– Я нашла нейтральную тему для разговора.– Да мы их покормили уже.– Вы? Подождите, они что, у вас все это время просидели?– Ну да. Вы не волнуйтесь, мы их сами не отпускали, они нас развлекали.– Чем?– Разговорами. Им бы книжки писать.Мы с Таней похолодели.Короче, делать нечего, пришлось знакомиться. Выяснилось, что это студенты-пятикурсники. Едут на юг развлечься. Наши девчонки забрели к ним в купе по ошибке практически сразу после того, как тронулся поезд. Ребята были настроены игриво и поинтересовались, сестрички ли они, а если нет, то красивые ли у них мамы. И тут началось!Девчонки рассказали, что они сестрички. Что они родились сиамскими близнецами, а потом их разделили, и теперь их две. Что своих настоящих родителей они не знают, потому что те от них отказались еще в роддоме, а их двоих никто не хотел удочерять, потому что содержать двоих детей очень дорого. В итоге их отдали разным родителям и они много лет друг о друге не знали, а потом случайно встретились в театре, нет, в цирке, нет, просто на улице, и узнали друг друга. Как узнали? А сердцем почувствовали! И еще шрам заныл, который остался после операции по разделению. А где шрам? А он… рассосался. Мы же совсем маленькие были, когда нас разделяли. Почему об этом врачи не говорили и в газетах не писали? Потому что это была большая тайна. Их настоящие родители очень знаменитые, и никто не должен был знать, что у них родились такие близнецы… И т.д. и т.п.Короче, это продолжалось несколько часов. А мы с Таней наивно полагали, что они в куклы играют!.. *** К пятому августа офис опустел. Только охранники да несколько таких же, как я, стажеров на испытательном сроке болтались из кабинета в кабинет. Дикий темп деятельности прервался, как пульс умершего от лихорадки больного. Я целыми днями сидел в Интернете и читал новости из России. Хмурый заместитель босса Вилли (он не рванул вместе со всеми в Италию только потому, что серьезно заболела жена) заглянул ко мне, услышал байку о поиске новых имен в русскоязычной литературе и удалился.Чтобы совсем не выглядеть наглым лжецом, я прошвырнулся по нескольким перспективным адресам. Оказалось, что не перевелись на Руси предприимчивые писатели. Они первыми смекнули, что на шумном успехе Гарри Поттера можно сделать имя и деньги, и запустили сразу два проекта: то ли пародийных, то ли плагиаторских. Я увлекся и пошарил вокруг. Оказалось, что ловчее наших только китайцы, но те склепали откровенную подделку. Национальная традиция. Вернувшись к русским, я выяснил, что один из проектов является не совсем русским, поскольку затеяли его два Катиных земляка.Желание работать пропало. Я вдруг представил, как было бы здорово, если бы вечером я возвращался не в пустой и в общем-то чужой дом, а к любимой супруге. И к Машке. Катя приходила бы с работы раньше (почему-то я был уверен, что на роль домохозяйки она не согласилась бы), Машка подружилась бы с кем-нибудь из соседей. Черт, я даже не знаю, есть ли у соседей дети! Если есть – подружилась бы моментально. Сейчас сидела бы за столом и рассказывала о дневных похождениях, мешая русские слова с немецкими. Я призывно, с оттяжкой вздохнул.И призвал-таки. За моей спиной опять нарисовался Вилли. Похоже, ему было тоскливее, чем всем нам.– Нашел что-нибудь? – поинтересовался он.Я вкратце изложил ему ситуацию с клонами Гарри.– Думаешь, – спросил Вилли, – стоит заняться?– Вряд ли, – признался я, – сразу начнутся проблемы с правообладателями.– То есть их даже в России не издадут?– В России могут.– Но ведь русские подписали конвенцию об авторских правах?Я замялся. Как объяснить немцу, что одно дело Дума, которая торжественно ратифицирует закон, и совсем другое – суровая российская реальность, которая на эти законы смотрит с удивлением и снисхождением.Наконец я нашел формулировку:– У них можно то, чего нельзя у нас.Вилли вдруг просветлел и потрепал меня по плечу.«Чего это он? – подумал я, глядя вслед рубашке начальника. – Что за любовь такая неожиданная?»И тут я сообразил – я сказал «у нас». У нас в Германии. У нас в Европе.