Копыта коней скользили по сырой земле.– Ну что, дети мои, как и где будем встречать Коксу-Сабрака? – спросил Ван-хан, останавливая коня.– Я человек маленький, – сказал Джамуха, – где поставите, там и буду стоять.– Ты что-то очень уж часто говоришь о том, что маленький. – Тэмуджин приложил ко лбу ладонь, начал вглядываться в пологие серые сопки, испестренные клочьями снега. – Мала мышь, а убивает лошадь, забравшись ей в ноздри… Хан-отец, Коксу-Сабрак пойдет на нас по той лощине…– Ты говоришь так, будто сам Коксу-Сабрак поведал тебе, где он собирается пойти, – съязвил Джамуха.– А другой дороги у него нет, – спокойно возразил Тэмуджин. – Не станет же он прыгать с сопки на сопку, как лягушка с кочки на кочку.Главные силы он поведет по лощине, а боковое охранение двинется по гряде.– Так, наверное, и будет, – согласился с ним Ван-хан. – А мы перекроем лощину. Остановить его тут, я думаю, будет не так уж трудно.– Остановить, но не разбить, хан-отец. Лощина тесна, в ней нельзя развернуть все наше войско. Невозможно будет ударить и сбоку. Смотрите, какие там рытвины и овраги. Всадникам придется двигаться шагом. Лучники их забросают стрелами. Коксу-Сабрак будет сидеть в лощине, как я когда-то в ущелье Дзеренов. – Тэмуджин усмехнулся.Впервые он упомянул ущелье Дзеренов. И смотри-ка, усмехается. Думает, ловко тогда одурачил его, Джамуху. Ну-ну, пусть думает, пусть считает, что одурачил.– И что же ты хочешь? – спросил Ван-хан.– Надо выманить Коксу-Сабрака туда, на равнину. Как это сделаем? Мы перекроем лощину частью наших сил, дадим тут сражение, потом бросимся бежать. Коксу-Сабрак будет нас преследовать. И вот, едва он выскочит на равнину, на него с правой и с левой руки навалятся наши свежие силы.– Что-то очень уж просто, Тэмуджин. Коксу-Сабрак старый волк.– Вот и хорошо, что просто. Замысловатую хитрость порой разгадать куда легче, чем такую. Но если ты хочешь по-другому, хан-отец, давай подумаем…– По-другому… – Ван-хан повертел головой. – У нас нет времени долго раздумывать. Будь по-твоему. Теперь давай распределимся, кто где встанет, и займем всяк свое место.– В лощине, я думаю, надо встать тебе, хан-отец. Там вон встанет анда Джамуха, а я в другой стороне.Ван-хан задумчиво почесал за ухом, нехотя согласился с Тэмуджином.Вечером в его походном шатре Джамуха спросил у Нилха-Сангуна:– Ты почему не был с нами?– У меня другие дела… А что?Джамуха огляделся – не подслушивает ли кто? – понизил голос:– Вы встали в лощину по подсказке анды. На ваших воинов падет главный удар Коксу-Сабрака. Потом вы будете убегать, выманивая его на наши копья.Сколько же воинов твоего отца падет под мечами найманов? – Заметив, что их тихий разговор привлекает внимание нойонов, Джамуха громко сказал:– Я больше всего люблю охотиться на хуланов. Сейчас самое время… – И шепотом:– Ты молчи о том, что слышал от меня.Но молчать, как и рассчитывал Джамуха, Нилха-Сангун не стал. Он о чем-то тихо поговорил с прыщеватым нойоном Арин-тайчжи и своим дядей Джагамбу, сел рядом с отцом.В юрту вошел Тэмуджин. Его сопровождал молодой кривоногий воин в куяке и шлеме из воловьей кожи.– Нойон дозорной сотни Мухали. – Тэмуджин легонько подтолкнул воина в спину. – Говори.– Завтра найманы будут тут. Они остановились на ночевку недалеко от этой лощины.Погладив нагрудный крест, Ван-хан поднес руку к губам.– Помоги нам бог! Много ли найманов ведет Коксу-Сабрак?