А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Если вы очень устали, отдохните немного, два-три часа, вы же не спали всю ночь. Если не так устали, принимайтесь за дело».
Плача, потому что он тоже был его учеником, доктор начал вытягивать воду из его ног, а Гурджиев сидел с сигаретой в зубах, потягивая кофе, шутя и разговаривая. Вся жизнь исчезла из его тела, но лицо его лучилось, а глаза сияли. В последнее мгновение он сказал: «Есть ли у кого-нибудь вопросы, а то я ухожу?»
Он говорил ученикам, что умереть можно сознательно. За двадцать четыре часа до больницы он настаивал, что не поедет туда и спрашивал доктора: «Что вы думаете? Может больница спасти меня? Я не могу себя спасти, может ли меня спасти кто-нибудь ещё?» Доктор плакал двадцать четыре часа. «Хорошо, если вы плачете, я поеду».
И доктор побежал вызывать скорую помощь, но когда машина приехала и врач зашёл в комнату, — Гурджиев исчез! Врач не мог представить, как это случилось, ведь тот не мог двигаться!
Гурджиев стоял на дороге рядом со скорой помощью, затем он вернулся в дом и спросил: «Машина пришла, где доктор?» Он шёл! Доктор не верил своим глазам. Невозможно! Ведь больной был не в состоянии ходить. Врачи собравшегося консилиума тоже были потрясены, никто не мог поверить, что он может сделать хоть один шаг, а он сам дошёл до машины. Мало того, он вернулся и спросил: «Где доктор?»
Двумя неделями раньше, — а ведь он был болен, очень болен, — однажды вечером он попросил учеников: «Дайте мне машину, я хотел бы поводить». Это — за две недели до смерти!
«Доктор не велел вам вставать с постели».
«Забудьте о докторе, дайте машину». Он сел в машину и поехал в одну русскую церковь, просидел там под деревом полтора часа. Только потом узнали, что это было место, где его похоронили через две недели, он отправился посмотреть на него двумя неделями раньше. Он никогда там раньше не был, никогда не заходил в эту церковь, это был первый и последний раз в его жизни, потом он уже был мёртв. Беннет сообщает: он приехал через сутки, Гурджиев был уже мёртв. Он приехал среди ночи, бросился в церковь, где лежало тело Гурджиева, вокруг никого не было. Он сидел молча. Вдруг его охватил страх, его бросило в дрожь; он почувствовал, что Гурджиев ещё жив. Он был учёный, математик, он не мог обманываться. Он не был его учеником, не был эмоциональным человеком, не был сентиментален — совсем другой тип. Он подошёл ближе, чтобы понять, в чем дело, привёл себя в полную тишину и молчание.'Было чувство, что кто-то дышит. Он прошёлся по церкви… ближе… когда он подходил ближе к телу, он чувствовал дыхание явственнее; отходил дальше — дыхание чувствовалось слабее, а Гурджиев был мёртв. Но он чувствовал, что тот ещё летает где-то рядом, как будто тело было ещё живо, как будто он был ещё здесь.
Это возможно: тот, кто умирает пробуждённым, многое может. Тот, кто умирает в понимании, на самом деле не умирает, он познал бессмертие в себе.
Отбросьте утешения, веры, становитесь все более и более пробуждённым. Отбросьте свои сны, отбросьте свои колыбельные — это единственный путь. Дао просто, и все же мучительно трудно. Просто Дао не может быть сложным. Мучительно трудно, вы сами очень сложны и вам не просто стать простым. Сложность в вас, а не в Дао. Дао — очень простой путь, проще некуда: никакого учения, никаких требований, никакой морали, ничего от вас не ждут, только одно — чтобы вы жили естественно, просто, в созвучии с существующим. И не привносите вероучения, не привносите теории, не привносите теологию.
Даосские мистики никогда не говорят о Боге, перевоплощениях, аде, небесах. Все это — создание человеческого ума, объяснения того, что объяснить невозможно, объяснение тайны. Все объяснения против Бога, все объяснения снимут тайну с существующего. Существующее — это тайна, надо принять его, как тайну, и не претендовать ни на какие объяснения. Не нужно никаких объяснений, только удивление, восклицающее удивлённое сердце, пробуждение, удивлённое чувство тайны жизни в каждое мгновение. Тогда и только тогда вы узнаете, что такое истина. А истина освобождает.
ВОПРОС Кто настоящий христианин?
ОТВЕТ Трудно сказать, я — не христианин, и Христос — не христианин. Одно можно сказать наверняка: Христос — не христианин, Будда — не буддист, Кришна — не индуист.
