А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Аскильдсен Хьелль

Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль


 

Здесь выложена электронная книга Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль автора по имени Аскильдсен Хьелль. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Аскильдсен Хьелль - Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль.

Размер архива с книгой Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль равняется 10.31 KB

Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль - Аскильдсен Хьелль => скачать бесплатную электронную книгу



Все хорошо, пока хорошо – 12
OCR BiblioNet
«Все хорошо, пока хорошо»: Текст; Москва; 2002
ISBN 5-7516-0329-Х
Хьелль Аскильдсен
Внезапная спасительная мысль
* * *
Я живу в подвале; это результат того, что я во всех смыслах слова опустился.
В комнате всего одно окно, и только верхняя его часть располагается выше тротуара; поэтому на внешний мир я смотрю снизу вверх. Этот мир не так велик, хотя кажется довольно большим.
Я вижу лишь ноги и нижнюю часть тела тех, кто идет по моей стороне тротуара, но, прожив здесь четыре года, как правило, знаю, кто это. Дело в том, что тут мало кто ходит, в глубине тупика.
Вообще я молчун, но случается, что разговариваю сам с собой. В таких случаях я произношу то, что, по моему мнению, важно сказать вслух.
Однажды, стоя у окна, мимо которого только что проплыла нижняя половина туловища жены домовладельца, я вдруг почувствовал себя так одиноко, что решил прогуляться.
Я надел свои лучшие ботинки, пальто, потом, на всякий случай, положил в карман очки. И вышел из квартиры. Преимущество жизни в подвале в том, что когда полный сил ты выходишь из дому, то поднимаешься по лестнице вверх, а когда усталый бредешь назад – спускаешься. К слову, это единственное преимущество.
Был теплый день. Я отправился в парк рядом с заброшенным пожарным депо, куда хожу спокойно посидеть. Но едва я устроился, как появился старик моего примерно возраста и сел рядом, хотя в парке было полно свободных скамеек. Да, мне хотелось выйти, развеять одиночество, но болтать – увольте. Я сидел и все сильнее нервничал, опасаясь, что он вот-вот заговорит, я хотел даже встать и уйти, но идти мне было некуда, я же пришел в парк. Однако он молчал, что было с его стороны в высшей степени тактично, и я проникся к нему симпатией. И решил взглянуть в его сторону, конечно так, чтобы он ничего не заметил. Но он заметил и сказал:
– Простите, но я выбрал это место единственно потому, что надеялся посидеть спокойно. Если вам угодно, я немедленно пересяду.
– Сидите, – ответил я весьма раздраженно. Но почувствовал к нему глубочайшее уважение и, естественно, больше не предпринимал попыток посмотреть в его сторону. Само собой разумеется, что не стал с ним и заговаривать. Но я испытывал странное чувство не-одиночества и даже своего рода удовольствие.
Он просидел полчаса, потом поднялся с усилием, обернулся ко мне и сказал:
– Спасибо. Прощайте.
– Прощайте.
Он ушел, делая непомерно длинные шаги и чудно болтая руками, как лунатик.
На другой день в то же время, нет, чуть пораньше, я пришел в парк. Принимая в расчет все размышления и те предположения, которые я успел сделать на его счет, такое решение было, поверьте, неизбежно.
Он появился, я увидел его издали, узнал по походке. И в этот день кругом были свободные скамейки, я гадал, подойдет ли он ко мне. Конечно же, я намеренно смотрел в другую сторону и делал вид, что не заметил его, даже когда он сел. В свою очередь он тоже не видел меня в упор; сложилась интересная ситуация – своего рода неусловленная невстреча. Должен признать, я не был уверен, хочется ли мне, чтобы он заговорил, или нет, а спустя полчаса так же не мог выбрать, уйти ли мне первым или дождаться, пока уйдет он. Это не были мучительные сомнения – при любом раскладе я мог еще посидеть. Но внезапно мне показалось, что он подавляет меня, и решение созрело само собой. Я поднялся, впервые посмотрел на него и сказал:
– Прощайте.
– Прощайте, – ответил он и взглянул мне в глаза. В его взгляде ничего нельзя было прочесть.
Пока я шел, меня все более занимала мысль о том, какой ему покажется моя походка, и я тут же почувствовал, как неестественно напряглась спина. Признаюсь, я рассердился на себя.
