Инна Викторовна воодушевленно продолжила:
" — Садитесь на любую маршрутку, которая идет до остановки «Дачная». Мой дом № 15. Мы решим вашу проблему, дружок. Я вас жду.
Инна Викторовна вернулась на кухню. Теперь уже с признаками некоторого воодушевления. Она принялась за сооружение ужина на скорую руку. Через полчаса она поняла, что с нетерпением ждет приезда этой совершенно незнакомой Оксаны, чтобы отвлечься от собственных мыслей и проблем и переключиться на чужие. Когда раздался звонок в холле, Инна Викторовна почти побежала к двери, чего давно не делала.
Перед ней предстала молодая женщина, которой еще можно было сойти за девушку. В силу своей профессии и жизненного опыта Инна Викторовна возраст определяла безошибочно. Она могла, например, уточнить: человек выглядит на тридцать, но ему не меньше сорока. Вот и тут она определила, что молодая женщина хорошо следит за собой, но наверняка приближается к рубежу тридцатилетия. Ветровка на гостье была распахнута, обе золотые цепочки сбились набок. Но больше всего о ее эмоциональном состоянии кричал прикрытый тональным кремом синяк. Он сразу бросился Инне Викторовне в глаза, хотя она и сделала вид, что ничего такого не заметила.
— Вы ведь тетя Ларисы, я не ошиблась? Мне так неудобно отрывать вас от дел…
Инна Викторовна молча взяла гостью за обе руки и повела в дом.
— И совсем вы меня не оторвали от дел, дорогая. У меня абсолютно свободный вечер, я рада познакомиться с Ларочкиной подругой. Мне бывает стыдно, что я мало интересуюсь жизнью племянницы. Все некогда. Вот, например, сегодня. Когда вы позвонили, у меня абсолютно вылетело из головы, что у Ларочки — поход.
— Поход?..
Гостья буквально обмякла при этом известии. Будто у нее окончательно выбили почву из-под ног. А ведь она и так едва стоит на ногах. У бедняги стряслось что-то серьезное. Инна Викторовна усадила девушку в кресло и, не переставая щебетать о том о сем, притащила в гостиную закуску, кофейный ликер и фрукты. Девушка смотрела прямо перед собой, часто шмыгала носом и хрустела пальцами. Инна Викторовна знала — пальцы дрожат, с ними трудно совладать. Это бывает при сильном эмоциональном стрессе.
Инна Викторовна подвинула гостье рюмку с ликером и весело объявила:
— За знакомство! Кстати, меня зовут Инна Викторовна. А вас?
— Оксана.
— Будем знакомы, Оксана.
Выпили. Инна Викторовна щебетала, а Оксана еще некоторое время находилась в полнейшей прострации. Потом сказала:
— Значит, я не увижу Ларису еще дня… три?
— Думаю — да. Лариса — работник ответственный. У нас в семье по женской линии все такие. Сказало руководство — в поход, пойдет в поход. А как же? Такие учителя, как Лариса, для сегодняшней школы — роскошь.
Оксана рассеянно кивнула. Было видно, что она о чем-то мучительно размышляет и до Ларисы ей по большому счету как до Луны.
— Оксана, мы с Ларисой — близкие родственники. И подруги. — Инна Викторовна решила перейти на более твердый тон, которым обычно и разговаривала со всеми. — И вы можете смело мне довериться. Тем более — я врач.
Я вижу, у вас что-то стряслось. На вас напали? Я правильно поняла?
Глаза Оксаны, крупные, немного навыкат, мгновенно наполнились слезами. Она отрицательно покачала головой. В ней боролись два чувства. Ей отнюдь не хотелось изливать душу незнамо кому. Но не могла она вернуться туда, откуда только что убежала.
— Вас обидел близкий человек? — подсказала Инна Викторовна.
Оксана взглянула на нее испуганно и… разрыдалась. Инну Викторовну давно не потрясали чужие рыдания. Более того — за долгие годы работы она сама разучилась распускать слюни. А уж когда стала заниматься частной практикой и поднимать собственную клинику — научилась просто не замечать чужих слез.
Или же замечать только в интересах дела. Сегодня — особый случай. Перед ней сидела девушка чуть старше ее детей. А думы о младшей, Лизе, которую угораздило улететь так далеко от дома, последнее время все чаще сопровождались слезами. А Андрей? Тоже — хоть плачь. Вляпался по самое некуда! Вроде этой бедолаги.
Потому Инна Викторовна принялась живо хлопотать вокруг Оксаны, совать ей мокрое полотенце, наливать зеленый чай с медом, капать валерианку.