– На глаз – не меньше, чем у нас. К утру мы узнаем точное число.– Как? Посчитаешь? – недоверчиво спросил Нилха-Сангун.– Мы захватим двух-трех человек и все узнаем.Мухали сказал это так, будто собирался привести людей из соседней юрты, а не из вражеского стана. И все-таки никто не воспринял его слова как пустое бахвальство. Молодой сотник держал себя так, что не поверить ему было невозможно. И откуда Тэмуджин берет таких людей? Мухали скорее всего не родовит, и ростом не вышел, и статью не удался, а вот приметил же его анда.– Ну, иди, Мухали, – сказал Тэмуджин. – Я буду ждать твоего возвращения.Неторопливо поправив шлем и подтолкнув под пояс полы халата, Мухали вышел из шатра.Нилха-Сангун что-то начал говорить на ухо отцу. Лицо Ван-хана потемнело. Тэмуджин направился было к хану, но Джамуха остановил его:– Из какого племени Мухали?– Из джалаиров.– Его отец был нойоном?– Нет, он был нукером у Бури-Бухэ.Нилха-Сангун все еще разговаривал с отцом. Пусть все выскажет.– Анда Тэмуджин, может быть, ты мне подаришь этого сотника?– А ты, анда Джамуха, подаришь мне тысячу воинов?– Шутишь все, анда Тэмуджин…– Не шучу. Мухали стоит тысячи воинов.– Я когда-то просил подарить Чаурхан-Субэдэя. Ты мне тоже отказал.Или и сын кузнеца стоит тысячи воинов?– Стоит, Джамуха…– Ты ценишь своих нукеров, но не нашу старую дружбу. Ради этой дружбы я оставил неотомщенной кровь моего брата Тайчара. Ради дружбы поднял воинов и пошел к вам. А ты со мной и говорить не хочешь.– Сломанная кость, анда Джамуха, долго срастается и часто болит.– Тэмуджин! – окликнул его Ван-хан. – Надо еще раз подумать о завтрашнем сражении.– Но мы все обдумали, хан-отец. – Тэмуджин сел рядом с ханом. – Воины стоят на своих местах.– Может быть, нам передвинуть…– Кого? Куда? – Короткие брови Тэмуджина удивленно приподнялись.– Ты закроешь лощину, а я стану на твое место. Или Джамуха…– Ничего не понимаю, хан-отец! Зачем? Почему?– Хотя бы потому, что и ты, и Джамуха помоложе меня. Бегство, даже и обманное, не приличествует моим сединам.– Об этом надо было думать раньше…– Ты один за всех думал! – бросил Нилха-Сангун.– А-а, это ты сбиваешь с толку хана-отца…– Не правда разве, что все решаешь за всех нас? Чужими руками хочешь побить врага…– Нилха-Сангун… – Тэмуджин помедлил. – Нилха-Сангун, ты забыл, что найманы ваши враги. Я здесь только для того, чтобы помочь.– Кому? – въедливо спросил Нилха-Сангун.– Я с тобой не хочу разговаривать! Хан-отец, если ты хочешь разгромить Коксу-Сабрака, делай, как мы договорились. Передвигать людей поздно, и нет в этом смысла. Надо, чтобы Коксу-Сабрак увидел перед собой тебя. Иначе он все поймет.Ван-хан был в нерешительности.– Может быть, это и верно. Но с другой стороны… Не знаю, Тэмуджин.– Зато он все знает. Будет стоять в безопасном месте и посматривать… – проворчал Нилха-Сангун.Обозленный Тэмуджин поднялся.– Вступая в сражение, никто не может заранее предсказать, где будет безопасное место, – сумрачно сказал он. – Кто ищет безопасности, тому надо брать в руки не меч, а бич пастуха.– Перестаньте спорить! Пусть все останется как задумали.Тэмуджин вышел из шатра.– Много умничает, – сказал Нилха-Сангун.– Замолчишь ты когда-нибудь или нет? – набросился на него хан. Всегда впутываешься не в свое дело. Жужжишь на ухо о своих выдумках.– Я ничего не выдумываю, отец! Ты же сам слышал, как он сказал, что найманы ему не враги.Джамуха не упускал ни слова из этой перепалки. Он был доволен: все шло как надо.Сражение началось по замыслу Тэмуджина. Но Ван-хан, терзаемый сомнениями, не исполнил того, что ему предназначалось. Он не пытался сдержать Коксу-Сабрака, бросился бежать после короткой схватки. Поспешное бегство навело Коксу-Сабрака на подозрение. Он не кинулся за Ван-ханом, не вышел из лощины, и ловушка, подстроенная Тэмуджином, оказалась пустой.Пришлось вести невыгодное наступление на лощину. Сражение, вялое, без особого урона для той и другой стороны, продолжалось целый день. Вечером войска оттянулись на свои места, расположились на отдых. Небо было завалено облаками, падали редкие снежинки. Джамуха сидел в своей маленькой походной палатке перед огнем, жевал сушеное прогорклое мясо, запивая его кипятком из котла. К нему подходили нукеры, спрашивали то об одном, то о другом, но он раздраженно махал рукой. Они мешали думать. Кажется, выпал случай, когда можно расправиться с Тэмуджином, даже не вынимая из ножен меч. Если он правильно рассудил, все получится хорошо. Должно получиться.Поужинав, велел позвать сына агтачи Тобухая, молодого воина Хунана.Когда тот согнулся в поклоне, спросил, хитро усмехаясь:– Ты, кажется, хотел жениться?– Я просил в жены рабыню-татарку. Но ты не дал. – Хунан, хмурясь, отвел взгляд в сторону.– Не дал? И верно, не дал! Но, может быть, и дам. А пока слушай и запоминай. Ты – найманский воин. Перебежал сюда…Хунан смотрел на огонь, кивал головой, но, кажется, не очень-то вникал в его слова.– Подыми голову! – приказал Джамуха. – На меня смотри! Исполнишь все как следует, получишь в жены татарку.– Правда? – Хунан недоверчиво глянул на него. – Я сделаю все, что прикажешь! Но зачем тебе это?– Меньше будешь знать, дольше проживешь… Запоминай, что я говорю.Если ты напутаешь и скажешь что-то не так, не увидишь не только татарки, но и завтрашнего рассвета.Под охраной двух нукеров он доставил Хунана в шатер Ван-хана. Хан и его сын молились перед сном. Кроме них, в шатре никого не было. Джамуха сказал испуганным голосом:– Нам грозит большая беда, хан-отец! Этот человек прибежал от Коксу-Сабрака. Ты только послушай, что он говорит!Пугливо озираясь, Хунан повалился перед ханом на колени.– Охраняю я шатер Коксу-Сабрака… Вижу воина…– Ты не заметил, какой он из себя? – спросил Джамуха.– Молодой. Небольшого роста. Ноги кривые…– Не Мухали его имя? – допытывался Джамуха.– Имени он не называл. А может быть, я не расслышал. Воин сказал Коксу-Сабраку: «Он с тобой согласен. Завтра, не вступая в сражение, уведет своих людей. Но за эту услугу найманы должны дать клятвенное обещание не трогать его улуса».– А кто этот «он»? – спросил, напрягаясь, Нилха-Сангун.– Не знаю… – пробормотал Хунан. – Я больше ничего не знаю.– Если это был Мухали… – начал Джамуха.– А кому же быть другому? – перебил его Нилха-Сангун. – Конечно, это был он. И послал его Тэмуджин!– Не может быть! – На шее хана вздулись жилы, он резко наклонился вперед, сграбастал Хунана за воротник, с силой рванул, закричал не своим голосом:– Врешь, раб!– И я думаю – врет, – сказал Джамуха, шагнул к Хунану, пнул вбок. Признайся хану-отцу – врешь?– Смилуйтесь, высокие нойоны! Зачем же мне врать? Я думал, заслужу награду, а вы меня бьете…– А может быть, и не врет, – сказал Джамуха.– Конечно, он говорит правду! – Нилха-Сангун вскочил на ноги. – Я давно подозреваю, что Тэмуджин переведывается с найманами.– Ты всех во всем подозреваешь! – сердито сказал Ван-хан.– А кто упустил Эрхе-Хара, Буюрука и этого самого Коксу-Сабрака?Тэмуджин. Кто подставлял наших воинов? Тэмуджин. Кто предупредил Коксу-Сабрака, чтобы он не вылезал из лощины? Тоже, думаю, Тэмуджин.Почему же ты, отец, закрываешь глаза?..– Подожди ты, подожди… – Непослушными руками Ван-хан растирал виски. – Я хочу видеть Тэмуджина. Я обо всем его спрошу.– Он никогда не признается в таком постыдном поступке!– А может быть, позвать? – вмешался в разговор Джамуха. – Я бы перед лицом хана-отца не смог утаить ничего. Только вот… Боюсь, если Тэмуджин поймет, что его двоедушие разгадано, ударит на нас в открытую. С одной стороны он, с другой – Коксу-Сабрак… И мы погибли.Ван-хан вскинул руки, поднял страдальческий взгляд вверх.– Боже великий! Что ты делаешь с людьми?– Отец, они разобьют нас! Я не хочу больше скитаться по чужим землям.– Но что делать, сын?– Надо уходить, – сказал Джамуха. – Пока никто ни о чем не догадывается, мы тихо снимемся и уйдем. Утром будем далеко отсюда.– Да, да… – Хан тяжело поднялся. – Будем уходить… Что же это делается, великий боже? Кому верить? На кого надеяться? – Он сморщился, будто от зубной боли.Джамуха возвратился к себе, ткнул Хунана кулаком в бок.– Не болит от моего пинка? Ничего, татарка вылечит.Хунан промолчал.Воины, сотня по сотне, уходили в темноту ночи. Падал снежок, заглушая стук копыт и тихие голоса. Джамуха поднял глаза к черному небу, засмеялся.Из тонких, невидимых другим паутинок он сплел крепкую сеть и кинул под ноги анде Тэмуджину – хорошо! Хотел бы он завтра увидеть лицо анды, когда тот поймет, что остался один на один с Коксу-Сабраком… Глава 7 – Разбудите хана!– Тише, Мухали, тише, – попросил Боорчу. – Тебе приказано не спать ночами для того, чтобы спали другие.– По пустякам я никого не бужу, Боорчу! – В голосе Мухали прозвучало сердитое нетерпение.Тэмуджин приподнялся на локте. В тесной походной юрте тлел аргал, по стенам ползали красные блики света. Перед дверями спали Джэлмэ и Субэдэй-багатур. Боорчу сидел на постели, зевая, почесывал босые ноги. У порога, упираясь шлемом в крышу юрты, стоял Мухали. На воротнике его халата белел снег. Заметив, что Тэмуджин проснулся, он перешагнул через спящих сыновей кузнеца.– Хан Тэмуджин, твой анда Джамуха и Ван-хан ушли.Боорчу замер с открытым в зевоте ртом, из его груди вырвалось восклицание, как у человека, на которого внезапно плеснули холодную воду.– Куда ушли Джамуха и Ван-хан? – спросил Тэмуджин.– Должно быть, в свои нутуги.– Как в свои нутуги? Ты что, набрался архи?– Ушли, хан Тэмуджин. Мы остались одни. Я сам все проверил…– Несешь какую-то глупость… – Он не верил Мухали, но руки сами собой натянули гутулы, набросили на плечи халат. – Взгреть тебя надо.Он вышел из юрты. Холод охватил согретое постелью тело. Плотнее запахнул халат, вгляделся в ту сторону, где стояли Ван-хан и Джамуха. Там мирно мерцали огни.– Мухали, ты что, ослеп, не видишь огней?– Огни-то горят, но у огней никого нет.И все равно он не верил, не мог поверить, однако холодок тревоги проник в грудь.– Коня!Вскочив в седло, помчался к огням. Конечно, подле них никого не было – ни одной живой души! Струился дымок, взлетали и гасли искры, взблескивали падающие снежинки. Что-то жутковатое было во всем этом.Услышав стук копыт, он вздрогнул. Из темноты вынырнули Субэдэй-багатур и Мухали.– Не понимаю, – сказал он, и губы задрожали от обиды. – Чтобы уйти от волчьей стаи, ей бросают паршивую овцу. Но разве я паршивая овца?– Хан Тэмуджин, времени до рассвета осталось немного. Надо уходить, сказал Мухали.– Да, надо уходить… Субэдэй-багатур, поезжай по следу, посмотри, куда они пошли. А ты, Мухали, поднимай людей.Он шагом вернулся к своему стану. Воины уже разобрали его юрту, сворачивали войлок. У огня толпились нойоны, тихо, словно опасаясь, что их услышат найманы, разговаривали.– Чего ждете? – угрюмо спросил он. – Когда проснется Коксу-Сабрак?Все – к своим воинам! Джарчи и Хулдар, вы пойдете последними, и пусть ваши глаза будут на затылке. Сборы без шума. Джэлмэ, проследи. Руби на месте всякого, кто разинет рот.Он все яснее осознавал грозную опасность, нежданно нависшую над его войском… Коксу-Сабрак, надо думать, бросится в погоню и рано или поздно настигнет. Сил у найманов достаточно, чтобы свернуть ему шею. Потом настанет черед и Ван-хана – неужели это не понятно старому глупцу? И о чем он только думал!Прискакал Субэдэй-багатур.– По их следу я доехал до речки. Они направились прямиком в кочевья кэрэитов. Мы пойдем за ними?– За ними ходить нечего, – сказал Боорчу. – Коксу-Сабрак нагонит нас, мы будем драться, а они без спеха уйдут дальше. Для того и бросили нас.В темноте строились воины, тихо, без обычных разговоров, лишь сопели кони да изредка звякали стремена.– За Ван-ханом не пойдем, – сказал Тэмуджин. – Но мы не знаем, за кем увяжется Коксу-Сабрак.К ним подъехал шаман Теб-тэнгри.– Хан Тэмуджин, я могу отправиться к найманам. Попробуем договориться с Коксу-Сабраком.– Нет, – после короткого раздумья ответил он. – Мы потеряем время. На рассвете Коксу-Сабрак поймет, в чем дело, и мы окажемся в его руках. Надо думать о другом – как уйти.– Хан Тэмуджин, я, кажется, знаю, как можно уйти, не оставив следов.– Субэдэй-багатур наклонился к нему через луку седла, заговорил тише:– По следу Ван-хана мы дойдем до речки. Но переправляться не станем, двинемся вниз по течению. Вода скроет следы.В темноте белела степь, припорошенная снегом, на ней темнела широкая полоса – след, оставленный войском Ван-хана и Джамухи. По нему Тэмуджин привел воинов на берег речки, велел остановиться, сам спустился к черной лоснящейся воде. Конь нехотя ступил в реку, под его копытами захрустели донные камешки, всплеснулись, забулькали быстрые струи. Что ж, можно попробовать уйти так.– Позовите Мухали.– Мухали! Мухали! – понеслось по рядам воинов.– Я тут, хан Тэмуджин! – Его лошадь с ходу бросилась в воду, обдав Тэмуджина холодными брызгами.– Бери десяток воинов и скрытно следи за найманами. Понял? Джэлмэ, Субэдэй-багатур, скажите всем: кто вылезет из воды, будет утоплен.Снег пошел гуще, и это радовало Тэмуджина. К утру следы, оставленные на берегу его воинами, станут неотличимы от следов войска Ван-хана.Коксу-Сабрак ни о чем не догадается. Молодец, Субэдэй-багатур, умно придумал.Всю реку, от берега до берега, заполнили воины. Живой поток катился вместе с водой. Прорываясь меж лошадиных ног, река глухо ворчала.Медленно занимался рассвет. Обозначились берега с редкими кустами тальника, клочьями желтой травы, свисающими к воде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10