определенностью.
А теперь, семь лет спустя, позвольте спросить: что случается, когда комета падает на землю? Что случается, когда небесные тела перестают быть небесными и попадают вам в руки в самом прямом смысле слова? Не думайте, тут нет подвоха. Я собираюсь рассказать о двух событиях, которые произошли со мной каких-то несколько дней назад, тех самых, из-за которых я и взялась за перо.
Итак, возвращаясь в четверг с работы, я нашла метеорит. Вернее сказать, он меня нашел. Как по-вашему, такое часто случается? По дороге я забежала за продуктами в «Макс милк». Моросило, в воздухе висел легкий туман. До подъезда мне оставалось пройти всего ничего; я шла и думала, какое кино сегодня посмотреть, размышляя, не взять ли в прокате диск. Вдруг что-то зашипело, и раздался шлепок, будто на гладкий линолеум уронили тяжеленную охапку книг. Что-то грохнулось прямо перед моим носом, и я отскочила от неожиданности; мускусная дыня, творог и курица по-тайваньски — все упало прямо на тротуар.
На дороге образовалась воронка — достаточно крупная, чтобы позвонить и пожаловаться властям. У нее были ровные, как бы вычерченные циркулем, края с запекшейся корочкой. Я приблизилась. На дне лежал коричневый камешек и дымился — честно сказать, словно собачье дерьмо на морозе. Я не могла поверить своим глазам, и зря. Впрочем, все мы реагируем не совсем адекватно, сталкиваясь с событием, выходящим за рамки привычного.
Кроме меня, пешеходов на улице не было (я живу не в таком районе, где принято передвигаться на своих двоих), как, впрочем, и автомобилей. Я огляделась и заметила, что из окон тоже никто не выглядывал. Событьице состоялось только для меня одной.
Я склонилась и взглянула на метеорит попристальнее. По форме и размеру он походил на детский кулачок, его коричневая поверхность была изрыта крохотными кратерами, как у астероида. Плюнула на камень, чтобы проверить, насколько он горяч — не зашипел. Тогда я протянула руку и тронула его пальцем, как проверяют остывающий утюг. Оказалось, что его можно взять в руки, и я, не долго думая, подняла свою находку. Ну все, приятель, теперь ты мой.
Подобрала с тротуара рассыпавшиеся покупки, сунула метеорит в карман пальто и побежала вверх по лестнице. Бросила продукты у раковины, положила остывающий камень на кухонную стойку и, подтянув табурет, стала жадно разглядывать подарочек, словно в нем прятался какой-нибудь космический пришелец или сюрприз из шоколадного яйца. Но нет — самый обыкновенный пористый комок, отливавший металлом. И это меня совершенно устраивало.
Я съела творог и курицу по-тайваньски, не отходя от стойки. Мной овладела паранойя. Стало боязно, как бы какая-нибудь ретивая соседка, которой нечем занять досуг, не звякнула властям, чтобы пожаловаться на яму в асфальте. Тогда пришлют проверяющего; он, вероятно, догадается о метеоритном происхождении данной дыры и сообщит в планетарий. Глазом моргнуть не успеешь, как находку экспроприируют — и поминай как звали. И я решила засыпать воронку.
Итак, мы с метеоритом прыгнули в машину и поехали в «Хоум депо» . Там я приобрела приличный пакет стерилизованного песка и, подъехав к дому, припарковалась у обочины. Огляделась, нет ли в округе случайных прохожих (маловероятно), вышла из авто и засыпала кратер, как маленькую песочницу. Готово. Попробуй теперь догадайся, что тут было на самом деле. Как бы не так!
Я смяла пустой пакет, сунула его в контейнер для мусора и поднялась на свой этаж с таким ощущением, будто только что выкинула труп в реку Фрейзер. То есть чувствовала я себя бесподобно. Теперь я в сговоре с самими звездами.
Сосредоточиться на чем-нибудь путном в тот вечер было трудно. Даже об одиночестве не думалось: стоило взглянуть на камешек, и хандра отступала. Я сразу начинала казаться себе особенной — забавное разрешение проблем.
Откуда прилетел этот метеорит? С какой звезды? Из «стар-трековской» галактики, где живут люди с уродливыми накладными лбами из латекса? Не могу похвастаться богатыми знаниями об устройстве нашей Вселенной, но точно знаю, что звезды не разбрасывают камни — они испускают энергию. Нечто столь прозаичное, как камень, наверняка свалилось с какой-нибудь планеты или спутника. Скорее всего после столкновения или взрыва. Несчастная планета. Бедный камешек.
