Предупрежденный с помощью условного сигнала (букет на заднем сиденье «фольксвагена»), он вовремя скрылся. Среди секретов, которые он выдал американцам, была и та роль, которую играл Шараф, будучи агентом КГБ. К концу 1971 года в советском партаппарате и в Центре о Садате уже часто говорили как об изменнике. Было известно, что начальник разведки Садата генерал Ахмед Исмаил связан с ЦРУ. В 1972 году Садат выслал советских советников из Египта. Всего за семь дней из Египта вылетело 21.000 советников. Но пока Москва не решалась открыто порвать с Садатом, боясь тем самым потерять свои позиции на Ближнем Востоке, которые были завоеваны с таким трудом. Брежнев пришел к выводу, что у Советского Союза не было иного выбора, как продолжать оказывать политическую и военную поддержку, даже в том случае, если Садат открыто перейдет на сторону американцев.
Главные усилия КГБ в третьем мире были направлены на Индию. При Сталине Индия считалась империалистической марионеткой. В Большой Советской Энциклопедии Махатма Ганди, под руководством которого Индия добилась независимости, именовался не иначе как «реакционер…, который блокировался с империалистами против народа; подражал аскетам; демагогически выдавал себя за сторонника независимости Индии и противника англичан, искусно играл на религиозных предрассудках.»
Как и во времена британского правления, инструкции Индийской компартии, поступавшие из Москвы, нередко перехватывались Специальной службой Департамента уголовного розыска, которая находилась в Дели. По словам Б. Н. Муллика, который возглавлял Специальную службу на протяжении всех семнадцати лет пребывания Джавахарлала Неру на посту премьер-министра независимой Индии (1947–1964 гг.), до начала пятидесятых годов «в каждой инструкции из Москвы подчеркивалась необходимость свержения „реакционного“ правительства Неру силами Индийской компартии.» В начале 1951 года Муллик передал Неру копию последних инструкций, направленных из Москвы индийским коммунистам. В инструкциях подчеркивалось, что они не должны попасть в руки правительства. Неру «громко рассмеялся и заметил, что в Москве, видимо, не знают, как хорошо у нас работает разведка.» Однако Хрущев увидел в движении неприсоединения, которое начало формироваться в третьем мире на Бандунгской конференции в 1955 году, потенциального союзника в борьбе с Западом. Вместе с Насером и Тито (с которым Хрущев добился частичного примирения) одним из лидеров движения неприсоединения стал Неру. Триумфальный визит в Индию Хрущева и Булганина в 1955 году ознаменовал начало новой эпохи в советско-индийских отношениях. Ставка США на Пакистан как на противовес советскому влиянию в Азии способствовала тому, что Индия повернулась лицом к СССР. В шестидесятых годах обе страны совместно выступали против маоистского Китая. Москва ценила поддержку Индии в ООН, поскольку все чаще страны третьего мира при голосовании на Генеральной Ассамблее присоединялись к советскому блоку, а не к Западу. В 1956 году Неру заявил, что «никогда еще он не сталкивался с таким вопиющим фактом неприкрытой агрессии», как англо-французское вторжение в Египет, но в то же время Индия проголосовала в ООН против предложения обязать Советский Союз вывести войска из Венгрии и провести там свободные выборы под эгидой ООН. Несмотря на то, что Неру был знаком со сталинизмом, он продолжал считать, что «советская революция помогла человеческому обществу совершить огромный скачок вперед и зажгла яркое пламя, погасить которое невозможно.»
В публикациях, подготовленных не без участия КГБ, Неру изображался как «политический гений», «не останавливающийся перед опасностями», чья «политика, гуманистические и моральные принципы импонировали всему человечеству и стали явлением мирового масштаба». Уже в 1989 году Агентство печати «Новости», которое служит орудием осуществления советских «активных действий» и обеспечивает прикрытие многим сотрудникам КГБ за рубежом, выпустило брошюру, в которой все еще приводилось наивное и абсурдное утверждение Неру о том, что «проблема меньшинств (в СССР) во многом успешно решена», как подтверждение успехов советской «национальной политики».
