А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Коупленд Дуглас

Жизнь после Бога


 

Здесь выложена электронная книга Жизнь после Бога автора по имени Коупленд Дуглас. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Коупленд Дуглас - Жизнь после Бога.

Размер архива с книгой Жизнь после Бога равняется 804.17 KB

Жизнь после Бога - Коупленд Дуглас => скачать бесплатную электронную книгу



«Симпозиум»; СПб; 2002
ISBN ISBN 5-89091-191-0
Аннотация
«Жизнь после бога» (1994) — одна из самых нашумевших книг 1990-гг., по-настоящему современный роман канадского писателя Дугласа Коупленда (р. 1961). Дневник радостей и разочарований, любви и одиночества — это очень человечная книга впервые выходящая на русском языке.

Дуглас Коупленд
Жизнь после Бога
Малые создания

Я вез тебя в Принс-Джордж к твоему деду — запойному любителю гольфа. Я устал, мне, собственно, не стоило пускаться в такой дальний путь — полсуток безостановочной езды на север от Ванкувера. Целый месяц до этого я жил на чемоданах и спал на матрасе в каморке то у одного, то у другого приятеля, сидя на диете из столовской еды сердитых телефонных разговоров Сама-Знаешь-с-Кем, полных взаимных обвинений и упреков. Кочевой образ жизни подорвал мое здоровье. Я постоянно чувствовал подступающий грипп, чувствовал, что дошел до точки, когда мне попросту хочется позаимствовать чужую одежку, чужую жизнь, чью-то ауру. Казалось, я утратил способность создавать свою собственную.


Это была прерывистая, дерганая поездка с постоянными вынужденными остановками у попутных магазинов и ресторанчиков, откуда я по телефону-автомату пытался дозвониться до своего адвоката. С другой стороны, ты впервые в жизни получила возможность наблюдать за всеми животными на свете, за всей их животной жизнью, протекающей за окнами машины. Эта жизнь предстала нам почти с самого начала поездки, на фермерских землях в долине реки Фрэйзер, по которым бродили коровы, лошади и овцы. Она полностью захватила нас полчаса спустя сразу за Чилливеком, у дальней оконечности долины, когда я показал тебе орла, напоминавшего мешок с деньгами, который сидел на верхушке сучковатой сосны у обочины. Зрелище так взволновало тебя, что ты даже не заметила, что Луна-парк в Бедрок-Сити закрыт.


Потом ты стала задавать вопросы о животных, некоторые прямо на засыпку, но они хотя бы отвлекали на время от усталости и телефонных звонков. Сразу после встречи с орлом ты вдруг ни с того ни с сего спросила: «А откуда взялись люди?» Я не был уверен, что именно ты имеешь в виду: птиц и пчел, или тварей из ковчега, или еще что. В любом случае с ходу я так ничего и не придумал, однако ты заставила меня призадуматься. Нет, вы только представьте: пять тысяч лет назад люди появились откуда ни возьмись — бац! — с извилинами в мозгах и прочими причиндалами, расползлись повсюду и тут же начали калечить свою планету. Казалось бы, люди должны были почаще задумываться на эту тему.
Ты повторила вопрос, и я на ходу изобрел ответ, какие родителям давать не рекомендуется. Я сказал, что люди появились «из восточной глубинки». Похоже, ответ тебя удовлетворил. И тут мы оба отвлеклись: твое внимание привлек раздавленный в лепешку енот у самой обочины, а мое — очередная телефонная будка. Адвокаты — наши Спасители. Но однажды, переступив эту тонкую черту, вы понимаете, что нам самим надо защищаться от самих себя.


Новости были сплошь неважные, и разговор затянулся, перемежаемый ревом проносящихся мимо дальнобойщиков и моими воплями, призывающими тебя не тыкать прутиком несчастного бывшего енота. Я рассказал своему адвокату Уэйну про орла, и ему это понравилось, потому что он всегда сравнивает собственную персону с пернатыми, особенно с орлами. «Я чувствую, как воспаряет мое „я"». И прочее в том же роде.
Швырнув трубку, я купил кофе и «севен-ап» на стоянке грузовиков, и мы снова пустились в путь, причем ты продолжала высматривать новых животных, прежде всего медведей и оленей, а долина сменялась горами. Когда мы свернули на шоссе в Кокихаллу, следы цивилизации как ветром сдуло, и я почувствовал облегчение от того, как быстро одичал пейзаж вокруг.


Вершины гор были припорошены снегом, и в машину проникал свежий запах, похожий на запах рождественской елки. День подходил к концу, солнечный свет струился сквозь верхушки деревьев, и внизу, в долине, мы заприметили рощицу белоствольных берез, похожих на бамбуковые побеги, украшающие японское блюдо. Дорога была такой длинной и такой крутой, а горы такими громадными, что я подумал о том, как же Новый Свет, должно быть, напугал и заворожил первопроходцев. Теперь мы продвигались вперед без помех.