Как бы там ни было, а прежде чем отправиться в постель, я налила себе бокальчик «Пино Гри». На глаза попался метеорит, и подумалось, что неплохо бы забрать его с собой в спальню (что я и сделала). Поставила драгоценную находку рядом с будильником. Впрочем, прежде чем заснуть, я сграбастала астероид в кулак и сунула его под подушку, как четвертак от Зубного Эльфа. Вспомнилось то странное детское чувство, когда утром под подушкой оказывалась монетка в двадцать пять центов; якобы ее туда прятал Эльф в обмен на выпавший зубик. Никак не укладывалось в голове, что этот человек (кстати говоря, Эльф всегда представлялся мне вполне взрослым мужчиной) ходит по спальням и собирает детские зубы. Для чего они ему понадобились? Для опытов? И никто не потрудился мне объяснить, куда они потом деваются. Наверное, в том возрасте, когда у ребенка выпадают зубы, он еще слишком мал, чтобы подыгрывать взрослым в их старых как свет затеях. Мне кажется, что на самом деле Зубным Эльфом был разрубленный надвое трансвестит, которого я в двенадцать лет нашла возле железнодорожных путей. И если это действительно так, то он еще легко отделался, с такой-то работенкой…
Второе событие началось с телефонного звонка в три часа утра. Сказать, что у меня чуткий сон, не совсем верно — скорее нечто среднее; я не вскакиваю, как другие, в холодном поту, если в квартире что-то забренчало. Зато прекрасно помню, как на пол шмякнулся метеорит, когда я подняла трубку, и как я шарила свободной рукой в его поисках, прежде чем ответить.
— Ах, простите. Здравствуйте. Я могу пообщаться с Элизабет Данн? — Неизвестный мужчина говорил с немецким акцентом, но не лающим и грубым, а напротив, как у академика, который повествует на канале «Дискавери» об археологических раскопках или о планете Венера.
— Кто это?
— Простите, я ожидал, что включится автоответчик.
— Зря. Так кто вы?
— Мне страшно неудобно, мисс Данн. Простите, ради Бога. Меня зовут Райнер Байер.
Я покопалась в памяти, но ничего знакомого не выудила.
— Сейчас три часа утра. Что вам нужно?
— Я работаю в одном из полицейских управлений города Вены.
— Вены? В Австрии?
— Совершенно верно.
— Слушайте, знаете что? Я сейчас повешу трубку. Если вы снова позвоните, я на вас копов натравлю. Счастливо оставаться. — Я дала отбой и постаралась заснуть, однако не получилось. В конце концов, со мной говорил не ребенок, и, если подумать, на розыгрыш это тоже не походило. Не поторопилась ли я?
Телефон снова зазвонил. Я ответила:
— Диктуйте свой номер, немедленно. Я вам перезвоню.
— Но…
— Сейчас или никогда.
Собеседник продиктовал мне телефон с кодами страны и города, а также добавочный номер. Впопыхах я схватила гигиеническую помаду и стала писать на стеклянной поверхности столика. Чтобы прочесть, потом пришлось включить свет и улечься почти вровень со столешницей. Я набрала номер.
— Райнер Байер у аппарата.
— Почему вы подняли меня среди ночи?
— Я извиняюсь. В телефонном справочнике вашего города номер дан под ссылкой «предприятия». Я рассчитывал записать сообщение на автоответчик.
Все верно. Уильям оформил меня как юридическое лицо — так можно сэкономить на налогах. Теперь я окончательно проснулась.
— Хорошо, господин Байер, так в чем дело?
— Видите ли, мисс Данн, я занимаюсь сбором дополнительных материалов по расследованию, которое касается одного интересующего нас лица здесь, в Австрии.
— У меня нет знакомых в Австрии.
— И неудивительно. У нас небольшая страна.
— Откуда у вас мой телефон?
— Я объясню вам чуть позже, мисс Данн.
— Продолжайте. Так о ком идет речь?
— Мисс Данн, в двенадцать лет вы с одноклассниками ездили в Рим?
Пауза.
— Да. Откуда вы знаете?
— «Гугль», мисс Данн. В Интернете все есть.
— Какое отношение это имеет к Австрии?
— К Вене.
— Хорошо, пусть к Вене.
— Может быть, никакого, а может быть, самое непосредственное. Скажите мне, пожалуйста, мисс Данн, вы ходили на дискотеку?
— Ходили.
— Случайно, не помните, были ли там другие учащиеся?
— Да. Были ребята из Австрии. Так в чем все-таки дело?
— Мисс Данн…
Райнер замолчал, как полицейский из телесериала. Впрочем, я способна переждать кого угодно, и через добрых пятнадцать секунд полного безмолвия он не выдержал:
— Мисс Данн, вы ничего не хотите рассказать?
