Потом помолчал, не зная, чем завершить свою
речь, все подходящие слова вдруг как-то позабылись, хотя наверняка имели
сь в наличии, и смог только выговорить дважды: А мы не виноваты, не виноват
ы.
А в палатах грохот очередей, многократно усиленный гулким эхом, загремев
шим в замкнутом пространстве вестибюля, вызвал настоящую панику. Одни па
циенты, решив сначала, что солдаты сейчас ворвутся внутрь, кося из автома
тов все живое, ибо правительство, наверно, передумало и приняло решение ф
изически ликвидировать слепцов всех скопом, полезли под кровати, другие
от страха застыли на месте, а некоторые подумали, должно быть, что оно и к л
учшему, да на кой она сдалась, такая жизнь, и лучше ужасный конец, чем ужас б
ез конца. Первыми спохватились обитатели обсервационных палат. Когда за
гремели выстрелы, они шарахнулись прочь от двери, но потом наступившая т
ишина побудила их вернуться, взглянуть в щелочку, что там творится в вест
ибюле. Они увидели груду трупов, лужу крови, которая извивающимися ручья
ми, как живая, ползла по гладким каменным плитам, и коробки с продовольств
ием. Голод заставил их выбраться наружу, вот она, вожделенная еда, и что с т
ого, что она предназначена слепцам, а зрячим их порции доставят во вторую
очередь в соответствии с установленными правилами, но уж какие тут прави
ла, тем более что нас никто не видит, недаром же древняя мудрость, бытовавш
ая во все времена и у всех народов, гласит, что кто смел, тот и съел, а древни
е мудрецы съели в таких делах собаку. Впрочем, подхлестнутой голодом отв
аги хватило лишь на три шага, вовремя проснувшийся разум же предупредил
дальнейшее продвижение, напомнив, что наибольшую опасность для неостор
ожных представляют эти вот безжизненные тела и, главное, эта вот кровь, и к
то знает, каких только тлетворных испарений и ядовитых миазмов не исходи
т, не изошло уже от безжизненной плоти слепцов. Они же мертвые, ничего не м
огут нам сделать, сказал кто-то с явным намерением успокоить себя и други
х, однако напрасно он это сказал, только напортил, ибо, хоть слепцы и вправ
ду мертвы, не шевелятся, глядите, не дышат, кто поручится, что эта белая сле
пота не есть на самом деле болезнь душевная, а если принять эту гипотезу, т
о никогда еще дух убитых не был так свободен от телесной своей оболочки и,
значит, волен веять, где ему заблагорассудится, веять и сеять, что захочет
, и прежде всего зло, ибо всякий скажет, что это легче всего прочего. Но коро
бки с продуктами с неодолимой силой манили, магнитом притягивали к себе
взоры, а желудок всегда приводит доводы такого калибра, что устоять нет в
озможности. Из одной коробки медленно вытекала, подползая к луже крови, б
елая жидкость, по всем приметам Ц не иначе как молоко, этот цвет не обмане
т. Двое, отличавшиеся особой отвагой или склонные к фатализму, благо четк
ую грань между этими понятиями провести возможно не всегда, выдвинулись
вперед и уже почти коснулись загребущими руками вожделенных коробок, ка
к вдруг в дверях, ведущих в левый флигель, показалось сколько-то слепцов.