«Русское поле…» *** Сначала мы с Таней были в ужасе, а потом, когда история про сестричек-близнецов перешла в космические масштабы (в последней серии они спасали мир от волков-губернаторов путем разбрызгивания золотой краски, смешанной с пеной для ванн), мы уже хохотали вместе со всеми.Как-то незаметно мы оказались в одном купе, как-то незаметно перезнакомились. Студенты оказались просто чудесные. Милые, как раньше говорили, интеллигентные ребята. Технари, кавээнщики, спортсмены и почти красавцы. Лет десять назад влюбилась бы в любого из них практически мгновенно. Сейчас же только чувствовала, что заряжаюсь от них энергией и оптимизмом. Они просто фонтанировали. Казалось, что наши новые знакомые могут не спать совсем и при этом оставаться такими же бодрыми и веселыми. Мы хохотали до трех часов ночи, и на следующее утро первый раз за последние месяцы я проснулась в прекрасном настроении.С утра девчонки первым делом рванули к своим друзьям, мотивируя это тем, что там еще остались конфеты, которые им вчера подарили. Как ни странно, их не выгнали, а усадили завтракать. Пришлось и нам с Таней присоединяться и опять погружаться в бесконечно извергающееся веселье. Выяснив, что мы собираемся в Евпаторию, наши новые знакомые ошарашенно замолчали.– Вы что, с ума сошли? Там же одни старые тетки с детьми!– Ну? А мы, по-вашему, кто?– Вы? Ну, может, вы и старые, но тетками вас назвать язык не поворачивается.– Ага. Мы – престарелые девушки.– Нечего вам делать в Евпатории. Лет через десять туда поедете. С внуками. Поехали с нами на южный берег.– Куда?– Да мы еще не решили. В идеале бы по всему побережью покататься, да там видно будет.– Ну, ребят, это не к нам. У нас все-таки дети. Мы уж если где осядем, то там и будем отдыхать. Сами понимаете, режим, обед, дневной сон…– Да уж, мы вчера все видели. Это вы по режиму в два часа ночи детей спать укладывали? Знаете, такой и нам вполне подойдет! А на обед они у нас вчера банку тушенки с хлебом умолотили. Говорили, что мамы так вкусно не готовят…С одной стороны, соблазн был велик, а с другой – мы понимали, что это чисто теоретическое предложение. Зачем им с собой женщины, и тем более дети? Этого добра они найдут в любом курортном местечке. Причем без детей.В шесть часов вечера мы выгружались на Симферопольском вокзале. Стоило только первым людям высунуть нос из вагона, как тут же налетела толпа таксистов, носильщиков, встречающих гидов и что-то заголосила. Если бы мы были одни, нас, безусловно, подхватил и повез бы первый же таксист. Но поскольку наши сумки, а также наши дети шли впереди нас и мы очень боялись их потерять, то быстро проскочили всю эту толпу, шумную привокзальную площадь и остановились в стороне. Ребята свалили все вещи в кучу, усадили наших девчонок сверху и разбежались со словами:– Сидите здесь, мы сейчас найдем машины. Через двадцать минут к нам подкатил микроавтобус.– Ну что, престарелые девушки, это судьба. Глупо нам четверым ехать на этой махине. Поехали с нами!– Куда?– Ну… допустим, в Судак. А потом разберемся.В это время к нам подтянулись остальные. Как выяснилось, все они бегали за едой. Нашим красавицам тут же надавали персиков, кукурузы и «хеппи-милов».– Ну что, едем?– Да, конечно, едем, – не выдержала Натка, – что вы у них спрашиваете!Ребята расхохотались и мгновенно покидали все вещи в машину. Мы поехали.Честно говоря, сколько ни вспоминаю этот отпуск, до сих пор не верю, что все могло так замечательно сложиться. Что за материнские чувства сыграли у этих пятикурсников по отношению к нашим детям (или к нам?), мы так и не поняли. Зачем было молодым здоровым парням взваливать на себя заботу о женщинах и детях? Может, Фрейд и объяснил бы, а нам явно не хватило теоретической базы.Приехав на место, эта боевая четверка мгновенно сориентировалась, перезнакомилась со всеми бабульками, и уже через два часа мы въехали в довольно милый домик. Нам с детьми отдали две комнаты, а ребята поселились в двух «сарайчиках» рядом с домом. Но главное, что во дворе была огромная беседка, увитая виноградом, где, собственно, мы и проводили все вечера.Весело было очень.Наших рыцарей звали Слава, Дима, Андрей и Ник (в смысле Николай).Слава из всех был самый красивый. Высокий, широкоплечий. Девицы вешались на него гроздьями. А он больше всего любил наших девчонок. Я так думаю, что это он их в поезде разболтал, остальные потом присоединились. У него дома остались младшая сестра и племяшка, тоже семи лет. И похоже, он уже просто не мог жить без девочек этого возраста. Они часами где-то пропадали, на пляже строили из камней что-то невероятное и катались на аттракционах. А что они плели бедным девушкам!Одна из жертв Славиного обаяния однажды на пляже поведала мне, что Машка и Натка утверждали, что Слава их папа, а мамы у них разные. А на юг приехали все вместе. А что тут такого?!Дима был самый хозяйственный. Он терпеть не мог беспорядка и все время требовал, чтобы все придерживались расписания. С утра сообщал всем планы на день, а потом бегал и собирал людей в кучу с криками:– Мы же договорились, что обед в два. А уже десять минут третьего!Зато с ним наши дети никогда не оставались голодными. Он умудрялся даже следить за разнообразием питания. Если вчера на пляже ели арбуз, то сегодня непременно должна быть дыня. Или виноград. Но ни в коем случае не одно и то же, потому что в витаминах важно чередование.Андрей был самый тихий. Он буквально с первого взгляда влюбился в Таню и весь отпуск проходил за ней как собачка, с больными глазами. Страшно смущался и каждый раз краснел, если случайно оказывался рядом с ней.И наконец. Ник. Ураган. Смерч и торнадо. Невысокого роста, не худенький, но крепкий. Блондин с голубыми глазами. Через три дня его знати все. Если начинал петь под гитару, то через пятнадцать минут вокруг него собирался весь пляж. Если шел за пивом, то приводил с собой обратно всю очередь, если хотел девушку, то добивался своего, даже если это была девственница, которую сопровождали отец, брат и жених.Нам с Таней иногда казалось, что нас занесло в центр тайфуна. Нам льстило всеобщее внимание. Однажды, когда ребята пошли купаться, Таня, мечтательно глядя, как они выходят из моря, сказала:– Все-таки наши здесь самые красивые!Они были правда наши. Только кто? Друзья? А такое бывает?Однажды вечером все пошли на дискотеку, а дежурными по детям остались мы со Славой. То есть остался Славка, а я присоединилась случайно. У меня начались «плохие» дни, разболелись живот, голова, и я осталась дома.Пару часов я проспала, а когда выползла, то обнаружила Славку с бутылкой вина и горой винограда.– Ну как, тебе лучше? Я детей уложил у нас в домике. Пусть разоспятся, потом перенесу.После того как мы, болтая, уговорили одну бутылку и приступили к другой, я решилась задать вопрос, который мучил меня с самого начала отпуска.– Слушай, Слав, объясни мне. Зачем вы нас с собой потащили? Зачем вам такая обуза? Вы с нами носитесь, заботитесь… У вас же и так девиц вагон и тележка. Любую свистни, она и прибежит.– Понимаешь, Катя… – Слава был необычайно серьезен, – нужно же с кем-то поговорить, после того как переспишь со всем этим вагоном! А если серьезно, то мы уже четвертый раз на юг вчетвером ездим. Скучно. А с вами не соскучишься, особенно с вашими красотками.– Жениться тебе, Славик, нужно. И детей нарожать.– Успею. А ты чего не замужем?– Не сложилось.– А что за дядя Сережа, из-за которого гроза была? Мне Маша такую историю рассказала, просто детектив. Мама злится, гром гремит…– Уехал дядя Сережа.– А ты?– А я осталась.Славик выдержал правильную паузу – в результате я рассказала ему все. Ну, почти все. Слава слушал просто идеально, где нужно – смеялся, где нужно – мрачнел. И сказал:– Не переживай, Кать. Он вернется. Вот посмотришь. У меня друг в Германии в аспирантуре второй год учится, воет, стонет и кричит криком. Там же тоска смертная! Пойти некуда, поговорить не с кем. Бабы только за деньги.– Это ужасно!– Конечно, ужасно. Попробуй там с кем-нибудь познакомься! Во-первых, страшные, как лошади, во-вторых, одеваются в мешки бесформенные. И вообще, любая может в суд подать за сексуальную дискриминацию.– Ладно, утешил.– А я бы от тебя никуда не уехал!– Ты бы от меня пешком сбежал…– Кать, давай займемся любовью!– Чего?