— Вы не подумайте, — захлебываясь слезами, умоляла Оксана, — Игорь не такой! Вообще у нас не было никогда, чтобы он руку на меня поднял. Никогда! А сегодня…
Инна Викторовна молчала. Вот где преимущество одиночества! Чтобы какой-то придурок на тебя еще и руку поднимал? Ну уж этого она бы не стерпела! Ее последний муж был ужасный зануда и вечно ворчал. И чего добился? Инна Викторовна не стерпела и сказала ему «прощай». И никаких страстей. Уж если с отцом своих детей она не побоялась расстаться, то что такое — третий муж? А эта бедняжка, похоже, любит своего обидчика. Страсти-мордасти.
— Темперамент подвел, — подсказала Инна Викторовна.
— Какой темперамент? Игорь знаете какой? Он раньше то и дело с цветами домой приходил. И всегда чуть ли не вприпрыжку с работы бежал. Мне все подруги завидовали. А тут — как подменили человека. Выпивать стал. И по пьяной лавочке такой злобой наливается! Обвиняет меня в таком… нарочно не придумаешь. — Глаза Оксаны, только-только начавшие подсыхать, снова наполнились влагой. — Чуть руку не вывернул!
Оксана закатала рукав и показала Инне Викторовне два внушительных синяка.
— Где же кроется причина? — как бы сама себя спросила Инна Викторовна. Этот вопрос она задавала всякий раз, когда бралась ставить диагноз. Болячка, как правило, налицо. Яснее ясного. А вот причина бывает разная. И лечить надо причину. Инна знала это точно — болячку без причины лечить бесполезно.
Инна Викторовна задала свой вопрос в никуда и ответа, собственно, не ждала. Она рассуждала вслух. Но Оксана не знала привычек Инны Викторовны и вопрос восприняла конкретно. И хозяйка заметила, что ее гостья смешалась и как-то даже испугалась. А чего пугаться-то? Известное дело: если вдруг ни с того ни с сего мужик начинает вести себя по-свински — этому должна быть причина. Говорят ведь: не буди во мне зверя. Так ведь кто-то этого Зверя разбудил? Элементарно.
— Я думаю… его сглазили! — быстро сказала гостья и даже будто обрадовалась тому, что нашлась. — Да, его сглазили. Нам все завидовали, абсолютно все. Даже мои близкие подруги. Даже свекровь. Они с дедом, как кошка с собакой, а мы всегда — душа в душу.
Инне Викторовне стало интересно. Она любила докопаться до истины. Конечно, то, что лепечет это дитя, — сущая дребедень. Что значит — сглазили? Если так рассуждать, то у нас полстраны сглазили. Мужики пьют, женщины гуляют, дети наркоманят. Сглаз и порча. Нет, милочка, причина имеется, и ты наверняка ее знаешь. И почему-то скрываешь. А дело-то без причины с мертвой точки не сдвинется.
— Я, кажется, догадалась, какое дело у вас к Ларочке, — улыбнулась Инна Викторовна.
Оксана схватилась за чашку с чаем и стала лихорадочно глотать остывший чай.
— Вы слышали, что Ларочка собралась со Стасиком ехать к бабке. Так? Сглаз снимать. Она надеется, что после этого сможет забеременеть. Я могу ее понять: они уже отчаялись завести ребенка и готовы схватиться за любую соломинку. Но вы-то! Думаю, в вашем случае снятие порчи не поможет.
— А что поможет? — Оксана оторвалась от чая и с надеждой взглянула на собеседницу. Ларисина тетка казалась ей в эту минуту единственным спасением. Во-первых, она врач. Во-вторых, она старше и опытнее. А в-третьих — они вращаются в разных кругах, что очень существенно. Инна Викторовна не может насплетничать, разболтать общим знакомым Оксанину историю. Оксана буквально впилась в Инну Викторовну глазами. Та задумчиво смотрела на гостью.
— Нужно вскрыть причину. И устранить ее.
Оксана наморщила лоб. Она любит, когда люди выражаются более понятно. Вскрыть причину? Да именно этого она и сама хочет! Кто? Кто эта змея, которую она, Оксана, пригрела у себя на груди? Она вскроет причину, можете не сомневаться! Вскроет и устранит!
— Скажите, Оксана, ваш муж… он… не падок на женщин? Оксана подняла на Ларисину тетку глаза, полные возмущения.
— Ну что вы! Я же говорю: он меня обожал всегда. На руках носил.
— Тогда, возможно, — ревность? Вы наверняка дали ему повод. Если хорошо подумать, можно вспомнить что-нибудь, а?
— Никакого повода я ему не давала! У меня и в мыслях-то не было поставить под угрозу семью ради приключения. Да и не любительница я разных там скороспелых романов. Дружим мы только семейными парами. У нас сложился свой круг. Лариса со Стасиком, кстати, в него входят. Никогда никаких вопросов не возникало.
