Они торопились, подталкивая впереди идущих. Как долго еще останется эта чудовищная штука открытой? Лахли сделал шаг вперед, потом другой, третий; ноги сами несли его к этой зияющей черноте, навстречу ужасам и наслаждениям, ожидавшим его с той стороны.
Словно в трансе, наэлектризованный грозящей ему опасностью, Лахли достал из шкатулки голову Нозетт и ринулся вперед, в круг света от ближайшего к черной дыре газового фонаря. Первой его увидела дама в дорогих шелках. Увидела и пронзительно завизжала. Мгновенно его окружила толпа слуг в ливреях и заметно потрясенных джентльменов.
— Я пытался отговорить ее… — прохрипел Лахли, размахивая головой несчастной мисс Нозетт. Выдавив из себя слезы, он вцепился в рукав ближнего к нему джентльмена. — Она рвалась следить за этим маньяком из Ист-Энда, сфотографировать его! Когда я снова нашел ее, было уже поздно… Он порезал ее на куски… Боже мой, все, что я смог захватить, — вот это… все, что от нее осталось. Бедная, глупая Доминика! Я хочу домой, прошу вас…
Вокруг кричали, звали кого-то. Не рискуя ждать дальше, Лахли устремился вперед, к Вратам, и тут прямо за его спиной пронзительно вскрикнула женщина.
— Боже мой, это же Джон Лахли!
Он резко обернулся и уставился на женщину, стоявшую в каких-то десяти шагах от него — жгучую брюнетку какой-то необычной красоты, показавшуюся ему смутно знакомой. Округлив глаза, она смотрела прямо на него — она тоже его узнала. Ярость с новой силой закипела в нем, угрожая вырваться наружу огненным шаром. Она меня знает! Богом клянусь, она меня не остановит! Лахли повернулся и ринулся к зияющему отверстию.
— Остановите его! — кричала женщина за его спиной. — Это Джек-Потрошитель!
За спиной его визжали женщины, кричали мужчины…
И тут он прыгнул внутрь. Он падал, падал с головокружительной скоростью. Он кричал. И врезался вдруг в металлическую решетку, точнее, в парапет высотой примерно по пояс. Он поднял взгляд.
И вскрикнул еще громче.
Этот мир стоял вверх тормашками. Небо было из камня, а свет исходил из странных предметов, висящих под металлическими балками и фермами. Гулкие голоса, пугавшие сильнее самого громкого грома, вещали откуда-то из пустого воздуха, а под ногами его раскинулся какой-то безумный лабиринт и пропасть высотой добрых пять этажей, словно он стоял наверху Биг-Бена или на вершине купола собора Св. Павла. Светящиеся надписи диких расцветок слепили ему глаза. Далеко внизу разгуливали толпы людей. По длинному пандусу и бесконечным лестницам спускались те люди, что прошли через Врата перед ним, а всего в нескольких ярдах от него словно в зеркальном отражении громоздились такие же пандусы и лестницы, только разодетые по последней моде люди поднимались по ним наверх, на ту самую платформу, где стоял Лахли.
Внизу, у основания лестницы, возникло какое-то смятение. Шумная толпа кричала что-то, чего Лахли с такой высоты разобрать не мог. Люди в мундирах, не иначе полицейские, оттесняли толпу от лестницы. К удивлению своему Лахли разглядел, что часть этих полицейских — женщины. Самые настоящие бабы, только надевшие штаны и от этого, поди, решившие, что они ровня мужчинам. В толпе шныряли газетчики, и почти сразу же там вспыхнула драка — настоящая драка, словно в толпе пьяных докеров, требующих платить им больше, чем они заслуживают…
Кто-то вынырнул из Врат за его спиной, выкрикивая его имя.
Он обернулся. Та самая, смутно знакомая брюнетка, а с ней еще двое мужчин ринулись через всю платформу прямо к нему. Лахли отшвырнул бесполезную уже голову Доминики Нозетт и ударил одному локтем под дых, а второму — кулаком по носу. Хрустнула кость. Оба преследователя рухнули на стальной настил и не подавали признаков жизни. Глаза женщины расширились: она вдруг поняла, какая опасность ей угрожает. Она открыла рот, чтобы закричать, и попыталась отпрянуть от него. Лахли вцепился ей в волосы. Она отбивалась с неожиданным упорством, царапая ему лицо ногтями, ударив коленом в бедро — она на какие-то пару дюймов промахнулась мимо его незащищенного паха, но даже так удар оказался чертовски болезненным.
— Сука!