Известно, что у страха глаза велики, а уж в данных обстоятельствах да при т
аком освещении и антураже у двух смельчаков, решившихся на вылазку, они п
росто на лоб полезли, когда почудилось, будто это восстали из мертвых уби
тые слепцы, которые нимало не прозрели, зато, без сомнения, сделались гора
здо более опасны, ибо их, старинным слогом говоря, воспламеняла жажда мес
ти. Смельчаки благоразумно и бесшумно отступили в глубь вестибюля, надея
сь, что слепцы, быть может, как требуют того милосердие и обычай, займутся
убитыми, а уж если нет, то по слепоте своей оставят незамеченной какую-ниб
удь коробку, хоть одну, пусть самую маленькую, тем паче что пациентов в обс
ервационном флигеле не так уж много, и вообще наилучшим выходом из полож
ения было бы попросить: Пожалейте нас, пожалуйста, явите божескую милост
ь, оставьте нам одну коробочку, вроде бы так получается, что после этаких д
ел еды мы сегодня не получим. Слепые, как слепцам и положено, двигались ощу
пью, волоча ноги и все-таки спотыкаясь, однако с задачей своей справились
на удивление успешно и проявили поразительную опять же организованнос
ть, применив принцип разделения труда, и покуда одни, оскальзываясь в лип
ком месиве из крови и молока, подбирали и выносили трупы, другие занялись
коробками, которые побросали солдаты, и одну за другой отыскали все восе
мь. Была среди слепцов одна женщина, поспевавшая, как казалось, везде и всю
ду, то есть и мертвых помогала выносить, как бы указывая своим сотоварища
м путь, что заведомо невозможно для слепой, и, уж не знаем, случайно ли или н
амеренно, не раз поворачивала голову в сторону жильцов обсервационного
флигеля, словно видела их или, по крайней мере, ощущала их присутствие. Оче
нь скоро вестибюль стал пуст, и о недавних событиях напоминало только бо
льшое кровянос пятно и впритык к нему Ц другое, поменьше, оставшееся от п
ролитого молока, да бесчисленные пересекающиеся отпечатки подошв, опят
ь же кровавые и просто влажные. Зрячие смиренно прикрыли дверь и пошли на
поиски хоть каких-нибудь крох, а о том, сколь сильно пали они духом и близк
и были к отчаянью, судить можно по словам, совсем уж было готовым сорватьс
я с уст одного из них: Раз все равно нам суждено ослепнуть и от судьбы не уй
дешь, не перейти ли прямо сейчас в тот флигель, по крайней мере хоть поесть
дадут. Может быть, солдаты принесут что-нибудь и на нашу долю, сказал кто-т
о. Ты сам-то служил, спросил другой. Нет. Оно и видно.
В числе погибших были слепцы из обеих палат, и бывшие их соседи стали держ
ать совет, как поступить Ц сначала поесть, а потом заняться погребением,
или наоборот. Никого, похоже, не интересовало, кто именно погиб. Пятеро из
девяти убитых были обитателями второй палаты, и осталось неизвестно, зна
ли они друг друга раньше или нет, и если нет, хватило ли им времени и душевн
ой раскованности познакомиться, поговорить по душам. Жена доктора их не
запомнила. Другое дело Ц те четверо, что спали с ней, можно сказать, бок о б
ок, хоть про одного из них она также никакими сведениями не располагала, д
а и не могла располагать, потому что уважающий себя мужчина не станет с пе
рвым встречным делиться, например, интимными подробностями того, как име
нно в номере отеля развлекался он с девушкой в темных очках, которая в сво
ю очередь, если, конечно, это она самая и есть, даже не подозревала, что здес
ь же, и вдобавок так близко, находится тот, кто заставил мир вокруг нее всп
ыхнуть ослепительной белизной. В числе убитых были также таксист и оба п
олицейских, и вот эти трое, все крепкие, здоровые мужики, способные и за се
бя постоять, и, в силу профессиональных обязанностей, позаботиться, пуст
ь каждый и на свой манер, о других, оказались скошены во цвете лет серпом б
езжалостной судьбины и ждут теперь решения своей участи. А ждать им прид
ется, пока покушают уцелевшие от пуль, и дело тут не в неизбывном эгоизме ж
ивых, нет, просто кто-то сообразил, что если копать единственной лопатой д
евять могил, то дай бог управиться до ужина. А поскольку нельзя допустить,
чтобы одни, движимые добрыми чувствами, рыли землю, пока другие брюхо себ
е набивают, то и было решено оставить покойников на потом. Провиант тепер
ь доставляют уже разделенным на порции, и распределять легко, тебе, тебе, т
ебе, пока не опустеет картонный короб. Но то, что в обычных обстоятельства
х облегчило бы жизнь, теперь сводится на нет мнительной жадностью кое-ко
го из наименее просвещенных слепцов, хотя, рассуждая здраво и непредвзят
о, придется согласиться, что имеющие место недоразумения или, иначе гово
ря, эксцессы отнюдь не безосновательны, если принять в расчет, что никогд
а не знаешь, уходя, хватит ли тебе еды по возвращении. И конечно, всякому яс
но, что очень трудно пересчитать слепцов и каждому раздать его порцию, ко
гда не видишь ни едоков, ни еды. Следует добавить еще, что обитатели второй
палаты совершают более чем непорядочные и предосудительные поступки, а
именно Ц пытаются представить себя в большем количестве, чем на самом д
еле. Положение, как всегда, спасает жена доктора, для того, в общем-то, она з
десь и находится. Несколько вовремя сказанных слов способны устранить т
рудности, которые пространными увещеваниями можно только еще больше ос
ложнить. Дурные наклонности и дурной нрав обнаруживали также и те, кто не
только пытался получить свою порцию дважды, но и преуспел в этом намерен
ии. Жена доктора заметила обман, но сочла, что лучше не предавать вскрывши
еся злоупотребления огласке, потому что боялась даже представить, что то
лько будет в случае разоблачения: в лучшем случае ее превратят во всеобщ
ую служанку, в худшем Ц сделают рабыней немногих избранных. Высказанная
еще в самом начале рекомендация выбрать в каждой палате старосту, гляди
шь, и помогла бы сгладить эти шероховатости, а то и устранить куда более се
рьезные трения, но при непременном соблюдении одного условия, заключающ
егося в том, чтобы власть, которой был бы облечен этот человек, власть, без
сомнения, непрочная, без сомнения, шаткая, без сомнения, ежеминутно оспар
иваемая, применялась бы ко всеобщему благу и в качестве таковой признава
лась бы большинством. А иначе, подумала жена доктора, мы в конце концов дру
г друга просто перебьем. Она пообещала себе непременно обсудить эту щепе
тильную тему с мужем и продолжала раздавать пайки.