Позже вечером, стоя под окном и глядя на улицу, где ничего не происходило, я подумал, что, если он придет на другой день, я заговорю с ним. Более того, я раздумывал над тем, что сказать, с чего лучше начать, чтобы завязать беседу. Я выжду четверть часа и произнесу в воздух: «Пора бы нам поговорить». И ничего больше, только это. Тогда он сможет выбрать: ответить или промолчать, и, если он предпочтет молчание, я встану и отчеканю: «Буду вам обязан, если впредь вы соизволите выбирать себе иную скамейку».
Тем вечером я перебрал много вариантов, что бы мне следовало сказать, если беседа завяжется, но отбросил почти все как скучные или избитые.
Наутро я был взвинчен и не уверен в себе, я даже подумывал остаться дома. От своих вчерашних намерений я отказался наотрез; если я и пойду в парк, то, уж во всяком случае, говорить ничего не стану.
Я пошел в парк, он пришел тоже. Я не взглянул на него. Мне вдруг показалось довольно подозрительным, что он всегда приходит самое большее на пять минут позже меня, как если бы он прятался где-то неподалеку и следил за мной. Видимо, подумал я, он живет где-то рядом с пожарным депо и высматривает меня в окно.
Я не успел продвинуться дальше в своих размышлениях, потому что он неожиданно заговорил. Признаюсь, его слова поразили меня.
– Простите, – сказал он, – но если вы не возражаете, то, возможно, пора бы нам поговорить.
Я ответил не сразу, а чуть погодя:
– Возможно. Важно, чтобы это стоило произносить вслух.
– Вы не уверены, что это стоит того?
– Видимо, я старше вас.
– Не исключено.
Больше я ничего не сказал. Я чувствовал тоскливое беспокойство из-за того, что мы поменялись ролями. Это он начал беседу, причем практически моими словами, а я ответил ему то, что ожидал услышать от него. То есть я оказался на его месте, а он – на моем. Весьма неприятное чувство. Мне захотелось уйти. Но так как я был, можно сказать, вынужден отождествлять себя с ним, то опасался обидеть или ранить его.
Прошла, наверно, минута, и он сказал:
– Мне восемьдесят три.
– Значит, вы правы.
Прошла еще минута.
– Вы играете в шахматы? – спросил он.
– Когда-то играл.
– Теперь почти никто не играет в шахматы. Все, с кем я играл, уже умерли.
– Я не играл лет пятнадцать.
– Последний мой партнер умер зимой. Это как раз была небольшая потеря, он уже ничего не соображал. Я расправлялся с ним самое большее за двадцать ходов. Но ему игра доставляла радость, возможно, это была его последняя отрада в жизни. Может, вы знали его?
– Нет, – ответил я быстро.
– Как вы можете говорить... впрочем, вам виднее.
Я тоже полагал, что мне виднее, и готов был сообщить ему это, но принял во внимание, что он оборвал себя на полуслове. Я заметил, что он повернул голову в мою сторону. Он долго сидел так и смотрел на меня, это было неприятно, поэтому я вытащил из кармана очки и надел их. Все передо мной – деревья, дома, скамейки – расплылось в тумане.
– Вы близоруки? – спросил он через некоторое время.
– Нет, как раз наоборот.
– Мне кажется, вы надели очки для дали.
– Нет, плохо я вижу вблизи.
– Вот как.
Больше я ничего не сказал. Когда он отвернулся, я снял очки и положил их в карман. Он тоже молчал, и, когда прошло достаточно времени, я встал и вежливо произнес:
– Спасибо за беседу. До свидания.
– До свидания.
Я покинул парк уверенной походкой, а придя домой и успокоившись, взялся продумывать завтрашнюю беседу. Меряя шагами комнату, я забраковал множество неудачных реплик, в том числе пару колкостей; каюсь, я не отказал себе в ехидстве, надеясь, что он не даст мне спуску.
Ночью я спал плохо. Такое случалось давным-давно, когда я по молодости все ждал от жизни сюрпризов, потом-то мне стало ясно, я хочу сказать, совершенно ясно, что, когда ты умрешь, тебе будет безразлично, какую жизнь ты прожил. Поэтому то, что я не мог заснуть, удивило и насторожило меня. На еду грешить я не мог, я съел только пару вареных картофелин и баночку сардин – прежде я тысячу раз прекрасно засыпал после такого ужина.
На следующий день он появился только через четверть часа, я уже стал терять надежду. Это так странно: иметь надежду, бояться ее потерять. Но спустя время он пришел.
– День добрый, – сказал он.
– Добрый день.
Мы помолчали. Я знал, что сказать, если пауза затянется, но предпочитал, чтобы он заговорил первым, так и вышло.
– А ваша жена... она еще жива?
– Нет, она умерла много лет назад, я ее почти забыл. А ваша?
– Умерла два года назад. В этот день.
– Значит, у вас сегодня день памяти.
– Получается. Мне ее не хватает, но с этим ничего не поделаешь. А на могилу, если вы это имеете в виду, я не хожу. Черт бы эти могилы побрал. Простите за грубость.
Я не ответил.
– Простите, пожалуйста, – сказал он. – Возможно, я обидел вас, я не хотел.
– Вы меня не обидели.
