Ну почему, почему мне так до тошноты страшно?-
спрашивал он себя,- Почему? Ведь я уже видел такое раньше. Не
раз. И не два. Такое случается, если не успевает на место распада
мастер, подобный Энасси. Человек, чья ненависть к энтару
превосходит выносимые им пределы, так что эта тварь под влиянием
ненависти переходит в форму гьенда - древнейший, атавистический
способ самозащиты загнанного в угол энтара, сродни защити
некоторых насекомых, при опасности притворяющихся мертвыми.
Бесполезный способ, если защищаться им от человека - с гьендами
люди справляться научились.
И вдруг он понял, почему - потому что до сих пор видел в
Диллете человека - не энтара.
Энасси задал автоматам программу анализа этой протоплазмы - в
общем, дело почти бесполезное, остатки от распада энтара
изучались уже неоднократно, и ничего их изучение пока не дало в
понимании природы поразита. Но не уничтожать же, в самом деле,
то, что осталось от Диллета, без исследования. Потом они
спустились на этаж ниже в лабораторию. И принялись за работу.
Вызовами снаружи им не мешали - Котов взял всю связь на себя. Как
и вообще все заботы по координации. Он их почти не тревожил -
только когда появлялись какие-то важные сообщения. Спали они тут
же, на диване у стены - по очереди.
Первые значимые результты удалось получить через двое суток
работы. Гайдли проводил сравнительный анализ блокаторов из
останков Диллета, когда заверещал вызов. Не поднимая головы, он
подключился к каналу.
-Где Энасси?- спросил Котов.
-Спит.
-Давно?
-Часа три.
-Тогда буди.
-Что-нибудь новое?- Гайдли встал, не дожидаясь ответа, подошел
к дивану и потряс Энасси за плечо. Тот проснулся сразу - и сразу
тоже подключился к каналу.
-Да. Расчетня группа определила, как они проходили контроль.
-Ну?- спросил Энасси угрюмо.
-Резонанс эмоциональных полей. Они замыкались друг на друга,
и это обеспечивало практически полное экранирование. Сигнал
отклика на пять порядков ниже сигнала от одиночного энтара. Нам
придется на два порядка увеличить чувствительность детекторов.
-Замыкались на себя? Что за бред?!- Энасси еще не совсем
проснулся и тер глаза кулаками.
-А вот и совсем не бред, мой дорогой. Я проверил их выкладки.
-Да? А работа Диллета над проектом? И тут замыкание на себя?
-Кстати, у них там, судя по всему, дела без Диллета
застопорились. Вчера тут один из них пробился к моему каналу,
спрашивал, что с профессором.
-Ну?
-А что "ну"? Что я мог ему ответить. Сказал, что положение
серьезное.
-Да уж,- Энасси неожиданно засмеялся. Коротко, зло,-
Серьезное. У профессора. Положение. Да уж... Это у нас положение
серьезное.
-Кстати, наверху считют, что, если результты расчетов
подтвердятся, нас можно будет выпустить из-под поля...
-Нет!- Энасси даже подскочил на месте. Потом встал и кругами
заходил по лаборатории - всклокоченный, в измятом халате - он
так и не переодевался после операции с Луизой Диллет - с темными
кругами вокруг глаз и двухдневной щетиной на щеках,- Нет! Ни за
что! Нет у нас права покинуть институт, пока энтар не стал
гьендом.
-Но если повысить чувствительность аппаратуры... В конце
концов, это не проблема - нужно установить всего один хороший
детектор.
-Нет, Павел, я не дам этого сделать,- Энасси постепенно
успокоился, сел за свой рабочий стол,- Кто даст мне гарнтию, что
не существует более тонких эффектов?
-Речь идет о жизни шестнадцати человек - если не считать нас с
тобой.
Пятнадцати, подумал Гайдли, пятнадцати. Но промолчал.
-Все здесь знали, на что они идут. Не думаю, чтобы кто-то
согласился бежать. Когда столь велик риск для человечества.
-Насчет согласия - мы с тобой ведь можем и приказать.
Ну только не мне, подумал Гайдли, только не мне. Я здесь
останусь до конца. Но спросил о другом:
-А насчет риска, Пол?
-А насчет риска - всегда приходится так или иначе выбирать.
Между большим риском и меньшим. Мы здесь рискуем в разной
степени. Я еще позавчера попросил проанализировать состояние
здоровья всех, кто остался в институте. Анализ, конечно,
негласный, и проводился он группой поддержки там, снаружи. Как
вы знаете, энтар прежде всего поражает людей с ослабленным
здоровьем.
Ох уж этот его менторский тон!- Гайдли плотно сжал зубы, чтобы
не рявкнуть чего-нибудь.
-Вероятных кандидатов здесь пятеро. В первую очередь это
Паола Рейн из Отдела связи - она действительно серьезно больна.
-Что,- вздрогнул Энасси.
-Я знал, что тебя это заинтересует, Дин.
Меня, меня тоже, подумал Гайдли.
-Так какого черта ее здесь оставили?
-Тише, Энасси, на надо так кричать. Я тоже устал,-
действительно, выглядел Котов неважно. Возможно, он вообще не
спал эти двое суток.
-Но ведь ты отвечешь за кадры, Павел, ты!
-Тебе будет легче, если я посыплю голову пеплом?
-Нет,- Энасси надолго замолчал,- Ладно. У тебя все?
-В общем, да.
-Тогда давайте работать.
Но они, в общем, не работали. Просто заполняли время. Они
просто ждали. Ждали, когда затаившийся где-то в институте энтар
прояявит себя. Хотя бы один энтар - анализ распада уже показал,
что энтар профессора Диллета разделился надвое. Даже обнаружение
первого энтара теперь не могло принести успокоения. А если они не
успеют блокировать эту тварЬ, и деление повторится...
Но все же они ждали.
И пытались работать.
Шли, кажется, четвертые или пятые сутки после операции, когда
раздался очередной вызов Котова. Выглядел он очень растерянно.
-Ребята, я не знаю, что делать. Меня только что вызывали по
линии Главного Совета. Им нужен профессор Диллет.
-А Александр Македонский им не нужен? А фараон Сенурсет
третий?- желчно спросил Энасси,- Они что там, с ума посходили?
-Внешняя группа пока держит информционную блокаду. В Совете не
знают, что профессора уже нет в живых.
-Да его уже три года, как нет в живых!
-Судя по тому, что мне сообщают, они вряд ли поверят в это.
Они считают, что он был душой, сердцем и мозгом группы,
работающей над проектом. Им нужна срочная консультация.
-Сумасшедший дом!- Энасси только устало махнул рукой.
Энтар - душой, сердцем, мозгом!- повторил про себя Гайдли,- Ну
да - потому что эта тварь выссывала их души, их сердца, их мозг.
А теперь - теперь, наверное, все они как бы лишились постоянной
порции наркотика. Но - детекторы не реагировали на присутствие
профессора Диллета. Но - его эмоциональное поле целиком
замыкалось на поле Луизы Ддиллет. Но - все в один голос
утверждали, что ему, именно ему за эти годы принадлежали самые
блестящие идеи. Мистика, да и только.
Нет, не мистика. Гайдли вдруг отчетливо, как живого увидел
перед собой профессор Диллета - профессора Диллета, в кровь
разбивающего кулаки о стену демонстрационного зала. Мы боимся
энтара не только потому, что он поражает смертельно больных людей
и существует в их облике. Мы боимся его потому, что он живет,
празитируя на мыслях и чувствах тех, кто его окружает, и только
люди, подобные Энасси, способны устоять против этого существа -
устоять и заставить его превратиться в гьенда, более не опасного
для человека.
Но я-то, я был рядом с Диллетом, думал Гайдли, пытаясь уснуть
перед своим ночным дежурством, я был рядом - и все же профессор
умер, распался.
Он все же уснул - и проспал долго, Энасси не разбудил его в
срок.
-Все спокойно?- спросил Гайдли, поднимая голову.
-Да,- голос Энасси прозвучал как-то странно и глухо - наверное
от усталости.
Гайдли сходил умылся, выпил кофе - есть совсем не хотелось -
вернулся в лабораторию. Усаживаясь, спросил:
-Почему ты не разбудил меня?
-Не знаю. Задумался.
Пятые сутки. Пятые сутки - и Паола Рейн в соседнем корпусе.
Вероятная первая жертва - это они успели просчитть наверняка.
Гайдли казалось, что он знает, что творится в душе у Дина. Но он
не решился что-либо сказать - чтобы тот не поступил наперекор.
Дурак Котов, надо было ему настаивать!
-Ложись, отдохни,- сказал он безразличным тоном,- Я теперь
вполне могу подежурить до утра.
Не говоря ни слова, Энсси встал, подошел к дивану, лег лицом к
стене. Пусть, пусть подумает, пусть подумает, пока еще есть
время.
Только включив контроль Гайдли понял, что времени уже не было.
Семнадцать зеленых точек светилось на схеме института. И
одна - оранжевая. В соседнем корпусе - как и ожидалось...