Он ударил ее, вложив в удар весь свой вес. Кулак угодил ей в висок, и она бессильно обмякла в его руках. Кто-то кричал с лестницы, истошно визжащие женщины застыли истуканами, а какой-то тип опасного вида, прищурясь, ринулся в его сторону. Черт, не мог же Лахли драться со всей этой чертовой станцией! Он схватил не подававшую признаков жизни женщину, перекинул ее через плечо и устремился по лестнице вниз, к далекой земле. Марш за маршем спускался он вниз, одной рукой удерживая на плече свою безжизненную ношу, другой цепляясь за перила. Бросив взгляд вниз, он увидел нескольких людей в мундирах, поднимавшихся ему навстречу, чтобы отрезать от земли. Однако от нее его отделяло каких-то полтора марша, и он, зарычав, перемахнул через перила и полетел прямо в гущу беснующейся толпы. Он грохнулся кому-то на спину — тот упал как подкошенный, и Лахли услышал зловещий хруст костей у себя под ногами. Он приземлился на четвереньки, уронив свою заложницу. Кто-то толкнул его в бок, и он покатился прямо под ноги бегущим. Избитый, полуоглушенный, он нашел наконец клочок свободного пространства и поднялся на ноги. Кто-то замахнулся на него, он увернулся от удара и, зарычав, ответным выпадом сломал ублюдку шею.
И вдруг он вырвался из толпы. Перед ним как по волшебству возникли мощеные тротуары, чугунные фонари и скамейки и даже вход в паб, напомнивший ему Челси. Позади него продолжала буйствовать толпа, протолкнувшая Лахли мимо цепочки полицейских, сосредоточенно прочесывавших площадь в его, Лахли, поисках. Он дернулся прочь в попытке найти выход из этого сумасшедшего дома. Ему необходимо было отыскать какое-нибудь спокойное, тихое место, чтобы там обдумать свои дальнейшие шаги. Он почти уже вышел с площади, когда его окружила группа возбужденных мужчин с какими-то транспарантами в руках.
— Господь Джек!
— Веди нас, святейший из святых!
— Повелевай же! Мы твои смиренные слуги!
Лахли открыл рот, плохо представляя себе, что сейчас скажет. Где-то за спиной послышался крик: «Вон он!» Он оглянулся на платформу: двое мужчин, проскочившие через Врата следом за ним, шатаясь, спускались по лестнице под охраной полицейских, и оба показывали прямо на него! Лахли повернулся к безумцам с плакатами, которые восторженно цеплялись за рукава его плаща.
— Так вы хотите мне помочь? Мне нужно укрыться, черт побери!
— Сейчас же, Господь Джек! — с готовностью откликнулся ближайший к нему идиот, дернув его за руку. — Все, что ты пожелаешь! Мы ждали твоего Пришествия…
Они окружили его плотным кольцом и увели с площади под самым носом у полицейских, с криками пробивавшихся к нему через толпу. Лахли бежал вместе с этими безумцами, наперебой выкрикивавшими какой-то вздор и заслонявшими его своими покрытыми каракулями плакатами. Неужели я обречен до конца дней своих полагаться исключительно на безумцев? Черт, да он променял сумасшедшего Мейбрика на целую толпу психов! Впрочем, это общество нравилось ему гораздо больше, чем виселица, а он не сомневался в том, что ему ее не избежать, попадись он в руки стражам этих Врат.
В конце концов нежданные спасители привели Лахли в место, которое — при всей своей странности — служило здесь чем-то вроде гостиницы. Люди, назначившие сами себя его послушниками, протащили его через ярко освещенный вестибюль — администратор за стойкой почти не смотрел в их сторону — и сунули его в небольшую комнату без окон и мебели, на поверку оказавшуюся лифтом. Они поднялись с замечательной скоростью. Еще больше понравилось ему то, что лифт управлялся автоматически, без всякого лифтера, который мог бы стать нежелательным свидетелем его бегства. Свет на потолке показался ему непривычным, слишком ярким, и он так и не определил, из какого материала изготовлена закрывающая его прозрачная крышка. Затем двери с мелодичным звоном распахнулись, и он оказался в коридоре, устланном мягким ковром. Один из безумцев достал из кармана маленькую жесткую карту, сунул ее в прорезь металлической коробочки на какой-то двери, и та отворилась.
Лахли с опаской ступил внутрь и обнаружил в номере две аккуратные кровати, странный ящик со стеклянной передней гранью на невысоком столике, на редкость уродливое живописное полотно в раме на белой стене. Дверь слева от входа вела в туалет, обстановку которого составляли большое зеркало со стеклянной полкой под ним и ватерклозет причудливой формы.