Оксана, вроде бы успокоившись, вдруг на ровном месте принялась всхлипывать и лить слезы. Инна Викторовна подлила ей ликеру.
— Тогда, Оксаночка, я посмею предположить, что у вас появилась завистница, которая очень умело раздувает пожар в вашей семье.
Инна Викторовна имела опыт. Она смотрела на свою гостью хоть и сочувственно, но все же снисходительно. Нужно уметь выбирать подруг. Это большое искусство. Инна Викторовна с осторожностью подходила к этому вопросу и не понимала, как можно дружбу ставить выше семейного благополучия. А ведь именно от дисбаланса в этом вопросе и случаются многие семейные драмы. Хотя это всего лишь версия Оксаны, которая той почему-то больше других нравится. Что-то здесь не так…
Оксана странно отреагировала На слова Инны Викторовны. Затравленно стрельнула глазами и спрятала их.
— Да, наверное, вы правы. Я же говорю: мне все завидовали. Игорь так меня любит…
Она твердила одно и то же, как попугай, и Инна понимала, что Оксана от нее отгораживается. А на самом деле в ее головке зреет что-то свое, недоступное постороннему. И что бывает в результате подобного созревания, Инна как врач знала. Вот сидите вы тут, душевно разговариваете «за жизнь», а потом человек, только что сидевший с тобой за одним столом, уходит и кончает жизнь самоубийством. Или же убивает кого-нибудь. Таких историй Инна Викторовна повидала. Потому сразу насторожилась: «Нет уж, красавица, ты мне мозги не запудришь. Я душу из тебя вытряхну, сама наизнанку вывернусь, но дознаюсь, зачем тебе Ларочка понадобилась и за что тебя твой навеки муженек поколачивает».
— А как вы, Оксана, с Ларисой познакомились? — прикинулась ветошью Инна Викторовна. — Соседи?
— Мы вместе лечение проходили. От бесплодия.
— Вот как? Так у вас вроде дочка есть?
— Ну да. Потом родилась. А сначала детей не было, не получалось. Ну, направили на обследование. У Ларисы та же проблема. Там и познакомились. Знаете, общая болезнь сближает.
— Что вы! Еще как! — поддакнула Инна Викторовна. — Но вам-то, как видно, лечение помогло. А вот Лариса до сих пор страдает.
Инна Викторовна говорила, а сама наблюдала за гостьей. Боялась упустить малейшую деталь в выражении ее лица. И заметила, как смешалась Оксана, услышав последние слова. Глазки увела, руками по коленкам забегала. Словно ее в чем-то уличили. А может, у нее ребенок неродной? Приемный? И они с мужем это не афишируют?
— У Ларисы все будет хорошо, — сказала Оксана и решительно поднялась. — Спасибо вам. Вы меня поддержали…
— Куда же вы пойдете? — встрепенулась тетка Ларисы. — Оставайтесь ночевать. Ведь окажись Лариса дома, вы остались бы?
— Нет, нет, спасибо, я пойду, — скороговоркой оттарабанила Оксана и попятилась к выходу. Взгляд у нее был бегающий.
Не понравился Инне Викторовне ее взгляд. Нельзя эту Оксану в таком состоянии никуда отпускать.
— Вы знаете, Оксана, у меня дети вашего возраста. У каждого из них масса проблем. Нам с вами будет о чем поговорить. А то мне и поболтать не с кем. На работе лучше свои болячки не выставлять, а подругам тоже все не доверишь…
— Никому нельзя доверять! — неожиданно зло и горячо подхватила Оксана. — Особенно подругам!
— Я с вами абсолютно согласна! Поэтому все приходится держать в себе. А ведь иногда так хочется поделиться…
— Вот именно! Иногда сил нет держать в себе! Инна Викторовна с большим интересом наблюдала за преображением собеседницы: женщина то вспыхивала, как костер от порыва ветра, то тухла, как фитиль без масла.
Чем-то таким она поделилась с кем-то, это ясно. Уж не с Ларисой ли?
Инна Викторовна считала себя крупным стратегом. Она умела повести разговор так, что человек, не получая вопросов с ее стороны, сам выбалтывал все, что надо. Трудно скрыть то, что болит внутри. Вот сейчас они обе вроде бы говорят на одну тему. Но ведь каждый о своем! Еще немножко, и ларчик с секретами этой Оксаны откроется! Если Ларисе грозит неприятность, то она эту неприятность от племянницы отведет. Это ее долг перед покойной младшей сестрой. Инна Викторовна старалась быть в курсе дел Ларисы. Конечно, это непросто и не всегда удается, но… И замуж Ларису выдала, и в клинику не раз устраивала, и в санаторий отправляла, и… Ну, в общем, сестра была бы не в обиде.