Будучи христианином, человек избегает быть Христом. Быть христианином — значит продолжать спать. Вы пользуетесь одним из снотворных, называемым «христианством», чтобы продолжать спать. Кто-то пользуется снотворным «индуизм», чтобы продолжать спать, но все это — наркотики. Настоящий человек имеет мужество предстоять реальности, как она есть, — у настоящего человека есть мужество не принимать из вторых рук.
Обратитесь к реальности прямо, непосредственно, без всяких вероучений, иначе вы никогда не пробьётесь к реальности. Вероучения помешают вам, не позволят — это тюрьма.
На свете много тюрем. Говорят, есть триста религий, значит триста тюрем — прекрасных тюрем, красиво украшенных, удобных, приятных, но тюрьма есть тюрьма. Выйдите из тюрем!
Когда я посвящаю вас в саньясу, я посвящаю вас в свободу. Моё посвящение в свободу, в саньясу, — посвящение в абсолютную свободу. Становясь саньясином, вы сможете стать Христом, но никогда — христианином; можете стать Кришной, но никогда — индуистом;
можете стать Буддой, но никогда — буддистом. И запомните: если вы действительно хотите стать Буддой, избегайте учения, скопившегося вокруг учения Будды.
Мастера дзен говорят: «Если Вам встретится Будда, тут же убейте его!» Они доходят даже до такого: «Если вы произнесли имя Будды, тут же прополощите и очистите свой рот!» Это не значит, что у них нет уважения к Будде; их уважение к нему огромно, безупречно, однако все, что они говорят, очень важно. Уму легко накапливать знания, накапливать веру, уму очень легко, потому что ничего не поставлено на карту. Если вы стали христианином, вы ничего не ставите на карту, вы ни на что не решились, вы просто ходите в церковь.
Я слышал такое определение христианина: «Это тот, кто раскаивается в воскресенье о том, что он делал в субботу и собирается делать в понедельник».
Обман, все — обман.
ВОПРОС Когда учение становится медитацией?
ОТВЕТ Никогда. Учение никогда не становится медитацией, медитация превращается в учение. Не начинайте с учения, иначе вы никогда не придёте к медитации. Начните с медитации, и вы придёте к учению, и учение не будет привнесено извне, оно будет внутренней лреисполненностью, оно осветит вас изнутри.
Пожалуй, даже нехорошо называть это «учением», настолько оно совершенно свободно, но можно назвать это и учением. Ваша жизнь дисциплинируется, но не от усилий, а от внутреннего понимания; вы ведёте себя естественно, потому что сознательный человек не может вести себя иначе, это невозможно. Вы будете так вести себя без всякой выгоды, без всякого мотива, это поведение будет струиться от вашей спонтанности, в нем не будет никакой жадности. Любой христианский святой жаден, он хочет достичь рая. Любой джайнский монах жаден, он бизнесмен, он хочёт выиграть на добродетели, хочет быть православным победителем в том мире, стать завоевателем в мире духа, но это желание
— от жадности. Если вы оглянетесь на монахов, святых, Махатм, вы увидите жадных, материалистических людей. Они дисциплинируют себя, потому что знают: заих жертвы плата будет велика. Они готовы к жертве, они даже готовы убить себя, но это — сделка.
У человека медитации, понимания, нет никаких мотивов, никаких сделок с реальностью. Как можно заключить сделку с реальностью? Сама идея-то глупая. Человек медитации — хороший, потому что ему хорошо и легко быть хорошим, нет никаких мотивов. Он добродетелен, потому что добродетель даёт ему такое счастье, такой восторг!.. Он любит, он делится, как цветок делится своим ароматом, своим благоуханием — естественно. Его добродетель не культивирована, не обусловлена — это рост его существа.
Итак, вы спрашиваете: когда учение становится медитацией? Никогда. Дисциплина никогда не становится медитацией, но медитация всегда приносит дисциплину, внутреннюю дисциплину, и эта дисциплина — от свободы, эта дисциплина — не новая клетка, эта дисциплина делает вас полностью свободным и освобождённым. У вас нет никаких предписаний, которым надо следовать, вы никому не следуете; никаким текстам, вы просто следуете своей глубочайшей сердцевине. И нет никаких в вас конфликтов, никаких альтернатив, вам ничего не надо выбирать, вам не надо выбирать
— делать то или это. Нет никакого раскаяния; человек медитации не может поступить неправильно, такого не случается. Чтобы он ни делал, он делает это полностью, от всего существа, а в следующее мгновение он уже перешагнул через это. Он никогда не оглядывается назад, никогда не раскаивается: что случилось, то случилось; чего не случилось, того не случилось. Он никогда не хвалит себя: «Вот, я это сделал». Никогда не чувствует вийы: «Как мог я это сделать?» У него не бывает переживаний о прошлом, похмелья, прошлое отсечено от него. Каждое мгновение он двигается в будущее, каждое мгновение прошлого исчезает, и он чист, как утренняя капля росы.
У такой дисциплины — свежесть, у такой дисциплины — свобода, у такой дисциплины — благоухание, иначе дисциплина делает людей скучными, глупыми, делает людей посредственными. Дисциплина убивает вашу свободу, убивает ваше существо, становится самоубийством, так что никогда не начинайте с дисциплины, начинайте с медитации.
Вот почему я подчёркиваю значение медитации: если дисциплина возникает из медитации — хорошо, иначе она не нужна. Лучше вообще не иметь характера, чем характер навязчивый.
ВОПРОС Почему я все ещё несчастлив?
ОТВЕТ Оттого, что вы все ещё есть и оттого, что вы все ещё гоняетесь за счастьем. Счастье нельзя искать, это побочный продукт, это естественное следствие. Если вы сделаете счастье целью, вы никогда не найдёте его, вы будете постоянно упускать. Оно приходит очень тихо, оно приходит, как шёпот; оно приходит, как ваша тень.
Когда вы полностью поглощены чем-то и вовсе не думаете о счастье — оно здесь. Всякий раз, когда вы думаете о нем — его нет; оно очень робкое. Всякий раз, когда вы оглядываетесь, оно исчезает. Всякий раз, когда вы начинаете думать: «Счастлив ли я или нет?» — его нет. Счастливый никогда не думает о счастье; он так счастлив, где ему ещё думать о счастье. Только несчастный думает о счастье и, думая о нем, становится ещё несчастнее.
Старый пёс, увидев щенка, гоняющегося за своим хвостом, спросил:
— Что ты так гоняешься за хвостом?
— Я изучил философию, — ответил щенок, — я решил проблемы мироздания, которые не решила ни одна собака до меня, я узнал, что лучшее для собаки — это счастье, и что счастье в моем хвосте, поэтому я гоняюсь за ним, а когда поймаю, он будет мой.
— Сынок, — сказал пёс, — я тоже интересовался мировыми проблемами и составил своё мнение об этом. Я тоже понял, что счастье в моем хвосте, но я заметил, что куда бы я ни пошёл, что бы ни делал, он следует за мной, мне не нужно за ним гоняться.
Послушайте старого пса.
Вы, должно быть, замечали, что когда собака счастлива, она виляет хвостом, естественно, собака думает, что счастье в хвосте, вот она и начинает за ним гоняться, но нельзя поймать свой хвост; вы прыгаете — хвост прыгает; вы прыгаете выше — хвост прыгает выше. Так вы и привыкнете бегать за собственным хвостом, так и. бывает.
Вопрос этот задал Арупа.
Послушайте старого пса. Куда бы вы ни пошли, хвост следует за вами. Надо понять следующее: нет ничего ценнее этого, будьте полностью поглощены тем, что делаете. Не думайте, делаете ли вы что-то великое или нет. Если вы моете пол, пусть это полностью поглотит вас. Если вы готовите, пусть это полностью поглотит вас. Если стираете — пусть это полностью поглотит вас.
Когда вы растворены в том, что делаете, ваше "я" исчезает. Тогда для "я" не остаётся места. Именно в это мгновение, когда "я" нет, есть счастье.
Я бы сказал так: "я" — это несчастье; отсутствие "я" — счастье, а "я" существует только тогда, когда вы расщеплены. Когда вы гармоничны, "я" нет. Танцуя, вы становитесь танцем, "я" исчезает. Когда поёте, становитесь пением, "я" исчезает. Сидя молча, ничего не делая, вы становитесь этим бездействием, "я" исчезает. Действуя или бездействуя, запомните одно: растворитесь в этом, чем бы оно ни было. Вы вышли утром на прогулку; полностью погрузитесь в это, забудьте все о себе, забудьте все о счастье, забудьте все о кислороде и о том, что он полезен, забудьте все прочитанное о прекрасных переживаниях во время утренней прогулки, забудьте все, просто гуляйте. И однажды вы увидите, что вы полностью здесь — вас посетило счастье.
Вы будете терять контакт снова и снова; всякий раз, когда вы начнёте о нем думать, о том, что оно есть, оно уходит. Вы входите — оно уходит, вы выходите — оно входит! Вам невозможно быть вместе. Вы и счастье не можете быть вместе в одном месте — это невозможно.
Начните терять себя. Вы, должно быть, слишком стремитесь к этому, вы, должно быть, постоянно думаете об этом, вы, должно быть, постоянно планируете, как его достичь, поэтому его никогда не будет. Если вы слишком стремитесь к счастью, будет только ад, если забудете о нем, — это самое естественное явление. Ему мешает самосознание, оно делает все очень узким. Когда самость исчезает, когда самосознание исчезает, вы безмерны, как небо, оно вдруг вливается в вас.
Так что, искусство быть счастливым — это искусство забыть. Слыша это, запомните: не начинайте тут же планировать — как забыть, как не думать о счастье, иначе вы опять — в той же ловушке.
Вопрос не в том «как», просто делайте «так», и все. И не откладывайте это на завтра, на часок, сделайте это сейчас, в это самое мгновение. Послушай меня, Арупа: в это самое мгновение весь стань слухом. Не думай о том, что я говорю, не пытайся понять, не пытайся строить планы, соразмерять, просто слушай, просто будь здесь со мной в это мгновение — и счастье будет здесь. Молча, слушая внимательно и чутко, без всякой самости, как можно упустить счастье? Никогда не слышал, что кто-то упустил счастье, будучи молчаливым, внимательным, забыв о себе, растворившись.
Если вы не сможете раствориться в моих словах, в моем присутствии, трудно вам будет раствориться где-то ещё. Слушая меня, просто слушайте, и пусть это случится в это самое мгновение.
Старый раввин говорил своей общине: «Раскайтесь за день до смерти». «Но, рабби, — возражали они ему, — мы не можем знать дня своей смерти». «Тогда, — отвечал он, — раскайтесь сегодня, раскайтесь сейчас».
Не откладывайте, кто может знать день своей смерти? Вас может не стать завтра, вас может не стать в это самое мгновение. Это мгновение — единственное, которое у вас есть. Единственное время, которое есть у вас — сейчас; единственное место — здесь. Я не велю вам быть готовым, в этом вся весть Дао: вы готовы такие, как вы есть.
Начните наслаждаться этим единственным мгновением, и счастье последует за вами. Оно всегда следует за вами; оно — в вашем хвосте. Когда вы занимаетесь своим делом, хвост всегда с вами.
ВОПРОС В последние два-три дня я чувствую, что вы как бы постоянно смотрите на меня. Скажите, Бхагван, что вы хотите сказать мне этим?
ОТВЕТ Я постоянно смотрю на вас не только эти два-три дня. Вы заметили это только в последние два-три дня. Хорошо, что вы заметили.
Когда я смотрю на вас, это — весть, многое нельзя сказать словами, мне приходится говорить молчанием, мне приходится говорить своим присутствием. Слова неадекватны, смысл слов ограничен, по глаза могут передать многое, встреча глаз может стать великим сообщением.
Так что, когда вы видите, что я гляну вам в глаза, не упускайте это мгновение, в это мгновение не начинайте думать, в это мгновение вглядитесь в меня, в это мгновение потеряйтесь, в это мгновение не думайте: «В чем эта весть?» Если вы начнёте думать о вести, вы упускаете. Встреча глаз — сама уже весть. Просто будьте здесь, присутствуйте, глядя в мои глаза, что-то призрачное происходит между нами. Меня здесь нет. Если вы сможете смотреть в мои глаза хоть единую секунду полностью, вы тоже исчезнете, а когда и Учитель и ученик исчезают вместе, это и есть встреча.
— Я недавно прошёл подготовку и хотел бы получить наставления в дзен, — с этими словами Куссай обратился к мастеру Генша. — Как мне вступить на Путь, Мастер?
— Слышишь ли ты журчание этого ручья?
— Да, Мастер.
Затем на единое мгновение настала тишина. В миг, когда он сказал:
«Слышишь ли ты журчание ручья?» — ученик достиг понимания. В этом понимании мысли на мгновение остановились; он слышал журчание ручья, шум, песню, танец воды, на единое мгновение он перестал осознавать своё "я", его сознание было полным. Мастер наблюдал и когда почувствовал, что момент настал — больше не было жаждущего, больше не было вопрошающего, сознание своего "я" исчезло, было только молчаливое понимание и слушание текущей мимо реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28