Одних после еды разморило, у других оказался чересчур чувствительный же
лудок, но, так или иначе, никого не прельщало исполнять должность землеко
па. И когда доктор, просто в силу профессии относящийся ко всему на свете о
тветственней других, сказал: Ну, пошли, что ли, хоронить, призыв его никем п
оддержан не был. Слепцы, разлегшись по койкам, хотели без помех предавать
ся процессу пищеварения, кое-кто из них сразу же задремал, что и неудивите
льно, ибо после пережитых страхов и треволнений накормленная, пусть и ве
сьма скудно, плоть склонна к биохимической неге. Лишь позже, незадолго до
наступления сумерек, когда стало казаться, что из-за естественной убыли
дня тусклые лампы разгорелись ярче, освещая по природной слабости своей
то немногое, что могли осветить, доктору с женой удалось уговорить двоих
соседей по палате отправиться на задний двор, дабы выполнить свою долю п
редстоящей работы и разобрать уже окоченевшие тела по принадлежности, б
лаго было решено, что каждая палата хоронит своих. Неоспоримое преимущес
тво слепцов как могильщиков заключалось в том, что можно было бы назвать
иллюзией света. Им и в самом деле совершенно безразлично, день на дворе ил
и ночь, безмолвная ли заря или шумный полдень, уже смеркается или еще не ра
ссвело, потому что их постоянно окружает матово-белое свечение, подобно
е тому, что производит бьющее из-за облаков солнце. И для них потерять зре
ние Ц значит не погрузиться в обыденную тьму, но пребывать во славе. Когд
а же доктор опрометчиво упомянул о том, что они будут отбирать своих, перв
ый слепец, оказавшийся одним из тех двоих, кто согласился помочь, попроси
л объяснить ему, как именно узнают они своих, и логика этого вопроса, тем б
олее разящая, что прозвучал он из уст слепого, привела доктора в замешате
льство. А жена подумала, что выручать его не станет, иначе выдаст себя. Док
тор сумел выпутаться из трудного положения сам, причем не без грации при
менил радикальный метод наступления, то есть признал свою ошибку: Мы, мол
вил он тоном, подразумевающим усмешку по адресу себя самого, настолько п
ривыкли к своим глазам, что и поныне считаем, будто можем ими пользоватьс
я, хоть они уже ни на что не годны, а мы всего лишь знаем, что наших там лежит
четверо Ц таксист, оба полицейских и еще один, так что надо будет взять че
тыре первых попавшихся тела, предать их земле и тем исполнить наш долг. Пе
рвый слепец согласился, и второй тоже, и снова, чередуясь, принялись они ко
пать могилы. Так никогда и не суждено было им по слепоте своей узнать, что
все четверо погребенных относились именно к числу тех, о возможности иде
нтификации коих недавно высказывались сомнения, и совершенно лишним бу
дет упоминать, как, будто случайно и наугад, дотрагивался доктор рукою, ве
домой рукою жены, до руки или ноги мертвеца, после чего оставалось сказат
ь лишь: Этот. Когда двоих уже закопали, вышли из палаты еще трое пациентов,
решившие оказать содействие, но наверняка отказавшиеся бы от своего нам
ерения, скажи им кто-нибудь, что уже поздний вечер. Ибо с точки зрения псих
ологии и слепому совсем даже не все равно, при свете дня роет он могилу или
после захода солнца. В тот момент, когда новоявленные могильщики, взмокш
ие от пота, перепачканные землей, все еще ощущая будто застрявший в ноздр
ях сладковатый смрад первого тлена, вернулись в палату, громкоговорител
ь начал повторять всем известные инструкции. Не было упоминаний о произо
шедшем, о стрельбе и о застреленных в упор. Предупреждения вроде: Покидат
ь здание без предварительного разрешения запрещается под страхом смер
ти, или: Труп силами самих изолированных должен быть без соблюдения каки
х бы то ни было формальностей захоронен у ограды, благодаря обретенному
за минувший день жестокому опыту, который в школе жизни ведет все основн
ые предметы, зазвучали с непреложной внятностью, тогда как обещание дост
авлять трижды в день коробки с продовольствием воспринималось издеват
ельским сарказмом или вовсе уж неуместной иронией. Когда громкоговорит
ель замолчал, доктор в одиночку, потому что уже довольно прилично ориент
ировался вокруг, отправился к дверям соседней палаты и объявил: Наших мы
уже схоронили. Могли бы и наших тоже, небось не надорвались бы, ответил муж
ской голос. Договаривались же, что каждая палата хоронит своих, мы отсчит
али четыре тела и предали их земле. Ладно, сказал другой голос, завтра заро
ем, и совсем другим тоном: А чего, жратвы-то больше не привозили. Нет, ответи
л доктор. А грозились три раза в день кормить. Думаю, не все свои угрозы они
приводят в исполнение. Тогда надо будет урезать пайки, раздался женский
голос. Это правильно, если хотите, завтра обсудим. Хочу, сказала женщина. Д
октор уже был в коридоре, когда мужчина, первым подавший голос, осведомил
ся: Ты откуда такая выискалась, чтоб за нас решать. Доктор остановился в ож
идании ответа, и дал его женский голос: Если мы не организуемся как следуе
т, то будем страдать от голода и от страха, и очень стыдно, что мы не пошли с
ними хоронить убитых. Вот и пошла бы, чем морали читать, раз такая совестли
вая и все наперед знаешь. Одна я не справлюсь, но готова помогать. Ладно, че
го там спорить, опять вмешался второй мужчина, завтра утром займемся. Док
тор вздохнул, предвидя, что ладить с новыми соседями будет трудно. Он уже ш
ел к дверям своей палаты, когда вдруг ощутил настоятельные позывы. Он сом
невался, что отсюда, с того места, где находится, сумеет отыскать отхожее,
однако ничего иного не оставалось. Хоть бы кто-нибудь, по крайней мере, до
гадался повесить там рулон туалетной бумаги, доставленной вместе с прод
уктами. Он дважды сворачивал не туда, возвращался, подгоняемый все более
и более обострявшейся нуждой, и, уже совсем на пределе терпежа вскочив на
конец в искомую дверь, успел едва ли не в самую последнюю секунды спустит
ь брюки и присесть на корточки над проделанным в полу круглым отверстием
, иначе именуемым очком. И едва не задохнулся от зловония. Показалось, а по
том и подтвердилось, что он вступил во что-то мягкое, податливо-липкое, пр
ичем можно было с уверенностью сказать, что это что-то есть экскременты, о
ставленные тем, кто, вероятно, промахнулся мимо отверстия или, не утружда
я себя поисками оного, махнул рукой на условности и приличия, навалил куч
у где пришлось. Доктор попытался представить себе, где находится, но для н
его все оставалось ослепительно, сияюще белым, белым от пола до невидимо
го ему потолка, и тут обнаружилось, что сияние это и белизна еще и наделены
очень скверным запахом. Мы здесь все рехнемся от ужаса, подумал он. Потом,
когда возникла необходимость подтереться, выяснилось, что сделать это н
ечем. Он ощупал позади себя стену, где должен был находиться держатель дл
я рулона или по крайней мере гвоздь, на который за неимением лучшего нака
лывают обрывки газеты. Ничего. Он почувствовал себя до того несчастным и
был себе так омерзителен и жалок Ц раскоряченный над сортирной дырой, п
оддерживающий спущенные штаны, чтобы не касались загаженного пола, слеп
ой, слепой, слепой, Ц что, не сумев сдержаться, беззвучно заплакал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
речь, все подходящие слова вдруг как-то позабылись, хотя наверняка имели
сь в наличии, и смог только выговорить дважды: А мы не виноваты, не виноват
ы.