Я продолжал размышлять о животных.
А это, в свою очередь, навело меня на мысль о людях. Точнее говоря, я размышлял о том, что же, собственно, очеловечивает человека? Что это, собственно, значит — вести себя по-человечески? К примеру, мы знаем, что собаки ведут себя по-собачьи: ловят брошенный мяч, нюхают друг друга под хвостами и высовывают на ходу морды из автомобилей. Мы знаем и как ведут себя кошки: кошки ловят мышей, трутся о вашу ногу, когда хотят есть, и долго раздумывают, выходить им или не выходить, когда вы открываете дверь, чтобы выпустить их на улицу. Так что же такого людского делают люди?


Я взглянул на этот вопрос иначе. Дело вот в чем, подумал я: действительно, это наш биологический вид соорудил искусственные спутники, придумал кабельное телевидение и производит «форды-мустанги», но что, если бы, скажем, не люди, а собаки придумали все это? Как собаки выразили бы свою исконно собачью природу в этих изобретениях? Стали бы они строить космические станции в виде огромных косточек, обращающихся вокруг Земли? Стали бы они снимать фильмы о Луне и смотреть их в открытых кинотеатрах, не вылезая из машин и подвывая?


Или если бы не люди, а кошки изобрели технику — стали бы кошки строить небоскребы, снизу доверху покрытые пушистыми коврами, в которые так приятно запускать когти? Стали бы они устраивать телешоу, главные роли в которых исполняли бы писклявые резиновые игрушки?


Но именно люди, а не какие-либо другие животные придумали разные машины. Так что же в наших изобретениях выражает нашу исконно человеческую природу? Что делает нас нами?
Я подумал — как странно, что на Земле живут миллиарды людей и никто из них до конца не уверен в том, что же делает людей людьми. И вот единственное, что пришло мне в голову из того, что делают люди и не делают другие животные: люди курят, занимаются бодибилдингом и пишут книжки. Не так уж много, учитывая, какого высокого мы о себе мнения.


Справа внизу текла бурная река Кокихалла. Машина мягко скользила вперед. Едва выехав из второго по счету туннеля, мы увидели белохвостых оленей — самца, важенку и годовалого олененка с выпуклостями на месте будущих рогов. Ты пришла в неописуемый восторг, как будто тебе купили сразу пять порций мороженого. Мы остановились, выбрались из машины посмотреть и затаили дыхание. Трое созданий бросили на нас беглый, простодушно любопытный взгляд и грациозными прыжками скрылись в родных лесах. Когда мы снова сели в машину, я спросил: «Интересно, за кого принимают животные людей с их дурацкими красными машинами и пестрой одеждой? Как думаешь, а?» Ты словно бы и не слышала меня.


Проехав еще самое большее милю, мы увидели на скалистом гребне двух баранов-толсторогов, с трудом спускавшихся по каменистой осыпи. Мы снова остановились и вышли из машины. И хотя было ужасно холодно — высокогорье, — наблюдали за этими созданиями, пока они тоже не исчезли в родном лесу.
Мы ехали дальше, притихнув, пытаясь осмыслить, что значит появление этих животных в нашей жизни? Что означали олени? Что означали толстороги? Почему одни создания кажутся нам привлекательными, а другие нет? Что они вообще такое, эти создания?
Я стал вспоминать, кто нравится мне. Мне нравятся собаки, потому что они всегда любят одного и того же человека. Твоей матери нравятся кошки, потому что они знают, чего хотят. Мне кажется, что будь кошки вдвое крупнее, их, скорей всего, запретили бы держать дома. Но собаки, будь они даже в три раза крупнее, все равно оставались бы добрыми друзьями. Сама прикинь.
Сейчас тебе нравятся все животные, хотя, конечно, рано или поздно ты выберешь себе любимцев. В тебе восторжествует собственная природа. Каждый из нас рождается самим собой. Когда ты выскользнула из материнского живота, я заглянул тебе в глаза и понял, что ты — это уже ты. И, мысленно возвращаясь назад, окидывая взглядом свою жизнь, я осознаю, что моя собственная природа — моя суть — в основном не изменилась за все эти годы. Когда я просыпаюсь, то несколько мгновений, пока не вспомню, кто я и что я, чувствую себя точно так же, как когда мне было пять. Иногда я думаю, можно ли вообще изменить человеческую природу или мы привязаны к ней так же прочно, как собака к любимой косточке или кошка к ловле мышей.


