Вот так, под боком, оказывается, жила трагедия. «А если он вновь вернется в состояние поля, он перестанет испытывать человеческие чувства?»
— Во всяком случае, — сказал Фалк, — я уже два дня не слышал от него жалоб на творческую импотенцию и угроз в адрес человечества.
— Угроз?
— Случается с ним, повторяет в пьяных слезах: сотру, мол, все в Хаос!.. Это так, от депрессии и безнадежности. Хочешь, я поиграю для тебя?
— Хочу, — сказала Джейн.
Люитен и Сэсс вернулись к полднику, страшно усталые и довольные. Миссис Оксенфорд тут же убежала переодеваться на вечер: где еще ей предоставилась бы возможность сменить за день столько платьев? Люитен отправился в свои комнаты и сел к палантиру, согнав с кресла перед ним кота, которого оставлял в качестве автоответчика: ведь бог не может лично выслушивать все претензии. Джейн вновь погрузилась в медитацию: для Люитена ее Путь Могущества был всего лишь ловушкой на волшебника, но она должна была извлечь из него свой урок. Прохождение этого Пути обязывает волшебника осознать свое место в мире. Благорасположением бога она явно не могла похвастать. Приходилось рассчитывать на себя.
Возмущенный, разгневанный вопль из комнаты, где сидел Люитен, подбросил их всех в воздух. Фалк опрокинул стул, из дверей спальни, запахивая халатик, выглянула Сэсс.
— Тридцать пять тысяч чертей и тапок в зубы! — ругался создатель. — Что позволяют себе эти мутанты? Их проклятая наглость переходит все границы!
Он шарахнул кулаком по клавиатуре.
— Я ему — виртуальный палантир, прямую, можно сказать, связь, а он его — р-раз! — и вдребезги! Я столько лет делал к нему звук! Я эту сеть мастерил пятьсот лет! Она, между прочим, к «Интернет» подключена. Ну… будет подключена. А он, даже не глядя…
— Непослушный оказался экспонат? — сострил Фалк. Он, похоже, знал, о чем речь. — Может, ты не вовремя?
— А когда? — ярость Люитена не имела пределов. По стенам Цитадели прошла легкая дрожь. Фалк на всякий случай уцепился за оконную решетку. — Ты знаешь, какая у него блокада? Я смог пробиться только тогда, когда его как следует шарахнуло по голове.
— И ты еще обижаешься?
— Не-ет, я этого так не оставлю… — руки Люитена забегали по клавиатуре. — Он у меня сам приползет. На брюхе! Что там у него? Жена, ребенок? Чем бы его шантажнуть? Ах, он город строит? Ну, так я ему сейчас устрою маленькое землетрясение с наводнением. Наглых нужно ломать.
— Погодите, — сказала Сэсс. — Вы о ком?
Ее вопрос Люитен не мог оставить без внимания.
— Есть один деятель по фамилии Клайгель, — хмуро сказал он. — Я, собственно, охотился именно за ним, когда мне выпало счастье принять вас. Он мне нужен. А он отказывается встретиться. Недосуг, мол, ему.
— Одну минуту, — Сэсс улыбнулась той из своих улыбок, что могла растопить лед в Гималаях, а не только сердце влюбленного бога, и поправила прическу. — Позвольте мне. Будьте любезны, покажите, на что нажимать.
Шар осветился, и в нем показалось хмурое лицо Санди с ссадиной во всю щеку.
— К царапине я не имею никакого отношения, — буркнул Люитен. — Пока.
— Он меня видит?
— Да.
Брови Санди в палантире изумленно вздыбились.
— Сэсс?..
— Здравствуй, Санди. Извини, что так немного неожиданно. Я присоединяюсь к предложению Люитена, и мы очень тебя ждем. Здесь собралась неплохая компания, и нам тебя очень не хватает. Прилетай, а?
— Ты заложница? — быстро спросил Санди.
— Боже упаси! Я в гостях, и мне ничто не угрожает. Ты будешь скоро?
— Уже вылетаю, — выражение лица Санди было далеко от радостного.
— Напомни только, сколько лет нашему сыну.
— Нашей дочери, — процедила сквозь зубы Сэсс, — скоро исполнится три, и я оставила ее в Бычьем Броде под присмотром Дигэ и Брика. А если ты вознамерился проверять, я ли это или мое привидение, то, может быть, ты Джейн поверишь больше?
— Темперамент точно твой, — согласился Санди. — Дай мне леди Джейн.
— Это в самом деле Сэсс, Санди, — виновато сказала Джейн, склоняясь к палантиру. — Я везла ее в Тримальхиар, но по дороге мы попали немного не туда. В самом деле, будет лучше, если ты приедешь.
— Буду, — сказал Санди. — Давайте координаты.
Люитен, все еще кипя от негодования, указал, как добраться до Облачной Цитадели. Палантир погас, и хозяин обернулся к гостьям.
— Что означает ваше участие в этом деле?
— Александр Клайгель — мой муж, — сообщила Сэсс.
Фалк засмеялся.
Реакция Люитена была неожиданной. Преодолев расстояние одним поистине тигриным прыжком, он вцепился пианисту в ворот и принялся неистово трясти его.
— Это твоих лап дело? — рычал он. — Я давно подозревал, что ты подобрал пароль и вмешиваешься в мои дела на свой вкус!
Фалк слабо отбивался, все еще продолжая хохотать.
— Не в этом случае, — задыхаясь, пояснил он. — Мне невыгодно…
Люитен выпустил его, вспомнив о сохранении лица. Фалк пригладил волосы… и подмигнул Джейн.
ГЛАВА 10
СЕРЫЕ ЛЕБЕДИ
Для официального приема Люитен заменил террасу длинной анфиладой, убранной с нарочитой монотонностью в стиле русского барокко с преобладанием золотистых и янтарных тонов. Фалк и Джейн уселись на диванчике с изысканно выгнутой спинкой, Сэсс убежала переодеваться, а Люитен, подумав, сотворил в противоположной от входа стороне приемного зала возвышение с троном.
— Клайгель не тот человек, — заметил Фалк, — чтобы брать его на показуху.
Белый рояль тут же растаял в воздухе — «как вещь громоздкая и неуместная». Фалк проводил его затравленным взглядом и замолчал, Джейн в утешение принесла ему коктейль. Зелень исчезла, сменившись грандиозной роскошью убранства. Люитен только-только приготовился распылить мраморную лестницу, ведущую к галерее, как на ней появилась Сэсс в умопомрачительном белом платье из кружев, с голыми плечами и в белых же перчатках выше локтя. Люитен прицелился взглядом, и ее шейку окружило бриллиантовое колье. Не подозревая, что секунду назад рисковала сломать себе шею, Сэсс лебедем спустилась вниз. Лестница осталась нетронутой, а Люитен предложил Сэсс занять трон. Она отказалась отчасти потому, что у Санди была тенденция сбегать, когда оказывалось, что его супруга намерена царствовать, а отчасти, как предположила Джейн, потому, что в этом платье невозможно было сидеть. Она замерла у его подножия — не женщина, а сплошной восхищенный «ах!». Джейн показалось, что она заметно нервничает. Люитен поднялся на трон, сцепил пальцы в замок, и все четверо погрузились в ожидание.
Ждать не пришлось долго. За отворенными окнами послышался резкий пронзительный свист, от которого у всей компании заложило уши. Воздух стремительно рассекало что-то большое. Джейн, которой не было нужды сохранять позу и складки платья, встала и подошла к окну в тот самый момент, когда дракон, в коем она узнала все того же бессменного Сверчка, брюхнулся на подъездную аллею, ведущую от райских садов к изысканной витой чугунной решетке Цитадели. Наездник с привычной легкостью соскочил с драконьей шеи, потрепал бархатистый розовый драконий нос полутора футов в диаметре и подошел к решетке, в тот же миг услужливо распахнувшейся перед ним.
— Идет, — сказала она, возвращаясь на свое место.
— Я слышу, — отозвался азартно прищурившийся Люитен.
И в самом деле, даже сама Джейн чувствовала движение своего друга по этой нескончаемой анфиладе похожих, как близнецы, комнат. Он шел легко и веско, пропечатывая каждый шаг и звеня от еле сдерживаемой ярости. О, она вполне могла понять эту ярость: их, волшебников, привыкших гордиться своей белизной и вовсе не праздных, хватали поперек важного дела и заставляли менять на ходу все планы. Джейн сжала кулачки. Какова бы ни была расстановка сил, она будет держать сторону Санди, даже если Фалк нарушит нейтралитет и присоединится к Люитену, хотя это была бы катастрофа. На Сэсс рассчитывать не приходилось.
— Не беспокойся, — шепнул Фалк. — Я контролирую.
— Почему ты решил, что я беспокоюсь больше, чем она?
— Она не беспокоится. Она полагает, что он безгранично милосерден, а я не знаю, до каких пределов он намерен потакать ее представлению о миропорядке.
— Справедливости нет, Фалк?
— Нет. Есть божье милосердие, но это не одно и то же. Оно, как ты понимаешь, избирательно.