В течение нескольких лет после смерти Неру и отстранения Хрущева от власти в 1964 году Кремль проводил более сбалансированную политику в отношении Индии и Пакистана в надежде, что Пакистан порвет связи с Вашингтоном и Пекином. Кое-кто из московских политиков критиковал Хрущева за чрезмерную приверженность Индии в этом взрывоопасном регионе. Среди самых горячих сторонников именно такой политики в Южной Азии, основанной на приверженности Индии, было Первое главное управление КГБ и его резиденты в Дели Радомир Георгиевич Богданов (1957–1967 гг.) и его преемник, Дмитрий Александрович Ерохин (1967–1970 гг.) Такое отношение КГБ к Индии объяснялось отчасти многочисленными возможностями, которые давала разведке эта крупнейшая в мире многопартийная демократия, а также то огромное количество периодических изданий на английском языке, которые выходили в Индии.
В начале шестидесятых, действуя по договоренности с Отделом Д, который возглавлял крупный специалист Московского центра по дезинформации Иван Агаянц, Богданов помог найти индийскую газету, которую затем широко использовали для проведения советских «активных действий», как, впрочем, и многие другие газеты, которые об этом и не догадывались. Одним из сотрудников КГБ, который активно протаскивал фальшивые материалы в индийскую печать накануне и во время предвыборной кампании 1967 года, был Юрий Модин, бывший оператор «кембриджской пятерки». Чтобы дискредитировать антикоммунистически настроенного кандидата С. К. Патила в Бомбее, Модин распространил фальшивое письмо, в котором генеральный консул Великобритании в Бомбее Мильтон К. Реуинкел писал послу Честеру Боулзу:
«Считаю целесообразным тактично предложить (Патилу) прекратить, хотя бы на время предвыборной кампании, политические интриги с Пакистаном и умерить свои аппетиты, довольствуясь пока нашей помощью, что, по чести сказать, уже немало. В этой связи мы должны иметь в виду, что в Бомбее поговаривают о том, что на свою предвыборную кампанию он получил от нас более полумиллиона рупий.»
Модин также распространил телеграмму от британского Верховного комиссара «сэра Джона Фримэна», в которой тот докладывал в Министерство иностранных дел, что американцы перечислили крупные средства в предвыборные фонды правых партий и политиков. Настоящий Верховный комиссар – господин Фримэн – к тому времени рыцарского титула еще не получил, а посему не мог именоваться «сэром». Тем, что Модину не удалось замести следы своей дезинформации, видимо, и объясняется его внезапный отъезд из Индии в апреле 1967 года, всего через девять месяцев после приезда.
Одним из успешных «активных действий» КГБ в конце шестидесятых, когда резидентом был Ерохин, было распространение поддельного письма, якобы написанного Гордоном Годдстайном из американского центра военно-морских исследований, в котором сообщалось о наличии (в действительности ничего этого не было) американского бактериологического оружия во Вьетнаме и Таиланде. Впервые это письмо было опубликовано в бомбейской газете «Фри пресс джорнэл», затем оно упоминалось в «Тайме» от 7 марта 1968 года, а московское радио использовало его в своих передачах на Азию как доказательство того, что США распространяли эпидемии болезней во Вьетнаме. Индийский еженедельник «Блитц» поместил статью, основанную все на той же фальшивке, под заголовком «США признают бактериологическую и ядерную войну». Как позже выяснилось, подпись Голдстайна и его фирменный бланк были пересняты с приглашений на международный научный симпозиум, которые он рассылал за год до этого. Тема бактериологического оружия США не раз использовалась в советских «активных действиях» с тех пор, как кампания вокруг «бактериологической войны» во время боевых действий в Корее помогла ввести в заблуждение нескольких западных ученых.