А в палатах грохот очередей, многократно усиленный гулким эхом, загремев
шим в замкнутом пространстве вестибюля, вызвал настоящую панику. Одни па
циенты, решив сначала, что солдаты сейчас ворвутся внутрь, кося из автома
тов все живое, ибо правительство, наверно, передумало и приняло решение ф
изически ликвидировать слепцов всех скопом, полезли под кровати, другие
от страха застыли на месте, а некоторые подумали, должно быть, что оно и к л
учшему, да на кой она сдалась, такая жизнь, и лучше ужасный конец, чем ужас б
ез конца. Первыми спохватились обитатели обсервационных палат. Когда за
гремели выстрелы, они шарахнулись прочь от двери, но потом наступившая т
ишина побудила их вернуться, взглянуть в щелочку, что там творится в вест
ибюле. Они увидели груду трупов, лужу крови, которая извивающимися ручья
ми, как живая, ползла по гладким каменным плитам, и коробки с продовольств
ием. Голод заставил их выбраться наружу, вот она, вожделенная еда, и что с т
ого, что она предназначена слепцам, а зрячим их порции доставят во вторую
очередь в соответствии с установленными правилами, но уж какие тут прави
ла, тем более что нас никто не видит, недаром же древняя мудрость, бытовавш
ая во все времена и у всех народов, гласит, что кто смел, тот и съел, а древни
е мудрецы съели в таких делах собаку. Впрочем, подхлестнутой голодом отв
аги хватило лишь на три шага, вовремя проснувшийся разум же предупредил
дальнейшее продвижение, напомнив, что наибольшую опасность для неостор
ожных представляют эти вот безжизненные тела и, главное, эта вот кровь, и к
то знает, каких только тлетворных испарений и ядовитых миазмов не исходи
т, не изошло уже от безжизненной плоти слепцов. Они же мертвые, ничего не м
огут нам сделать, сказал кто-то с явным намерением успокоить себя и други
х, однако напрасно он это сказал, только напортил, ибо, хоть слепцы и вправ
ду мертвы, не шевелятся, глядите, не дышат, кто поручится, что эта белая сле
пота не есть на самом деле болезнь душевная, а если принять эту гипотезу, т
о никогда еще дух убитых не был так свободен от телесной своей оболочки и,
значит, волен веять, где ему заблагорассудится, веять и сеять, что захочет
, и прежде всего зло, ибо всякий скажет, что это легче всего прочего. Но коро
бки с продуктами с неодолимой силой манили, магнитом притягивали к себе
взоры, а желудок всегда приводит доводы такого калибра, что устоять нет в
озможности. Из одной коробки медленно вытекала, подползая к луже крови, б
елая жидкость, по всем приметам Ц не иначе как молоко, этот цвет не обмане
т. Двое, отличавшиеся особой отвагой или склонные к фатализму, благо четк
ую грань между этими понятиями провести возможно не всегда, выдвинулись
вперед и уже почти коснулись загребущими руками вожделенных коробок, ка
к вдруг в дверях, ведущих в левый флигель, показалось сколько-то слепцов.
Известно, что у страха глаза велики, а уж в данных обстоятельствах да при т
аком освещении и антураже у двух смельчаков, решившихся на вылазку, они п
росто на лоб полезли, когда почудилось, будто это восстали из мертвых уби
тые слепцы, которые нимало не прозрели, зато, без сомнения, сделались гора
здо более опасны, ибо их, старинным слогом говоря, воспламеняла жажда мес
ти. Смельчаки благоразумно и бесшумно отступили в глубь вестибюля, надея
сь, что слепцы, быть может, как требуют того милосердие и обычай, займутся
убитыми, а уж если нет, то по слепоте своей оставят незамеченной какую-ниб
удь коробку, хоть одну, пусть самую маленькую, тем паче что пациентов в обс
ервационном флигеле не так уж много, и вообще наилучшим выходом из полож
ения было бы попросить: Пожалейте нас, пожалуйста, явите божескую милост
ь, оставьте нам одну коробочку, вроде бы так получается, что после этаких д
ел еды мы сегодня не получим. Слепые, как слепцам и положено, двигались ощу
пью, волоча ноги и все-таки спотыкаясь, однако с задачей своей справились
на удивление успешно и проявили поразительную опять же организованнос
ть, применив принцип разделения труда, и покуда одни, оскальзываясь в лип
ком месиве из крови и молока, подбирали и выносили трупы, другие занялись
коробками, которые побросали солдаты, и одну за другой отыскали все восе
мь. Была среди слепцов одна женщина, поспевавшая, как казалось, везде и всю
ду, то есть и мертвых помогала выносить, как бы указывая своим сотоварища
м путь, что заведомо невозможно для слепой, и, уж не знаем, случайно ли или н
амеренно, не раз поворачивала голову в сторону жильцов обсервационного
флигеля, словно видела их или, по крайней мере, ощущала их присутствие. Оче
нь скоро вестибюль стал пуст, и о недавних событиях напоминало только бо
льшое кровянос пятно и впритык к нему Ц другое, поменьше, оставшееся от п
ролитого молока, да бесчисленные пересекающиеся отпечатки подошв, опят
ь же кровавые и просто влажные. Зрячие смиренно прикрыли дверь и пошли на
поиски хоть каких-нибудь крох, а о том, сколь сильно пали они духом и близк
и были к отчаянью, судить можно по словам, совсем уж было готовым сорватьс
я с уст одного из них: Раз все равно нам суждено ослепнуть и от судьбы не уй
дешь, не перейти ли прямо сейчас в тот флигель, по крайней мере хоть поесть
дадут. Может быть, солдаты принесут что-нибудь и на нашу долю, сказал кто-т
о. Ты сам-то служил, спросил другой. Нет. Оно и видно.
В числе погибших были слепцы из обеих палат, и бывшие их соседи стали держ
ать совет, как поступить Ц сначала поесть, а потом заняться погребением,
или наоборот. Никого, похоже, не интересовало, кто именно погиб. Пятеро из
девяти убитых были обитателями второй палаты, и осталось неизвестно, зна
ли они друг друга раньше или нет, и если нет, хватило ли им времени и душевн
ой раскованности познакомиться, поговорить по душам. Жена доктора их не
запомнила. Другое дело Ц те четверо, что спали с ней, можно сказать, бок о б
ок, хоть про одного из них она также никакими сведениями не располагала, д
а и не могла располагать, потому что уважающий себя мужчина не станет с пе
рвым встречным делиться, например, интимными подробностями того, как име
нно в номере отеля развлекался он с девушкой в темных очках, которая в сво
ю очередь, если, конечно, это она самая и есть, даже не подозревала, что здес
ь же, и вдобавок так близко, находится тот, кто заставил мир вокруг нее всп
ыхнуть ослепительной белизной. В числе убитых были также таксист и оба п
олицейских, и вот эти трое, все крепкие, здоровые мужики, способные и за се
бя постоять, и, в силу профессиональных обязанностей, позаботиться, пуст
ь каждый и на свой манер, о других, оказались скошены во цвете лет серпом б
езжалостной судьбины и ждут теперь решения своей участи. А ждать им прид
ется, пока покушают уцелевшие от пуль, и дело тут не в неизбывном эгоизме ж
ивых, нет, просто кто-то сообразил, что если копать единственной лопатой д
евять могил, то дай бог управиться до ужина. А поскольку нельзя допустить,
чтобы одни, движимые добрыми чувствами, рыли землю, пока другие брюхо себ
е набивают, то и было решено оставить покойников на потом. Провиант тепер
ь доставляют уже разделенным на порции, и распределять легко, тебе, тебе, т
ебе, пока не опустеет картонный короб. Но то, что в обычных обстоятельства
х облегчило бы жизнь, теперь сводится на нет мнительной жадностью кое-ко
го из наименее просвещенных слепцов, хотя, рассуждая здраво и непредвзят
о, придется согласиться, что имеющие место недоразумения или, иначе гово
ря, эксцессы отнюдь не безосновательны, если принять в расчет, что никогд
а не знаешь, уходя, хватит ли тебе еды по возвращении. И конечно, всякому яс
но, что очень трудно пересчитать слепцов и каждому раздать его порцию, ко
гда не видишь ни едоков, ни еды. Следует добавить еще, что обитатели второй
палаты совершают более чем непорядочные и предосудительные поступки, а
именно Ц пытаются представить себя в большем количестве, чем на самом д
еле. Положение, как всегда, спасает жена доктора, для того, в общем-то, она з
десь и находится. Несколько вовремя сказанных слов способны устранить т
рудности, которые пространными увещеваниями можно только еще больше ос
ложнить. Дурные наклонности и дурной нрав обнаруживали также и те, кто не
только пытался получить свою порцию дважды, но и преуспел в этом намерен
ии. Жена доктора заметила обман, но сочла, что лучше не предавать вскрывши
еся злоупотребления огласке, потому что боялась даже представить, что то
лько будет в случае разоблачения: в лучшем случае ее превратят во всеобщ
ую служанку, в худшем Ц сделают рабыней немногих избранных. Высказанная
еще в самом начале рекомендация выбрать в каждой палате старосту, гляди
шь, и помогла бы сгладить эти шероховатости, а то и устранить куда более се
рьезные трения, но при непременном соблюдении одного условия, заключающ
егося в том, чтобы власть, которой был бы облечен этот человек, власть, без
сомнения, непрочная, без сомнения, шаткая, без сомнения, ежеминутно оспар
иваемая, применялась бы ко всеобщему благу и в качестве таковой признава
лась бы большинством. А иначе, подумала жена доктора, мы в конце концов дру
г друга просто перебьем. Она пообещала себе непременно обсудить эту щепе
тильную тему с мужем и продолжала раздавать пайки.