Высокие двустворчатые двери, белые, отделанные золотом, открывались перед идущим принцем с методической очередностью. Наконец распахнулась последняя, и Санди остановился на пороге. Нет, это был уже не Санди. Это был Александр Клайгель, принц Белого трона по праву крови, явившийся с официальным визитом, и если бы Джейн не знала его природного дружелюбия ко всякого рода мелкой и средней нечисти, она подумала бы, что это другой человек: столько холодной надменности, дерзости и вызова было в этом хрупком молодом человеке. Она заметила, как расширились глаза Сэсс, как затрепетала ее грудь. Казалось, что она не сдержится и бросится к нему, но холодный, равнодушный, неузнающий взгляд приковал ее к месту. «Не приведи бог, — поежилась Джейн, — чтобы когда-нибудь так взглянули на меня». А вместо этого произнесла вслух:
— Вот что делает должность с человеком! Кто теперь скажет, что это не принц?
Сэсс тоже никогда не видела Санди таким. Раньше это было лицо, по которому взгляд скользил, не останавливаясь, и мало кто обращал на него внимание дважды. Сейчас же в нем высветилось внутреннее содержание, вполне способное заменить и саму красоту; и Джейн почувствовала гордость за своего друга и даже некоторое тщеславие перед Люитеном: смотри, мол, какими можем быть мы, люди. Он явно знал, к кому направлялся в гости: причесан — волосок к волоску, в сорочке, искрящейся тримальхиарской белизной, в узком камзоле черной тонкой шерсти — без рукавов, но со шнуровкой, в брюках, заправленных в зеркально начищенные сапоги, с серебряным кинжалом у пояса и мощной блокадой на Могуществе; на расстоянии нескольких десятков ярдов он мог показаться воплощенным архетипом юного принца Волшебной Страны. Но у юных принцев не бывает такой строгости в складке рта, такого осознания своего места. Мастер-Строитель Тримальхиара оставил позади свой юношеской возраст, за его спиной стояли теперь город, люди, их труд и сама жизнь. Его ошибки были бы теперь фатальны не только для него самого. Это был взрослый и мудрый человек. Джейн пришла в голову шалая мысль, что если бы на должность создателя был объявлен конкурс, Санди был бы куда более ответственным богом.
— Здравствуйте, Клайгель, — сухо сказал Люитен. — Рад вас видеть. Устали? Голодны? Прошу вас… — он встал и кивнул на видимый в проеме арки стол, накрытый а-ля фуршет. — Наша беседа может оказаться трудной… для вас.
— Благодарю, — еще суше прозвучало в ответ. — Не устал и не голоден. Чем могу быть полезен, Люитен?
Люитен спустился с возвышения, но даже и так он был на полголовы выше своего гостя.
— Тогда прошу вас для переговоров, — он сделал приглашающий жест в сторону лестницы, ведущей прочь из зала. — Дамы нас, надеюсь, простят.
Джейн залилась краской. Впервые в жизни ее так дискриминировали. Она была Джейн, а не салонная пустышка в кружевах, и не считала, что где-то в мире есть тема не по ее мозгам.
— Я буду секундантом, — шепнул ей Фалк и последовал за ушедшими.
Сэсс, растерянная, сжала веер, которым до сих пор во внезапном приступе застенчивости прикрывала декольте.
— Что происходит? — спросила она. — Почему он со мною так?..
— Подумай, — отозвалась Джейн, ощутившая потребность вскочить с места и расхаживать по залу. — Ты же поставила его в идиотское положение. Люитен не тот человек… не то существо, с которым приятно встречаться нашему брату.
Они сели за небольшой столик друг напротив друга в крохотной комнатке на самом верху башни, откуда открывался роскошный вид поверх райских садов на все ту же выжженную пустошь. Фалк опустился на маленький диванчик в стороне и даже не пытался сделать вид, будто происходящее его не интересует.
— Ты знаешь, кто я? — спросил Люитен.
— Шантажист, первым делом, — немедленно отозвался Санди.
Люитен хмыкнул. Разговор грозил получиться острым.
— Ко мне неприменимы обычные человеческие мерки.
— Человеческие мерки достаточно высоки, чтобы применять из ко всему на свете.
— Так не пойдет, — сказал хозяин. — Расслабься.
— Не могу. Я всю жизнь считал, что тебя либо нет, либо вас много. Признаться, до сих пор я прекрасно без тебя обходился.
— Типичные издержки высшего образования, — фыркнул Люитен. — А ведь не болел, не нуждался, даже не был как следует бит. Я есть, и ты ничего с этим поделать не можешь. Неужели тебе не о чем меня спросить? Не упускай шанс, другие ученые могли бы только мечтать о такой возможности.
— Почему вымерли динозавры? — наобум брякнул Санди.
— Потому что у них были ограниченные возможности для развития, и я их распылил. А какое тебе дело до динозавров? Или ничего серьезного в голову не приходит?
— А Иисус Христос на самом деле был твоим сыном?
— Все вы в некотором роде мои дети, — осторожно ответил Люитен.
Санди задумался.
— Берешь ли ты на себя ответственность за все, что происходит в мире?
Люитен поднял брови.
— Другая крайность, парень. Никоим образом! Я художник. Я создаю образы и выпускаю их в мир. Жизнеспособные укрепляются. Я ж дал вам свободу воли, иначе чем бы я отличался от ваших ремесленников! Так что не надо сваливать на меня ответственность за вашу отсебятину. Разумеется, я во что-то вмешиваюсь, когда мне кажется, что сюжет развивается нелепо. Я могу добавить два-три ярких пятна. Я намечаю правила игры, принципы развития, выбираю персонажей — и позволяю им импровизировать. И делаю я это из соображений эстетики. Кто сказал, что меня интересует фон? Всякая мелочевка явно преувеличивает свое значение, если полагает, что я возьму на себя труд возиться с их жалкими судьбишками.
— Но ты все-таки вмешиваешься?
— Да, но только когда это мне самому интересно.
— Почему ты создал Зло?
— Вот так, по-крупному, — пробормотал Фалк.
— Для развития сюжета, — немедленно отозвался Люитен. Разговор становился увлекательным.
— В чем секрет его силы? Его все ненавидят, так почему же оно процветает?
— Зло привлекательно, — ответил Люитен. — Оно обаятельно, остро, щекочет нервы. Добро проще, у него более дешевая упаковка. За весь период моей деятельности я не создал ничего лучше Зла. Вот разве что моих серых лебедей…
Санди встал и подошел к окну, скрестив на груди руки. Мягкий серый свет будил в нем непонятную тоску.
— Мне кажется, — будто не вслух сказал он, — я когда-то был в этих местах. Или мне это снилось? Люитен, почему большинство волшебных тварей бессмертны, а люди — нет?
— Так задумано. Закон сохранения энергии. Смертность есть плата за способность вырабатывать энергию.
— А почему умершего нельзя воскресить?
— Да почему нельзя? Тебя же воскресили. Другое дело… ну, нельзя один и тот же шедевр повторить дважды. Да и неинтересно, поэтому я и не пытаюсь. За редким исключением. Никогда не получалось, чтобы человек встал и пошел прежним. Неужели по себе не заметил?
— Да, — сказал Санди. — Я стал… уязвимее. Я пролетал тогда над этими местами, верно?
— Верно, — ответил Люитен. — Вы все летите сюда, когда кончаете земной путь. Тогда тебе пришлось вернуться, но я понял достаточно, чтобы распознать тебя.
Фалк сделал вид, будто рассматривает ногти.
— И что же ты насчет меня понял? — довольно равнодушно спросил Санди. Этот пронзительный хмурый день непонятно растревожил его.
— Ты — один из них. Один из стаи.
— Нельзя ли выражаться понятнее?
— Я придумал стаю серых лебедей. Время от времени я посылаю в мир кого-то из них с приказом совершить что-то. Они идут и делают то, что велю я.
— Какие это, должно быть, уставшие и задерганные создания, эти твои ангелы, — пробормотал Санди. — На самом деле я что-то слыхал о них. Белые и черные лебеди-птицы, серые же — ангелы господни. И что, ты посылаешь их на подвиг для развития сюжета?
— Не обязательно на подвиг, — обиделся Люитен. — Как ты стараешься меня низвести! Иногда нужно подать совет, поддержать, помочь там, где Добро дает слабину. Они близнецы, все семеро, у них нет имен, и даже я не могу различить их. Когда кончается их земное существование, они возвращаются сюда, отдыхают и ждут нового задания. Они не знают друг друга и никогда не собирались все вместе. А если они невзначай соберутся, я, пожалуй, устрою конец света.
— Отряд особого назначения, — пробормотал Фалк.
— Они играют за команду Добра?
— Да, потому что Зло и так цельно и технически совершенно.
— Допустим, что все это-правда. Какова же цель твоей откровенности?
— Моя прихоть — достаточная причина.
— А не может быть так, что ты теряешь контроль над своими ангелами?
— Я потерял не контроль, а связь. Ты единственный, кого мне удалось засечь за последние столетья. Возможно, один из вас лучше сумел бы отыскать и вернуть остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Во всяком случае, — сказал Фалк, — я уже два дня не слышал от него жалоб на творческую импотенцию и угроз в адрес человечества.
— Угроз?
— Случается с ним, повторяет в пьяных слезах: сотру, мол, все в Хаос!.. Это так, от депрессии и безнадежности. Хочешь, я поиграю для тебя?
— Хочу, — сказала Джейн.
Люитен и Сэсс вернулись к полднику, страшно усталые и довольные. Миссис Оксенфорд тут же убежала переодеваться на вечер: где еще ей предоставилась бы возможность сменить за день столько платьев? Люитен отправился в свои комнаты и сел к палантиру, согнав с кресла перед ним кота, которого оставлял в качестве автоответчика: ведь бог не может лично выслушивать все претензии. Джейн вновь погрузилась в медитацию: для Люитена ее Путь Могущества был всего лишь ловушкой на волшебника, но она должна была извлечь из него свой урок. Прохождение этого Пути обязывает волшебника осознать свое место в мире. Благорасположением бога она явно не могла похвастать. Приходилось рассчитывать на себя.
Возмущенный, разгневанный вопль из комнаты, где сидел Люитен, подбросил их всех в воздух. Фалк опрокинул стул, из дверей спальни, запахивая халатик, выглянула Сэсс.
— Тридцать пять тысяч чертей и тапок в зубы! — ругался создатель. — Что позволяют себе эти мутанты? Их проклятая наглость переходит все границы!
Он шарахнул кулаком по клавиатуре.
— Я ему — виртуальный палантир, прямую, можно сказать, связь, а он его — р-раз! — и вдребезги! Я столько лет делал к нему звук! Я эту сеть мастерил пятьсот лет! Она, между прочим, к «Интернет» подключена. Ну… будет подключена. А он, даже не глядя…
— Непослушный оказался экспонат? — сострил Фалк. Он, похоже, знал, о чем речь. — Может, ты не вовремя?
— А когда? — ярость Люитена не имела пределов. По стенам Цитадели прошла легкая дрожь. Фалк на всякий случай уцепился за оконную решетку. — Ты знаешь, какая у него блокада? Я смог пробиться только тогда, когда его как следует шарахнуло по голове.
— И ты еще обижаешься?
— Не-ет, я этого так не оставлю… — руки Люитена забегали по клавиатуре. — Он у меня сам приползет. На брюхе! Что там у него? Жена, ребенок? Чем бы его шантажнуть? Ах, он город строит? Ну, так я ему сейчас устрою маленькое землетрясение с наводнением. Наглых нужно ломать.
— Погодите, — сказала Сэсс. — Вы о ком?
Ее вопрос Люитен не мог оставить без внимания.
— Есть один деятель по фамилии Клайгель, — хмуро сказал он. — Я, собственно, охотился именно за ним, когда мне выпало счастье принять вас. Он мне нужен. А он отказывается встретиться. Недосуг, мол, ему.
— Одну минуту, — Сэсс улыбнулась той из своих улыбок, что могла растопить лед в Гималаях, а не только сердце влюбленного бога, и поправила прическу. — Позвольте мне. Будьте любезны, покажите, на что нажимать.
Шар осветился, и в нем показалось хмурое лицо Санди с ссадиной во всю щеку.
— К царапине я не имею никакого отношения, — буркнул Люитен. — Пока.
— Он меня видит?
— Да.
Брови Санди в палантире изумленно вздыбились.
— Сэсс?..
— Здравствуй, Санди. Извини, что так немного неожиданно. Я присоединяюсь к предложению Люитена, и мы очень тебя ждем. Здесь собралась неплохая компания, и нам тебя очень не хватает. Прилетай, а?
— Ты заложница? — быстро спросил Санди.
— Боже упаси! Я в гостях, и мне ничто не угрожает. Ты будешь скоро?
— Уже вылетаю, — выражение лица Санди было далеко от радостного.
— Напомни только, сколько лет нашему сыну.
— Нашей дочери, — процедила сквозь зубы Сэсс, — скоро исполнится три, и я оставила ее в Бычьем Броде под присмотром Дигэ и Брика. А если ты вознамерился проверять, я ли это или мое привидение, то, может быть, ты Джейн поверишь больше?
— Темперамент точно твой, — согласился Санди. — Дай мне леди Джейн.
— Это в самом деле Сэсс, Санди, — виновато сказала Джейн, склоняясь к палантиру. — Я везла ее в Тримальхиар, но по дороге мы попали немного не туда. В самом деле, будет лучше, если ты приедешь.
— Буду, — сказал Санди. — Давайте координаты.
Люитен, все еще кипя от негодования, указал, как добраться до Облачной Цитадели. Палантир погас, и хозяин обернулся к гостьям.
— Что означает ваше участие в этом деле?
— Александр Клайгель — мой муж, — сообщила Сэсс.
Фалк засмеялся.
Реакция Люитена была неожиданной. Преодолев расстояние одним поистине тигриным прыжком, он вцепился пианисту в ворот и принялся неистово трясти его.
— Это твоих лап дело? — рычал он. — Я давно подозревал, что ты подобрал пароль и вмешиваешься в мои дела на свой вкус!
Фалк слабо отбивался, все еще продолжая хохотать.
— Не в этом случае, — задыхаясь, пояснил он. — Мне невыгодно…
Люитен выпустил его, вспомнив о сохранении лица. Фалк пригладил волосы… и подмигнул Джейн.
ГЛАВА 10
СЕРЫЕ ЛЕБЕДИ
Для официального приема Люитен заменил террасу длинной анфиладой, убранной с нарочитой монотонностью в стиле русского барокко с преобладанием золотистых и янтарных тонов. Фалк и Джейн уселись на диванчике с изысканно выгнутой спинкой, Сэсс убежала переодеваться, а Люитен, подумав, сотворил в противоположной от входа стороне приемного зала возвышение с троном.
— Клайгель не тот человек, — заметил Фалк, — чтобы брать его на показуху.
Белый рояль тут же растаял в воздухе — «как вещь громоздкая и неуместная». Фалк проводил его затравленным взглядом и замолчал, Джейн в утешение принесла ему коктейль. Зелень исчезла, сменившись грандиозной роскошью убранства. Люитен только-только приготовился распылить мраморную лестницу, ведущую к галерее, как на ней появилась Сэсс в умопомрачительном белом платье из кружев, с голыми плечами и в белых же перчатках выше локтя. Люитен прицелился взглядом, и ее шейку окружило бриллиантовое колье. Не подозревая, что секунду назад рисковала сломать себе шею, Сэсс лебедем спустилась вниз. Лестница осталась нетронутой, а Люитен предложил Сэсс занять трон. Она отказалась отчасти потому, что у Санди была тенденция сбегать, когда оказывалось, что его супруга намерена царствовать, а отчасти, как предположила Джейн, потому, что в этом платье невозможно было сидеть. Она замерла у его подножия — не женщина, а сплошной восхищенный «ах!». Джейн показалось, что она заметно нервничает. Люитен поднялся на трон, сцепил пальцы в замок, и все четверо погрузились в ожидание.
Ждать не пришлось долго. За отворенными окнами послышался резкий пронзительный свист, от которого у всей компании заложило уши. Воздух стремительно рассекало что-то большое. Джейн, которой не было нужды сохранять позу и складки платья, встала и подошла к окну в тот самый момент, когда дракон, в коем она узнала все того же бессменного Сверчка, брюхнулся на подъездную аллею, ведущую от райских садов к изысканной витой чугунной решетке Цитадели. Наездник с привычной легкостью соскочил с драконьей шеи, потрепал бархатистый розовый драконий нос полутора футов в диаметре и подошел к решетке, в тот же миг услужливо распахнувшейся перед ним.
— Идет, — сказала она, возвращаясь на свое место.
— Я слышу, — отозвался азартно прищурившийся Люитен.
И в самом деле, даже сама Джейн чувствовала движение своего друга по этой нескончаемой анфиладе похожих, как близнецы, комнат. Он шел легко и веско, пропечатывая каждый шаг и звеня от еле сдерживаемой ярости. О, она вполне могла понять эту ярость: их, волшебников, привыкших гордиться своей белизной и вовсе не праздных, хватали поперек важного дела и заставляли менять на ходу все планы. Джейн сжала кулачки. Какова бы ни была расстановка сил, она будет держать сторону Санди, даже если Фалк нарушит нейтралитет и присоединится к Люитену, хотя это была бы катастрофа. На Сэсс рассчитывать не приходилось.
— Не беспокойся, — шепнул Фалк. — Я контролирую.
— Почему ты решил, что я беспокоюсь больше, чем она?
— Она не беспокоится. Она полагает, что он безгранично милосерден, а я не знаю, до каких пределов он намерен потакать ее представлению о миропорядке.
— Справедливости нет, Фалк?
— Нет. Есть божье милосердие, но это не одно и то же. Оно, как ты понимаешь, избирательно.
Высокие двустворчатые двери, белые, отделанные золотом, открывались перед идущим принцем с методической очередностью. Наконец распахнулась последняя, и Санди остановился на пороге. Нет, это был уже не Санди. Это был Александр Клайгель, принц Белого трона по праву крови, явившийся с официальным визитом, и если бы Джейн не знала его природного дружелюбия ко всякого рода мелкой и средней нечисти, она подумала бы, что это другой человек: столько холодной надменности, дерзости и вызова было в этом хрупком молодом человеке. Она заметила, как расширились глаза Сэсс, как затрепетала ее грудь. Казалось, что она не сдержится и бросится к нему, но холодный, равнодушный, неузнающий взгляд приковал ее к месту. «Не приведи бог, — поежилась Джейн, — чтобы когда-нибудь так взглянули на меня». А вместо этого произнесла вслух:
— Вот что делает должность с человеком! Кто теперь скажет, что это не принц?
Сэсс тоже никогда не видела Санди таким. Раньше это было лицо, по которому взгляд скользил, не останавливаясь, и мало кто обращал на него внимание дважды. Сейчас же в нем высветилось внутреннее содержание, вполне способное заменить и саму красоту; и Джейн почувствовала гордость за своего друга и даже некоторое тщеславие перед Люитеном: смотри, мол, какими можем быть мы, люди. Он явно знал, к кому направлялся в гости: причесан — волосок к волоску, в сорочке, искрящейся тримальхиарской белизной, в узком камзоле черной тонкой шерсти — без рукавов, но со шнуровкой, в брюках, заправленных в зеркально начищенные сапоги, с серебряным кинжалом у пояса и мощной блокадой на Могуществе; на расстоянии нескольких десятков ярдов он мог показаться воплощенным архетипом юного принца Волшебной Страны. Но у юных принцев не бывает такой строгости в складке рта, такого осознания своего места. Мастер-Строитель Тримальхиара оставил позади свой юношеской возраст, за его спиной стояли теперь город, люди, их труд и сама жизнь. Его ошибки были бы теперь фатальны не только для него самого. Это был взрослый и мудрый человек. Джейн пришла в голову шалая мысль, что если бы на должность создателя был объявлен конкурс, Санди был бы куда более ответственным богом.
— Здравствуйте, Клайгель, — сухо сказал Люитен. — Рад вас видеть. Устали? Голодны? Прошу вас… — он встал и кивнул на видимый в проеме арки стол, накрытый а-ля фуршет. — Наша беседа может оказаться трудной… для вас.
— Благодарю, — еще суше прозвучало в ответ. — Не устал и не голоден. Чем могу быть полезен, Люитен?
Люитен спустился с возвышения, но даже и так он был на полголовы выше своего гостя.
— Тогда прошу вас для переговоров, — он сделал приглашающий жест в сторону лестницы, ведущей прочь из зала. — Дамы нас, надеюсь, простят.
Джейн залилась краской. Впервые в жизни ее так дискриминировали. Она была Джейн, а не салонная пустышка в кружевах, и не считала, что где-то в мире есть тема не по ее мозгам.
— Я буду секундантом, — шепнул ей Фалк и последовал за ушедшими.
Сэсс, растерянная, сжала веер, которым до сих пор во внезапном приступе застенчивости прикрывала декольте.
— Что происходит? — спросила она. — Почему он со мною так?..
— Подумай, — отозвалась Джейн, ощутившая потребность вскочить с места и расхаживать по залу. — Ты же поставила его в идиотское положение. Люитен не тот человек… не то существо, с которым приятно встречаться нашему брату.
Они сели за небольшой столик друг напротив друга в крохотной комнатке на самом верху башни, откуда открывался роскошный вид поверх райских садов на все ту же выжженную пустошь. Фалк опустился на маленький диванчик в стороне и даже не пытался сделать вид, будто происходящее его не интересует.
— Ты знаешь, кто я? — спросил Люитен.
— Шантажист, первым делом, — немедленно отозвался Санди.
Люитен хмыкнул. Разговор грозил получиться острым.
— Ко мне неприменимы обычные человеческие мерки.
— Человеческие мерки достаточно высоки, чтобы применять из ко всему на свете.
— Так не пойдет, — сказал хозяин. — Расслабься.
— Не могу. Я всю жизнь считал, что тебя либо нет, либо вас много. Признаться, до сих пор я прекрасно без тебя обходился.
— Типичные издержки высшего образования, — фыркнул Люитен. — А ведь не болел, не нуждался, даже не был как следует бит. Я есть, и ты ничего с этим поделать не можешь. Неужели тебе не о чем меня спросить? Не упускай шанс, другие ученые могли бы только мечтать о такой возможности.