Ведущей фигурой в советских организациях прикрытия при Брежневе был индийский коммунист Ромеш Чандра, который питал горячие симпатии к Советскому Союзу еще будучи студентом Кембриджского университета до Второй мировой войны. В 1966 году Чандра возглавил Всемирный Совет Мира (ВСМ), самую крупную из советских организаций прикрытия послевоенного периода, которая пришла на смену «клубам невинных» Мюнценберга. Поначалу ВСМ обосновался в Париже, откуда был изгнан в 1951 году за «деятельность, напоминающую „пятую колонну“, и перебрался в Прагу, а затем в 1954 году – в Вену, где был запрещен австрийским правительством в 1957 году за „деятельность, направленную против интересов австрийского государства“. Собственно, ВСМ продолжал действовать в Вене и после этого под прикрытием Международного института мира, до тех пор, пока не создал свою штаб-квартиру в Хельсинки в сентябре 1968 года. Чандра вдохнул в ВСМ новые силы, связав его со многими проблемами третьего мира. В своем обзорном докладе о периоде шестидесятых годов на организованном ВСМ Всемирном конгрессе мира в 1971 году Чандра заклеймил „возглавляемый США союз НАТО“ как „величайшую угрозу миру“ не только в Европе, но и во всем мире:
«Клыки НАТО чувствуются и в Азии, и в Африке… силы империализма и эксплуатации, особенно НАТО… несут ответственность за голод и нищету сотен миллионов во всем мире.»
ВСМ утверждал, что существует на взносы организаций своих сторонников, национальных «комитетов защиты мира», которые имелись практически во всех странах, но на самом деле средства в избытке поступали из Советского Союза, который в конце семидесятых годов предоставлял ВСМ почти 50 миллионов долларов в год. ВМС верно следовал курсу, начертанному Международным отделом ЦК КПСС, который курировал деятельность организаций прикрытия. ВСМ стремился утвердиться в качестве независимого движения, получив аккредитацию в ООН, которая приняла представителей ВСМ в Нью-Йорке, Женеве и ЮНЕСКО в Париже, а также вербуя в ряды своих вице-президентов таких борцов за мир, как, например, член британского парламента от лейбористской партии Джеймс Лэймонд, который, как и «невинные», совращенные Мюнценбергом, так и не понял, что вступил в советскую организацию прикрытия. КГБ оказывал помощь Международному отделу ЦК, действуя в качестве тайного почтальона при переправке средств для организаций прикрытия, которые он курировал. Кампании за мир, которые возглавлял Чандра, Генеральный секретарь, а с 1977 года Президент ВСМ, были направлены исключительно против Запада. Ведь, как он часто объяснял, угрозы миру со стороны Советского Союза не существует:
«Цели внешней политики СССР заключаются в том, чтобы обеспечить прочный мир и мирное сосуществование государств с различными системами. Военная политика Советского Союза полностью отвечает этим целям. Она носит строго оборонительный характер.»
Другие организации обычно в своих действиях ориентировались на ВСМ. В конце шестидесятых – начале семидесятых годов открытые кампании ВСМ и скрытые «активные действия» КГБ были сосредоточены прежде всего на войне во Вьетнаме. Московский центр совершенно правильно увидел в американском участии в войне прекрасную возможность для расширения советского влияния в третьем мире. Ковровые бомбежки страны третьего мира и участие в боевых операциях почти полумиллиона американских солдат не только настроили мировое общественное мнение против США, но и раскололи американский народ. Чандра и ВСМ всячески поощряли оба процесса, организовав Стокгольмскую конференцию, проводившуюся ежегодно с 1967 по 1972 год для координации оппозиции американской политике. На встрече в 1969 году конференция приняла резолюцию о «деятельности по изоляции и постоянной критике представителей правительства США», о помощи «находящимся за рубежом американцам в уклонении от призыва, бегства из вооруженных сил США, (и) для ведения пропаганды внутри вооруженных сил», о «расширении бойкота продукции США, например, бензина, и фирм, предоставляющих товары, вооружение или услуги для ведения войны во Вьетнаме, например, авиакомпании „Пан-Америкэн“, а также действий, направленных против других неамериканских фирм, обеспечивающих и подкармливающих войну.»
Главным образом, в знак признания его заслуг в мобилизации международного общественного мнения против войны во Вьетнаме, подразделение «активных действий» в составе Первого главного управления было в начале семидесятых повышено в статусе и из отдела превратилось в Службу А. Однако, как не раз позднее отмечал Гордиевский, Центр несколько преувеличивал роль своих «активных действий». Несмотря на ту реакцию, которую вызвали в третьем мире распространяемые КГБ слухи о применении американцами бактериологического оружия, никакая советская дезинформация не повлияла на международное общественное мнение так сильно, как кадры с обожженными напалмом детьми и другими ужасами войны, которые мир увидел на телеэкранах благодаря американским репортерам. Точно так же решение президента Линдона Б. Джонсона не выставлять свою кандидатуру на второй срок в 1968 г. было вызвано не столько результатом кампаний против войны во Вьетнаме, организованных Чандрой и ВСМ, а скорее явилось результатом слушаний в комитете сената по иностранным делам, где выяснилось, что Джонсон обманул конгресс и насчет характера войны, и насчет масштаба американского участия.
В 1962 году угроза со стороны Китая наконец убедила Брежнева положить особые отношения с Индией в основу политики в Южной Азии. Дочь Неру, Индира Ганди (премьер-министр с 1967 по 1977-й и с 1980 по 1984-й), была готова заключить советско-индийский договор; но, возглавляя правительство меньшинства, она еще не обладала достаточной силой, чтобы противостоять оппозиции, которая утверждала, что такой договор скомпрометирует Индию как неприсоединившееся государство. После уверенной победы на выборах в 1971 году, однако, правительство Индиры Ганди подписало Договор о мире, дружбе и сотрудничестве с Советским Союзом. По свидетельству постоянного секретаря Министерства иностранных дел Индии Т.Н. Кауля, «это были одни из немногих абсолютно секретных переговоров, которые когда-либо вела Индия. С каждой из сторон о них знало не более шести человек, в том числе премьер-министр и министр иностранных дел. Средства массовой информации о них и не подозревали». На церемонии подписания в августе Громыко заметил: «Значение этого договора нельзя переоценить». Советскому Союзу была гарантирована поддержка ведущего государства в движении неприсоединения. Обе державы сразу же опубликовали совместное коммюнике, призывающее к выводу американских войск из Вьетнама. Индия могла теперь рассчитывать на советскую дипломатическую поддержку и поставки оружия в войне с Пакистаном, которая была уже не за горами.
Во время четырнадцатидневной войны в декабре, несмотря на дипломатическую поддержку США и Китая, Пакистан потерпел сокрушительное поражение. Восточный Пакистан получил независимость и стал государством Бангладеш. Пакистан, превратившись в страну с населением всего лишь в 55 млн. человек, более был не в состоянии представлять сколько-нибудь серьезную угрозу Индии. Большинство индийцев увидело в этом звездный час Ганди. Советский дипломат в ООН воскликнул в восторге: «Впервые в истории США и Китай вместе потерпели поражение!»
В Московском центре считали, что в сближении Индии и СССР есть немалая заслуга и КГБ.
В 1970 году Дмитрий Ерохин, работавший в шестидесятые годы резидентом в Дели, стал по возвращении самым молодым в КГБ генерал-майором. Резидентуре КГБ в Дели в награду был присвоен статус главной резидентуры, а преемник Ерохина, Яков Прокофьевич Медяник, стал главным резидентом. В главной резидентуре руководители линий ПР (политическая разведка), КР (внешняя контрразведка) и X (научно-техническая разведка) считались резидентами, а не заместителями резидента, как в обычных резидентурах. Медяник осуществлял общее руководство деятельностью трех других резидентур КГБ, действовавших в советских консульствах в Бомбее, Калькутте и Мадрасе. Каждая из них также имела прямую шифросвязь с Москвой и, насколько было известно Гордиевскому, стремилась к тому, чтобы повседневное руководство ее деятельностью осуществлялось из Москвы, а не из Дели.