— Сынок меня беспокоит, — доверительно сообщила Инна Викторовна, — Андрюшка. Умник он у меня. Компьютерщик. А женился неудачно.
— С ребенком взял?
— Нет. Это бы полбеды. Чужих детей я не боюсь. Дети ни в чем не виноваты. Просто, Оксаночка, я вот пятьдесят лет на свете прожила, а такого чуда, как Андрюшкина жена, не видела!
— Страшная?
Инна Викторовна засмеялась. Да пусть бы страшная. Пережили бы такое горе как-нибудь.
— Моя старшая сестрица Ульяна ее знаешь как окрестила? Чисто по-русски. «П…да-растрепа».
Даже измученная своими мыслями, Оксана не могла не улыбнуться.
Инна Викторовна удовлетворенно кивнула:
— Я таких нерях в жизни не видела. Андрюшка долго копал, прежде чем откопать такое чудо. К тому же готовить вовсе не умеет.
— Сколько ей лет?
— Двадцать с хвостиком. А ведь он домосед по природе. Он до нее и девчонок-то не видел. Уставится в свой компьютер, а сзади еще телевизор надрывается. И вот вам, пожалуйста, вляпался. Она яичницу поджарить не умеет, а трусы так просто в мусорку выкидывает, чтобы не стирать.
Оксана передернула плечами. Вспомнила свою вылизанную квартирку в малосемейке.
— Нет. Я аккуратная. И готовить люблю, — глубоко вздохнула она.
— Да таких, как наша Кристина, просто в природе больше нет! Такую воспитать — измудриться надо!
Инна Викторовна воодушевилась. Она могла развивать тему Андрюшкиного брака до бесконечности. И ведь квартиру им Лиза свою оставила — живи и радуйся!
— Не представляете, Оксана, во что Кристина превратила квартиру. Я вчера ходила к ним убираться — чуть пылесос не сломала. Он забился ее волосищами и не в силах работать, бедный.
— Кошмар… — отозвалась Оксана. Но Инна Викторовна заметила, что вопрос собеседницу не трогает и она снова потихонечку «тухнет».
— Да лучше бы он с ребенком взял, лишь бы она нормальная была, домовитая.
— С чужим ребенком — не надо, — возразила Оксана, глядя куда-то мимо Инны Викторовны.
— Что вы, Оксаночка! Вы Андрюшку не знаете! Он такой тютя! Он добрый. И чужого любил бы как своего.
— Да не верю я в это! — вдруг вспыхнула Оксана. — Они любят только себя! Все мужики — эгоисты! И в детях любят себя! А если возникает хоть малейшее подозрение, что ребенок не его кровный, — куда она девается, эта любовь!
Оксана вся так всколыхнулась, что у Инны Викторовны не осталось сомнения — это свое, наболевшее. Но не успела она додумать выплывшую из ниоткуда мысль, как запиликал телефон. Он звонил долго, настойчиво, пока Инна Викторовна семенила в своих пушистых тапочках из гостиной в кухню. Она была уверена, что это звонок из-за границы, и приготовилась услышать четкий грудной голос Лизы. И была сбита с толку беспокойным Андрюшкиным баском.
— Мам, включи телик. Областное телевидение.
— Да что случилось? Научное светило прибыло из Москвы?
— Если я не ошибаюсь, с Ларисой что-то. Включай. Я сейчас к тебе еду.
Забыв о гостье, чувствуя, как внутри все деревенеет — будто под действием анестезии, Инна Викторовна двинулась к телевизору. Она включила областной канал и сразу узнала экстравагантную училку из Ларисиной школы. По телевидению та выглядела еще смешнее, чем в жизни. Подбородок у нее трясся как холодец. Инна Викторовна долго не могла вникнуть в суть. Училка что-то говорила, но что именно, было не слышно, за кадром звучал голос корреспондента. Соединить картинку и речь в своем сознании Инне Викторовне не сразу удалось. Она искала глазами племянницу. На заднем плане ученики складывали в автобус рюкзаки и сумки. «Спасатели уже выехали на место происшествия…»
Фраза докатилась до сознания Инны Викторовны, и она, беспомощно оглянувшись вокруг себя, еле слышно прошептала:
— Лариса…
ГЛАВА 4
«Соберись, Лариса Николаевна, — строго приказала она себе. — Сосредоточься. Постарайся припомнить все оттенки звука. Почему он тебя привлек? Откуда исходил?»
Звук исходил со стороны узкого прохода. Кажется, так. Нет, кажется или действительно так?
Лариса не давала себе поблажки.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Венерин башмачок'
1 2 3 4 5
" — Садитесь на любую маршрутку, которая идет до остановки «Дачная». Мой дом № 15. Мы решим вашу проблему, дружок. Я вас жду.
Инна Викторовна вернулась на кухню. Теперь уже с признаками некоторого воодушевления. Она принялась за сооружение ужина на скорую руку. Через полчаса она поняла, что с нетерпением ждет приезда этой совершенно незнакомой Оксаны, чтобы отвлечься от собственных мыслей и проблем и переключиться на чужие. Когда раздался звонок в холле, Инна Викторовна почти побежала к двери, чего давно не делала.
Перед ней предстала молодая женщина, которой еще можно было сойти за девушку. В силу своей профессии и жизненного опыта Инна Викторовна возраст определяла безошибочно. Она могла, например, уточнить: человек выглядит на тридцать, но ему не меньше сорока. Вот и тут она определила, что молодая женщина хорошо следит за собой, но наверняка приближается к рубежу тридцатилетия. Ветровка на гостье была распахнута, обе золотые цепочки сбились набок. Но больше всего о ее эмоциональном состоянии кричал прикрытый тональным кремом синяк. Он сразу бросился Инне Викторовне в глаза, хотя она и сделала вид, что ничего такого не заметила.
— Вы ведь тетя Ларисы, я не ошиблась? Мне так неудобно отрывать вас от дел…
Инна Викторовна молча взяла гостью за обе руки и повела в дом.
— И совсем вы меня не оторвали от дел, дорогая. У меня абсолютно свободный вечер, я рада познакомиться с Ларочкиной подругой. Мне бывает стыдно, что я мало интересуюсь жизнью племянницы. Все некогда. Вот, например, сегодня. Когда вы позвонили, у меня абсолютно вылетело из головы, что у Ларочки — поход.
— Поход?..
Гостья буквально обмякла при этом известии. Будто у нее окончательно выбили почву из-под ног. А ведь она и так едва стоит на ногах. У бедняги стряслось что-то серьезное. Инна Викторовна усадила девушку в кресло и, не переставая щебетать о том о сем, притащила в гостиную закуску, кофейный ликер и фрукты. Девушка смотрела прямо перед собой, часто шмыгала носом и хрустела пальцами. Инна Викторовна знала — пальцы дрожат, с ними трудно совладать. Это бывает при сильном эмоциональном стрессе.
Инна Викторовна подвинула гостье рюмку с ликером и весело объявила:
— За знакомство! Кстати, меня зовут Инна Викторовна. А вас?
— Оксана.
— Будем знакомы, Оксана.
Выпили. Инна Викторовна щебетала, а Оксана еще некоторое время находилась в полнейшей прострации. Потом сказала:
— Значит, я не увижу Ларису еще дня… три?
— Думаю — да. Лариса — работник ответственный. У нас в семье по женской линии все такие. Сказало руководство — в поход, пойдет в поход. А как же? Такие учителя, как Лариса, для сегодняшней школы — роскошь.
Оксана рассеянно кивнула. Было видно, что она о чем-то мучительно размышляет и до Ларисы ей по большому счету как до Луны.
— Оксана, мы с Ларисой — близкие родственники. И подруги. — Инна Викторовна решила перейти на более твердый тон, которым обычно и разговаривала со всеми. — И вы можете смело мне довериться. Тем более — я врач.
Я вижу, у вас что-то стряслось. На вас напали? Я правильно поняла?
Глаза Оксаны, крупные, немного навыкат, мгновенно наполнились слезами. Она отрицательно покачала головой. В ней боролись два чувства. Ей отнюдь не хотелось изливать душу незнамо кому. Но не могла она вернуться туда, откуда только что убежала.
— Вас обидел близкий человек? — подсказала Инна Викторовна.
Оксана взглянула на нее испуганно и… разрыдалась. Инну Викторовну давно не потрясали чужие рыдания. Более того — за долгие годы работы она сама разучилась распускать слюни. А уж когда стала заниматься частной практикой и поднимать собственную клинику — научилась просто не замечать чужих слез.
Или же замечать только в интересах дела. Сегодня — особый случай. Перед ней сидела девушка чуть старше ее детей. А думы о младшей, Лизе, которую угораздило улететь так далеко от дома, последнее время все чаще сопровождались слезами. А Андрей? Тоже — хоть плачь. Вляпался по самое некуда! Вроде этой бедолаги.
Потому Инна Викторовна принялась живо хлопотать вокруг Оксаны, совать ей мокрое полотенце, наливать зеленый чай с медом, капать валерианку.
— Вы не подумайте, — захлебываясь слезами, умоляла Оксана, — Игорь не такой! Вообще у нас не было никогда, чтобы он руку на меня поднял. Никогда! А сегодня…
Инна Викторовна молчала. Вот где преимущество одиночества! Чтобы какой-то придурок на тебя еще и руку поднимал? Ну уж этого она бы не стерпела! Ее последний муж был ужасный зануда и вечно ворчал. И чего добился? Инна Викторовна не стерпела и сказала ему «прощай». И никаких страстей. Уж если с отцом своих детей она не побоялась расстаться, то что такое — третий муж? А эта бедняжка, похоже, любит своего обидчика. Страсти-мордасти.
— Темперамент подвел, — подсказала Инна Викторовна.
— Какой темперамент? Игорь знаете какой? Он раньше то и дело с цветами домой приходил. И всегда чуть ли не вприпрыжку с работы бежал. Мне все подруги завидовали. А тут — как подменили человека. Выпивать стал. И по пьяной лавочке такой злобой наливается! Обвиняет меня в таком… нарочно не придумаешь. — Глаза Оксаны, только-только начавшие подсыхать, снова наполнились влагой. — Чуть руку не вывернул!
Оксана закатала рукав и показала Инне Викторовне два внушительных синяка.
— Где же кроется причина? — как бы сама себя спросила Инна Викторовна. Этот вопрос она задавала всякий раз, когда бралась ставить диагноз. Болячка, как правило, налицо. Яснее ясного. А вот причина бывает разная. И лечить надо причину. Инна знала это точно — болячку без причины лечить бесполезно.
Инна Викторовна задала свой вопрос в никуда и ответа, собственно, не ждала. Она рассуждала вслух. Но Оксана не знала привычек Инны Викторовны и вопрос восприняла конкретно. И хозяйка заметила, что ее гостья смешалась и как-то даже испугалась. А чего пугаться-то? Известное дело: если вдруг ни с того ни с сего мужик начинает вести себя по-свински — этому должна быть причина. Говорят ведь: не буди во мне зверя. Так ведь кто-то этого Зверя разбудил? Элементарно.
— Я думаю… его сглазили! — быстро сказала гостья и даже будто обрадовалась тому, что нашлась. — Да, его сглазили. Нам все завидовали, абсолютно все. Даже мои близкие подруги. Даже свекровь. Они с дедом, как кошка с собакой, а мы всегда — душа в душу.
Инне Викторовне стало интересно. Она любила докопаться до истины. Конечно, то, что лепечет это дитя, — сущая дребедень. Что значит — сглазили? Если так рассуждать, то у нас полстраны сглазили. Мужики пьют, женщины гуляют, дети наркоманят. Сглаз и порча. Нет, милочка, причина имеется, и ты наверняка ее знаешь. И почему-то скрываешь. А дело-то без причины с мертвой точки не сдвинется.
— Я, кажется, догадалась, какое дело у вас к Ларочке, — улыбнулась Инна Викторовна.
Оксана схватилась за чашку с чаем и стала лихорадочно глотать остывший чай.
— Вы слышали, что Ларочка собралась со Стасиком ехать к бабке. Так? Сглаз снимать. Она надеется, что после этого сможет забеременеть. Я могу ее понять: они уже отчаялись завести ребенка и готовы схватиться за любую соломинку. Но вы-то! Думаю, в вашем случае снятие порчи не поможет.
— А что поможет? — Оксана оторвалась от чая и с надеждой взглянула на собеседницу. Ларисина тетка казалась ей в эту минуту единственным спасением. Во-первых, она врач. Во-вторых, она старше и опытнее. А в-третьих — они вращаются в разных кругах, что очень существенно. Инна Викторовна не может насплетничать, разболтать общим знакомым Оксанину историю. Оксана буквально впилась в Инну Викторовну глазами. Та задумчиво смотрела на гостью.
— Нужно вскрыть причину. И устранить ее.
Оксана наморщила лоб. Она любит, когда люди выражаются более понятно. Вскрыть причину? Да именно этого она и сама хочет! Кто? Кто эта змея, которую она, Оксана, пригрела у себя на груди? Она вскроет причину, можете не сомневаться! Вскроет и устранит!
— Скажите, Оксана, ваш муж… он… не падок на женщин? Оксана подняла на Ларисину тетку глаза, полные возмущения.
— Ну что вы! Я же говорю: он меня обожал всегда. На руках носил.
— Тогда, возможно, — ревность? Вы наверняка дали ему повод. Если хорошо подумать, можно вспомнить что-нибудь, а?
— Никакого повода я ему не давала! У меня и в мыслях-то не было поставить под угрозу семью ради приключения. Да и не любительница я разных там скороспелых романов. Дружим мы только семейными парами. У нас сложился свой круг. Лариса со Стасиком, кстати, в него входят. Никогда никаких вопросов не возникало.