— Почему вымерли динозавры? — наобум брякнул Санди.
— Потому что у них были ограниченные возможности для развития, и я их распылил. А какое тебе дело до динозавров? Или ничего серьезного в голову не приходит?
— А Иисус Христос на самом деле был твоим сыном?
— Все вы в некотором роде мои дети, — осторожно ответил Люитен.
Санди задумался.
— Берешь ли ты на себя ответственность за все, что происходит в мире?
Люитен поднял брови.
— Другая крайность, парень. Никоим образом! Я художник. Я создаю образы и выпускаю их в мир. Жизнеспособные укрепляются. Я ж дал вам свободу воли, иначе чем бы я отличался от ваших ремесленников! Так что не надо сваливать на меня ответственность за вашу отсебятину. Разумеется, я во что-то вмешиваюсь, когда мне кажется, что сюжет развивается нелепо. Я могу добавить два-три ярких пятна. Я намечаю правила игры, принципы развития, выбираю персонажей — и позволяю им импровизировать. И делаю я это из соображений эстетики. Кто сказал, что меня интересует фон? Всякая мелочевка явно преувеличивает свое значение, если полагает, что я возьму на себя труд возиться с их жалкими судьбишками.
— Но ты все-таки вмешиваешься?
— Да, но только когда это мне самому интересно.
— Почему ты создал Зло?
— Вот так, по-крупному, — пробормотал Фалк.
— Для развития сюжета, — немедленно отозвался Люитен. Разговор становился увлекательным.
— В чем секрет его силы? Его все ненавидят, так почему же оно процветает?
— Зло привлекательно, — ответил Люитен. — Оно обаятельно, остро, щекочет нервы. Добро проще, у него более дешевая упаковка. За весь период моей деятельности я не создал ничего лучше Зла. Вот разве что моих серых лебедей…
Санди встал и подошел к окну, скрестив на груди руки. Мягкий серый свет будил в нем непонятную тоску.
— Мне кажется, — будто не вслух сказал он, — я когда-то был в этих местах. Или мне это снилось? Люитен, почему большинство волшебных тварей бессмертны, а люди — нет?
— Так задумано. Закон сохранения энергии. Смертность есть плата за способность вырабатывать энергию.
— А почему умершего нельзя воскресить?
— Да почему нельзя? Тебя же воскресили. Другое дело… ну, нельзя один и тот же шедевр повторить дважды. Да и неинтересно, поэтому я и не пытаюсь. За редким исключением. Никогда не получалось, чтобы человек встал и пошел прежним. Неужели по себе не заметил?
— Да, — сказал Санди. — Я стал… уязвимее. Я пролетал тогда над этими местами, верно?
— Верно, — ответил Люитен. — Вы все летите сюда, когда кончаете земной путь. Тогда тебе пришлось вернуться, но я понял достаточно, чтобы распознать тебя.
Фалк сделал вид, будто рассматривает ногти.
— И что же ты насчет меня понял? — довольно равнодушно спросил Санди. Этот пронзительный хмурый день непонятно растревожил его.
— Ты — один из них. Один из стаи.
— Нельзя ли выражаться понятнее?
— Я придумал стаю серых лебедей. Время от времени я посылаю в мир кого-то из них с приказом совершить что-то. Они идут и делают то, что велю я.
— Какие это, должно быть, уставшие и задерганные создания, эти твои ангелы, — пробормотал Санди. — На самом деле я что-то слыхал о них. Белые и черные лебеди-птицы, серые же — ангелы господни. И что, ты посылаешь их на подвиг для развития сюжета?
— Не обязательно на подвиг, — обиделся Люитен. — Как ты стараешься меня низвести! Иногда нужно подать совет, поддержать, помочь там, где Добро дает слабину. Они близнецы, все семеро, у них нет имен, и даже я не могу различить их. Когда кончается их земное существование, они возвращаются сюда, отдыхают и ждут нового задания. Они не знают друг друга и никогда не собирались все вместе. А если они невзначай соберутся, я, пожалуй, устрою конец света.
— Отряд особого назначения, — пробормотал Фалк.
— Они играют за команду Добра?
— Да, потому что Зло и так цельно и технически совершенно.
— Допустим, что все это-правда. Какова же цель твоей откровенности?
— Моя прихоть — достаточная причина.
— А не может быть так, что ты теряешь контроль над своими ангелами?
— Я потерял не контроль, а связь. Ты единственный, кого мне удалось засечь за последние столетья. Возможно, один из вас лучше сумел бы отыскать и вернуть остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25