После подписания договора о дружбе в 1971 году присутствие КГБ в Индии быстро стало одним из самых масштабных в мире за пределами советского блока. Из примерно 300 советских «дипломатических и оперативных работников» в Индии, не считая водителей, техников и секретарей, примерно 150 являлись и являются сотрудниками КГБ и ГРУ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Главные усилия КГБ в третьем мире были направлены на Индию. При Сталине Индия считалась империалистической марионеткой. В Большой Советской Энциклопедии Махатма Ганди, под руководством которого Индия добилась независимости, именовался не иначе как «реакционер…, который блокировался с империалистами против народа; подражал аскетам; демагогически выдавал себя за сторонника независимости Индии и противника англичан, искусно играл на религиозных предрассудках.»
Как и во времена британского правления, инструкции Индийской компартии, поступавшие из Москвы, нередко перехватывались Специальной службой Департамента уголовного розыска, которая находилась в Дели. По словам Б. Н. Муллика, который возглавлял Специальную службу на протяжении всех семнадцати лет пребывания Джавахарлала Неру на посту премьер-министра независимой Индии (1947–1964 гг.), до начала пятидесятых годов «в каждой инструкции из Москвы подчеркивалась необходимость свержения „реакционного“ правительства Неру силами Индийской компартии.» В начале 1951 года Муллик передал Неру копию последних инструкций, направленных из Москвы индийским коммунистам. В инструкциях подчеркивалось, что они не должны попасть в руки правительства. Неру «громко рассмеялся и заметил, что в Москве, видимо, не знают, как хорошо у нас работает разведка.» Однако Хрущев увидел в движении неприсоединения, которое начало формироваться в третьем мире на Бандунгской конференции в 1955 году, потенциального союзника в борьбе с Западом. Вместе с Насером и Тито (с которым Хрущев добился частичного примирения) одним из лидеров движения неприсоединения стал Неру. Триумфальный визит в Индию Хрущева и Булганина в 1955 году ознаменовал начало новой эпохи в советско-индийских отношениях. Ставка США на Пакистан как на противовес советскому влиянию в Азии способствовала тому, что Индия повернулась лицом к СССР. В шестидесятых годах обе страны совместно выступали против маоистского Китая. Москва ценила поддержку Индии в ООН, поскольку все чаще страны третьего мира при голосовании на Генеральной Ассамблее присоединялись к советскому блоку, а не к Западу. В 1956 году Неру заявил, что «никогда еще он не сталкивался с таким вопиющим фактом неприкрытой агрессии», как англо-французское вторжение в Египет, но в то же время Индия проголосовала в ООН против предложения обязать Советский Союз вывести войска из Венгрии и провести там свободные выборы под эгидой ООН. Несмотря на то, что Неру был знаком со сталинизмом, он продолжал считать, что «советская революция помогла человеческому обществу совершить огромный скачок вперед и зажгла яркое пламя, погасить которое невозможно.»
В публикациях, подготовленных не без участия КГБ, Неру изображался как «политический гений», «не останавливающийся перед опасностями», чья «политика, гуманистические и моральные принципы импонировали всему человечеству и стали явлением мирового масштаба». Уже в 1989 году Агентство печати «Новости», которое служит орудием осуществления советских «активных действий» и обеспечивает прикрытие многим сотрудникам КГБ за рубежом, выпустило брошюру, в которой все еще приводилось наивное и абсурдное утверждение Неру о том, что «проблема меньшинств (в СССР) во многом успешно решена», как подтверждение успехов советской «национальной политики».
В течение нескольких лет после смерти Неру и отстранения Хрущева от власти в 1964 году Кремль проводил более сбалансированную политику в отношении Индии и Пакистана в надежде, что Пакистан порвет связи с Вашингтоном и Пекином. Кое-кто из московских политиков критиковал Хрущева за чрезмерную приверженность Индии в этом взрывоопасном регионе. Среди самых горячих сторонников именно такой политики в Южной Азии, основанной на приверженности Индии, было Первое главное управление КГБ и его резиденты в Дели Радомир Георгиевич Богданов (1957–1967 гг.) и его преемник, Дмитрий Александрович Ерохин (1967–1970 гг.) Такое отношение КГБ к Индии объяснялось отчасти многочисленными возможностями, которые давала разведке эта крупнейшая в мире многопартийная демократия, а также то огромное количество периодических изданий на английском языке, которые выходили в Индии.
В начале шестидесятых, действуя по договоренности с Отделом Д, который возглавлял крупный специалист Московского центра по дезинформации Иван Агаянц, Богданов помог найти индийскую газету, которую затем широко использовали для проведения советских «активных действий», как, впрочем, и многие другие газеты, которые об этом и не догадывались. Одним из сотрудников КГБ, который активно протаскивал фальшивые материалы в индийскую печать накануне и во время предвыборной кампании 1967 года, был Юрий Модин, бывший оператор «кембриджской пятерки». Чтобы дискредитировать антикоммунистически настроенного кандидата С. К. Патила в Бомбее, Модин распространил фальшивое письмо, в котором генеральный консул Великобритании в Бомбее Мильтон К. Реуинкел писал послу Честеру Боулзу:
«Считаю целесообразным тактично предложить (Патилу) прекратить, хотя бы на время предвыборной кампании, политические интриги с Пакистаном и умерить свои аппетиты, довольствуясь пока нашей помощью, что, по чести сказать, уже немало. В этой связи мы должны иметь в виду, что в Бомбее поговаривают о том, что на свою предвыборную кампанию он получил от нас более полумиллиона рупий.»
Модин также распространил телеграмму от британского Верховного комиссара «сэра Джона Фримэна», в которой тот докладывал в Министерство иностранных дел, что американцы перечислили крупные средства в предвыборные фонды правых партий и политиков. Настоящий Верховный комиссар – господин Фримэн – к тому времени рыцарского титула еще не получил, а посему не мог именоваться «сэром». Тем, что Модину не удалось замести следы своей дезинформации, видимо, и объясняется его внезапный отъезд из Индии в апреле 1967 года, всего через девять месяцев после приезда.
Одним из успешных «активных действий» КГБ в конце шестидесятых, когда резидентом был Ерохин, было распространение поддельного письма, якобы написанного Гордоном Годдстайном из американского центра военно-морских исследований, в котором сообщалось о наличии (в действительности ничего этого не было) американского бактериологического оружия во Вьетнаме и Таиланде. Впервые это письмо было опубликовано в бомбейской газете «Фри пресс джорнэл», затем оно упоминалось в «Тайме» от 7 марта 1968 года, а московское радио использовало его в своих передачах на Азию как доказательство того, что США распространяли эпидемии болезней во Вьетнаме. Индийский еженедельник «Блитц» поместил статью, основанную все на той же фальшивке, под заголовком «США признают бактериологическую и ядерную войну». Как позже выяснилось, подпись Голдстайна и его фирменный бланк были пересняты с приглашений на международный научный симпозиум, которые он рассылал за год до этого. Тема бактериологического оружия США не раз использовалась в советских «активных действиях» с тех пор, как кампания вокруг «бактериологической войны» во время боевых действий в Корее помогла ввести в заблуждение нескольких западных ученых.
Ведущей фигурой в советских организациях прикрытия при Брежневе был индийский коммунист Ромеш Чандра, который питал горячие симпатии к Советскому Союзу еще будучи студентом Кембриджского университета до Второй мировой войны. В 1966 году Чандра возглавил Всемирный Совет Мира (ВСМ), самую крупную из советских организаций прикрытия послевоенного периода, которая пришла на смену «клубам невинных» Мюнценберга. Поначалу ВСМ обосновался в Париже, откуда был изгнан в 1951 году за «деятельность, напоминающую „пятую колонну“, и перебрался в Прагу, а затем в 1954 году – в Вену, где был запрещен австрийским правительством в 1957 году за „деятельность, направленную против интересов австрийского государства“. Собственно, ВСМ продолжал действовать в Вене и после этого под прикрытием Международного института мира, до тех пор, пока не создал свою штаб-квартиру в Хельсинки в сентябре 1968 года. Чандра вдохнул в ВСМ новые силы, связав его со многими проблемами третьего мира. В своем обзорном докладе о периоде шестидесятых годов на организованном ВСМ Всемирном конгрессе мира в 1971 году Чандра заклеймил „возглавляемый США союз НАТО“ как „величайшую угрозу миру“ не только в Европе, но и во всем мире:
«Клыки НАТО чувствуются и в Азии, и в Африке… силы империализма и эксплуатации, особенно НАТО… несут ответственность за голод и нищету сотен миллионов во всем мире.»
ВСМ утверждал, что существует на взносы организаций своих сторонников, национальных «комитетов защиты мира», которые имелись практически во всех странах, но на самом деле средства в избытке поступали из Советского Союза, который в конце семидесятых годов предоставлял ВСМ почти 50 миллионов долларов в год. ВМС верно следовал курсу, начертанному Международным отделом ЦК КПСС, который курировал деятельность организаций прикрытия. ВСМ стремился утвердиться в качестве независимого движения, получив аккредитацию в ООН, которая приняла представителей ВСМ в Нью-Йорке, Женеве и ЮНЕСКО в Париже, а также вербуя в ряды своих вице-президентов таких борцов за мир, как, например, член британского парламента от лейбористской партии Джеймс Лэймонд, который, как и «невинные», совращенные Мюнценбергом, так и не понял, что вступил в советскую организацию прикрытия. КГБ оказывал помощь Международному отделу ЦК, действуя в качестве тайного почтальона при переправке средств для организаций прикрытия, которые он курировал. Кампании за мир, которые возглавлял Чандра, Генеральный секретарь, а с 1977 года Президент ВСМ, были направлены исключительно против Запада. Ведь, как он часто объяснял, угрозы миру со стороны Советского Союза не существует:
«Цели внешней политики СССР заключаются в том, чтобы обеспечить прочный мир и мирное сосуществование государств с различными системами. Военная политика Советского Союза полностью отвечает этим целям. Она носит строго оборонительный характер.»
Другие организации обычно в своих действиях ориентировались на ВСМ. В конце шестидесятых – начале семидесятых годов открытые кампании ВСМ и скрытые «активные действия» КГБ были сосредоточены прежде всего на войне во Вьетнаме. Московский центр совершенно правильно увидел в американском участии в войне прекрасную возможность для расширения советского влияния в третьем мире. Ковровые бомбежки страны третьего мира и участие в боевых операциях почти полумиллиона американских солдат не только настроили мировое общественное мнение против США, но и раскололи американский народ. Чандра и ВСМ всячески поощряли оба процесса, организовав Стокгольмскую конференцию, проводившуюся ежегодно с 1967 по 1972 год для координации оппозиции американской политике. На встрече в 1969 году конференция приняла резолюцию о «деятельности по изоляции и постоянной критике представителей правительства США», о помощи «находящимся за рубежом американцам в уклонении от призыва, бегства из вооруженных сил США, (и) для ведения пропаганды внутри вооруженных сил», о «расширении бойкота продукции США, например, бензина, и фирм, предоставляющих товары, вооружение или услуги для ведения войны во Вьетнаме, например, авиакомпании „Пан-Америкэн“, а также действий, направленных против других неамериканских фирм, обеспечивающих и подкармливающих войну.»