Мы остановились пообедать в городке Меррит, в Курятнике». Ты взяла с собой книжку — почитать, пока мои покрасневшие глаза бегали взад-вперед по строчкам «Вестей со всего света» — так елозят палочкой по шершавой мостовой.
Потом двинулись дальше. Небо отливало лавандовой голубизной, а туманы над горными пиками напоминали мир на стадии замысла. Мы врезались в туманную завесу над долиной, словно погружаясь в прошлое.
Перевалив через холм, мы спустились в другую долину и увидели стаю точно застывших в капле янтаря безымянных птиц, плавно опускавшихся в глубину каньона. Затем и мы спустились в каньон, где не было ни жилья, ни звуков — только мы и дорога, — и пошел снег, и солнце почти совсем село, а мир стал млечно-белым, и я сказал: «Не дыши», и ты спросила: «Зачем?», и я ответил: «Потому что мы вступаем в начало времен». И так оно и было.


Время, Малыш; так много, так много времени осталось до конца моей жизни, что иногда я с ума схожу от того, как медленно тянется время и как быстро стареет мое тело.
Но я не позволяю себе думать об этом. Мне приходится напоминать себе, что время страшит меня только тогда, когда я думаю, что мне придется проводить его в одиночестве. Иногда просто страшно, сколько моих мыслей устремлено на то, чтобы собраться с силами, перед тем как провести ночь в комнате одному.


Той ночью мы остановились в мотеле в Кэмлупсе, на полдороге к цели. У меня просто не было больше сил сидеть за рулем. Только мы успели устроиться, как разыгралась настоящая драма: мы забыли твою книжку «Кот-Обормот» д-ра Зюсса в «Курятнике». Ты заявила, что не ляжешь спать, пока я не расскажу тебе сказку, так что, несмотря на усталость, мне пришлось импровизировать, в чем я не очень силен. Я начал говорить первое, что пришло мне в голову, и рассказал тебе сказку про Очковую Собаку.
— Очковую Собаку? — спросила ты.
— Да… Очковую Собаку… ну, собаку, которая носит очки.
Тогда ты спросила, а что она делает, Очковая Собака, но мне не удалось придумать ничего, кроме того, что она носит очки.
Ты не отставала, и тогда я сказал:
— Очковая Собака должна была стать главным героем всех книжек серии «Кот-Обормот», вот только…
— Только что? — спросила ты.
— Только вот она сильно выпивала, — ответил я.
— Ну в точности как дедуля, — сказала ты, довольная, что тебе удалось связать сказку с реальной жизнью.
— Вроде того, — ответил я.


Потом ты захотела услышать про других животных, и я спросил, слышала ли ты когда-нибудь о белке Орешкине, и ты ответила, что нет.
— Так вот, — сказал я, — Орешкин собирался устроить выставку ореховой живописи в Художественной галерее в Ванкувере, вот только…
— Только что? — спросила ты.
— Вот только у Орешкина родились бельчата, и ему пришлось устроиться работать на фабрику, где из орехов делали ореховое масло, и так никогда и не удалось закончить свою работу.
— А-а… Я помолчал.
— Хочешь послушать про каких-нибудь других животных?
— Можно, — несколько уклончиво ответила ты.
— Ты когда-нибудь слыхала о киске Хлоп-хлопке?
— Нет.


— Так вот, киска Хлоп-хлопка собиралась стать кинозвездой. Но она прозвонила столько денег по своей кредитной карточке, что ей пришлось устроиться кассиршей в Канадском банке в Гонконге, чтобы расплатиться по всем счетам. Скоро она стала просто слишком старой для звезды, а может, у нее пропало желание, или и то и другое. И она поняла, что проще сказать, чем сделать, и…
— И что дальше? — спросила ты.


— Ничего, малыш, — сказал я, решительно останавливаясь, потому что вдруг ужасно испугался, что рассказал тебе про всех этих животных, забил тебе голову всеми этими историями — историями обо всех этих малых созданиях, таких прелестных, которые все должны были попасть в сказку, но растерялись по дороге.
Гостиничный год

1. Кэти


Это было давно. Я попал в полосу тягостных раздумий и довольно сумбурно оборвал большую часть своих связей с прошлым. Я переехал в гостиничный номер на Грэнвилл-стрит, где оплату брали понедельно и вода текла только холодная, постригся наголо, перестал бриться и вытатуировал на правом предплечье терновый венец. Целыми днями я валялся на кровати, уставившись в потолок, прислушиваясь к пьяным скандалам в чужих комнатах, воплям чужих телевизоров и звону осколков чужих зеркал. Соседи мои представляли собой смесь пенсионеров, переселенцев, торговцев наркотиками и так далее. Все эти статисты создавали уместно-изысканный фон для моей веры в то, что бедность, страх смерти, облом в сексуальной жизни и неспособность общаться с окружающими приведут меня к некоему Озарению. Я был преисполнен любви — только никто в ней тогда не нуждался. Мне казалось, что я нахожу утешение в одиночестве, но если честно, то я с каждым днем приобретал Вид все более законченного горемыки.


Моими соседями напротив была в те поры чокнутая парочка -Кэти и Подгузник. Кэти было семнадцать, и она сбежала из родительского дома в Кэмлупсе, что на севере; Подгузник был чуть постарше, родом из восточной глубинки. Оба были бледные, как привидения, длинноволосые и с ног до головы в черной коже, которую так любят металлисты. У обоих была привычка бодрствовать по ночам и спать далеко за полдень, но иногда мне случалось видеть Подгузника, который с крайне предприимчивым видом продавал на Грэнвилл-стрит смесь гашиша с героином трудягам лесосек, приехавшим в город на выходные. Или Кэти, которая под дождем продавала сережки из перышек на Робсон-стрит. Иногда я видел обоих в угловой бакалейной лавке, где они покупали крафтовские обеды, гранатовый сироп, морковные палочки, хрумкалки и шоколадки с мятной начинкой. Мы по-соседски кивали друг другу, а еще мы время от времени сталкивались в пивной гостиницы «Иель» и разговаривали, и благодаря этим встречам я и смог узнать их получше. Они сидели, рисуя друг другу черепа со скрещенными костями на полосках никотинового пластыря, и пили бочковое пиво.
Подгузник: Хочешь поговорим?
Кэти: Не— а.
Подгузник: Нет так нет.
Кэти (после паузы): Ну хватит уже.
Сам по себе каждый из них мог представлять интерес, но, когда они были вместе, разговор их становился довольно куцым. Иногда это славно — посидеть с неразговорчивыми людьми.

Однако если в их отношениях и присутствовало обожание, оно носило строго односторонний характер. Кэти была влюблена в Подгузника, свою первую любовь, тогда как Подгузник, я подозреваю, видел в Кэти всего лишь сменную подружку. Он «держал ее в узде», щеголяя легкостью, с какой соблазнял других женщин. Он был хорош собой, как ни посмотри, и очень ловко цеплял женщин, обрушивая на них потоки негатива, так что особи с низкой самооценкой так и липли к нему. К примеру, какая-нибудь ночная бабочка не первой свежести спрашивала у него: «Сколько мне лет — ну-ка угадай, красавчик?» — и Подгузник отвечал: «Тридцать три и в разводе… или двадцать восемь и пьющая». Если дама оказывалась его типа, она клевала на это моментально.
Эти Подгузниковы заигрывания доводили Кэти до бешенства. Бывало, когда Подгузник исчезал из-за стола, она мне сама это говорила. Однажды из Кэмлупса приехала сестра Кэти, Донна, и, оказавшись с нами за столиком, она спросила у Кэти, что та нашла в Подгузнике. «Скажи мне честно и откровенно, Кэт, ведь он сидел… распускает руки… не работает…»
— Ну, — ответила Кэти, — мне нравится его походка.
Когда вечерами мы с Подгузником сидели в пивной вдвоем, он задавал мне вопросы вроде: «Почему когда баба сидит на игле, она еще гаже, чем мужик, который сидит на игле?» — «Это что — шутка?» — переспрашивал я, и он говорил: «Нет, я серьезно».
Однако в общем они держались друг с другом в рамках приличий, и большей частью разговор их развивался по легко предсказуемому сценарию.
Подгузник: Ты чего на меня уставилась?
Кэти: Хочу угадать, о чем ты думаешь.
Подгузник: А тебе какая забота, о чем я думаю?
Кэти: Да в общем никакой.
Подгузник: Вот и не лезь не в свое дело.


Впрочем, довольно скоро между ними начались драки, причем настолько громкие, что будили меня даже через коридор. Кэти то и дело появлялась на улице в синяках или с подбитым глазом. Однако подобно большинству пар, живущих по такому сценарию, они никогда не обсуждали тему бытового рукоприкладства с другими.

Жизнь после Бога - Коупленд Дуглас => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Жизнь после Бога автора Коупленд Дуглас дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Жизнь после Бога у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Жизнь после Бога своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Коупленд Дуглас - Жизнь после Бога.
Если после завершения чтения книги Жизнь после Бога вы захотите почитать и другие книги Коупленд Дуглас, тогда зайдите на страницу писателя Коупленд Дуглас - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Жизнь после Бога, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Коупленд Дуглас, написавшего книгу Жизнь после Бога, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Жизнь после Бога; Коупленд Дуглас, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн