– Аббат посоветовал, чтобы вы держали это при себе, – спокойно пояснил один из монахов. – В здешних лесах водятся опасные звери.Арманд сунул пистолет в карман своего одеяния, поблагодарил обоих монахов и начал спускаться по склону. Он знал эту реку с детских лет и переходил ее вброд там, где глубина не превышала колена. Выйдя на другую сторону реки Барук, он оглянулся. Монахи и грузовичок скрылись из вида.Он пошел дальше по дороге, которая скорее представляла собой тропу для тележек, вела от реки в «Мучтару». Всегда оставалась опасность того, что «избранное место» окажется занятым людьми, которые, как он подозревал, там и окажутся, – к тому же его могут перехватить патрули. Но идти по этой дороге было легче, чем по лесным тропинкам. Арманд знал, что должен добраться до своего наблюдательного пункта до восхода солнца. Но должен побеспокоиться и о том, чтобы зря не растрачивать силы. Через полчаса он оставил проезжую дорогу и пошел по едва заметной тропинке, которая, если его не подведет память, огибала имение и закачивалась в тридцати или сорока ярдах от основного строения. Он уловил запах дыма от костра или от печи, даже еще когда не вышел из зарослей. Он взобрался на небольшой бугор, скрывшись в зарослях ивняка.Он так устал, что просто свалился на траву, сердце учащенно билось. Некоторое время он лежал, обливаясь потом, пока острая боль от ран не притупилась. Затем он развязал свой рюкзак, достал бинокль и подался вперед.«Мучтара»!У него сжалось сердце от вида жалкого строения. Все левое крыло когда-то роскошного жилища рухнуло, образовав зияющую дыру. Центральная часть здания сохранилась в том виде, как он его запомнил. За исключением того, что на двух колоннах исчезли башенки. Но внутри здания горел свет, а на безупречно ухоженном когда-то дворе стояли несколько грузовиков. Свет наступающего утра осветил округу, превратив тени в людей.Арманд насчитал шестерых, на плечах они держали ружья, а у одного кроме ружья был еще скрученный в кольцо кнут. Откуда-то доносились грубые окрики и приказания, звучали угрюмые ответы, долетали запахи приготавливаемой пищи. Он глотнул еще воды, натянул капюшон на голову и стал ждать.Первому показавшемуся ребенку было не больше семи или восьми лет – бледный, худенький мальчик с ободранными коленками и локтями. Его волоком вытащили из дома и бросили в крытый кузов грузовика. Затем быстро последовали другие дети – четверо мальчиков и шестеро девочек. Девочки были старше, лет тринадцати – восемнадцати, их лица выражали тихий ужас и беспомощность. Арманд до крови прикусил губу. Его правая рука бессознательно потянулась в карман, сжала рукоятку пистолета.Безумство! Ему не подойти на расстояние десяти футов от них, его тут же пристрелят.Он наставил бинокль на мужчин, которые входили и выходили из основного здания. У всех незнакомые лица, но он постарался запечатлеть в памяти каждого человека. Час расплаты придет, думал он, наблюдая, как они садятся в грузовик.Когда последний мужчина подошел к грузовику и впрыгнул на водительское место, Арманд опустил бинокль. Но тут раздался крик. Из дома показался еще один мужчина, который кричал и махал рукой. К нему мгновенно подскочили охранники, вытянулись по стойке «смирно», слушая его приказ.Арманд прижал резиновые кружочки окуляров к своим глазам. Это, должно быть, важная птица, кто-то, кто командовал этими головорезами. Но его лицо загородили двое бандитов. Арманд даже выругался, проклиная, что они не двигаются. Когда они отошли, он остолбенел.В середине двора стоял новый хозяин «Мучтары» Майкл Саиди. ГЛАВА 22 В Ливане наступал летний сезон. Слухи, ходившие в Бейруте, предсказывали, что он станет одним из самых оживленных и доходных за многие годы. В порт предполагало зайти рекордное количество круизных судов, в гостиницах места были зарезервированы до сентября, а авиалинии принимали на двадцать процентов больше заказов на свои линии. Казалось, что в Бейрут решил приехать весь мир, а те, кто хотели понять причину этого, взирали на одного человека: на Катю Мейзер. Если гласность, даже самая скверная, стала своего рода благословением, то ее растущая известность превратила газетные статьи в серебро и злато.
Рисунок и производство игральных карт относились к наиболее тщательно охраняемым секретам в мире казино. В Европе только одна компания, непритязательно называвшаяся «Беллам новелтиз», практически монополизировала снабжение картами европейских игровых домов. Она поставляла также визитные карточки, фишки и другие причиндалы для «Казино де Парадиз» с тех пор, как Аристид Фремонт раскрыл двери этого заведения.«Беллам новелтиз» находилась в лондонском районе Саутварк и располагалась в старом фабричном здании на Темзе. По внешнему виду это строение не отличалось от сотен других обветшавших зданий из кирпича и камня, выстроившихся вдоль набережной. Однако внутри открывалась совершенно другая картина. Помещения обшили досками, кирпичи столетней давности очистили песком и укрепили. Все окна соединили с центральной системой охраны, двери укрепили стальными листами. Компания наняла своих собственных охранников, которые охраняли территорию от сумерек до зари. Тщательно проверялись все сотрудники, вплоть до последней уборщицы.Производство на «Беллам новелтиз» предполагало введение особенно строгих мер безопасности. Больше ста лет здесь выпускали игральные карты, предназначавшиеся для крупных дворцов азартных игр в Европе, а также для царствующих особ и куртизанок. На первый взгляд карты казались достаточно простыми: глянцевый белый фон с крупными цифрами и символами и ярко раскрашенными фигурами. Секрет успеха и репутации компании заключался в обратной стороне карт. Ее покрывали бледно-синей краской. Но даже такой легкий оттенок рисунка сбивал с толку человеческий глаз. Рисунок изображал завитки и петли, беспорядочно лепившиеся друг на друга, вроде бы хаотично и без всякой системы. Простым глазом нельзя было различить логическую структуру рисунка, поэтому рядовые люди не обращали на рубашку большого внимания. Именно в этом и заключалась цель. Фактически рисунок оборотной стороны карты создавался теми же граверами, которые разрабатывали для «Банка Англии» бумажные деньги. Пластины, которые использовались для печатания карт, охранялись так же тщательно, как сундуки на улице Треднидл. Но существовало и различие. Если на форме для печатания денег появлялась царапина, то недостаток замечали, когда печатали банкноты. Такая испорченная печатная форма немедленно уничтожалась. Или, если по какой-то причине этот недостаток просмотрели, банкноты становились коллекционной редкостью и тем самым быстро изымались из обращения. Недостаток на форме, предназначенной для игральных карт, мог оказаться гибельным. Как и у других производителей карт, в компании «Беллам новелтиз» были свои контролеры, которые изучали отпечатанные карты с тщательностью ювелиров, рассматривающих бриллианты. Если они обнаруживали малейшее отклонение, то подлежал уничтожению весь тираж за исключением нескольких колод, оставлявшихся в качестве вещественных доказательств и образцов. Внутренний контроль осуществлялся безжалостно. Интересовал ответ только на один вопрос: произошла ли случайная ошибка или гравер преднамеренно пометил пластину с тем, чтобы сообщники могли «прочесть» определенные карты, зная, где надо искать «ключ»?Оставался только один способ смошенничать при такой системе – если бы сумели снюхаться с контролером. Все сто семнадцать лет своего существования компания «Беллам новелтиз» особенно остерегалась такого сговора. Работников таких специальностей она подвергала еще более придирчивой проверке. Сотрудники внутренней охраны следили за этими людьми во время работы, нанятые сыщики не выпускали их из вида, когда они находились за стенами предприятия. Граверы и контролеры знали об этом и не усложняли свою жизнь, старались не пересекаться. Охранникам тоже было известно, что их «подопечные» знают, что за ними следят. Это превратилось в джентльменскую игру, когда обе стороны понимали правила, соглашались с условиями игры и делали свое дело, не упоминая обо всем этом ни словом. Но была и другая сторона в этой игре. Как случается почти всегда, охранники первыми теряли бдительность.Генри Дусту исполнилось семьдесят шесть лет. У него сохранились клочки седых волос на пятнистой лысине, а спина ссутулилась оттого, что он многие годы согнувшись корпел над граверным столом. Двое его сыновей были убиты четверть столетия назад в Дюнкерке, а жена, которая так и не смогла примириться с их потерей, оказалась в лечебнице для душевнобольных в Ланкашире. Ежемесячно компания автоматически высылала половину зарплаты Дуста в лечебницу. Ему мало что требовалось, оставшегося жалованья вполне хватало.Но дело заключается в том, что Дусту хотелось большего. Он проработал на «Беллам новелтиз» всю сознательную жизнь. Среди мастеров-граверов он превратился в легендарную личность. Для хозяина он слыл образцовым работником, внимательным, надежным, с умелыми руками и хорошим зрением. Все восхищались им за то, как он переносил трагедии, преподнесенные ему жизнью. Ни одна живая душа не подозревала, что Генри Дуст, который не раз видел в изножье своей кровати смерть с косой, больше самой этой смерти боялся одной вещи: что на всем белом свете никто о нем не вспомнит уже через пять минут. Дуст страстно желал хоть немного прославиться. Он решил оставить после себя след в мире таким способом, который он знал лучше всего.Питер Аллен оказался в разгаре жизненного кризиса человека среднего возраста. Он женился не по чину на женщине, чьи родичи владели землей в Кенте, и они никогда не упускали случая напомнить ему об этом. После пятнадцати лет супружеской жизни Аллен поднялся на последнюю ступеньку жизненного успеха. Он стал старшим контролером, и это был для него предел. Но это не совпадало с его грезами, которые включали шестидесятифутовую яхту где-нибудь в бирюзовых водах Эгейского моря, с экипажем из молодых женщин с бронзовым загаром, которые удовлетворяли бы каждую его прихоть. Всякий раз, когда в его воображении возникала такая картина, Аллен представлял себе выражение на лошадином лице своей супружницы, когда она поймет, что он навсегда бросил ее. Только эта надежда останавливала его от того, чтобы прибить ее.По случайности или по неодолимому влечению двух родственных душ Генри Дуст и Питер Аллен узнали о грезах друг друга. Как в самой сложной шахматной партии первые ходы делались осторожно, их смысл был скрыт от посторонних. Развитие партии тщательно продумывалось. Даже когда они доверились друг другу, когда они убедились в справедливости своих желаний, этим двоим мужчинам и на ум не пришли такие слова, как «кража» или «грабеж». Они сочли, что существует лишь один способ добиться бессмертия для Дуста и свободы для Аллена.Но их грезам не суждено было осуществиться, если бы не появилось третье лицо, недостающее число, с появлением которого стало возможным решить это уравнение. Никогда потом ни Дуст, ни Аллен не смогли понять, как этой женщине удалось заглянуть в их души и увидеть запрятанные там тайны. Но ей это удалось, и оба они взирали на нее с трепетным ужасом, убежденные что, какими бы свойствами она ни обладала, их судьбы находятся теперь в ее руках.
Как обычно, Аллен взял двухнедельный отпуск в конце июня. Жена уже выехала за город и ждала его восьмичасовым поездом из Лондона. Но ждать ей пришлось долго, потому что к тому времени ее муж проходил таможенный контроль в Бейруте.Месяцем раньше Аллен снял все деньги со счета, который он открыл без ведома жены и на который умудрился положить свыше тысячи фунтов. Помимо оплаты билета на самолет и заказа номера гостиницы, Аллен потратил эти деньги на приобретение двух костюмов у лучшего портного фирмы «Сэвил Роу», один из них – вечерний. Войдя в гостиницу «Сент-Джордж», Аллен почувствовал, как ему близок этот мир бесстыдного богатства. Его уверенность в этом подтвердили восхищенные взгляды, которые бросали на него женщины.В одиннадцать часов вечера Аллен вышел из своего номера и в лимузине, принадлежавшем отелю, его отвезли в казино. Он во всем походил на богатого, праздного выходца с Британских островов; прямо прошел к столам игры в баккара, несколько минут наблюдал за игрой. Аллен проявил осторожность и подолгу не задерживал на картах своего взгляда. Как новичок он привлек бы к себе самое пристальное внимание. Он наблюдал за игравшими за столами, будто оценивал их игру, словно его это мало волновало.Через десять минут Аллен заметил то, чего он ждал.Из колоды была вынута очередная карта, которая почти по всем была похожа на другие. Но Аллен знал, куда надо смотреть. В крайнем верхнем левом углу, если глаз мог различить завитушки и петельки, ясно просматривалась заглавная буква «Д» такого типа, как выводят монахи, чтобы выделить первую букву первого слова в цветисто написанной рукописи.Аллен сел за стол, вынул из кармана пачку банкнот, протянул крупье несколько двадцатифунтовых купюр и включился в игру с ледяным спокойствием и абсолютной уверенностью.
По меркам казино его выигрыш был и не очень велик, каких-нибудь полмиллиона долларов. А так как Аллена не знали ни обычные игроки, ни шулеры, то мэтр де жо сообщил об этом Кате и Анатолю Бенедетти. Через несколько минут с помощью скрытой фотокамеры сделали снимок Аллена. Двумя часами позже его изображение ушло в Интерпол в Париж. Одновременно потихоньку стали наводить справки в гостинице «Сент-Джордж». Переговорили с некоторыми сотрудниками из обслуги, попросили их взять под присмотр мистера Питера Аллена из Лондона.На следующее утро, придя в кабинет, Катя получила полицейские рапорты из Лондона и Парижа. О розыске Питера Аллена нигде объявлено не было. Более того, на него вообще не заводили дела в полиции ни по какому обвинению. Катя взглянула на список выигравших и проигравших в предыдущий вечер. Выиграли еще двое, хотя не так крупно, как Аллен. Были также много проигравшие. В целом вечер прошел нормально, казино получило свой обычный навар. Катя бросила рапорты в ящик письменного тола. На всякий случай она решила сама взглянуть сегодня вечером на этого англичанина.
Аллен приехал точно в одиннадцать вечера. Его вежливо приветствовали другие игроки, которые присутствовали здесь накануне. Аллена это не удивило. Большинство азартных игроков чрезвычайно суеверны. Когда они видят человека, который за три часа выигрывает полмиллиона, то им хочется быть к нему поближе. Удача обладает свойством переходить на других.Но их всех ждало разочарование. Через сорок ходов англичанин продул почти половину того, что выиграл накануне. Крупье и мэтр де жо расслабились, хотя и так сохраняли бесстрастное выражение. Удача покинула игрока, как это всегда и случается. Было похоже, что казино не только целиком вернет все свои полмиллиона, но и основательно облегчит кошелек игрока.Но этого не произошло. Англичанин взвинтил ставку до ста тысяч черно-золотыми фишками стоимостью в тысячу долларов каждая и выиграл. В течение следующего часа он вернул весь свой начальный проигрыш и выиграл дополнительно пятьдесят тысяч. Большинство игроков ушли, за столом с ним остались только двое – принц из Кувейта и египтянин. Кувейтец дал понять, что желает поднять ставки. Два других игрока посоветовались и согласились. Мэтр де жо взглянул на Катю, которая кивнула ему в ответ. Через три партии англичанин вырвался вперед почти на миллион, а египтянин бросил игру.Кувейтец Хилал ибн Талал щелкнул пальцами, и его слуга раскрыл кейс, набитый крупными американскими купюрами.– Один кон – миллион, – прошептал он.Катя не отрывала глаз от англичанина. Она чувствовала, что Питер Аллен мошенничает. Но как? Мэтр де жо ждал. Катя посмотрела на Бенедетти, потом кивнула.Из колоды выкинули две карты, по одной каждому. Аллен приподнял краешек своей карты, чуть-чуть, чтобы решать, брать ли дальше. Следующая карта казалась обычной для всех, кроме Аллена. Он видел букву «Д» и символ, что означало, что идет четверка. Ничего лучшего Аллену и не надо было. У него были валет и пятерка треф. Четверка давала ему обычные девять, то же самое, что двадцать одно в очко.– Карту, – сказал Аллен.Хилал отказался брать очередную карту. Крупье перевернул карты кувейтца, открыв короля и восьмерку. Кувейтец сверкнул улыбкой, обнажив золотые и платиновые зубы ценой не меньше как в десять тысяч долларов.– Девять, банк сорван!Вокруг стола, как взрыв, раздались возгласы, другие игроки не смогли удержаться от замечаний на четырех различных языках. Бенедетти повел глазами, сотрудники безопасности неслышно и плавно заняли места, чтобы никто не смог приблизиться ни к выигравшему, ни к деньгам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Рисунок и производство игральных карт относились к наиболее тщательно охраняемым секретам в мире казино. В Европе только одна компания, непритязательно называвшаяся «Беллам новелтиз», практически монополизировала снабжение картами европейских игровых домов. Она поставляла также визитные карточки, фишки и другие причиндалы для «Казино де Парадиз» с тех пор, как Аристид Фремонт раскрыл двери этого заведения.