Одних после еды разморило, у других оказался чересчур чувствительный же
лудок, но, так или иначе, никого не прельщало исполнять должность землеко
па. И когда доктор, просто в силу профессии относящийся ко всему на свете о
тветственней других, сказал: Ну, пошли, что ли, хоронить, призыв его никем п
оддержан не был. Слепцы, разлегшись по койкам, хотели без помех предавать
ся процессу пищеварения, кое-кто из них сразу же задремал, что и неудивите
льно, ибо после пережитых страхов и треволнений накормленная, пусть и ве
сьма скудно, плоть склонна к биохимической неге. Лишь позже, незадолго до
наступления сумерек, когда стало казаться, что из-за естественной убыли
дня тусклые лампы разгорелись ярче, освещая по природной слабости своей
то немногое, что могли осветить, доктору с женой удалось уговорить двоих
соседей по палате отправиться на задний двор, дабы выполнить свою долю п
редстоящей работы и разобрать уже окоченевшие тела по принадлежности, б
лаго было решено, что каждая палата хоронит своих. Неоспоримое преимущес
тво слепцов как могильщиков заключалось в том, что можно было бы назвать
иллюзией света. Им и в самом деле совершенно безразлично, день на дворе ил
и ночь, безмолвная ли заря или шумный полдень, уже смеркается или еще не ра
ссвело, потому что их постоянно окружает матово-белое свечение, подобно
е тому, что производит бьющее из-за облаков солнце. И для них потерять зре
ние Ц значит не погрузиться в обыденную тьму, но пребывать во славе. Когд
а же доктор опрометчиво упомянул о том, что они будут отбирать своих, перв
ый слепец, оказавшийся одним из тех двоих, кто согласился помочь, попроси
л объяснить ему, как именно узнают они своих, и логика этого вопроса, тем б
олее разящая, что прозвучал он из уст слепого, привела доктора в замешате
льство. А жена подумала, что выручать его не станет, иначе выдаст себя. Док
тор сумел выпутаться из трудного положения сам, причем не без грации при
менил радикальный метод наступления, то есть признал свою ошибку: Мы, мол
вил он тоном, подразумевающим усмешку по адресу себя самого, настолько п
ривыкли к своим глазам, что и поныне считаем, будто можем ими пользоватьс
я, хоть они уже ни на что не годны, а мы всего лишь знаем, что наших там лежит
четверо Ц таксист, оба полицейских и еще один, так что надо будет взять че
тыре первых попавшихся тела, предать их земле и тем исполнить наш долг. Пе
рвый слепец согласился, и второй тоже, и снова, чередуясь, принялись они ко
пать могилы. Так никогда и не суждено было им по слепоте своей узнать, что
все четверо погребенных относились именно к числу тех, о возможности иде
нтификации коих недавно высказывались сомнения, и совершенно лишним бу
дет упоминать, как, будто случайно и наугад, дотрагивался доктор рукою, ве
домой рукою жены, до руки или ноги мертвеца, после чего оставалось сказат
ь лишь: Этот. Когда двоих уже закопали, вышли из палаты еще трое пациентов,
решившие оказать содействие, но наверняка отказавшиеся бы от своего нам
ерения, скажи им кто-нибудь, что уже поздний вечер. Ибо с точки зрения псих
ологии и слепому совсем даже не все равно, при свете дня роет он могилу или
после захода солнца. В тот момент, когда новоявленные могильщики, взмокш
ие от пота, перепачканные землей, все еще ощущая будто застрявший в ноздр
ях сладковатый смрад первого тлена, вернулись в палату, громкоговорител
ь начал повторять всем известные инструкции. Не было упоминаний о произо
шедшем, о стрельбе и о застреленных в упор. Предупреждения вроде: Покидат
ь здание без предварительного разрешения запрещается под страхом смер