— Видит Бог, мне нужно выпить… — пробормотал он, проведя по лицу все еще дрожащей рукой.
— Конечно, Господи. — Тот, что отпирал дверь, бросился к маленькому шкафу, достал оттуда бутылку какой-то жидкости янтарного цвета и открыл ее, пока остальные продолжали набиваться в номер. Лахли пригубил; это оказалось виски, причем совсем недурное. Лахли сделал еще глоток и уже спокойнее рассмотрел мужчин, сбившихся в кучку у двери и смотревших на него с благоговейным восторгом.
— Кто вы? — поинтересовался Лахли.
— Мы дети твои, Господь Джек. Мы давно уже ждали Твоего явления. Повелевай нами. Мы — избранники Твои.
Он зажмурился и попытался осознать смысл этого абсурдного ответа. Может, все обитатели этого мира — законченные безумцы? Да нет, не все, нахмурился он, вспомнив полицейских у Врат. Лахли подумал немного, о чем бы ему еще спросить, и решил начать с самого простого.
— Какой сейчас год?
Странное дело, но никто из этих безумцев, похоже, не удивился такому вопросу.
— По вокзальному времени, Господи, сейчас тысяча девятьсот десятый. За Главными…
— По вокзальному времени? — удивленно переспросил он.
— Да, Господи. Вокзал существует примерно в столетии назад от нашего времени и годах в тридцати в будущем от Твоего.
Лахли начал всерьез опасаться за свой рассудок. Пол так и норовил уйти у него из-под ног. Оглянувшись, он рухнул на ближайшую кровать — все лучше, чем на пол.
— Вы знаете, кто была та сучка, что проскочила через Врата за мной следом? — хрипло спросил он. — Которую я потерял в толпе.
— Да, Господи. Она ученая, из группы наблюдателей. Доктор Шахди Фероз. Она изучала в Лондоне Твои великие деяния.
Ученая? Лахли снова зажмурился. Специально отправлялась в Лондон, чтобы изучать его ? Та журналистка говорила что-то в этом роде, но он тогда ей не поверил. Безмозглая мисс Нозетт сказала бы что угодно, только бы убедить Лахли отпустить ее с миром. Лахли зажмурился еще крепче, пытаясь вспомнить, где он видел эту Фероз прежде. Он напрягал память, и наконец в ней что-то щелкнуло. На лекции. Она была на его лекции в Египетском Зале. Они даже обменялись парой слов по ее окончании. Лахли нахмурился. Может, она все знала уже тогда? Что именно он виновен в смерти ист-эндских потаскух? Должно быть, так. С чего бы ей иначе кричать, что он — Джек-Потрошитель, там, в саду, в Сполдергейте? Лахли холодно прищурился. Показаний этой женщины довольно, чтобы отправить его на виселицу.
— Я должен найти ее, — прорычал он. — Найти и заставить молчать.
— Тебе нужен нож, Господь Джек? Этот вопрос снова застал его врасплох. Он удивленно заморгал.
— Нож?
— Да, Господи. Чтобы поубивать всех шлюх на этом вокзале, как только Ты разделаешься с доктором Фероз.
Старший из этих психов уже расстегивал кожаный футляр. В нем лежал длинный нож — девять дюймов сияющей стали с массивной деревянной рукояткой. Безумец опустился на колено и обеими руками протянул ему нож — так вручают королевский скипетр.
— Прими этот нож, о Господи. Мы — смиренные слуги Твои; повелевай нами.
Лахли медленно ощупал нож. Да, это было орудие куда лучше того, которым пользовался Мейбрик. Лучше даже его арабской джамбалы с ее широким, слегка изогнутым клинком. Лучше даже скрамасакса — оружия вроде американских охотничьих ножей с крюком на конце; таким он пользовался в Нижнем Тиборе. Голову Моргана он отрезал именно скрамасаксом. Черт, да пользоваться таким ножом, должно быть, истинное наслаждение.
Повелевай нами , предложили эти незнакомцы, психи из адского, лишенного солнца мира, который он пока еще не понимал. Все лучше , всплыли в памяти Лахли строки слепого поэта, все лучше властвовать в аду … Джон Лахли рассмеялся, и смех его прозвучал так дико и зловеще, что его поклонники, так и стоявшие робкой кучкой у двери, невольно ахнули. Их вожак, продолжавший держать нож, встретился взглядом с Лахли и медленно улыбнулся. Наслаждаясь вновь обретенной властью, Лахли взял нож из его рук… и отдал свой первый приказ: убить темноволосую, миниатюрную, симпатичную мисс Фероз.