– Хорошо. Просто я подумал: а вдруг вы верующий? Моя родная сестра верила в загробную жизнь. Представляете, какая сила воображения?
И вновь меня поразило, что он одну за одной произносил мои реплики, в какой-то миг мне даже почудилось, что все это мне привиделось, что его не существует, а я просто разговариваю сам с собой. И это смятение заставило меня задать совершенно необдуманный вопрос:
– Кто вы такой?
По счастью, он замешкался с ответом, и я сумел совладать с собой.
– Не поймите меня неправильно. Я не хотел вас расспрашивать, просто размышлял вслух.
Я почувствовал, что он смотрит на меня, но не стал надевать очки. И сказал:
– Не думаю, чтобы вы держали меня за человека, который задает вопросы, на которые нет ответа.
Мы помолчали. Тишина давила, меня подмывало уйти. Если он две минуты ничего не скажет, я уйду, решил я. И стал про себя отсчитывать секунды. Он молчал, ровно через две минуты я поднялся. Одновременно со мной встал он.
– Спасибо за беседу, – поблагодарил я.
– Спасибо вам. Остается только сыграть в шахматы.
– Моя игра не доставит вам удовольствия. К тому же ваши партнеры имеют привычку играть в ящик.
– Что верно, то верно, – ответил он, вдруг о чем-то задумавшись.
– До свидания, – сказал я.
– До свидания.
Добравшись домой, я почувствовал себя уставшим больше обычного и прилег ненадолго. Спустя какое-то время я заявил вслух: «Я старик. А жизнь длинна».
Когда я проснулся на другое утро, лил дождь. Я был мало сказать разочарован. Но по мере того, как время шло, а дождь не переставал, мне становилось все очевиднее, что все равно я в парк пойду. У меня не было другого выхода. А то, явится ли он, не играло ни малейшей роли. Просто если он придет, я должен и хочу там оказаться. Сидя на мокрой скамейке под дождем, я тешил себя надеждой, что он не придет; в этом сидении в одиночестве в растерзанном водой парке было что-то бесстыдное, чересчур откровенное.
Но он пришел – я так и знал! В отличие от меня, он почти до пят был закутан в темный дождевик. Он сел со словами:
– Вы не поддаетесь погоде.
Без сомнения, он хотел просто констатировать факт, но под влиянием того, о чем я думал прямо перед его приходом, я усмотрел в этом замечании излишнюю доверительность и не ответил. Зато почувствовал, что у меня испортилось настроение и что я жалею о том, что пришел. К тому же я начал промокать, отсыревшее пальто давило на плечи, и сидеть так дальше казалось глупостью, поэтому я сказал:
– Я вышел подышать, но вдруг устал. Мне уже много лет. – И добавил, чтобы он не мучил себя домыслами: – У всех свои привычки.
Он ничего не ответил, и это необъяснимым образом раззадорило меня. А то, что он после долгой паузы произнес, подлило масла в огонь:
– Вы не особенно любите людей, я прав?
– Люблю людей? Что вы хотите сказать?
– Так принято говорить. Извините мою настырность.
– Естественно, я не люблю людей. И конечно, я их люблю. Если б вы спросили меня, люблю ли я кошек, коз-стрекоз... но людей? К тому же я почти никого из них не знаю.
О последней фразе я немедленно пожалел, но, по счастью, он зацепился за другую.
– Здорово вы! Коз-стрекоз.
Я понял, что он улыбнулся. И поскольку до этого я говорил резковато, то теперь сказал:
– Если вас устроит неконкретный ответ на неконкретный вопрос, я бы сказал, что в целом моя любовь как к козам, так и к стрекозам является более безусловной, чем к людям.
– Благодарю, это я успел понять. Впредь, собираясь задать вам вопрос, я буду следить за точностью формулировок.
Он разговаривал дружелюбно, и я устыдился, хотя в моей вздорности следовало винить мое плохое настроение. И потому, что я чувствовал раскаяние, я сказал, тотчас же об этом пожалев:
– Простите, у меня остались только слова. Простите.
– Не стоит. Тут моя вина. Мне следовало помнить, кто вы.
Это сразило меня – он знает, кто я? И потому приходит сюда каждый день? Сердце екнуло, я почувствовал себя неуверенно, неловко – и полез за очками.
– Что вы имеете в виду? – спросил я. – Вы знаете, кто я?
– Конечно, знаю. Мы встречались прежде. Я не подозревал этого, когда подсел к вам в первый раз. Но мало-помалу понял, что видел вас где-то раньше, хотя не мог вспомнить где. А вчера вы что-то такое сказали, и я все понял. Вы меня не узнаете?
Я встал:
– Нет.
Я смотрел прямо на него. Нет, я никогда не видел его.
– Я ваш... я был вашим судьей.
– Вы, вы...
Больше я ничего не мог выдавить.
– Пожалуйста, сядьте.
– Я промок. Так вот что. Вы были... это были вы. Так. Ну, хорошо. До свидания, мне пора идти.