ти, или: Труп силами самих изолированных должен быть без соблюдения каки
х бы то ни было формальностей захоронен у ограды, благодаря обретенному
за минувший день жестокому опыту, который в школе жизни ведет все основн
ые предметы, зазвучали с непреложной внятностью, тогда как обещание дост
авлять трижды в день коробки с продовольствием воспринималось издеват
ельским сарказмом или вовсе уж неуместной иронией. Когда громкоговорит
ель замолчал, доктор в одиночку, потому что уже довольно прилично ориент
ировался вокруг, отправился к дверям соседней палаты и объявил: Наших мы
уже схоронили. Могли бы и наших тоже, небось не надорвались бы, ответил муж
ской голос. Договаривались же, что каждая палата хоронит своих, мы отсчит
али четыре тела и предали их земле. Ладно, сказал другой голос, завтра заро
ем, и совсем другим тоном: А чего, жратвы-то больше не привозили. Нет, ответи
л доктор. А грозились три раза в день кормить. Думаю, не все свои угрозы они
приводят в исполнение. Тогда надо будет урезать пайки, раздался женский
голос. Это правильно, если хотите, завтра обсудим. Хочу, сказала женщина. Д
октор уже был в коридоре, когда мужчина, первым подавший голос, осведомил
ся: Ты откуда такая выискалась, чтоб за нас решать. Доктор остановился в ож
идании ответа, и дал его женский голос: Если мы не организуемся как следуе
т, то будем страдать от голода и от страха, и очень стыдно, что мы не пошли с
ними хоронить убитых. Вот и пошла бы, чем морали читать, раз такая совестли
вая и все наперед знаешь. Одна я не справлюсь, но готова помогать. Ладно, че
го там спорить, опять вмешался второй мужчина, завтра утром займемся. Док
тор вздохнул, предвидя, что ладить с новыми соседями будет трудно. Он уже ш
ел к дверям своей палаты, когда вдруг ощутил настоятельные позывы. Он сом
невался, что отсюда, с того места, где находится, сумеет отыскать отхожее,
однако ничего иного не оставалось. Хоть бы кто-нибудь, по крайней мере, до
гадался повесить там рулон туалетной бумаги, доставленной вместе с прод
уктами. Он дважды сворачивал не туда, возвращался, подгоняемый все более
и более обострявшейся нуждой, и, уже совсем на пределе терпежа вскочив на
конец в искомую дверь, успел едва ли не в самую последнюю секунды спустит
ь брюки и присесть на корточки над проделанным в полу круглым отверстием
, иначе именуемым очком. И едва не задохнулся от зловония. Показалось, а по
том и подтвердилось, что он вступил во что-то мягкое, податливо-липкое, пр
ичем можно было с уверенностью сказать, что это что-то есть экскременты, о
ставленные тем, кто, вероятно, промахнулся мимо отверстия или, не утружда
я себя поисками оного, махнул рукой на условности и приличия, навалил куч
у где пришлось. Доктор попытался представить себе, где находится, но для н
его все оставалось ослепительно, сияюще белым, белым от пола до невидимо
го ему потолка, и тут обнаружилось, что сияние это и белизна еще и наделены
очень скверным запахом. Мы здесь все рехнемся от ужаса, подумал он. Потом,
когда возникла необходимость подтереться, выяснилось, что сделать это н
ечем. Он ощупал позади себя стену, где должен был находиться держатель дл
я рулона или по крайней мере гвоздь, на который за неимением лучшего нака
лывают обрывки газеты. Ничего. Он почувствовал себя до того несчастным и
был себе так омерзителен и жалок Ц раскоряченный над сортирной дырой, п
оддерживающий спущенные штаны, чтобы не касались загаженного пола, слеп
ой, слепой, слепой, Ц что, не сумев сдержаться, беззвучно заплакал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37