Оксана, вроде бы успокоившись, вдруг на ровном месте принялась всхлипывать и лить слезы. Инна Викторовна подлила ей ликеру.
— Тогда, Оксаночка, я посмею предположить, что у вас появилась завистница, которая очень умело раздувает пожар в вашей семье.
Инна Викторовна имела опыт. Она смотрела на свою гостью хоть и сочувственно, но все же снисходительно. Нужно уметь выбирать подруг. Это большое искусство. Инна Викторовна с осторожностью подходила к этому вопросу и не понимала, как можно дружбу ставить выше семейного благополучия. А ведь именно от дисбаланса в этом вопросе и случаются многие семейные драмы. Хотя это всего лишь версия Оксаны, которая той почему-то больше других нравится. Что-то здесь не так…
Оксана странно отреагировала На слова Инны Викторовны. Затравленно стрельнула глазами и спрятала их.
— Да, наверное, вы правы. Я же говорю: мне все завидовали. Игорь так меня любит…
Она твердила одно и то же, как попугай, и Инна понимала, что Оксана от нее отгораживается. А на самом деле в ее головке зреет что-то свое, недоступное постороннему. И что бывает в результате подобного созревания, Инна как врач знала. Вот сидите вы тут, душевно разговариваете «за жизнь», а потом человек, только что сидевший с тобой за одним столом, уходит и кончает жизнь самоубийством. Или же убивает кого-нибудь. Таких историй Инна Викторовна повидала. Потому сразу насторожилась: «Нет уж, красавица, ты мне мозги не запудришь. Я душу из тебя вытряхну, сама наизнанку вывернусь, но дознаюсь, зачем тебе Ларочка понадобилась и за что тебя твой навеки муженек поколачивает».
— А как вы, Оксана, с Ларисой познакомились? — прикинулась ветошью Инна Викторовна. — Соседи?
— Мы вместе лечение проходили. От бесплодия.
— Вот как? Так у вас вроде дочка есть?
— Ну да. Потом родилась. А сначала детей не было, не получалось. Ну, направили на обследование. У Ларисы та же проблема. Там и познакомились. Знаете, общая болезнь сближает.
— Что вы! Еще как! — поддакнула Инна Викторовна. — Но вам-то, как видно, лечение помогло. А вот Лариса до сих пор страдает.
Инна Викторовна говорила, а сама наблюдала за гостьей. Боялась упустить малейшую деталь в выражении ее лица. И заметила, как смешалась Оксана, услышав последние слова. Глазки увела, руками по коленкам забегала. Словно ее в чем-то уличили. А может, у нее ребенок неродной? Приемный? И они с мужем это не афишируют?
— У Ларисы все будет хорошо, — сказала Оксана и решительно поднялась. — Спасибо вам. Вы меня поддержали…
— Куда же вы пойдете? — встрепенулась тетка Ларисы. — Оставайтесь ночевать. Ведь окажись Лариса дома, вы остались бы?
— Нет, нет, спасибо, я пойду, — скороговоркой оттарабанила Оксана и попятилась к выходу. Взгляд у нее был бегающий.
Не понравился Инне Викторовне ее взгляд. Нельзя эту Оксану в таком состоянии никуда отпускать.
— Вы знаете, Оксана, у меня дети вашего возраста. У каждого из них масса проблем. Нам с вами будет о чем поговорить. А то мне и поболтать не с кем. На работе лучше свои болячки не выставлять, а подругам тоже все не доверишь…
— Никому нельзя доверять! — неожиданно зло и горячо подхватила Оксана. — Особенно подругам!
— Я с вами абсолютно согласна! Поэтому все приходится держать в себе. А ведь иногда так хочется поделиться…
— Вот именно! Иногда сил нет держать в себе! Инна Викторовна с большим интересом наблюдала за преображением собеседницы: женщина то вспыхивала, как костер от порыва ветра, то тухла, как фитиль без масла.
Чем-то таким она поделилась с кем-то, это ясно. Уж не с Ларисой ли?
Инна Викторовна считала себя крупным стратегом. Она умела повести разговор так, что человек, не получая вопросов с ее стороны, сам выбалтывал все, что надо. Трудно скрыть то, что болит внутри. Вот сейчас они обе вроде бы говорят на одну тему. Но ведь каждый о своем! Еще немножко, и ларчик с секретами этой Оксаны откроется! Если Ларисе грозит неприятность, то она эту неприятность от племянницы отведет. Это ее долг перед покойной младшей сестрой. Инна Викторовна старалась быть в курсе дел Ларисы. Конечно, это непросто и не всегда удается, но… И замуж Ларису выдала, и в клинику не раз устраивала, и в санаторий отправляла, и… Ну, в общем, сестра была бы не в обиде.
— Сынок меня беспокоит, — доверительно сообщила Инна Викторовна, — Андрюшка. Умник он у меня. Компьютерщик. А женился неудачно.
— С ребенком взял?
— Нет. Это бы полбеды. Чужих детей я не боюсь. Дети ни в чем не виноваты. Просто, Оксаночка, я вот пятьдесят лет на свете прожила, а такого чуда, как Андрюшкина жена, не видела!
— Страшная?
Инна Викторовна засмеялась. Да пусть бы страшная. Пережили бы такое горе как-нибудь.
— Моя старшая сестрица Ульяна ее знаешь как окрестила? Чисто по-русски. «П…да-растрепа».
Даже измученная своими мыслями, Оксана не могла не улыбнуться.
Инна Викторовна удовлетворенно кивнула:
— Я таких нерях в жизни не видела. Андрюшка долго копал, прежде чем откопать такое чудо. К тому же готовить вовсе не умеет.
— Сколько ей лет?
— Двадцать с хвостиком. А ведь он домосед по природе. Он до нее и девчонок-то не видел. Уставится в свой компьютер, а сзади еще телевизор надрывается. И вот вам, пожалуйста, вляпался. Она яичницу поджарить не умеет, а трусы так просто в мусорку выкидывает, чтобы не стирать.
Оксана передернула плечами. Вспомнила свою вылизанную квартирку в малосемейке.
— Нет. Я аккуратная. И готовить люблю, — глубоко вздохнула она.
— Да таких, как наша Кристина, просто в природе больше нет! Такую воспитать — измудриться надо!
Инна Викторовна воодушевилась. Она могла развивать тему Андрюшкиного брака до бесконечности. И ведь квартиру им Лиза свою оставила — живи и радуйся!
— Не представляете, Оксана, во что Кристина превратила квартиру. Я вчера ходила к ним убираться — чуть пылесос не сломала. Он забился ее волосищами и не в силах работать, бедный.
— Кошмар… — отозвалась Оксана. Но Инна Викторовна заметила, что вопрос собеседницу не трогает и она снова потихонечку «тухнет».
— Да лучше бы он с ребенком взял, лишь бы она нормальная была, домовитая.
— С чужим ребенком — не надо, — возразила Оксана, глядя куда-то мимо Инны Викторовны.
— Что вы, Оксаночка! Вы Андрюшку не знаете! Он такой тютя! Он добрый. И чужого любил бы как своего.
— Да не верю я в это! — вдруг вспыхнула Оксана. — Они любят только себя! Все мужики — эгоисты! И в детях любят себя! А если возникает хоть малейшее подозрение, что ребенок не его кровный, — куда она девается, эта любовь!
Оксана вся так всколыхнулась, что у Инны Викторовны не осталось сомнения — это свое, наболевшее. Но не успела она додумать выплывшую из ниоткуда мысль, как запиликал телефон. Он звонил долго, настойчиво, пока Инна Викторовна семенила в своих пушистых тапочках из гостиной в кухню. Она была уверена, что это звонок из-за границы, и приготовилась услышать четкий грудной голос Лизы. И была сбита с толку беспокойным Андрюшкиным баском.
— Мам, включи телик. Областное телевидение.
— Да что случилось? Научное светило прибыло из Москвы?
— Если я не ошибаюсь, с Ларисой что-то. Включай. Я сейчас к тебе еду.
Забыв о гостье, чувствуя, как внутри все деревенеет — будто под действием анестезии, Инна Викторовна двинулась к телевизору. Она включила областной канал и сразу узнала экстравагантную училку из Ларисиной школы. По телевидению та выглядела еще смешнее, чем в жизни. Подбородок у нее трясся как холодец. Инна Викторовна долго не могла вникнуть в суть. Училка что-то говорила, но что именно, было не слышно, за кадром звучал голос корреспондента. Соединить картинку и речь в своем сознании Инне Викторовне не сразу удалось. Она искала глазами племянницу. На заднем плане ученики складывали в автобус рюкзаки и сумки. «Спасатели уже выехали на место происшествия…»
Фраза докатилась до сознания Инны Викторовны, и она, беспомощно оглянувшись вокруг себя, еле слышно прошептала:
— Лариса…
ГЛАВА 4
«Соберись, Лариса Николаевна, — строго приказала она себе. — Сосредоточься. Постарайся припомнить все оттенки звука. Почему он тебя привлек? Откуда исходил?»
Звук исходил со стороны узкого прохода. Кажется, так. Нет, кажется или действительно так?
Лариса не давала себе поблажки.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Венерин башмачок'
1 2 3 4 5