Глава 12
Скитер Джексон никогда не боялся толпы. Однако та, что скопилась на Вокзале Виктория, смутила бы своими размерами даже самого Папу с его конклавом кардиналов. Не успел Скитер пробиться к огороженной канатами зоне для отбывающих, как на него накинулся целый рой газетчиков. Они наперебой выкликали свои вопросы и бесцеремонно тыкали в лицо микрофонами и объективами.
— Мистер Джексон! Это правда, что вы возглавили поиски, несмотря на протесты сенатора Кеддрика?
— Не поделитесь ли планами поисков пропавшей дочки сенатора?
— Сколько вам платят за риск, связанный с террористами?
Сжав губы так, что они побелели, Скитер наконец поднырнул под спасительный канат, помахал в воздухе своим пропуском и с опаской оглянулся, не увязался ли за ним кто-то из ненавистной журналистской братии. Паула Букер укрылась в дальнем углу, усевшись как могла дальше от Сида Кедермена. Детектив одарил Скитера кислым взглядом и злобно оскалился на служащего «Путешествий во Времени», предлагавшего ему кофе. Скитер пошел в противоположную сторону, не имея ни малейшего желания общаться с ним без крайней нужды.
— Кофе будешь, Скитер?
Этого голоса Скитер никак не ожидал, поэтому даже вздрогнул. Кит Карсон небрежно прислонился к металлическим перилам лестницы, ведущей на платформу Британских.
— Кит! Вы-то что здесь делаете?
— Тебя провожаю, что же еще? Так будешь кофе?
— Ох, чашка не помешает. Спасибо, босс! — Скитер сделал большой глоток, непроизвольно почесал зудящее бедро и помянул незлобивым словом англичан конца XIX века за пристрастие ко всему шерстяному. В его случае обошлось без аллергии, но даже так процесс привыкания оказался мучительным. Черт, надо было надеть то синтетическое белье, что предлагала Конни, а не бездумно совать его в багаж… Кит долил себе в чашку кофе из термоса.
— Пожалуй, мы еще успеем попрактиковаться в использовании твоего нового лага. — Он протянул Скитеру кожаный футляр. — Я битых три часа настраивал его для тебя.
— Мой лаг? — не поверил своим ушам Скитер. Он нетерпеливо расстегнул футляр — там и в самом деле лежал электронный прибор, непременный элемент оснащения любого разведчика времени. — С чего это вы вдруг даете мне настоящий лаг? Я же не разведчик времени!
— Я знаю, до сих пор тебе достаточно было полагаться на карту путешественника во времени. Но до меня тут утром дошло, что ваша операция может оказаться куда сложнее, чем ожидалось. Во избежание неприятностей в будущем тебе может вдруг понадобиться точно зафиксировать свое место — и времяположение. И не переживай, я не вычту его стоимость из твоего жалованья. — Морщинистое лицо отставного разведчика расплылось в ехидной улыбке. — Припишем это к расходам сенатора.
— Готов поспорить, он посинеет, когда получит счет, — ухмыльнулся в ответ Скитер и с любопытством осмотрел прибор. Разумеется, он видел такие у разведчиков, но в руках не держал ни разу, даже в те времена, когда не отказался бы заполучить такой, новенький, чтобы толкнуть на черном рынке. Красть побывавший в использовании лаг у него не поднялась бы рука — и не только потому, что свои, местные разведчики были табу. Лишить кого-то записей о проходах через Врата было равносильно умышленному убийству. Впрочем, надо признаться, о деньгах, которые принес бы ему новый лаг, он мечтал и не раз прикидывал, сколько полезного добра он мог бы купить на эти бабки.
— А теперь, — сказал Кит, — начнем. Ты еще не проходил Врата столько раз, сколько средний гид, не говоря уже о разведчике времени, и все же ты достаточно попутешествовал по времени, чтобы при желании напороться на неприятность. В частности, Врата Дикого Запада и Британские могут оказаться для тебя смертельными, если ты не будешь следить, в каком направлении ты их проходишь. Поэтому будешь пользоваться вот этим. Я уже занес в его память те две недели, что мы пробыли в Колорадо. Разумеется, тебе придется отметить там и все то время, что ты провел уже за другими Вратами. Твою первую поездку в Денвер, прошлое пребывание в Лондоне плюс те несколько минут, что ты был там в качестве носильщика «Путешествий». Ну и, конечно, твои набеги в Рим — как за поживой, так и для того, чтобы спасти Маркуса и вернуть его обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Словно в трансе, наэлектризованный грозящей ему опасностью, Лахли достал из шкатулки голову Нозетт и ринулся вперед, в круг света от ближайшего к черной дыре газового фонаря. Первой его увидела дама в дорогих шелках. Увидела и пронзительно завизжала. Мгновенно его окружила толпа слуг в ливреях и заметно потрясенных джентльменов.
— Я пытался отговорить ее… — прохрипел Лахли, размахивая головой несчастной мисс Нозетт. Выдавив из себя слезы, он вцепился в рукав ближнего к нему джентльмена. — Она рвалась следить за этим маньяком из Ист-Энда, сфотографировать его! Когда я снова нашел ее, было уже поздно… Он порезал ее на куски… Боже мой, все, что я смог захватить, — вот это… все, что от нее осталось. Бедная, глупая Доминика! Я хочу домой, прошу вас…
Вокруг кричали, звали кого-то. Не рискуя ждать дальше, Лахли устремился вперед, к Вратам, и тут прямо за его спиной пронзительно вскрикнула женщина.
— Боже мой, это же Джон Лахли!
Он резко обернулся и уставился на женщину, стоявшую в каких-то десяти шагах от него — жгучую брюнетку какой-то необычной красоты, показавшуюся ему смутно знакомой. Округлив глаза, она смотрела прямо на него — она тоже его узнала. Ярость с новой силой закипела в нем, угрожая вырваться наружу огненным шаром. Она меня знает! Богом клянусь, она меня не остановит! Лахли повернулся и ринулся к зияющему отверстию.
— Остановите его! — кричала женщина за его спиной. — Это Джек-Потрошитель!
За спиной его визжали женщины, кричали мужчины…
И тут он прыгнул внутрь. Он падал, падал с головокружительной скоростью. Он кричал. И врезался вдруг в металлическую решетку, точнее, в парапет высотой примерно по пояс. Он поднял взгляд.
И вскрикнул еще громче.
Этот мир стоял вверх тормашками. Небо было из камня, а свет исходил из странных предметов, висящих под металлическими балками и фермами. Гулкие голоса, пугавшие сильнее самого громкого грома, вещали откуда-то из пустого воздуха, а под ногами его раскинулся какой-то безумный лабиринт и пропасть высотой добрых пять этажей, словно он стоял наверху Биг-Бена или на вершине купола собора Св. Павла. Светящиеся надписи диких расцветок слепили ему глаза. Далеко внизу разгуливали толпы людей. По длинному пандусу и бесконечным лестницам спускались те люди, что прошли через Врата перед ним, а всего в нескольких ярдах от него словно в зеркальном отражении громоздились такие же пандусы и лестницы, только разодетые по последней моде люди поднимались по ним наверх, на ту самую платформу, где стоял Лахли.
Внизу, у основания лестницы, возникло какое-то смятение. Шумная толпа кричала что-то, чего Лахли с такой высоты разобрать не мог. Люди в мундирах, не иначе полицейские, оттесняли толпу от лестницы. К удивлению своему Лахли разглядел, что часть этих полицейских — женщины. Самые настоящие бабы, только надевшие штаны и от этого, поди, решившие, что они ровня мужчинам. В толпе шныряли газетчики, и почти сразу же там вспыхнула драка — настоящая драка, словно в толпе пьяных докеров, требующих платить им больше, чем они заслуживают…
Кто-то вынырнул из Врат за его спиной, выкрикивая его имя.
Он обернулся. Та самая, смутно знакомая брюнетка, а с ней еще двое мужчин ринулись через всю платформу прямо к нему. Лахли отшвырнул бесполезную уже голову Доминики Нозетт и ударил одному локтем под дых, а второму — кулаком по носу. Хрустнула кость. Оба преследователя рухнули на стальной настил и не подавали признаков жизни. Глаза женщины расширились: она вдруг поняла, какая опасность ей угрожает. Она открыла рот, чтобы закричать, и попыталась отпрянуть от него. Лахли вцепился ей в волосы. Она отбивалась с неожиданным упорством, царапая ему лицо ногтями, ударив коленом в бедро — она на какие-то пару дюймов промахнулась мимо его незащищенного паха, но даже так удар оказался чертовски болезненным.
— Сука!
Он ударил ее, вложив в удар весь свой вес. Кулак угодил ей в висок, и она бессильно обмякла в его руках. Кто-то кричал с лестницы, истошно визжащие женщины застыли истуканами, а какой-то тип опасного вида, прищурясь, ринулся в его сторону. Черт, не мог же Лахли драться со всей этой чертовой станцией! Он схватил не подававшую признаков жизни женщину, перекинул ее через плечо и устремился по лестнице вниз, к далекой земле. Марш за маршем спускался он вниз, одной рукой удерживая на плече свою безжизненную ношу, другой цепляясь за перила. Бросив взгляд вниз, он увидел нескольких людей в мундирах, поднимавшихся ему навстречу, чтобы отрезать от земли. Однако от нее его отделяло каких-то полтора марша, и он, зарычав, перемахнул через перила и полетел прямо в гущу беснующейся толпы. Он грохнулся кому-то на спину — тот упал как подкошенный, и Лахли услышал зловещий хруст костей у себя под ногами. Он приземлился на четвереньки, уронив свою заложницу. Кто-то толкнул его в бок, и он покатился прямо под ноги бегущим. Избитый, полуоглушенный, он нашел наконец клочок свободного пространства и поднялся на ноги. Кто-то замахнулся на него, он увернулся от удара и, зарычав, ответным выпадом сломал ублюдку шею.
И вдруг он вырвался из толпы. Перед ним как по волшебству возникли мощеные тротуары, чугунные фонари и скамейки и даже вход в паб, напомнивший ему Челси. Позади него продолжала буйствовать толпа, протолкнувшая Лахли мимо цепочки полицейских, сосредоточенно прочесывавших площадь в его, Лахли, поисках. Он дернулся прочь в попытке найти выход из этого сумасшедшего дома. Ему необходимо было отыскать какое-нибудь спокойное, тихое место, чтобы там обдумать свои дальнейшие шаги. Он почти уже вышел с площади, когда его окружила группа возбужденных мужчин с какими-то транспарантами в руках.
— Господь Джек!
— Веди нас, святейший из святых!
— Повелевай же! Мы твои смиренные слуги!
Лахли открыл рот, плохо представляя себе, что сейчас скажет. Где-то за спиной послышался крик: «Вон он!» Он оглянулся на платформу: двое мужчин, проскочившие через Врата следом за ним, шатаясь, спускались по лестнице под охраной полицейских, и оба показывали прямо на него! Лахли повернулся к безумцам с плакатами, которые восторженно цеплялись за рукава его плаща.
— Так вы хотите мне помочь? Мне нужно укрыться, черт побери!
— Сейчас же, Господь Джек! — с готовностью откликнулся ближайший к нему идиот, дернув его за руку. — Все, что ты пожелаешь! Мы ждали твоего Пришествия…
Они окружили его плотным кольцом и увели с площади под самым носом у полицейских, с криками пробивавшихся к нему через толпу. Лахли бежал вместе с этими безумцами, наперебой выкрикивавшими какой-то вздор и заслонявшими его своими покрытыми каракулями плакатами. Неужели я обречен до конца дней своих полагаться исключительно на безумцев? Черт, да он променял сумасшедшего Мейбрика на целую толпу психов! Впрочем, это общество нравилось ему гораздо больше, чем виселица, а он не сомневался в том, что ему ее не избежать, попадись он в руки стражам этих Врат.
В конце концов нежданные спасители привели Лахли в место, которое — при всей своей странности — служило здесь чем-то вроде гостиницы. Люди, назначившие сами себя его послушниками, протащили его через ярко освещенный вестибюль — администратор за стойкой почти не смотрел в их сторону — и сунули его в небольшую комнату без окон и мебели, на поверку оказавшуюся лифтом. Они поднялись с замечательной скоростью. Еще больше понравилось ему то, что лифт управлялся автоматически, без всякого лифтера, который мог бы стать нежелательным свидетелем его бегства. Свет на потолке показался ему непривычным, слишком ярким, и он так и не определил, из какого материала изготовлена закрывающая его прозрачная крышка. Затем двери с мелодичным звоном распахнулись, и он оказался в коридоре, устланном мягким ковром. Один из безумцев достал из кармана маленькую жесткую карту, сунул ее в прорезь металлической коробочки на какой-то двери, и та отворилась.
Лахли с опаской ступил внутрь и обнаружил в номере две аккуратные кровати, странный ящик со стеклянной передней гранью на невысоком столике, на редкость уродливое живописное полотно в раме на белой стене. Дверь слева от входа вела в туалет, обстановку которого составляли большое зеркало со стеклянной полкой под ним и ватерклозет причудливой формы.
