Возьми с собой для надёжности ещё двоих, — она встала и прошлась по комнате. — Не надо было отпускать одного Ван Лу. Хоть он и ловок, но всяко бывает… Вот уж совсем светло (это было легким преувеличением), а его всё нет. Заставляет меня волноваться. Если не выполнил приказа, — она яростно сверкнула глазами, — не будет ему пощады!Ли Ляньин встал и, пятясь, направился к двери.— Да, вот ещё что, — остановила его Цыси. — Усиль охрану у моих дверей… Мало ли что, — уже про себя добавила она. — И вели принести мне трубку. Да поторопи их! Вечно доводят меня своей нерасторопностью. Что за евнухи пошли! Кто их учит?Ли Ляньин низко поклонился и, всё так же пятясь, вышел из покоев Императрицы.Цыси, оставшись одна, стала вглядываться в полумрак за окном. Тёмные ветви деревьев слегка подрагивали в утренней дымке, словно с нетерпением ожидали первых солнечных лучей. На одной из веток, нахохлившись, сидела маленькая птичка. Она мирно дремала, покачиваясь в такт лёгкому ветерку, и казалась совершенно безмятежной. Цыси задумчиво посмотрела на эту маленькую птичку, уютно устроившуюся в густой кроне платана, и невольно вспомнила строчки давно забытых стихов: Вы видели,Как птицу гонит страх? От коршунаСпасается в силках! Добыче радЖестокий птицелов, Но юный муж,Печален и суров. Он разрезает сетьСвоим мечом — Вот иволгаВ просторе голубом: Прижалась к небу,Снова вниз летит, Над юношей кружа,Благодарит. Стихотворение Цао Чжи «Иволга», перевод Л.Е.Черкасского
У дверей раздался шум. Цыси вздрогнула и обернулась. Это был один из евнухов. Опустившись на колени, он отбил земной поклон.— Ваш раб принёс трубку, — тихо сказал евнух и, не вставая, протянул небольшой серебряный поднос, украшенный драконами, на котором лежала трубка, набитая табаком.Цыси подошла, взяла трубку и вернулась в своё любимое кресло. Евнух на коленях подполз к императрице, чиркнул спичкой Первые спички в Китае появились в 557 году. Для разжигания огня китайцы использовали небольшие сосновые палочки, которые окунали в расплавленную серу, смешанную с селитрой, а затем тщательно высушивали. Когда такими палочками чиркали по чему-нибудь твёрдому, они загорались. В Европу (по одной из версий) спички попали из Китая в XVI веке. По общепринятой версии они впервые вошли в обиход в Германии в 1832 году.
, зажёг бумажку и поднёс к трубке. Цыси закурила, затем сделала евнуху знак удалиться. Тот послушно встал и попятился к двери, не забывая при этом низко кланяться.Императрица откинулась на удобную спинку и прикрыла глаза. Ароматный дым будил воспоминания… Глава 2ЧТО ТАКОЕ ПАСТОФОБИЯ «Двадцать семь лет назад молоденькая маньчжурка по имени Ланьэр, что в переводе означало „орхидея“, впервые вступила в Запретный город. Тогда ей было восемнадцать. И в числе шестидесяти специально отобранных маньчжурских девушек её направили на смотрины в императорский дворец. Лишь двадцать восемь самых красивых и достойных станут наложницами императора, и каждой из них присвоят соответствующий ранг.Юная Ланьэр, а именно так звали когда-то Цыси, принадлежала к старинному знатному роду. Отец её имел второй ранг и служил таможенным инспектором. Он не был богат, но всё же родители обеспечили должное образование детям. Тяжёлые времена для семьи наступили, когда отец Цыси умер. Овдовевшая мать и трое детей влачили жалкое существование. Нет, они не умирали с голоду — просто не имели достаточных средств жить так, как живут другие знатные маньчжуры. А ведь именно маньчжуры составляли в Поднебесной правящий класс уже несколько столетий подряд.Ещё в 1644 году воинственные северные племена маньчжуров завоевали Китай и провозгласили императором одного из сыновей своего хана…»
— Эй, что ты читаешь? — спросил Ваня у Анюты, пробежав глазами весь этот странный текст. — Причём здесь Китай? Ты же хотела посмотреть, что есть в Интернете о царице Анхесенамон.— Да там столько всего! И ничего по делу. Вот я случайно и ушла по ссылке на Китай.— Случайно? На Китай?! — не поверил Саша. — Это какая-то ерунда… Вань, о чём мы с тобой только что говорили?Ваня посмотрел на приятеля непонимающе.— Все, — сказал Саша, — нам пора отдыхать. Одна сидит посреди улицы и читает в Интернете про Китай, другой не помнит, о чём мы говорили минуту назад… Ребята, вы хоть знаете, что мы уже добрых полчаса здесь топчемся. А наши преследователи, между прочим, наверняка времени не теряют.— Вот! — воскликнул Ваня, — именно об этом мы с тобой и говорили! Анюта послушала нас, послушала, да и заскучала. Потом взяла у меня «Фаэтон» и сказала, что просто заглянет в свою почту. А сама полезла в Интернет…— Ребята, — ещё раз напомнил Саша. — Вообще-то у нас времени очень мало.— Слушай, Ветров, — Аня, наконец, отвлеклась от чтения, — ты как всегда красиво говоришь, но мы ведь ещё не решили, куда нам спешить. Ясно, что спешить надо, а куда — неизвестно. Правда, смешно?— Очень, — сказал Ваня. — Знаешь, как моя бабушка говорит? Каб не мой дурак, так и я б смеялась.— Действительно не весело, — согласился Саша. — От этих двоих мы оторвались. Но завтра… (или уже сегодня?) придут другие. Обязательно придут. Теперь в Секретной Лаборатории о нас знают всё. Домой — нельзя, к ближайшим друзьям и родственникам — тоже. Куда мы от них спрячемся? Только в прошлое. Опять в прошлое…— А смысл? — грустно улыбнулся Ваня.— Ну, еще один тайм-аут. Ещё одна возможность подумать, где настоящий выход. Ведь мы же не хотим остаться там навсегда. Значит, любой побег в прошлое — это лишь временное решение проблемы.— Оно даже не временное, — поправил Ваня, — оно вневр е менное. Возвращаться-то будем всякий раз сюда же, то есть к разбитому корыту.— Не скажи, — вдруг возразила Аня, — какие-то минуты и здесь проходят, а главное, мы каждый раз стареем на несколько дней и, хочется верить, умнеем. Так что после тысячи путешествий…— Действительно! — Ваня был настолько поражён этой мыслью, что даже перебил девушку. — Насчёт ума не уверен, а что не молодеем — это точно. Представляете, возвращаемся вечером домой к родителям — у них часа два прошло — а мы уже древние старцы… Во, жуть-то!— Никакой жути, — философски заметил Саша. — Они нас просто не узнают. Потом решат, что мы пропали без вести. И это будет правда. Мы ведь и сами себя не узнаем после тысячного путешествия. Что уж там говорить о каких-то преследователях из Секретной Лаборатории. Нужны мы им будем — престарелые ветераны хроноплавания!— Мрачноватый юмор, — прокомментировал Иван без тени улыбки. — А если всерьез, тысячу бросков в прошлое мы точно не потянем при таких нагрузках. Тут как на войне, год за три идет. А то и больше. Сотни экспедиций вполне хватит, чтобы превратиться в полную рухлядь.— Ребята, — прошептала Аня испуганно, — а вам не кажется, что мы — это уже не мы?— В каком смысле? — не понял Ваня.— Во всех. Думаем по-другому, чувствуем по-другому, наверно, и выглядим по-другому… Давайте больше не полетим. Не надо.Ваня пожал плечами:— Ну что, прямо сейчас идём в милицию? Или сначала перекусим?— Не знаю, — покачала головой Аня, совершено не обращая внимания на ироничный тон Ивана. — По мне, так куда угодно, лишь бы не в прошлое.— Слушайте, это какая-то новая болезнь — пастофобия, — выдал Ваня.— Чего-чего? Страх перед зубной пастой, что ли?— Боязнь прошлого, — пояснил Ваня свой неологизм. — Past — по-английски «прошлое».— А при чем здесь английский? Медицинские термины должны быть на латыни. Правда, Саш?— Ну, извини, — сказал Ваня, — не знаю я латыни. Скажи как правильно, эскулап!— Да ладно тебе, я же не в медицинском учусь, я врач-самоучка. Откуда мне знать, как по латыни будет прошлое?— Пастофобия, щёткофобия!.. — разозлилась Аня. — Нашли себе игрушку. Вы там развлекаетесь, в прошлом, а меня всё время убить норовят. Я не хочу больше. Почему каждый раз меня?— Досрочный ответ! — выпалил Ваня. — Потому что ты — слабое звено.— Что?! Я вот тебе сейчас дам «слабое звено»!Она вытащила у Ивана из сумки веревочную лестницу и стала хлестать его по голове. Лестница была довольно тяжелой и жесткой.— Ой, — кричал Ваня, прикрываясь руками, — больно! Не надо! Я имел в виду слабый пол!.. Правда, больно! Ой! Ты что? В смысле прекрасный пол. Слышишь? Ой! Просто ты так прекрасна, что все к тебе пристают…— Прекратите, — сказал Саша, уставший смотреть на это безобразие. — Раньше вы только ругались, а теперь уже дерётесь. Давайте, правда, решим, что делать. Пока у нас ещё есть время.Анюта бросила лестницу обратно в сумку, села на лавочку, нахмурилась. Ваня пригладил кудри и, тяжело дыша, произнёс:— Подведём итоги. Первое. Мы не знаем, где генетик спрятал документы. А именно документы нам и нужны.— Нет, — возразил Саша, — если это первое, второго можно не вспоминать. Давайте перечислим, что у нас в активе.— Пожалуйста, — сказала Аня. — Мы знаем Эллу Вениаминовну — фактически приёмную мать Сергея. Мы знаем его научного руководителя — Александра Петровича Зорина.— И оба уверяют, что Сергей погиб! — добавил Саша. — Но! Вам не кажется, что этот Зорин знает больше, чем говорит?— Согласен, — кивнул Ваня. — Чего стоил один его вопрос: «Если б Сергей был жив, вы бы вернули ему „Фаэтон“?— Вот и я о том же! — сказал Саша. — И, наконец, встреча в кафе…— Понимаю, к чему ты клонишь, — оживился Ваня. — Мы оставили телефоны Зорину, а позвонил этот незнакомец и практически потребовал вернуть ему «Фаэтон». С какой стати?— Вот такой наглый тип попался, — предположила Аня.— Да уж не настолько он наглый… — проговорил Саша с улыбкой.У Ани словно пелена с глаз упала:— Вы думаете это оживший генетик?— Очевидно, — кивнул Ваня, опережая Сашу и немного рисуясь. — Погиб-то он странно: дурацкая авария, труп, обгоревший до неузнаваемости…— И доблестная служба безопасности Секретной Лаборатории дала себя так примитивно обмануть? — усомнилась Аня. — Они же гнались за Сергеем, когда его машина взорвалась. Выходит, сами не знали, за кем гонятся! Не может быть. В кафе был какой-нибудь друг генетика или, наоборот, враг.— С которым Зорин в сговоре? — подколол Саша.— Всё может быть, — неуверенно произнесла Аня.— О чём тут спорить, когда можно взять и проверить эту гипотезу, — осенило Ваню.— Как это? — удивилась Аня.— У Эллы Вениаминовны наверняка есть фотография Сергея.— Гениально! — восхитился Саша. — Сколько сейчас времени? Не поздно ещё отправиться к пожилой тётушке?— Какая разница? — резонно заметил Ваня. — Тут такие дела, что и среди ночи вломиться не грех.— А потом? — спросила Аня с тоскою.— Потом видно будет. Встреча с сотрудниками Секретной Лаборатории абсолютно неизбежна. Так нам бы хоть что-то узнать про документы…— Иван совершенно прав, — согласился Саша. — Нет у нас других вариантов. Глава 3ЗАПРЕТНЫЙ ГОРОД Пекин, Столица Поднебесной, с давних пор делился на Внутренний и Внешний город. Во Внешнем обитали простые китайские жители, а Внутренний был совершенно особенным. Он состоял из трёх городов, расположенных один внутри другого, причём каждый из них был обнесён высокой кирпичной стеной. Посреди Внутреннего города находился Императорский город, а в самом центре Императорского — Запретный. Уже в Императорский город простому смертному входить категорически запрещалось. Главным же входом в него служили Ворота Небесного Спокойствия. Собственно, эти Ворота выглядели как несколько входов в тёмно-красной кирпичной стене: один большой и четыре малых. Над всеми пятью возвышалась величественная надвратная башня с крышей, покрытой глазурованной черепицей и украшениями в виде небольших изваяний зверей, защищавших Главный вход в Императорский город от злых духов. Перед Воротами Небесного Спокойствия восседали два огромных каменных льва. В дни торжественных церемоний возле этих ворот обнародовались императорские указы. И кроме императора, здесь могли проходить лишь высшие сановники, спешащие на доклад к властителю в Запретный город.Императорский город включал в себя и великолепные парки с озёрами, и храмы. Особенно пышным был храм предков, куда в праздничные дни император приходил поклониться и принести жертвы своим великим отцам и дедам. А огромные парки, раскинувшиеся между озёрами, служили прекрасным местом для отдыха. В тенистых платановых рощах и сам император, и его придворные спасались от летней жары.Голубоватые с бирюзовым оттенком заросли бамбука украшали берега, а по краю водоёмов грациозно плавали красные лотосы. Эти необыкновенные, просто божественные ночные цветы всплывали и распускались всегда на закате, и озеро становилось чарующе прекрасным. Но как только первые лучи солнца касались водной глади, лотосы закрывались, а потом медленно уходили под воду. Жители Поднебесной считали их волшебными цветами, самыми древними созданиями, возникшими из первородного океана, некогда покрывавшего всю землю. А ещё считалось, что красный лотос — это цветок Будды, который приносит счастье и дарует молодость.Вьющиеся дорожки между павильонами отдыха в Императорском городе по обеим сторонам были украшены клумбами разнообразных благоухающих цветов.Сад поражал своей переменчивостью и постоянством движения, каждый день он был неповторим: одни краски и запахи уступали место другим, меняясь день за днём, от сезона к сезону.Здесь были и осенние хризантемы, рассаженные вокруг пышных кустов жасмина, которые начинали цвести ранней весной. Почти сразу же, как опадали последние хризантемы, яркие жёлто-медовые бутоны жасмина Жасмин голо-цветковый (Jasminum nudiflorum) в странах с мягким климатом может расцвести и посреди зимы.
появлялись из-под снега, и сияли, как первые вестники весны. Распускаясь, они наполняли воздух ароматом тропических цветов.Следом за жасмином зацветал гамамелис — ажурный, раскидистый кустарник. Ещё до распускания листьев, ветви гамамелиса становились сплошь усеяны ярко-жёлтыми слегка душистыми цветами и только к середине мая разворачивались зелёные листья, которые осенью окрашивались в нарядный сочно-лимонный цвет.Зимой распускались и нарциссы («сюй-зянь») или водяные бессмертники, как их называли китайцы. Густо посаженные цветы, как сказочные жёлтые и белые острова, вдруг появлялись из-под снега, и это означало, что наступил Новый год. Нарциссы и назывались новогодними цветами. Они символизировали любовь и счастливый брак. Так, если нарцисс зацветал до Нового года — это означало счастье в будущем году.Но вот наступала весна и приносила с собой в сад яркие краски и благоухающие ароматы: зацветали жимолость, вишня, миндаль, ранние розы, фиалки, примула…На смену весенним цветам приходили летние: пионы, орхидеи, розы, магнолии, гортензии, гвоздики, лилии…Рододендроны, густые кустарники, загорались ярко-розовыми цветами в июле, а затем шла очередь Ароматных олив — этих божественных деревьев, в тени которых, по легенде, священный заяц приготовил эликсир жизни. Их кремово-белые цветы распускались в конце лета и заполняли всё вокруг сладким запахом, похожим на запах жасмина…А в самые холодные периоды года клумбы пестрели неувядающими цветами из разноцветного шёлка, сделанными столь искусно, что их было невозможно отличить от настоящих.Излюбленным местом всех императоров был Павильон Успокоения Сознания. Выглядел он как сад в саду, своего рода «внутренний сад», обнесённый невысокой стеною. Здесь, в тиши платанов, среди густых тёмно-зелёных сосен, стройных кипарисов, голубоватых зарослей бамбука и великолепных благоухающих цветов императоры прогуливались, пили чай или вдохновенно сочиняли стихи.А на одном из озёр Императорского города раскинулся Нефритовый остров, где величественно возвышалась Белая Пагода, построенная ещё в XVII веке после визита Далай-ламы. Возле Белой Пагоды расположились два буддийских храма: Источник Доброты и Храм Вечного Спокойствия. Внутри каждого из них торжественно восседала статуя Будды, которому все эти годы поклонялись императоры и его приближённые. Тут же, на тихом и безмятежном острове возвели Павильон Пяти Драконов с открытой галереей. Прямо с неё любили удить рыбу императорские придворные.У жителей Поднебесной существовало поверье: тот, кто пьёт утреннюю росу, может продлить годы своей жизни. Поэтому на берегу одного из озёр возвышался столб, на котором были высечены изображения драконов, а сверху стояла статуя с широким плоским сосудом, куда собиралась роса для императорского бессмертия.Бесчисленные парки, храмы, аллеи, павильоны Императорского города были по-настоящему хороши для поклонения богам, для уединённых размышлений, вообще, для восстановления душевного равновесия, и конечно же, для изысканных развлечений императора и придворных.Напомним, однако, что Императорский город являлся лишь «предисловием», «прелюдией», внешним обрамлением того главного места, где постоянно обитал император и его челядь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
У дверей раздался шум. Цыси вздрогнула и обернулась. Это был один из евнухов. Опустившись на колени, он отбил земной поклон.— Ваш раб принёс трубку, — тихо сказал евнух и, не вставая, протянул небольшой серебряный поднос, украшенный драконами, на котором лежала трубка, набитая табаком.Цыси подошла, взяла трубку и вернулась в своё любимое кресло. Евнух на коленях подполз к императрице, чиркнул спичкой Первые спички в Китае появились в 557 году. Для разжигания огня китайцы использовали небольшие сосновые палочки, которые окунали в расплавленную серу, смешанную с селитрой, а затем тщательно высушивали. Когда такими палочками чиркали по чему-нибудь твёрдому, они загорались. В Европу (по одной из версий) спички попали из Китая в XVI веке. По общепринятой версии они впервые вошли в обиход в Германии в 1832 году.
, зажёг бумажку и поднёс к трубке. Цыси закурила, затем сделала евнуху знак удалиться. Тот послушно встал и попятился к двери, не забывая при этом низко кланяться.Императрица откинулась на удобную спинку и прикрыла глаза. Ароматный дым будил воспоминания… Глава 2ЧТО ТАКОЕ ПАСТОФОБИЯ «Двадцать семь лет назад молоденькая маньчжурка по имени Ланьэр, что в переводе означало „орхидея“, впервые вступила в Запретный город. Тогда ей было восемнадцать. И в числе шестидесяти специально отобранных маньчжурских девушек её направили на смотрины в императорский дворец. Лишь двадцать восемь самых красивых и достойных станут наложницами императора, и каждой из них присвоят соответствующий ранг.Юная Ланьэр, а именно так звали когда-то Цыси, принадлежала к старинному знатному роду. Отец её имел второй ранг и служил таможенным инспектором. Он не был богат, но всё же родители обеспечили должное образование детям. Тяжёлые времена для семьи наступили, когда отец Цыси умер. Овдовевшая мать и трое детей влачили жалкое существование. Нет, они не умирали с голоду — просто не имели достаточных средств жить так, как живут другие знатные маньчжуры. А ведь именно маньчжуры составляли в Поднебесной правящий класс уже несколько столетий подряд.Ещё в 1644 году воинственные северные племена маньчжуров завоевали Китай и провозгласили императором одного из сыновей своего хана…»
— Эй, что ты читаешь? — спросил Ваня у Анюты, пробежав глазами весь этот странный текст. — Причём здесь Китай? Ты же хотела посмотреть, что есть в Интернете о царице Анхесенамон.— Да там столько всего! И ничего по делу. Вот я случайно и ушла по ссылке на Китай.— Случайно? На Китай?! — не поверил Саша. — Это какая-то ерунда… Вань, о чём мы с тобой только что говорили?Ваня посмотрел на приятеля непонимающе.— Все, — сказал Саша, — нам пора отдыхать. Одна сидит посреди улицы и читает в Интернете про Китай, другой не помнит, о чём мы говорили минуту назад… Ребята, вы хоть знаете, что мы уже добрых полчаса здесь топчемся. А наши преследователи, между прочим, наверняка времени не теряют.— Вот! — воскликнул Ваня, — именно об этом мы с тобой и говорили! Анюта послушала нас, послушала, да и заскучала. Потом взяла у меня «Фаэтон» и сказала, что просто заглянет в свою почту. А сама полезла в Интернет…— Ребята, — ещё раз напомнил Саша. — Вообще-то у нас времени очень мало.— Слушай, Ветров, — Аня, наконец, отвлеклась от чтения, — ты как всегда красиво говоришь, но мы ведь ещё не решили, куда нам спешить. Ясно, что спешить надо, а куда — неизвестно. Правда, смешно?— Очень, — сказал Ваня. — Знаешь, как моя бабушка говорит? Каб не мой дурак, так и я б смеялась.— Действительно не весело, — согласился Саша. — От этих двоих мы оторвались. Но завтра… (или уже сегодня?) придут другие. Обязательно придут. Теперь в Секретной Лаборатории о нас знают всё. Домой — нельзя, к ближайшим друзьям и родственникам — тоже. Куда мы от них спрячемся? Только в прошлое. Опять в прошлое…— А смысл? — грустно улыбнулся Ваня.— Ну, еще один тайм-аут. Ещё одна возможность подумать, где настоящий выход. Ведь мы же не хотим остаться там навсегда. Значит, любой побег в прошлое — это лишь временное решение проблемы.— Оно даже не временное, — поправил Ваня, — оно вневр е менное. Возвращаться-то будем всякий раз сюда же, то есть к разбитому корыту.— Не скажи, — вдруг возразила Аня, — какие-то минуты и здесь проходят, а главное, мы каждый раз стареем на несколько дней и, хочется верить, умнеем. Так что после тысячи путешествий…— Действительно! — Ваня был настолько поражён этой мыслью, что даже перебил девушку. — Насчёт ума не уверен, а что не молодеем — это точно. Представляете, возвращаемся вечером домой к родителям — у них часа два прошло — а мы уже древние старцы… Во, жуть-то!— Никакой жути, — философски заметил Саша. — Они нас просто не узнают. Потом решат, что мы пропали без вести. И это будет правда. Мы ведь и сами себя не узнаем после тысячного путешествия. Что уж там говорить о каких-то преследователях из Секретной Лаборатории. Нужны мы им будем — престарелые ветераны хроноплавания!— Мрачноватый юмор, — прокомментировал Иван без тени улыбки. — А если всерьез, тысячу бросков в прошлое мы точно не потянем при таких нагрузках. Тут как на войне, год за три идет. А то и больше. Сотни экспедиций вполне хватит, чтобы превратиться в полную рухлядь.— Ребята, — прошептала Аня испуганно, — а вам не кажется, что мы — это уже не мы?— В каком смысле? — не понял Ваня.— Во всех. Думаем по-другому, чувствуем по-другому, наверно, и выглядим по-другому… Давайте больше не полетим. Не надо.Ваня пожал плечами:— Ну что, прямо сейчас идём в милицию? Или сначала перекусим?— Не знаю, — покачала головой Аня, совершено не обращая внимания на ироничный тон Ивана. — По мне, так куда угодно, лишь бы не в прошлое.— Слушайте, это какая-то новая болезнь — пастофобия, — выдал Ваня.— Чего-чего? Страх перед зубной пастой, что ли?— Боязнь прошлого, — пояснил Ваня свой неологизм. — Past — по-английски «прошлое».— А при чем здесь английский? Медицинские термины должны быть на латыни. Правда, Саш?— Ну, извини, — сказал Ваня, — не знаю я латыни. Скажи как правильно, эскулап!— Да ладно тебе, я же не в медицинском учусь, я врач-самоучка. Откуда мне знать, как по латыни будет прошлое?— Пастофобия, щёткофобия!.. — разозлилась Аня. — Нашли себе игрушку. Вы там развлекаетесь, в прошлом, а меня всё время убить норовят. Я не хочу больше. Почему каждый раз меня?— Досрочный ответ! — выпалил Ваня. — Потому что ты — слабое звено.— Что?! Я вот тебе сейчас дам «слабое звено»!Она вытащила у Ивана из сумки веревочную лестницу и стала хлестать его по голове. Лестница была довольно тяжелой и жесткой.— Ой, — кричал Ваня, прикрываясь руками, — больно! Не надо! Я имел в виду слабый пол!.. Правда, больно! Ой! Ты что? В смысле прекрасный пол. Слышишь? Ой! Просто ты так прекрасна, что все к тебе пристают…— Прекратите, — сказал Саша, уставший смотреть на это безобразие. — Раньше вы только ругались, а теперь уже дерётесь. Давайте, правда, решим, что делать. Пока у нас ещё есть время.Анюта бросила лестницу обратно в сумку, села на лавочку, нахмурилась. Ваня пригладил кудри и, тяжело дыша, произнёс:— Подведём итоги. Первое. Мы не знаем, где генетик спрятал документы. А именно документы нам и нужны.— Нет, — возразил Саша, — если это первое, второго можно не вспоминать. Давайте перечислим, что у нас в активе.— Пожалуйста, — сказала Аня. — Мы знаем Эллу Вениаминовну — фактически приёмную мать Сергея. Мы знаем его научного руководителя — Александра Петровича Зорина.— И оба уверяют, что Сергей погиб! — добавил Саша. — Но! Вам не кажется, что этот Зорин знает больше, чем говорит?— Согласен, — кивнул Ваня. — Чего стоил один его вопрос: «Если б Сергей был жив, вы бы вернули ему „Фаэтон“?— Вот и я о том же! — сказал Саша. — И, наконец, встреча в кафе…— Понимаю, к чему ты клонишь, — оживился Ваня. — Мы оставили телефоны Зорину, а позвонил этот незнакомец и практически потребовал вернуть ему «Фаэтон». С какой стати?— Вот такой наглый тип попался, — предположила Аня.— Да уж не настолько он наглый… — проговорил Саша с улыбкой.У Ани словно пелена с глаз упала:— Вы думаете это оживший генетик?— Очевидно, — кивнул Ваня, опережая Сашу и немного рисуясь. — Погиб-то он странно: дурацкая авария, труп, обгоревший до неузнаваемости…— И доблестная служба безопасности Секретной Лаборатории дала себя так примитивно обмануть? — усомнилась Аня. — Они же гнались за Сергеем, когда его машина взорвалась. Выходит, сами не знали, за кем гонятся! Не может быть. В кафе был какой-нибудь друг генетика или, наоборот, враг.— С которым Зорин в сговоре? — подколол Саша.— Всё может быть, — неуверенно произнесла Аня.— О чём тут спорить, когда можно взять и проверить эту гипотезу, — осенило Ваню.— Как это? — удивилась Аня.— У Эллы Вениаминовны наверняка есть фотография Сергея.— Гениально! — восхитился Саша. — Сколько сейчас времени? Не поздно ещё отправиться к пожилой тётушке?— Какая разница? — резонно заметил Ваня. — Тут такие дела, что и среди ночи вломиться не грех.— А потом? — спросила Аня с тоскою.— Потом видно будет. Встреча с сотрудниками Секретной Лаборатории абсолютно неизбежна. Так нам бы хоть что-то узнать про документы…— Иван совершенно прав, — согласился Саша. — Нет у нас других вариантов. Глава 3ЗАПРЕТНЫЙ ГОРОД Пекин, Столица Поднебесной, с давних пор делился на Внутренний и Внешний город. Во Внешнем обитали простые китайские жители, а Внутренний был совершенно особенным. Он состоял из трёх городов, расположенных один внутри другого, причём каждый из них был обнесён высокой кирпичной стеной. Посреди Внутреннего города находился Императорский город, а в самом центре Императорского — Запретный. Уже в Императорский город простому смертному входить категорически запрещалось. Главным же входом в него служили Ворота Небесного Спокойствия. Собственно, эти Ворота выглядели как несколько входов в тёмно-красной кирпичной стене: один большой и четыре малых. Над всеми пятью возвышалась величественная надвратная башня с крышей, покрытой глазурованной черепицей и украшениями в виде небольших изваяний зверей, защищавших Главный вход в Императорский город от злых духов. Перед Воротами Небесного Спокойствия восседали два огромных каменных льва. В дни торжественных церемоний возле этих ворот обнародовались императорские указы. И кроме императора, здесь могли проходить лишь высшие сановники, спешащие на доклад к властителю в Запретный город.Императорский город включал в себя и великолепные парки с озёрами, и храмы. Особенно пышным был храм предков, куда в праздничные дни император приходил поклониться и принести жертвы своим великим отцам и дедам. А огромные парки, раскинувшиеся между озёрами, служили прекрасным местом для отдыха. В тенистых платановых рощах и сам император, и его придворные спасались от летней жары.Голубоватые с бирюзовым оттенком заросли бамбука украшали берега, а по краю водоёмов грациозно плавали красные лотосы. Эти необыкновенные, просто божественные ночные цветы всплывали и распускались всегда на закате, и озеро становилось чарующе прекрасным. Но как только первые лучи солнца касались водной глади, лотосы закрывались, а потом медленно уходили под воду. Жители Поднебесной считали их волшебными цветами, самыми древними созданиями, возникшими из первородного океана, некогда покрывавшего всю землю. А ещё считалось, что красный лотос — это цветок Будды, который приносит счастье и дарует молодость.Вьющиеся дорожки между павильонами отдыха в Императорском городе по обеим сторонам были украшены клумбами разнообразных благоухающих цветов.Сад поражал своей переменчивостью и постоянством движения, каждый день он был неповторим: одни краски и запахи уступали место другим, меняясь день за днём, от сезона к сезону.Здесь были и осенние хризантемы, рассаженные вокруг пышных кустов жасмина, которые начинали цвести ранней весной. Почти сразу же, как опадали последние хризантемы, яркие жёлто-медовые бутоны жасмина Жасмин голо-цветковый (Jasminum nudiflorum) в странах с мягким климатом может расцвести и посреди зимы.
появлялись из-под снега, и сияли, как первые вестники весны. Распускаясь, они наполняли воздух ароматом тропических цветов.Следом за жасмином зацветал гамамелис — ажурный, раскидистый кустарник. Ещё до распускания листьев, ветви гамамелиса становились сплошь усеяны ярко-жёлтыми слегка душистыми цветами и только к середине мая разворачивались зелёные листья, которые осенью окрашивались в нарядный сочно-лимонный цвет.Зимой распускались и нарциссы («сюй-зянь») или водяные бессмертники, как их называли китайцы. Густо посаженные цветы, как сказочные жёлтые и белые острова, вдруг появлялись из-под снега, и это означало, что наступил Новый год. Нарциссы и назывались новогодними цветами. Они символизировали любовь и счастливый брак. Так, если нарцисс зацветал до Нового года — это означало счастье в будущем году.Но вот наступала весна и приносила с собой в сад яркие краски и благоухающие ароматы: зацветали жимолость, вишня, миндаль, ранние розы, фиалки, примула…На смену весенним цветам приходили летние: пионы, орхидеи, розы, магнолии, гортензии, гвоздики, лилии…Рододендроны, густые кустарники, загорались ярко-розовыми цветами в июле, а затем шла очередь Ароматных олив — этих божественных деревьев, в тени которых, по легенде, священный заяц приготовил эликсир жизни. Их кремово-белые цветы распускались в конце лета и заполняли всё вокруг сладким запахом, похожим на запах жасмина…А в самые холодные периоды года клумбы пестрели неувядающими цветами из разноцветного шёлка, сделанными столь искусно, что их было невозможно отличить от настоящих.Излюбленным местом всех императоров был Павильон Успокоения Сознания. Выглядел он как сад в саду, своего рода «внутренний сад», обнесённый невысокой стеною. Здесь, в тиши платанов, среди густых тёмно-зелёных сосен, стройных кипарисов, голубоватых зарослей бамбука и великолепных благоухающих цветов императоры прогуливались, пили чай или вдохновенно сочиняли стихи.А на одном из озёр Императорского города раскинулся Нефритовый остров, где величественно возвышалась Белая Пагода, построенная ещё в XVII веке после визита Далай-ламы. Возле Белой Пагоды расположились два буддийских храма: Источник Доброты и Храм Вечного Спокойствия. Внутри каждого из них торжественно восседала статуя Будды, которому все эти годы поклонялись императоры и его приближённые. Тут же, на тихом и безмятежном острове возвели Павильон Пяти Драконов с открытой галереей. Прямо с неё любили удить рыбу императорские придворные.У жителей Поднебесной существовало поверье: тот, кто пьёт утреннюю росу, может продлить годы своей жизни. Поэтому на берегу одного из озёр возвышался столб, на котором были высечены изображения драконов, а сверху стояла статуя с широким плоским сосудом, куда собиралась роса для императорского бессмертия.Бесчисленные парки, храмы, аллеи, павильоны Императорского города были по-настоящему хороши для поклонения богам, для уединённых размышлений, вообще, для восстановления душевного равновесия, и конечно же, для изысканных развлечений императора и придворных.Напомним, однако, что Императорский город являлся лишь «предисловием», «прелюдией», внешним обрамлением того главного места, где постоянно обитал император и его челядь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41