И Энасси уже знал, знал это! Гайдли обернулся, с ненавистью
поглядел на спину в измятом белом халате. Убийца! Убийца! Так
чего же ты лежишь, выжидаешь? Иди и закончи свое дело. Он
представил себе Энасси, стоящим нд телом Паолы и медленно, как
бы преодолевая сопротивление, опускающим руки - вниз, вниз. И ее
- корчащуюся и кричащую, как недавно корчилась и кричала Луиза
Ддиллет. Представил - и замотал головой, чтобы избавиться от
этого ужаса. Нет! Нет! Это невозможно, Дин никогда не сможет
сделать это.
А я на его месте - смог бы?
Нет. На его месте - нет. А на своем - да. Да, потому что
впервые в жизни, глядя на спину Энасси Гайдли ощутил, что же это
такое - настоящая ненависть. Ты, ты убил ее, думал он. Ты
отказался выпустить всех из-под поля! Ты предпочел не рисковать.
Вот и мучайся теперь? Да чего стоят сейчас твои дешевые мучения?
Если ты такой уж жутко благородный, если так уж тебя заботит
безопасность человечеств - что же ты собой не пожертвовал? Много
вас таких было - готовых пожертвовать чем угодно ради великих
целей. Много - но расплачивались за вас обычно другие. А я - я не
такой. Да, не такой, и мне плевать на все человечество, если мои
близкие под ударом! А великие цели - я готов заплатить за них -
но только своей жизнью. Только своей жизнью... Только своей...
Заверещал вызов - Котов, наверное, тоже уже все знал. Но
Гайдли было не до Котова.
Именно так - только своей жизнью. Он знал, что теперь делать.
Проходы между корпусами заблокированы с самого начала - но
блок-ключ, единственный сейчас в институте, лежал на столе у
Энасси. Гайдли медленно встал, отключил надоевший вызов Котова,
тихо, стараясь, чтобы Энасси ничего не услышал, взял блок-ключ у
него со стола, и, не спуская глаз со спины в белом халате, вышел
в коридор.
Энасси так и не пошевелился. Возможно, он даже сумел заснуть.
Супермен!- с ненавистью подумал Гайдли. И повторил вслух:
Супермен! Но уже не с ненавистью, а как-то отрешенно. Поздно было
ненавидеть Энасси. Всякий талант чреват ограниченностью, даже ты,
не обладающий особыми талантами, даже ты сам, думал Гайдли быстро
шагая по коридору, и то лишь теперь догадался, каков должен быть
достойный выход. А Энасси - он ведь единственный тут, кто мог бы
напрямую противостоять энтару после воплощения, и одно сознание
этой исключительности и ответственности лишило его способности
думать о других путях.
Гайдли шагнул в трубу и вышел в подвальном этаже. Так надежнее
- даже если кто-то и догадается о его намерениях, то не сможет
перехватить. А Котов - Котов может догадаться. И в кабинете у
него висит охотничье ружье.
Верещание вызова больше не мешало, но сигнальная лампочка на
браслете горела непрерывно, бросаясь в глаза при каждом шаге, и
Гайдли, наконец, снял браслет и положил его в карман.
Блок-ключом он открыл дверь в кабельный переход и, пригибаясь,
чтобы не задеть головой о низкий потолок, двинулся в сторону
соседнего корпуса. Через десять минут он стоял перед нужной
дверью.
Но с полминуты не решался войти, боясь, что уже опоздал.
Потом, наконец, двинулся вперед, и дверь отъехала в сторону.
Паола лежала на полу, прямо перед пультом. Гайдли быстро
опустился рядом, оттянул пальцами веки - белки ее глаз были еще
только слегка зеленоватыми, процесс не зашел пока слишком далеко.
Дышала она резко и неравномерно - как обычно дышат пораженные на
этой стадии болезни. Это пройдет, пройдет, думал Гайдли, поднимя
девушку на руки, это все пройдет, родная моя. Это все пройдет, я
знаю теперь выход.
Он положил девушку на диван, стоящий у стены, проверил пульс,
еще раз оттянул веки - у профессора Диллета всего через
несколько минут после смерти жены белки глаз были уже
темно-зелеными, цвет оболочки гьенда. А здесь - здесь еще
оставалась возможность все исправить. В первые годы, пока люди
еще не поняли опасности поражения энтаром, велись регулярные
наблюденя за больными на разных стадиях поражения. Эта стадия еще
считалась обратимой - пока, наконец, не поняли, что с первого
момента поражения, сразу перед вами уже не человек, а воплощение
энтара в человеческой оболочке. Пока не поняли, что единственный
выход, единственное средство остановить распространение энтаров -
это заставить их обращаться в гьендов.
-Сейчас, сейчас, Паола, потерпи,- говорил он, устраивая ее
поудобнее. Потом отошел, достал из внутреннего кармана излучатель
и попытался прикинуть необходимую дозу. Не слишком большую, чтобы
сохранить сознание. И не слишком маленькую, чтобы - наверняка. Но
сделать намеченное он не успел, потому что дверь отъехала в
сторону и на пороге бледный, с остановившимся взглядом, страшный
как никогда появился Энасси. -Уходи,- бросил он отрывисто, даже
не повернувшись в сторону Гайдли. На какое-то мгновение тому
показалось, что Энасси пришел сюда за тем же, за чем и он. Но нет
- доктор Энасси снова пришел изгонять дьявола, и снова во взгляде
его, обращенном на энтара, была одна лишь ненависть. -Ты не
сделешь этого, Дин!- едва не задохнувшись от ярости, прокричал
Гайдли. Энасси даже не обернулся. Глупец! Супермен недобитый! И
поздно что-то объяснять, и бесполезно кричать ему вслед. Но
Гайдли все-таки прокричал: -Остановись, Дин! Ты же ничего не
понимаешь! Энасси, конечно, не остановился. Еще два-три шага, и
ничего уже было бы не исправить. Гайдли поднял излучатель и,
почти не целясь, выстрелил в спину друга. Потом, глотая слезы,
положил в рот капсулу с анестезином, настроил излучатель на
широкий пучок, снизил мощность и, отнеся его на расстояние
вытянутой руки, направил резонатор себе в грудь и нажал на спуск.
Больно было лишь в первые мгновения, пока не подействовал
анестезин. Но Гайдли все же упал на колени, выронив излучатель на
пол.
Потом стало полегче. Гайдли достал платок, вытер глаза,
осмотрелся. Энасси лежал в пяти шагах, на спине. Падая, он
ударился затылком об угол пульта, и на полу под его головой уже
образовалась лужица крови. Он был мертв - с такого расстояния
излучатель бьет наповал.
-Я не хотел, я не хотел этого,- бормотал Гайдли, поднимаясь
на ноги. А впрочем - какая разница: хотел, не хотел? Просто так
получилось.
Следующие полчаса были сплошным кошмаром. Иногда ему казалось,
что сил не хватит, что он так и умрет, ничего и никому не
доказав. И тогда он принимался ругать себя последними словами -
во весь голос, не стесняясь, не думая о том, что потом, позже
запись происходящего здесь увидят многие и многие. А, когда руки
совсем опускались, он, оглядываясь на мертвого Энасси за спиной,
стискивал зубы и продолжал - через силу, через не могу, через не
хочу, через тьму, то и дело затмевающую глаза - продолжал
бороться за жизнь Паолы Рейн - нет, не той Паолы, в которую был
тайно влюблен - энтара, завладевшего ее телом.
Она открыл глаза, когда он уже давно перестал верить в успех.
-Гайдли? Вы?- спроила он чуть слышно,- Как вы попали сюда? Что
со мной?
-Ничего, Паола, ничего, дорогая,- он уже почти не мог
говорить,- Это пройдет, это скоро пройдет.
Он хотел сказать еще что-то, но Паола слегка повернув голову,
вдруг заметила лежащего на полу Энасси.
-Дин! Что с тобой?
Она вскочила и, даже не заметив, что едва живой - по сути, уже
умирающий Гайдли без сил свалился на диван у нее за спиной, упала
на колени перед трупом Энасси.
-Дин! Дин! Что с тобой?- спршивала она, заглядывая в его
широко открытые мертвые глаза.
И Гайдли вдруг понял, что же она видит в этих глазах - темную
зелень оболочки гьенда. Понял, потому что рука мертвого Энасси
вдруг сжалась в кулак. И грудь - грудь его заколыхалась от
сбивчивого, неровного дыхания. Энтар успел найти себе тело - уже
мертвое тело.
-Ну что же вы сидите?!- оглянувшись, крикнула ему Паола,- Вы
не видите - ему же плохо?!
-Ничего, Паола, ничего. Скоро ему станет лучше. С тобой ему,
безусловно, станет лучше,- бормотал себе под нос Гайдли, пытаясь
подняться на ноги. Собрав остатки сил, он сумел сделать это. И
пошел - прочь, прочь отсюда.
Дойти до лаборатории он не сумел. Он упал в коридоре, в
двадцати шагах от двери. И вскоре умер.
Один из пиков Хребта Бессмертия на Мантейбе теперь носит его
имя.


1 2 3