— Видит Бог, мне нужно выпить… — пробормотал он, проведя по лицу все еще дрожащей рукой.
— Конечно, Господи. — Тот, что отпирал дверь, бросился к маленькому шкафу, достал оттуда бутылку какой-то жидкости янтарного цвета и открыл ее, пока остальные продолжали набиваться в номер. Лахли пригубил; это оказалось виски, причем совсем недурное. Лахли сделал еще глоток и уже спокойнее рассмотрел мужчин, сбившихся в кучку у двери и смотревших на него с благоговейным восторгом.
— Кто вы? — поинтересовался Лахли.
— Мы дети твои, Господь Джек. Мы давно уже ждали Твоего явления. Повелевай нами. Мы — избранники Твои.
Он зажмурился и попытался осознать смысл этого абсурдного ответа. Может, все обитатели этого мира — законченные безумцы? Да нет, не все, нахмурился он, вспомнив полицейских у Врат. Лахли подумал немного, о чем бы ему еще спросить, и решил начать с самого простого.
— Какой сейчас год?
Странное дело, но никто из этих безумцев, похоже, не удивился такому вопросу.
— По вокзальному времени, Господи, сейчас тысяча девятьсот десятый. За Главными…
— По вокзальному времени? — удивленно переспросил он.
— Да, Господи. Вокзал существует примерно в столетии назад от нашего времени и годах в тридцати в будущем от Твоего.
Лахли начал всерьез опасаться за свой рассудок. Пол так и норовил уйти у него из-под ног. Оглянувшись, он рухнул на ближайшую кровать — все лучше, чем на пол.
— Вы знаете, кто была та сучка, что проскочила через Врата за мной следом? — хрипло спросил он. — Которую я потерял в толпе.
— Да, Господи. Она ученая, из группы наблюдателей. Доктор Шахди Фероз. Она изучала в Лондоне Твои великие деяния.
Ученая? Лахли снова зажмурился. Специально отправлялась в Лондон, чтобы изучать его ? Та журналистка говорила что-то в этом роде, но он тогда ей не поверил. Безмозглая мисс Нозетт сказала бы что угодно, только бы убедить Лахли отпустить ее с миром. Лахли зажмурился еще крепче, пытаясь вспомнить, где он видел эту Фероз прежде. Он напрягал память, и наконец в ней что-то щелкнуло. На лекции. Она была на его лекции в Египетском Зале. Они даже обменялись парой слов по ее окончании. Лахли нахмурился. Может, она все знала уже тогда? Что именно он виновен в смерти ист-эндских потаскух? Должно быть, так. С чего бы ей иначе кричать, что он — Джек-Потрошитель, там, в саду, в Сполдергейте? Лахли холодно прищурился. Показаний этой женщины довольно, чтобы отправить его на виселицу.
— Я должен найти ее, — прорычал он. — Найти и заставить молчать.
— Тебе нужен нож, Господь Джек? Этот вопрос снова застал его врасплох. Он удивленно заморгал.
— Нож?
— Да, Господи. Чтобы поубивать всех шлюх на этом вокзале, как только Ты разделаешься с доктором Фероз.
Старший из этих психов уже расстегивал кожаный футляр. В нем лежал длинный нож — девять дюймов сияющей стали с массивной деревянной рукояткой. Безумец опустился на колено и обеими руками протянул ему нож — так вручают королевский скипетр.
— Прими этот нож, о Господи. Мы — смиренные слуги Твои; повелевай нами.
Лахли медленно ощупал нож. Да, это было орудие куда лучше того, которым пользовался Мейбрик. Лучше даже его арабской джамбалы с ее широким, слегка изогнутым клинком. Лучше даже скрамасакса — оружия вроде американских охотничьих ножей с крюком на конце; таким он пользовался в Нижнем Тиборе. Голову Моргана он отрезал именно скрамасаксом. Черт, да пользоваться таким ножом, должно быть, истинное наслаждение.
Повелевай нами , предложили эти незнакомцы, психи из адского, лишенного солнца мира, который он пока еще не понимал. Все лучше , всплыли в памяти Лахли строки слепого поэта, все лучше властвовать в аду … Джон Лахли рассмеялся, и смех его прозвучал так дико и зловеще, что его поклонники, так и стоявшие робкой кучкой у двери, невольно ахнули. Их вожак, продолжавший держать нож, встретился взглядом с Лахли и медленно улыбнулся. Наслаждаясь вновь обретенной властью, Лахли взял нож из его рук… и отдал свой первый приказ: убить темноволосую, миниатюрную, симпатичную мисс Фероз.
Глава 12
Скитер Джексон никогда не боялся толпы. Однако та, что скопилась на Вокзале Виктория, смутила бы своими размерами даже самого Папу с его конклавом кардиналов. Не успел Скитер пробиться к огороженной канатами зоне для отбывающих, как на него накинулся целый рой газетчиков. Они наперебой выкликали свои вопросы и бесцеремонно тыкали в лицо микрофонами и объективами.
— Мистер Джексон! Это правда, что вы возглавили поиски, несмотря на протесты сенатора Кеддрика?
— Не поделитесь ли планами поисков пропавшей дочки сенатора?
— Сколько вам платят за риск, связанный с террористами?
Сжав губы так, что они побелели, Скитер наконец поднырнул под спасительный канат, помахал в воздухе своим пропуском и с опаской оглянулся, не увязался ли за ним кто-то из ненавистной журналистской братии. Паула Букер укрылась в дальнем углу, усевшись как могла дальше от Сида Кедермена. Детектив одарил Скитера кислым взглядом и злобно оскалился на служащего «Путешествий во Времени», предлагавшего ему кофе. Скитер пошел в противоположную сторону, не имея ни малейшего желания общаться с ним без крайней нужды.
— Кофе будешь, Скитер?
Этого голоса Скитер никак не ожидал, поэтому даже вздрогнул. Кит Карсон небрежно прислонился к металлическим перилам лестницы, ведущей на платформу Британских.
— Кит! Вы-то что здесь делаете?
— Тебя провожаю, что же еще? Так будешь кофе?
— Ох, чашка не помешает. Спасибо, босс! — Скитер сделал большой глоток, непроизвольно почесал зудящее бедро и помянул незлобивым словом англичан конца XIX века за пристрастие ко всему шерстяному. В его случае обошлось без аллергии, но даже так процесс привыкания оказался мучительным. Черт, надо было надеть то синтетическое белье, что предлагала Конни, а не бездумно совать его в багаж… Кит долил себе в чашку кофе из термоса.
— Пожалуй, мы еще успеем попрактиковаться в использовании твоего нового лага. — Он протянул Скитеру кожаный футляр. — Я битых три часа настраивал его для тебя.
— Мой лаг? — не поверил своим ушам Скитер. Он нетерпеливо расстегнул футляр — там и в самом деле лежал электронный прибор, непременный элемент оснащения любого разведчика времени. — С чего это вы вдруг даете мне настоящий лаг? Я же не разведчик времени!
— Я знаю, до сих пор тебе достаточно было полагаться на карту путешественника во времени. Но до меня тут утром дошло, что ваша операция может оказаться куда сложнее, чем ожидалось. Во избежание неприятностей в будущем тебе может вдруг понадобиться точно зафиксировать свое место — и времяположение. И не переживай, я не вычту его стоимость из твоего жалованья. — Морщинистое лицо отставного разведчика расплылось в ехидной улыбке. — Припишем это к расходам сенатора.
— Готов поспорить, он посинеет, когда получит счет, — ухмыльнулся в ответ Скитер и с любопытством осмотрел прибор. Разумеется, он видел такие у разведчиков, но в руках не держал ни разу, даже в те времена, когда не отказался бы заполучить такой, новенький, чтобы толкнуть на черном рынке. Красть побывавший в использовании лаг у него не поднялась бы рука — и не только потому, что свои, местные разведчики были табу. Лишить кого-то записей о проходах через Врата было равносильно умышленному убийству. Впрочем, надо признаться, о деньгах, которые принес бы ему новый лаг, он мечтал и не раз прикидывал, сколько полезного добра он мог бы купить на эти бабки.
— А теперь, — сказал Кит, — начнем. Ты еще не проходил Врата столько раз, сколько средний гид, не говоря уже о разведчике времени, и все же ты достаточно попутешествовал по времени, чтобы при желании напороться на неприятность. В частности, Врата Дикого Запада и Британские могут оказаться для тебя смертельными, если ты не будешь следить, в каком направлении ты их проходишь. Поэтому будешь пользоваться вот этим. Я уже занес в его память те две недели, что мы пробыли в Колорадо. Разумеется, тебе придется отметить там и все то время, что ты провел уже за другими Вратами. Твою первую поездку в Денвер, прошлое пребывание в Лондоне плюс те несколько минут, что ты был там в качестве носильщика «Путешествий». Ну и, конечно, твои набеги в Рим — как за поживой, так и для того, чтобы спасти Маркуса и вернуть его обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49