«Беллам новелтиз» находилась в лондонском районе Саутварк и располагалась в старом фабричном здании на Темзе. По внешнему виду это строение не отличалось от сотен других обветшавших зданий из кирпича и камня, выстроившихся вдоль набережной. Однако внутри открывалась совершенно другая картина. Помещения обшили досками, кирпичи столетней давности очистили песком и укрепили. Все окна соединили с центральной системой охраны, двери укрепили стальными листами. Компания наняла своих собственных охранников, которые охраняли территорию от сумерек до зари. Тщательно проверялись все сотрудники, вплоть до последней уборщицы.Производство на «Беллам новелтиз» предполагало введение особенно строгих мер безопасности. Больше ста лет здесь выпускали игральные карты, предназначавшиеся для крупных дворцов азартных игр в Европе, а также для царствующих особ и куртизанок. На первый взгляд карты казались достаточно простыми: глянцевый белый фон с крупными цифрами и символами и ярко раскрашенными фигурами. Секрет успеха и репутации компании заключался в обратной стороне карт. Ее покрывали бледно-синей краской. Но даже такой легкий оттенок рисунка сбивал с толку человеческий глаз. Рисунок изображал завитки и петли, беспорядочно лепившиеся друг на друга, вроде бы хаотично и без всякой системы. Простым глазом нельзя было различить логическую структуру рисунка, поэтому рядовые люди не обращали на рубашку большого внимания. Именно в этом и заключалась цель. Фактически рисунок оборотной стороны карты создавался теми же граверами, которые разрабатывали для «Банка Англии» бумажные деньги. Пластины, которые использовались для печатания карт, охранялись так же тщательно, как сундуки на улице Треднидл. Но существовало и различие. Если на форме для печатания денег появлялась царапина, то недостаток замечали, когда печатали банкноты. Такая испорченная печатная форма немедленно уничтожалась. Или, если по какой-то причине этот недостаток просмотрели, банкноты становились коллекционной редкостью и тем самым быстро изымались из обращения. Недостаток на форме, предназначенной для игральных карт, мог оказаться гибельным. Как и у других производителей карт, в компании «Беллам новелтиз» были свои контролеры, которые изучали отпечатанные карты с тщательностью ювелиров, рассматривающих бриллианты. Если они обнаруживали малейшее отклонение, то подлежал уничтожению весь тираж за исключением нескольких колод, оставлявшихся в качестве вещественных доказательств и образцов. Внутренний контроль осуществлялся безжалостно. Интересовал ответ только на один вопрос: произошла ли случайная ошибка или гравер преднамеренно пометил пластину с тем, чтобы сообщники могли «прочесть» определенные карты, зная, где надо искать «ключ»?Оставался только один способ смошенничать при такой системе – если бы сумели снюхаться с контролером. Все сто семнадцать лет своего существования компания «Беллам новелтиз» особенно остерегалась такого сговора. Работников таких специальностей она подвергала еще более придирчивой проверке. Сотрудники внутренней охраны следили за этими людьми во время работы, нанятые сыщики не выпускали их из вида, когда они находились за стенами предприятия. Граверы и контролеры знали об этом и не усложняли свою жизнь, старались не пересекаться. Охранникам тоже было известно, что их «подопечные» знают, что за ними следят. Это превратилось в джентльменскую игру, когда обе стороны понимали правила, соглашались с условиями игры и делали свое дело, не упоминая обо всем этом ни словом. Но была и другая сторона в этой игре. Как случается почти всегда, охранники первыми теряли бдительность.Генри Дусту исполнилось семьдесят шесть лет. У него сохранились клочки седых волос на пятнистой лысине, а спина ссутулилась оттого, что он многие годы согнувшись корпел над граверным столом. Двое его сыновей были убиты четверть столетия назад в Дюнкерке, а жена, которая так и не смогла примириться с их потерей, оказалась в лечебнице для душевнобольных в Ланкашире. Ежемесячно компания автоматически высылала половину зарплаты Дуста в лечебницу. Ему мало что требовалось, оставшегося жалованья вполне хватало.Но дело заключается в том, что Дусту хотелось большего. Он проработал на «Беллам новелтиз» всю сознательную жизнь. Среди мастеров-граверов он превратился в легендарную личность. Для хозяина он слыл образцовым работником, внимательным, надежным, с умелыми руками и хорошим зрением. Все восхищались им за то, как он переносил трагедии, преподнесенные ему жизнью. Ни одна живая душа не подозревала, что Генри Дуст, который не раз видел в изножье своей кровати смерть с косой, больше самой этой смерти боялся одной вещи: что на всем белом свете никто о нем не вспомнит уже через пять минут. Дуст страстно желал хоть немного прославиться. Он решил оставить после себя след в мире таким способом, который он знал лучше всего.Питер Аллен оказался в разгаре жизненного кризиса человека среднего возраста. Он женился не по чину на женщине, чьи родичи владели землей в Кенте, и они никогда не упускали случая напомнить ему об этом. После пятнадцати лет супружеской жизни Аллен поднялся на последнюю ступеньку жизненного успеха. Он стал старшим контролером, и это был для него предел. Но это не совпадало с его грезами, которые включали шестидесятифутовую яхту где-нибудь в бирюзовых водах Эгейского моря, с экипажем из молодых женщин с бронзовым загаром, которые удовлетворяли бы каждую его прихоть. Всякий раз, когда в его воображении возникала такая картина, Аллен представлял себе выражение на лошадином лице своей супружницы, когда она поймет, что он навсегда бросил ее. Только эта надежда останавливала его от того, чтобы прибить ее.По случайности или по неодолимому влечению двух родственных душ Генри Дуст и Питер Аллен узнали о грезах друг друга. Как в самой сложной шахматной партии первые ходы делались осторожно, их смысл был скрыт от посторонних. Развитие партии тщательно продумывалось. Даже когда они доверились друг другу, когда они убедились в справедливости своих желаний, этим двоим мужчинам и на ум не пришли такие слова, как «кража» или «грабеж». Они сочли, что существует лишь один способ добиться бессмертия для Дуста и свободы для Аллена.Но их грезам не суждено было осуществиться, если бы не появилось третье лицо, недостающее число, с появлением которого стало возможным решить это уравнение. Никогда потом ни Дуст, ни Аллен не смогли понять, как этой женщине удалось заглянуть в их души и увидеть запрятанные там тайны. Но ей это удалось, и оба они взирали на нее с трепетным ужасом, убежденные что, какими бы свойствами она ни обладала, их судьбы находятся теперь в ее руках.
Как обычно, Аллен взял двухнедельный отпуск в конце июня. Жена уже выехала за город и ждала его восьмичасовым поездом из Лондона. Но ждать ей пришлось долго, потому что к тому времени ее муж проходил таможенный контроль в Бейруте.Месяцем раньше Аллен снял все деньги со счета, который он открыл без ведома жены и на который умудрился положить свыше тысячи фунтов. Помимо оплаты билета на самолет и заказа номера гостиницы, Аллен потратил эти деньги на приобретение двух костюмов у лучшего портного фирмы «Сэвил Роу», один из них – вечерний. Войдя в гостиницу «Сент-Джордж», Аллен почувствовал, как ему близок этот мир бесстыдного богатства. Его уверенность в этом подтвердили восхищенные взгляды, которые бросали на него женщины.В одиннадцать часов вечера Аллен вышел из своего номера и в лимузине, принадлежавшем отелю, его отвезли в казино. Он во всем походил на богатого, праздного выходца с Британских островов; прямо прошел к столам игры в баккара, несколько минут наблюдал за игрой. Аллен проявил осторожность и подолгу не задерживал на картах своего взгляда. Как новичок он привлек бы к себе самое пристальное внимание. Он наблюдал за игравшими за столами, будто оценивал их игру, словно его это мало волновало.Через десять минут Аллен заметил то, чего он ждал.Из колоды была вынута очередная карта, которая почти по всем была похожа на другие. Но Аллен знал, куда надо смотреть. В крайнем верхнем левом углу, если глаз мог различить завитушки и петельки, ясно просматривалась заглавная буква «Д» такого типа, как выводят монахи, чтобы выделить первую букву первого слова в цветисто написанной рукописи.Аллен сел за стол, вынул из кармана пачку банкнот, протянул крупье несколько двадцатифунтовых купюр и включился в игру с ледяным спокойствием и абсолютной уверенностью.
По меркам казино его выигрыш был и не очень велик, каких-нибудь полмиллиона долларов. А так как Аллена не знали ни обычные игроки, ни шулеры, то мэтр де жо сообщил об этом Кате и Анатолю Бенедетти. Через несколько минут с помощью скрытой фотокамеры сделали снимок Аллена. Двумя часами позже его изображение ушло в Интерпол в Париж. Одновременно потихоньку стали наводить справки в гостинице «Сент-Джордж». Переговорили с некоторыми сотрудниками из обслуги, попросили их взять под присмотр мистера Питера Аллена из Лондона.На следующее утро, придя в кабинет, Катя получила полицейские рапорты из Лондона и Парижа. О розыске Питера Аллена нигде объявлено не было. Более того, на него вообще не заводили дела в полиции ни по какому обвинению. Катя взглянула на список выигравших и проигравших в предыдущий вечер. Выиграли еще двое, хотя не так крупно, как Аллен. Были также много проигравшие. В целом вечер прошел нормально, казино получило свой обычный навар. Катя бросила рапорты в ящик письменного тола. На всякий случай она решила сама взглянуть сегодня вечером на этого англичанина.
Аллен приехал точно в одиннадцать вечера. Его вежливо приветствовали другие игроки, которые присутствовали здесь накануне. Аллена это не удивило. Большинство азартных игроков чрезвычайно суеверны. Когда они видят человека, который за три часа выигрывает полмиллиона, то им хочется быть к нему поближе. Удача обладает свойством переходить на других.Но их всех ждало разочарование. Через сорок ходов англичанин продул почти половину того, что выиграл накануне. Крупье и мэтр де жо расслабились, хотя и так сохраняли бесстрастное выражение. Удача покинула игрока, как это всегда и случается. Было похоже, что казино не только целиком вернет все свои полмиллиона, но и основательно облегчит кошелек игрока.Но этого не произошло. Англичанин взвинтил ставку до ста тысяч черно-золотыми фишками стоимостью в тысячу долларов каждая и выиграл. В течение следующего часа он вернул весь свой начальный проигрыш и выиграл дополнительно пятьдесят тысяч. Большинство игроков ушли, за столом с ним остались только двое – принц из Кувейта и египтянин. Кувейтец дал понять, что желает поднять ставки. Два других игрока посоветовались и согласились. Мэтр де жо взглянул на Катю, которая кивнула ему в ответ. Через три партии англичанин вырвался вперед почти на миллион, а египтянин бросил игру.Кувейтец Хилал ибн Талал щелкнул пальцами, и его слуга раскрыл кейс, набитый крупными американскими купюрами.– Один кон – миллион, – прошептал он.Катя не отрывала глаз от англичанина. Она чувствовала, что Питер Аллен мошенничает. Но как? Мэтр де жо ждал. Катя посмотрела на Бенедетти, потом кивнула.Из колоды выкинули две карты, по одной каждому. Аллен приподнял краешек своей карты, чуть-чуть, чтобы решать, брать ли дальше. Следующая карта казалась обычной для всех, кроме Аллена. Он видел букву «Д» и символ, что означало, что идет четверка. Ничего лучшего Аллену и не надо было. У него были валет и пятерка треф. Четверка давала ему обычные девять, то же самое, что двадцать одно в очко.– Карту, – сказал Аллен.Хилал отказался брать очередную карту. Крупье перевернул карты кувейтца, открыв короля и восьмерку. Кувейтец сверкнул улыбкой, обнажив золотые и платиновые зубы ценой не меньше как в десять тысяч долларов.– Девять, банк сорван!Вокруг стола, как взрыв, раздались возгласы, другие игроки не смогли удержаться от замечаний на четырех различных языках. Бенедетти повел глазами, сотрудники безопасности неслышно и плавно заняли места, чтобы никто не смог приблизиться ни к выигравшему, ни к деньгам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45