— Знаете что? Это вы позвонили, так что или сами рассказывайте, или я повешу трубку.
Полицейский уступил:
— Интересующий нас человек, некий Клаус Кертец, той ночью также присутствовал на дискотеке. Мистер Кертец находится под следствием, его обвиняют в нападении на нескольких женщин. Подозрений больше чем достаточно, а вот найти улики оказалось сложнее; мы в затруднительном положении.
— А я-то вам зачем? И при чем здесь дискотека?
— Вы в нашем деле фигурируете по чистой случайности, мисс Данн. Видите ли, когда подозреваемого арестовали, мои коллеги крайне непрофессионально толкнули его на капот автомобиля. В результате мистеру Кертецу пришлось накладывать швы на лбу — много швов; ему сделали болеутоляющий укол, и у него развязался язык.
Я задумалась. Избыточное количество обезболивающего в сочетании с определенными препаратами снимет «замок» с любого рта. Я спросила:
— И этот ваш «клиент» упоминал обо мне?
— Вот именно.
— И в каком же ключе?
— Он называл вас королевой Елизаветой.
Я промолчала.
— Он знал, что вы из Ванкувера и в какой учились школе. Так мы вас и разыскали. Это оказалось не сложно. Ваши подруги даже поместили в Интернете фотографии из той поездки.
— Серьезно?
— Войдите в «Гугль» и наберите: «РИМ ДИСКОТЕКА ЛИЗ 1976 ВЫПУСКНЫЕ КЛАССЫ КАНАДА ЭЛИЗАБЕТ». Сами увидите, что ваша одноклассница Скарлет Хэлли отвела той поездке довольно много страниц.
— Дальше.
— То, что рассказал нашим сотрудникам мистер Кертец, надо воспринимать не как признание, а как своего рода провокацию. Бахвальство.
— Он назвал меня королевой Елизаветой?
— Вас это оскорбляет?
— Какая разница? — Я удивилась, что меня вообще запомнили. — И что же он нашел во мне столь примечательного?
— Этого выяснить так и не удалось.
Байер опять смолчал — очередная уловка. Я последовала его примеру. Пыталась вслушиваться в шорох и по трескивание на линии. Впрочем, собеседник с тем же успехом мог бы звонить из квартиры за стеной — связь была на удивление хорошей. Байер сказал:
— Так, значит, вы все-таки его помните.
— В ту ночь на дискотеке было много мальчиков. Откуда мне знать, который из них — он?
— Я мог бы выслать вам фотографии в графическом формате.
— Хорошо. И что же, по-вашему, со мной произошло?
— Мы надеялись, вы это нам объясните, мисс Данн.
— Вы меня простите, но ситуация выглядит ненормально: подняли среди ночи, несете какую-то околесицу. Поставьте себя на мое место.
— Я вас прекрасно понимаю, мисс Данн. Еще раз должен подчеркнуть: мне жаль, что побеспокоил вас в столь неурочный час. Я всего лишь собирался оставить сообщение.
— Мистер Байер, а мой электронный адрес вы тоже знаете?
— Вообще-то нет.
— Тогда записывайте: eleanorrigby@arctic.ca. «Элеанор Ригби» — в одно слово.
— Как в песне «Битлз»?
— Да. Элеанорригби.
— Тогда прямо сейчас и вышлю снимки.
— А если я посмотрю на него и узнаю? Что тогда?
— Давайте разбираться с проблемами по мере их поступления, мисс Данн.
Материнский инстинкт подсказывал не раскрывать всех карт.
— Не знаю, что вы ожидаете от меня услышать. Впрочем, присылайте, что там у вас есть — с этого места и будем плясать.
— Договорились.
У меня сложилось недвусмысленное впечатление, что Байер просек, будто я что-то недоговариваю, но европейская воспитанность не позволяла ему давить на даму. Я заверила, что иду загружать компьютер и жду фотографии.
Даже случайные нити судьбы в конце концов сплетаются в единый узел.
К примеру, я помню, что в самолете, когда мы возвращались из Рима, у Скарлет Хэлли случился жесточайший нервный срыв. Капитан как раз объявил, что мы пролетаем над столицей Исландии, Рейкьявиком. Девчонка начала дышать, как лошадь с перебитым коленом, которая инстинктивно предчувствует конец. Я наблюдала подобное впервые, и происходящее показалось мне донельзя интересным.
Стюардесса быстренько увела Скарлет за голубую штору, отделяющую бизнес-класс от пролетариев. Мистера Пузо найти не смогли — он глушил хлебную водку в секции для курящих пассажиров, — поэтому я из чистого любопытства присоединилась к ним и поведала летному экипажу самое основное о нашем путешествии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23