Я ушел, наверное, не с высоко поднятой головой, но был на взводе и шагал так быстро, как не ходил уже несколько лет, а дома едва успел стянуть с себя мокрое насквозь пальто и рухнул на кровать. Сердце бешено колотилось, и я твердо решил никогда больше не ходить в парк.
Но постепенно пульс пришел в норму, мысли тоже. Моя реакция была оправданной, думал я: вдруг всплыла моя тайна, я не был к этому готов. Все нормально.
Я выбрался из постели, вновь ощущая себя, это я утверждаю с понятным чувством удовлетворения, целиком и полностью самим собой. Встав под окном, я пообещал вслух: «Он меня еще увидит!»
На другой день погода, к счастью, выправилась, и пальто почти высохло. Во всегдашнее время я отправился в парк; не хватало еще, чтобы он заметил во мне что-то необычное и почувствовал себя хозяином положения.
Но когда я приблизился к скамейке, он уже сидел там – другими словами, это он повел себя странно.
– День добрый, – сказал он.
– Добрый день, – ответил я, садясь, и тут же взял быка за рога: – Я думал, что, возможно, вы сегодня не придете.
– Браво! Один-ноль в вашу пользу.
Его ответ меня обрадовал: партнер мне достался достойный.
– Вы часто ощущали себя виновным? – спросил я.
– Не понимаю.
– В бытность судьей часто ли вы чувствовали вину за собой? Ведь вашим делом было отмерить каждому должную мерку грехов.
– Моей профессией было применять закон. А что считать недозволенным, определяют другие.
– Вы оправдываетесь? В этом нет нужды.
– Я не чувствовал себя виноватым. Напротив, сплошь и рядом я ощущал себя воплощением неотвратимости закона, как в вашем случае.
– Да, поскольку вы не суеверны.
Он стрельнул в меня глазами:
– Что вы имеете в виду?
– Только простодушно суеверные люди считают задачей врача бесконечное продление мучений смертельно больных людей.
– Вот оно что. Понятно. А вы не боитесь, что в случае легализации эвтаназии ею начнут злоупотреблять?
– Совершенно очевидно, что ею злоупотребить нельзя. В противном случае это уже не убийство из гуманности, но обыкновенное убийство.
Он не ответил, и я искоса взглянул на него, у него было странное, мрачное и замкнутое выражение лица. Мне не чуждое. Понять, вызвана ли эта угрюмость моими словами, или это его всегдашнее выражение, я не мог, поскольку никогда прежде его толком не рассматривал. Теперь мне захотелось восполнить этот пробел и тщательно его изучить, и я сделал это не таясь: повернул голову и прошелся взглядом по его профилю; это самое малое из того, что я считал себя вправе совершить в отношении человека, приговорившего меня к нескольким годам тюрьмы. Более того, я вынул из кармана очки и нацепил их на нос, нужды в этом не было, я прекрасно видел его и так, но мне вдруг захотелось устроить провокацию. Это настолько не похоже на меня – во все глаза таращиться на другого человека, – что на миг я сам себе показался чужим: странное ощущение, но не сказать, чтоб неприятное. То, что я так грубо изменил свою обычную манеру поведения, повлекло за собой другие неожиданности. Вдруг я засмеялся, впервые за много лет; это был нехороший смех. И он тоже сказал, не глядя на меня, но с вызовом:
– Меня не интересует, над чем вы смеетесь, но не похоже, чтобы это доставляло вам удовольствие. Жаль. Вы ведь разумный человек.
Я немедленно смягчился и смутился, отвел взгляд от профиля рассерженного человека и сказал:
– Вы правы. Смеяться тут не над чем.
А другого извинения он не заслужил.
Мы помолчали; я подумал о своей бедности и впал в меланхолию. Потом представил себе дом судьи, с удобными стульями и вместительными книжными полками.
– Наверно, у вас и домработница есть?
– Есть. А почему вы спрашиваете?
– Просто пытаюсь представить себе, как живут судьи на пенсии.
– Завидного мало. Ничегонеделанье, сами знаете. И невыносимо долгие дни.

Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль - Аскильдсен Хьелль => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль автора Аскильдсен Хьелль дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Аскильдсен Хьелль - Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль.
Если после завершения чтения книги Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль вы захотите почитать и другие книги Аскильдсен Хьелль, тогда зайдите на страницу писателя Аскильдсен Хьелль - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Аскильдсен Хьелль, написавшего книгу Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Все хорошо, пока хорошо - 12. Внезапная спасительная мысль; Аскильдсен Хьелль, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн