Два фотоаппарата болтались на шее, сбивая координацию движений. Экспедиционная сумка валялась на земле. Сырой ветер с шелестом перелистывал листы полевого дневника, лежащего рядом.
Чувствовалось, что собаки хотят вымотать меня. Вскоре, отбиваясь, я и в самом деле начал уставать. Тогда я снял шапочку и бросил ее перед собой. Одна из собак инстинктивно метнулась к ней. Я, рискуя быть укушенным сзади, бросился к этой собаке и, выиграв долю секунды, изо всех сил пнул ее в челюсть. Как в замедленном кино, я заметил, что мой жесткий туристический ботинок прямо-таки входит в морду этой озлобленной твари, ломая кости. Оглушительный вопль заполнил тибетскую равнину.
Я резко обернулся. Две другие собаки, прекратив лай, остановились и, скаля зубы, стали смотреть на меня. Раненая собака продолжала истошно вопить, крутясь на месте.
Я резко нагнулся, поднял большой камень и бросил в сторону двух замолкших собак. Собаки отбежали метров на десять и снова, как призраки, стали смотреть на меня. Я сделал рывок в их сторону, пугая. Собаки еще отбежали и все так же, как призраки, продолжали смотреть на меня. Раненая собака, покачиваясь, пыталась убежать.
Я с достоинством, похожим на достоинство более сильного животного, небрежно поднял брошенную шапочку, полевой дневник, экспедиционную сумку и стал горделиво отходить в сторону, делая вид, что отношусь к этим одичавшим собакам как к каким-то никчемным хомякам или зайцам.
Я отходил все дальше и дальше, к сожалению удаляясь от лагеря, а две оставшиеся собаки продолжали молча смотреть на меня, напоминая призраков. Когда я удалился на почтительное расстояние, сзади раздался вой. Я обернулся и увидел, как две «призракоподобные» собаки бросились в сторону и, добежав до раненого собрата, остановились перед ним.
— У-а-а! — завопила раненая собака, понимая, видимо, жестокость «волчьих законов».
Вскоре все смешалось в рычащем клубке.
Я отвернулся и пошел дальше. Зайдя за бугор, я снова нашел сухую кочку, сел на нее, сориентировался по компасу и стал взглядом искать те необычные полосы, на которых недавно акцентировал внимание. Но внутренне собраться мне никак не удавалось, за грудиной тяжело стучало сердце. Я постоянно оглядывался, боясь нового нападения собак. Только выкурив три сигареты подряд, мне удалось мысленно отдалиться от недавней «собачьей пляски».
Еще одна пирамида?!
Я снова начал внимательно осматривать склоны.
Через некоторое время я возбужденно сказал сам себе:
— Это не странные полосы. Это ступенчатая пирамида вынырнула из облаков.
Было достаточно хорошо видно, что эта «гора» имеет правильную пирамидальную форму с обрубленной вершиной. Несмотря на то, что южную сторону «горы» частично закрывал пласт снега, вполне четко прослеживались полосы, похожие на ступени.
Я быстро зарисовал эту пирамидальную гору, боясь, что ее снова закроет облаком, после чего сфотографировал на обычную и цифровую камеры. Мне показалось, что рядом с этой пирамидальной горой, чуть поодаль, находится еще одна пирамидальная конструкция, но другой формы и меньшая по размеру. В бинокль было видно, что она довольно сильно занесена снегом, но грани и цилиндрический выступ на вершине прослеживались довольно хорошо. Я зарисовал и эту конструкцию, не будучи уверенным, что она имеет отношение к пирамидам.
Забегая вперед, скажу, что после тщательной компьютерной обработки в городских условиях выяснилось, что последняя конструкция тоже, скорее всего, может быть интерпретирована как «пирамидальная гора», хотя некоторые сомнения остались.
Закончив зарисовки и фотографирование, я продолжил рассматривать вторую пирамидальную гору, которая просматривалась достаточно хорошо. Она была очень похожа на ступенчатые пирамиды, которые я не раз видел в Латинской Америке. Но в сравнении с ними эта гора была несравненно больше и по размерам, видимо, превосходила даже великую пирамиду Хеопса в Египте.
Я начал всерьез подумывать о том, что завтра, возможно, будет более целесообразно пойти не по намеченному маршруту, а отправиться исследовать увиденные пирамидальные горы, чтобы произвести необходимые замеры, взобраться на вершину и тому подобное. В этом случае мы могли бы с большей достоверностью утверждать, что нашли новые, доселе неизвестные пирамиды. Точные азимуты, которые я взял, позволяли найти эти пирамидальные горы в любую погоду.
— Что делать, а? Что делать, а? — начал причитать я, обуреваемый душевной сумятицей.
Но в глубине души я надеялся, что погода будет благоволить нам и в окрестностях священного Кайласа мы увидим еще много необычных пирамид. А легендарная Долина Смерти? А Зеркало Царя Смерти Ямы? А врата в Шамбалу? А загадочная пещера Миларепы?!
— Нет! Идем по намеченному маршруту! — твердо сказал я сам себе, заново осознав то, что главной целью экспедиции все же являются поиски Города Богов, а не обнаружение и подробное описание новых пирамид.
Неожиданно луч заходящего солнца пробился из-за туч и осветил участок ландшафта чуть восточнее первых увиденных пирамидальных гор. И в этом луче из холодного сумрака выплыла еще одна пирамидальная конструкция.
— Мерещится, что ли, мне? — подумал я ненароком. — Желаемое, что ли, выдаю за действительность?
Боясь, что эта конструкция вновь закроется тучами, я быстро, как мог, зарисовал ее. Но когда я приступил к фотографированию, туча все же поглотила этот злополучный луч солнца, тем самым, повлияв на качество фотографии.
— Черт побери, сперва надо было сфотографировать! — выругался я про себя.
Однако я точно видел, что эта необычная гора имела четкую пирамидальную вершину, расположенную на основании, похожем на четырехгранный купол.
— Смотри-ка, какое разнообразие пирамидальных конструкций! Ни одного повторения! — воскликнул я полушепотом. — К чему бы это?
Быстро смеркалось. По компасу я взял азимут к нашему лагерю и тут вспомнил, что путь будет пролегать через то место, где на меня нападали одичавшие собаки. Я поморщился и решил идти окружным путем, отклоняясь от намеченного азимута вначале на 30° на запад, а через полпути — на 30° на восток. Я понимал, что в этом случае найти наш лагерь будет труднее, но уж больно мерзкое впечатление оставили собаки.
Я шагал, ориентируясь по стрелке компаса. Мысли вертелись вокруг увиденных пирамидальных гор, пытаясь найти их предназначение.
— Для чего древние строили пирамиды? — раз за разом спрашивал я сам себя и не находил ответа на этот вопрос.
Душевный сумбур, возникший из-за отсутствия мало-мальски приемлемого ответа, усилился, когда я подумал о предназначении Города Богов, который, вполне возможно… вполне возможно, состоит из пирамид.
— Пора, кстати, заворачивать на 30° на восток, — прошептал я и изменил направление хода.
Совсем стемнело. До лагеря, по моим подсчетам, оставалось около полутора километров.
« у-У-У] У-У-У, — послышался вой.
— Черт побери! — выругался я и достал нож, продолжая идти по азимуту.
— У-у-у, у-у-у, — раздался вой где-то вблизи.
Я для смелости стал напевать песенку, по-моему, песню Бориса Моисеева «Черный бархат от дождя промок, но бродяге помогает Бог…». Было противно от мысли, что если я промахнусь по азимуту и пройду мимо лагеря, то мне придется ночевать в ледяном тибетском поле при температуре около минус 10° в окружении одичавших собак. О, как грезился мне тогда простой российский костер!
Спускаясь с бугра, я споткнулся о кочку и упал, распластавшись на земле.
— Р-р-р, — раздалось рычание где-то рядом.
Холодок пробежал по спине. Собаки видели меня, а я их нет. Я снова запел песенку Бориса Моисеева, изображая беспутного и уверенного в себе смельчака.
Чуть левее от направления моего хода взлетела ракета — ребята сигналили.
Я быстро взял поправку к азимуту и вскоре дошел до лагеря. У-у-у, — раздавалось уже где-то вдали.
Ребята встретили меня. Со вздохом облегчения я забрался в палатку.
— Завтра мы снова должны увидеть пирамиды, — сказал я сам себе, закусывая после глотка разбавленного спирта.
Идем по Стране Богов
Утром, высунув голову из палатки, я увидел, как Сергей Анатольевич Селиверстов уже привычно вьючил яка. Як слегка мычал, но не сопротивлялся. Довьючив яка, Сергей Анатольевич крякнул:
— Ух! Получилось!
Рассветало. Дул сильный западный ветер. Мы пошли на север, пересекая плоскую долину перед священной горой.
— Этот ветер должен сорвать облака с Кайласа и прилежащих к нему гор, — подумал я.
Мы, выстроившись гуськом, шли с легкими рюкзаками. Яки вместе с погонщиками шли рядом.
— Холодно как, а! Сколько уже идем, а я все согреться немогу, — послышался голос шагавшего за мной Рафаэля Юсупова.
Размеренно шагая, я вспомнил слова из книги Ангарики Говинды, которую читал в храме ламы Кетсун Зангпо, периодически свешиваясь из окна, чтобы унять свою далеко не высокопарную похоть к курению. Ангарика Говинда, рассказывая о долине, по которой мы шли, писал, что паломник, приходящий сюда, предстает перед Предвечным и видит Страну Богов. Я обернулся и сказал:
— Мужики! Мы, кстати, по Стране Богов идем! Так написано у Ангарики Говинды.
— А-а-а…
Я внимательно всматривался в просветы облаков, которые, зацепившись за горный массив в районе священного Кайласа, никак не хотели срываться. Но чувствовалось, что сильный западный ветер вскоре унесет эти облака.
— Наверняка, — думал я, шагая с позорным для спортсмена — туриста маленьким рюкзачком синего цвета, — пирамиды вокруг священного Кайласа (если они, конечно, есть!) расположены на нескольких уровнях по высоте. При облачности можно увидеть только нижний уровень пирамид, при ясной погоде будут видны и пирамиды, расположенные выше.
Я стал водить глазами в районе подножия гор, а не всматриваться в просветы облаков. Вскоре мой взгляд упал на необычную гору, ясно выделяющуюся на фоне тибетских холмов. Я резко остановился. Як, шедший с нами параллельным курсом, тоже остановился, загородив собой эту гору. Я сделал несколько шагов вперед, чтобы снова увидеть гору. Як, тоже сдвинувшись вперед, остановился, опять загородив вид. Я еще раз сделал несколько шагов вперед, чтобы выглянуть из-за яка, но он снова сдвинулся вперед, загородив собой необычную гору.
— Ну что за скотина, а! — в сердцах выговорил я.
— Шеф, он не хочет, чтобы ты туда смотрел, — высказал предположение Селиверстов.
Я окликнул погонщика и проводника Тату. После оживленной беседы между ними Тату объяснил, что этот як воспринял меня за погонщика, поэтому он останавливается тогда, когда останавливаюсь я, то есть «погонщик». Так его приучили с детства.
— Так что же мне делать?! — недоуменно спросил я.
Тату, посоветовавшись с погонщиком, ответил, что надо останавливаться в тех местах, где растет трава. В этом случае як начнет щипать траву и перестанет копировать движения… м… м… «погонщика».
— Но мы же останавливаемся тогда, когда видим пирамидоподобные горы, а не тогда, когда видим, что растет трава для яка! — рассердился Селиверстов.
Тату опять посоветовался с погонщиком.
— Как только вы хотите остановиться, вы сразу должны идти назад, — сказал он.
— Не понял?! — Селиверстов поднял подбородок.
— Ну… — смутился Тату, — если вы остановитесь и сразу сделаете несколько шагов назад, то як будет стоять на месте, а назад не пойдет. Як, понимаете ли, умное животное, он будет идти только вперед и никогда не пойдет назад, чтобы сэкономить силы.
— М… да, — только и проговорил я, отходя назад.
Достав полевую тетрадь, я принялся зарисовывать необычную гору, похожую на пирамиду. Селиверстов и Равиль фотографировали. Як как вкопанный стоял на месте.
— Любопытно, — заговорил Равиль, — что эта необычная гора как бы обточена спереди, то есть с нашей стороны, в то время как боковые стороны вроде бы не подверглись обработке. Односторонняя пирамида, что ли?
— Нельзя исключить того, — возразил Рафаэль Юсупов, — что боковые стороны этой пирамидальной конструкции подверглись большому разрушению. Обратите внимание, что западная сторона больше разрушена, чем южная; здесь, на Тибете, западная роза ветров.
У меня эта необычная гора вызывала сомнения в принадлежности к пирамидам, уж больно вычурной и экстравагантной она была. Извечный вопрос о роли пирамид не давал покоя, не позволяя применить логический метод научного анализа. Нам оставалось только скрупулезно зарисовывать детали и фотографировать, надеясь, что фотографии получатся.
В голове крутились выхваченные из литературы сведения о том, что некоторые части ДНК и белка коллагена имеют пирамидальную структуру, а вещество представляет собой особое состояние пространства и времени.
— Наверное, пирамиды влияют на пространство и время, — неуверенно подумал я. — Но как? Какова роль формы пирамиды? Какова роль ступеней пирамиды?
Як повернул голову в нашу сторону и, взглядом найдя меня, «погонщика», пристально уставился в глаза, как бы намекая, что пора идти. Мы двинулись вперед.
Во время хода наш «родной як» шел сбоку на пару шагов позади меня, позволяя мне озираться по сторонам. Не прошли мы и двухсот метров, как чуть ли не все сразу увидели четкую пирамидальную конструкцию, принадлежность которой к пирамидам почти не вызывала сомнений. Мы все остановились. Як подошел и тоже остановился, традиционно загородив пирамидальную гору.
— Отступим, черт побери, назад! — выругался я.
Отойдя назад, я зарисовал эту пирамидальную конструкцию: получилось, что она имеет форму усеченной пирамиды с одной ярко выраженной ступенью. И, конечно же, надо сказать, что эта пирамидоподобная гора была громадна, намного больше, чем пирамида Хеопса.
— Ну и пирамидка, какая громадная! — воскликнул Селиверстов. — Может быть, к ней подойдем и обследуем как надо?
— Дальше еще не то увидим! — отозвался Равиль.
— Ясно видно, что на верхней площадке этой пирамидальной горы лежит снег в виде округлой шапки. Это свидетельствует о том, что вершина пирамиды находится на высоте более 6000 метров , — заметил Рафаэль Юсупов. — На Тибете в это время года снег появляется на высотах не менее 6000 метров .
Я предложил отойти несколько на запад, чтобы заглянуть за хребет, загораживающий восточную сторону пирамидальной горы. Как только мы двинулись в сторону, «наш» як поплелся за нами, в то время как остальные три яка шли вместе с настоящим погонщиком.
— Шеф, ты пользуешься успехом у яков, — ревниво съязвил Сергей Анатольевич.
Когда нам удалось заглянуть за хребет, то мы увидели, что от пирамидальной горы отходит какая-то дугообразная конструкция, заканчивающаяся симметричным выступом со ступеньками. Внутри этой дугообразной конструкции все еще висел полупрозрачный клок утреннего тумана, сквозь который просматривалась эта дуга. Я понимал, что туман значительно снизит качество снимков.
— Странное сочетание! Как будто изогнутая пирамида совмещена с зеркалом времени, — проговорил я сам для себя.
— Чего? — отозвался Рафаэль Юсупов.
— Такое ощущение, что необычная пирамида совмещена с зеркалом времени, — членораздельно сказал я, обратив внимание, что шляпа Рафаэля Юсупова опять надвинута на уши.
В этот момент я еще не знал, что вскоре мы встретим такие громадные изогнутые каменные конструкции, что понятие «сжатие времени» станет для нас воочию осознаваемым, а имя гениального русского ученого Николая Козырева не будет сходить с уст. Мы будем в смятении ощущать, что все же, наверное, существует какой-то Всемогущий Разум, который через шепот интуиции вводит в сознание некоторых избранных им же людей совершенно невероятные идеи, не укладывающиеся в бытующие в науке представления и не имеющие реальных доказательств. Хотя кто из ученых, критиковавших Козырева за его идеи по сжатию времени с помощью изогнутых зеркал, знал, что подобные зеркала были уже созданы древними в заоблачном Городе Богов.
— Як, по-моему, начал понимать, что он загораживает вид, — заметил Селиверстов, наблюдая за животным.
Мы отправились вперед по намеченному маршруту. Я ждал появления новых пирамидоподобных конструкций.
— А что это за ступени выглянули слева из-под облаков? — воскликнул Селиверстов. — Як не мешает, он справа.
— Где?
— Вон она… ступенчатая пирамида.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, — посчитал я ступени.
— Вроде как настоящая ступенчатая пирамида выглядит. Фотографируйте, я зарисую ее.
— Шеф, ее закрывает облаком, — вскричал Селиверстов. — Эх, уже закрыло, я сфотографировал облако.
— М… да, — только и сказал я, держа в руках полевой дневник. — Ну что ж, я ее, пирамиду эту, зарисую по памяти. Но я вам скажу, громадна она, больше всех тех, которые мы видели.
Снегом не закрыта, значит не так высоко расположена. А ступени какие четкие! Эх! Я, к счастью, успел по компасу взять на нее азимут, поэтому мы сможем привязать ее к местности.
1 2 3 4 5 6 7
Чувствовалось, что собаки хотят вымотать меня. Вскоре, отбиваясь, я и в самом деле начал уставать. Тогда я снял шапочку и бросил ее перед собой. Одна из собак инстинктивно метнулась к ней. Я, рискуя быть укушенным сзади, бросился к этой собаке и, выиграв долю секунды, изо всех сил пнул ее в челюсть. Как в замедленном кино, я заметил, что мой жесткий туристический ботинок прямо-таки входит в морду этой озлобленной твари, ломая кости. Оглушительный вопль заполнил тибетскую равнину.
Я резко обернулся. Две другие собаки, прекратив лай, остановились и, скаля зубы, стали смотреть на меня. Раненая собака продолжала истошно вопить, крутясь на месте.
Я резко нагнулся, поднял большой камень и бросил в сторону двух замолкших собак. Собаки отбежали метров на десять и снова, как призраки, стали смотреть на меня. Я сделал рывок в их сторону, пугая. Собаки еще отбежали и все так же, как призраки, продолжали смотреть на меня. Раненая собака, покачиваясь, пыталась убежать.
Я с достоинством, похожим на достоинство более сильного животного, небрежно поднял брошенную шапочку, полевой дневник, экспедиционную сумку и стал горделиво отходить в сторону, делая вид, что отношусь к этим одичавшим собакам как к каким-то никчемным хомякам или зайцам.
Я отходил все дальше и дальше, к сожалению удаляясь от лагеря, а две оставшиеся собаки продолжали молча смотреть на меня, напоминая призраков. Когда я удалился на почтительное расстояние, сзади раздался вой. Я обернулся и увидел, как две «призракоподобные» собаки бросились в сторону и, добежав до раненого собрата, остановились перед ним.
— У-а-а! — завопила раненая собака, понимая, видимо, жестокость «волчьих законов».
Вскоре все смешалось в рычащем клубке.
Я отвернулся и пошел дальше. Зайдя за бугор, я снова нашел сухую кочку, сел на нее, сориентировался по компасу и стал взглядом искать те необычные полосы, на которых недавно акцентировал внимание. Но внутренне собраться мне никак не удавалось, за грудиной тяжело стучало сердце. Я постоянно оглядывался, боясь нового нападения собак. Только выкурив три сигареты подряд, мне удалось мысленно отдалиться от недавней «собачьей пляски».
Еще одна пирамида?!
Я снова начал внимательно осматривать склоны.
Через некоторое время я возбужденно сказал сам себе:
— Это не странные полосы. Это ступенчатая пирамида вынырнула из облаков.
Было достаточно хорошо видно, что эта «гора» имеет правильную пирамидальную форму с обрубленной вершиной. Несмотря на то, что южную сторону «горы» частично закрывал пласт снега, вполне четко прослеживались полосы, похожие на ступени.
Я быстро зарисовал эту пирамидальную гору, боясь, что ее снова закроет облаком, после чего сфотографировал на обычную и цифровую камеры. Мне показалось, что рядом с этой пирамидальной горой, чуть поодаль, находится еще одна пирамидальная конструкция, но другой формы и меньшая по размеру. В бинокль было видно, что она довольно сильно занесена снегом, но грани и цилиндрический выступ на вершине прослеживались довольно хорошо. Я зарисовал и эту конструкцию, не будучи уверенным, что она имеет отношение к пирамидам.
Забегая вперед, скажу, что после тщательной компьютерной обработки в городских условиях выяснилось, что последняя конструкция тоже, скорее всего, может быть интерпретирована как «пирамидальная гора», хотя некоторые сомнения остались.
Закончив зарисовки и фотографирование, я продолжил рассматривать вторую пирамидальную гору, которая просматривалась достаточно хорошо. Она была очень похожа на ступенчатые пирамиды, которые я не раз видел в Латинской Америке. Но в сравнении с ними эта гора была несравненно больше и по размерам, видимо, превосходила даже великую пирамиду Хеопса в Египте.
Я начал всерьез подумывать о том, что завтра, возможно, будет более целесообразно пойти не по намеченному маршруту, а отправиться исследовать увиденные пирамидальные горы, чтобы произвести необходимые замеры, взобраться на вершину и тому подобное. В этом случае мы могли бы с большей достоверностью утверждать, что нашли новые, доселе неизвестные пирамиды. Точные азимуты, которые я взял, позволяли найти эти пирамидальные горы в любую погоду.
— Что делать, а? Что делать, а? — начал причитать я, обуреваемый душевной сумятицей.
Но в глубине души я надеялся, что погода будет благоволить нам и в окрестностях священного Кайласа мы увидим еще много необычных пирамид. А легендарная Долина Смерти? А Зеркало Царя Смерти Ямы? А врата в Шамбалу? А загадочная пещера Миларепы?!
— Нет! Идем по намеченному маршруту! — твердо сказал я сам себе, заново осознав то, что главной целью экспедиции все же являются поиски Города Богов, а не обнаружение и подробное описание новых пирамид.
Неожиданно луч заходящего солнца пробился из-за туч и осветил участок ландшафта чуть восточнее первых увиденных пирамидальных гор. И в этом луче из холодного сумрака выплыла еще одна пирамидальная конструкция.
— Мерещится, что ли, мне? — подумал я ненароком. — Желаемое, что ли, выдаю за действительность?
Боясь, что эта конструкция вновь закроется тучами, я быстро, как мог, зарисовал ее. Но когда я приступил к фотографированию, туча все же поглотила этот злополучный луч солнца, тем самым, повлияв на качество фотографии.
— Черт побери, сперва надо было сфотографировать! — выругался я про себя.
Однако я точно видел, что эта необычная гора имела четкую пирамидальную вершину, расположенную на основании, похожем на четырехгранный купол.
— Смотри-ка, какое разнообразие пирамидальных конструкций! Ни одного повторения! — воскликнул я полушепотом. — К чему бы это?
Быстро смеркалось. По компасу я взял азимут к нашему лагерю и тут вспомнил, что путь будет пролегать через то место, где на меня нападали одичавшие собаки. Я поморщился и решил идти окружным путем, отклоняясь от намеченного азимута вначале на 30° на запад, а через полпути — на 30° на восток. Я понимал, что в этом случае найти наш лагерь будет труднее, но уж больно мерзкое впечатление оставили собаки.
Я шагал, ориентируясь по стрелке компаса. Мысли вертелись вокруг увиденных пирамидальных гор, пытаясь найти их предназначение.
— Для чего древние строили пирамиды? — раз за разом спрашивал я сам себя и не находил ответа на этот вопрос.
Душевный сумбур, возникший из-за отсутствия мало-мальски приемлемого ответа, усилился, когда я подумал о предназначении Города Богов, который, вполне возможно… вполне возможно, состоит из пирамид.
— Пора, кстати, заворачивать на 30° на восток, — прошептал я и изменил направление хода.
Совсем стемнело. До лагеря, по моим подсчетам, оставалось около полутора километров.
« у-У-У] У-У-У, — послышался вой.
— Черт побери! — выругался я и достал нож, продолжая идти по азимуту.
— У-у-у, у-у-у, — раздался вой где-то вблизи.
Я для смелости стал напевать песенку, по-моему, песню Бориса Моисеева «Черный бархат от дождя промок, но бродяге помогает Бог…». Было противно от мысли, что если я промахнусь по азимуту и пройду мимо лагеря, то мне придется ночевать в ледяном тибетском поле при температуре около минус 10° в окружении одичавших собак. О, как грезился мне тогда простой российский костер!
Спускаясь с бугра, я споткнулся о кочку и упал, распластавшись на земле.
— Р-р-р, — раздалось рычание где-то рядом.
Холодок пробежал по спине. Собаки видели меня, а я их нет. Я снова запел песенку Бориса Моисеева, изображая беспутного и уверенного в себе смельчака.
Чуть левее от направления моего хода взлетела ракета — ребята сигналили.
Я быстро взял поправку к азимуту и вскоре дошел до лагеря. У-у-у, — раздавалось уже где-то вдали.
Ребята встретили меня. Со вздохом облегчения я забрался в палатку.
— Завтра мы снова должны увидеть пирамиды, — сказал я сам себе, закусывая после глотка разбавленного спирта.
Идем по Стране Богов
Утром, высунув голову из палатки, я увидел, как Сергей Анатольевич Селиверстов уже привычно вьючил яка. Як слегка мычал, но не сопротивлялся. Довьючив яка, Сергей Анатольевич крякнул:
— Ух! Получилось!
Рассветало. Дул сильный западный ветер. Мы пошли на север, пересекая плоскую долину перед священной горой.
— Этот ветер должен сорвать облака с Кайласа и прилежащих к нему гор, — подумал я.
Мы, выстроившись гуськом, шли с легкими рюкзаками. Яки вместе с погонщиками шли рядом.
— Холодно как, а! Сколько уже идем, а я все согреться немогу, — послышался голос шагавшего за мной Рафаэля Юсупова.
Размеренно шагая, я вспомнил слова из книги Ангарики Говинды, которую читал в храме ламы Кетсун Зангпо, периодически свешиваясь из окна, чтобы унять свою далеко не высокопарную похоть к курению. Ангарика Говинда, рассказывая о долине, по которой мы шли, писал, что паломник, приходящий сюда, предстает перед Предвечным и видит Страну Богов. Я обернулся и сказал:
— Мужики! Мы, кстати, по Стране Богов идем! Так написано у Ангарики Говинды.
— А-а-а…
Я внимательно всматривался в просветы облаков, которые, зацепившись за горный массив в районе священного Кайласа, никак не хотели срываться. Но чувствовалось, что сильный западный ветер вскоре унесет эти облака.
— Наверняка, — думал я, шагая с позорным для спортсмена — туриста маленьким рюкзачком синего цвета, — пирамиды вокруг священного Кайласа (если они, конечно, есть!) расположены на нескольких уровнях по высоте. При облачности можно увидеть только нижний уровень пирамид, при ясной погоде будут видны и пирамиды, расположенные выше.
Я стал водить глазами в районе подножия гор, а не всматриваться в просветы облаков. Вскоре мой взгляд упал на необычную гору, ясно выделяющуюся на фоне тибетских холмов. Я резко остановился. Як, шедший с нами параллельным курсом, тоже остановился, загородив собой эту гору. Я сделал несколько шагов вперед, чтобы снова увидеть гору. Як, тоже сдвинувшись вперед, остановился, опять загородив вид. Я еще раз сделал несколько шагов вперед, чтобы выглянуть из-за яка, но он снова сдвинулся вперед, загородив собой необычную гору.
— Ну что за скотина, а! — в сердцах выговорил я.
— Шеф, он не хочет, чтобы ты туда смотрел, — высказал предположение Селиверстов.
Я окликнул погонщика и проводника Тату. После оживленной беседы между ними Тату объяснил, что этот як воспринял меня за погонщика, поэтому он останавливается тогда, когда останавливаюсь я, то есть «погонщик». Так его приучили с детства.
— Так что же мне делать?! — недоуменно спросил я.
Тату, посоветовавшись с погонщиком, ответил, что надо останавливаться в тех местах, где растет трава. В этом случае як начнет щипать траву и перестанет копировать движения… м… м… «погонщика».
— Но мы же останавливаемся тогда, когда видим пирамидоподобные горы, а не тогда, когда видим, что растет трава для яка! — рассердился Селиверстов.
Тату опять посоветовался с погонщиком.
— Как только вы хотите остановиться, вы сразу должны идти назад, — сказал он.
— Не понял?! — Селиверстов поднял подбородок.
— Ну… — смутился Тату, — если вы остановитесь и сразу сделаете несколько шагов назад, то як будет стоять на месте, а назад не пойдет. Як, понимаете ли, умное животное, он будет идти только вперед и никогда не пойдет назад, чтобы сэкономить силы.
— М… да, — только и проговорил я, отходя назад.
Достав полевую тетрадь, я принялся зарисовывать необычную гору, похожую на пирамиду. Селиверстов и Равиль фотографировали. Як как вкопанный стоял на месте.
— Любопытно, — заговорил Равиль, — что эта необычная гора как бы обточена спереди, то есть с нашей стороны, в то время как боковые стороны вроде бы не подверглись обработке. Односторонняя пирамида, что ли?
— Нельзя исключить того, — возразил Рафаэль Юсупов, — что боковые стороны этой пирамидальной конструкции подверглись большому разрушению. Обратите внимание, что западная сторона больше разрушена, чем южная; здесь, на Тибете, западная роза ветров.
У меня эта необычная гора вызывала сомнения в принадлежности к пирамидам, уж больно вычурной и экстравагантной она была. Извечный вопрос о роли пирамид не давал покоя, не позволяя применить логический метод научного анализа. Нам оставалось только скрупулезно зарисовывать детали и фотографировать, надеясь, что фотографии получатся.
В голове крутились выхваченные из литературы сведения о том, что некоторые части ДНК и белка коллагена имеют пирамидальную структуру, а вещество представляет собой особое состояние пространства и времени.
— Наверное, пирамиды влияют на пространство и время, — неуверенно подумал я. — Но как? Какова роль формы пирамиды? Какова роль ступеней пирамиды?
Як повернул голову в нашу сторону и, взглядом найдя меня, «погонщика», пристально уставился в глаза, как бы намекая, что пора идти. Мы двинулись вперед.
Во время хода наш «родной як» шел сбоку на пару шагов позади меня, позволяя мне озираться по сторонам. Не прошли мы и двухсот метров, как чуть ли не все сразу увидели четкую пирамидальную конструкцию, принадлежность которой к пирамидам почти не вызывала сомнений. Мы все остановились. Як подошел и тоже остановился, традиционно загородив пирамидальную гору.
— Отступим, черт побери, назад! — выругался я.
Отойдя назад, я зарисовал эту пирамидальную конструкцию: получилось, что она имеет форму усеченной пирамиды с одной ярко выраженной ступенью. И, конечно же, надо сказать, что эта пирамидоподобная гора была громадна, намного больше, чем пирамида Хеопса.
— Ну и пирамидка, какая громадная! — воскликнул Селиверстов. — Может быть, к ней подойдем и обследуем как надо?
— Дальше еще не то увидим! — отозвался Равиль.
— Ясно видно, что на верхней площадке этой пирамидальной горы лежит снег в виде округлой шапки. Это свидетельствует о том, что вершина пирамиды находится на высоте более 6000 метров , — заметил Рафаэль Юсупов. — На Тибете в это время года снег появляется на высотах не менее 6000 метров .
Я предложил отойти несколько на запад, чтобы заглянуть за хребет, загораживающий восточную сторону пирамидальной горы. Как только мы двинулись в сторону, «наш» як поплелся за нами, в то время как остальные три яка шли вместе с настоящим погонщиком.
— Шеф, ты пользуешься успехом у яков, — ревниво съязвил Сергей Анатольевич.
Когда нам удалось заглянуть за хребет, то мы увидели, что от пирамидальной горы отходит какая-то дугообразная конструкция, заканчивающаяся симметричным выступом со ступеньками. Внутри этой дугообразной конструкции все еще висел полупрозрачный клок утреннего тумана, сквозь который просматривалась эта дуга. Я понимал, что туман значительно снизит качество снимков.
— Странное сочетание! Как будто изогнутая пирамида совмещена с зеркалом времени, — проговорил я сам для себя.
— Чего? — отозвался Рафаэль Юсупов.
— Такое ощущение, что необычная пирамида совмещена с зеркалом времени, — членораздельно сказал я, обратив внимание, что шляпа Рафаэля Юсупова опять надвинута на уши.
В этот момент я еще не знал, что вскоре мы встретим такие громадные изогнутые каменные конструкции, что понятие «сжатие времени» станет для нас воочию осознаваемым, а имя гениального русского ученого Николая Козырева не будет сходить с уст. Мы будем в смятении ощущать, что все же, наверное, существует какой-то Всемогущий Разум, который через шепот интуиции вводит в сознание некоторых избранных им же людей совершенно невероятные идеи, не укладывающиеся в бытующие в науке представления и не имеющие реальных доказательств. Хотя кто из ученых, критиковавших Козырева за его идеи по сжатию времени с помощью изогнутых зеркал, знал, что подобные зеркала были уже созданы древними в заоблачном Городе Богов.
— Як, по-моему, начал понимать, что он загораживает вид, — заметил Селиверстов, наблюдая за животным.
Мы отправились вперед по намеченному маршруту. Я ждал появления новых пирамидоподобных конструкций.
— А что это за ступени выглянули слева из-под облаков? — воскликнул Селиверстов. — Як не мешает, он справа.
— Где?
— Вон она… ступенчатая пирамида.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, — посчитал я ступени.
— Вроде как настоящая ступенчатая пирамида выглядит. Фотографируйте, я зарисую ее.
— Шеф, ее закрывает облаком, — вскричал Селиверстов. — Эх, уже закрыло, я сфотографировал облако.
— М… да, — только и сказал я, держа в руках полевой дневник. — Ну что ж, я ее, пирамиду эту, зарисую по памяти. Но я вам скажу, громадна она, больше всех тех, которые мы видели.
Снегом не закрыта, значит не так высоко расположена. А ступени какие четкие! Эх! Я, к счастью, успел по компасу взять на нее азимут, поэтому мы сможем привязать ее к местности.
1 2 3 4 5 6 7