Главным образом, в знак признания его заслуг в мобилизации международного общественного мнения против войны во Вьетнаме, подразделение «активных действий» в составе Первого главного управления было в начале семидесятых повышено в статусе и из отдела превратилось в Службу А. Однако, как не раз позднее отмечал Гордиевский, Центр несколько преувеличивал роль своих «активных действий». Несмотря на ту реакцию, которую вызвали в третьем мире распространяемые КГБ слухи о применении американцами бактериологического оружия, никакая советская дезинформация не повлияла на международное общественное мнение так сильно, как кадры с обожженными напалмом детьми и другими ужасами войны, которые мир увидел на телеэкранах благодаря американским репортерам. Точно так же решение президента Линдона Б. Джонсона не выставлять свою кандидатуру на второй срок в 1968 г. было вызвано не столько результатом кампаний против войны во Вьетнаме, организованных Чандрой и ВСМ, а скорее явилось результатом слушаний в комитете сената по иностранным делам, где выяснилось, что Джонсон обманул конгресс и насчет характера войны, и насчет масштаба американского участия.
В 1962 году угроза со стороны Китая наконец убедила Брежнева положить особые отношения с Индией в основу политики в Южной Азии. Дочь Неру, Индира Ганди (премьер-министр с 1967 по 1977-й и с 1980 по 1984-й), была готова заключить советско-индийский договор; но, возглавляя правительство меньшинства, она еще не обладала достаточной силой, чтобы противостоять оппозиции, которая утверждала, что такой договор скомпрометирует Индию как неприсоединившееся государство. После уверенной победы на выборах в 1971 году, однако, правительство Индиры Ганди подписало Договор о мире, дружбе и сотрудничестве с Советским Союзом. По свидетельству постоянного секретаря Министерства иностранных дел Индии Т.Н. Кауля, «это были одни из немногих абсолютно секретных переговоров, которые когда-либо вела Индия. С каждой из сторон о них знало не более шести человек, в том числе премьер-министр и министр иностранных дел. Средства массовой информации о них и не подозревали». На церемонии подписания в августе Громыко заметил: «Значение этого договора нельзя переоценить». Советскому Союзу была гарантирована поддержка ведущего государства в движении неприсоединения. Обе державы сразу же опубликовали совместное коммюнике, призывающее к выводу американских войск из Вьетнама. Индия могла теперь рассчитывать на советскую дипломатическую поддержку и поставки оружия в войне с Пакистаном, которая была уже не за горами.
Во время четырнадцатидневной войны в декабре, несмотря на дипломатическую поддержку США и Китая, Пакистан потерпел сокрушительное поражение. Восточный Пакистан получил независимость и стал государством Бангладеш. Пакистан, превратившись в страну с населением всего лишь в 55 млн. человек, более был не в состоянии представлять сколько-нибудь серьезную угрозу Индии. Большинство индийцев увидело в этом звездный час Ганди. Советский дипломат в ООН воскликнул в восторге: «Впервые в истории США и Китай вместе потерпели поражение!»
В Московском центре считали, что в сближении Индии и СССР есть немалая заслуга и КГБ.
В 1970 году Дмитрий Ерохин, работавший в шестидесятые годы резидентом в Дели, стал по возвращении самым молодым в КГБ генерал-майором. Резидентуре КГБ в Дели в награду был присвоен статус главной резидентуры, а преемник Ерохина, Яков Прокофьевич Медяник, стал главным резидентом. В главной резидентуре руководители линий ПР (политическая разведка), КР (внешняя контрразведка) и X (научно-техническая разведка) считались резидентами, а не заместителями резидента, как в обычных резидентурах. Медяник осуществлял общее руководство деятельностью трех других резидентур КГБ, действовавших в советских консульствах в Бомбее, Калькутте и Мадрасе. Каждая из них также имела прямую шифросвязь с Москвой и, насколько было известно Гордиевскому, стремилась к тому, чтобы повседневное руководство ее деятельностью осуществлялось из Москвы, а не из Дели.
После подписания договора о дружбе в 1971 году присутствие КГБ в Индии быстро стало одним из самых масштабных в мире за пределами советского блока. Из примерно 300 советских «дипломатических и оперативных работников» в Индии, не считая водителей, техников и секретарей, примерно 150 являлись и являются сотрудниками КГБ и ГРУ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103