– А что? Наши вернутся только часа через два. Или ты кого-нибудь другого хочешь? Ты скажи, мы все с удовольствием…– Я никого не хочу. У меня месячные.– Жаль. Хочешь, правду скажу? Мы поспорили. Кто первый с тобой… ну… это… Тот получает бутылку портвейна.Когда я встала и рванула в комнату, Слава потащился за мной.– Ну вот, обиделась… Да не обижайся ты, я же хотел как лучше, я же правду сказал…На обратном пути я чуть не сшибла его с ног.– На!– Что это?– Портвейн. И я тебя умоляю, расскажи всем, что ты выиграл. Можешь с подробностями. А остальные после этого точно лезть не будут?Короче, рассказывать об этом отпуске можно бесконечно. Из Судака мы так и не уехали, жаль было терять нашу беседку, но съездили на сумасшедшее количество экскурсий. Загорели, как негры. Девчонки наши просолились в морской воде так, что ими можно было пиво закусывать. Они стали и правда как близнецы. Как их теперь развести но разным квартирам?Но каким бы феерическим ни был отдых, от него тоже устаешь. Хотелось домой, в ванну, хотелось посмотреть телевизор, хотелось продемонстрировать всем на работе свой загар. В общем, уезжали мы тоже с удовольствием. Билеты домой ни мы, ни ребята заранее не брали, поэтому мы натравили Ника на кассы, и через час он нам принес восемь билетов, два соседних купе. Но на обратном пути мы не буянили, все спали, даже дети. Тоже, наверное, переотдыхали.Когда мы приехали, у вагона была бурная сцена встреч и прощаний. Машка и Натка рыдали, повиснув на Славе. Андрей чуть не плакал, глядя, как Таня целуется с мужем. Потом девчонки наперебой рассказывали всем встречающим, что это за дяди, потом все обменивались телефонами. Мы поехали к бабушке ужинать и домой добрались только часам к десяти вечера. Машка уснула мгновенно, и я разлеглась в ванне, урча от счастья.Тут и зазвонил телефон. *** Не знаю, что меня подвигло в этот день позвонить Кате. Прямо озарение какое-то!Глупое, нужно сказать, озарение. Хваленая немецкая телефонная связь долго отказывалась выполнять свои прямые функции. Сначала вообще ничего не было слышно. Потом короткие гудки, которые начинались после первых же цифр набора. Потом я умудрился попасть в учреждение с очень глухой или очень грубой теткой. А когда от меня можно было уже прикуривать, соединение наконец произошло.– Алло! – закричали на другом конце провода таким родным голосом. – Это Слава? Перезвони, хорошо?Я отключился. Какая такая Слава? Первого ее мужа как-то по-другому звали. И вообще, какая мне разница? Я просто хочу узнать, как поживает моя любимая женщина. Где она пропадала? Не скучает ли? Как там дочка?– Привет, – сказал я, как только смог дозвониться повторно, – а Слава – это кто? Твой первый муж?– А, это ты, – голос Кати заметно похолодел, – нет, муж у меня был Дима. Ну как ты?– Я нормально. Ты как?– Замечательно! Мы с подружкой и детьми в Крым ездили, там так здорово! Мы с одной компанией были…Катя снова выходила на пик теплоты голоса. Я тоже… накалялся. Оказывается, пока я тут на немцев горбачусь, моя дорогая и любимая подцепила мальчиков-студентов и исколесила с ними все южное побережье. Они и спортсмены, и красавцы, и с детьми возились.– Тогда понятно, – ехидно заметил я.– Что понятно? – Катя остановилась на полуслове.– Почему их было четверо, а вас двое. Двое детишек развлекают, а двое… вас. А потом меняются. Как оно, с молоденькими-то?– Сергей, если ты позвонил, чтобы испортить мне настроение…– Да нет, что ты! Я позвонил, чтобы с интересом выслушать, как ты проводишь время в компании неутомимых… студентов! Только для этого! Вот уже шесть минут – а это довольно большие деньги! – я наслаждаюсь твоим рассказом о загорелых мужских торсах и трогательной любви к чужим детям!– Сергей…– Что «Сергей»! У меня за это время ни одной женщины тут не было! Я вкалываю как проклятый, думаю, как ты там, а ты даже не позвонила, куда ты уехала, надолго ли! Я, между прочим, волнуюсь!Клянусь, в ту минуту я искренне считал, что все лето я провел в волнениях о судьбе Кати и Маши.– Знаешь, – Катя снова была холодна, как контрастный душ в точке минимума, – я тебе не жена, и мне наплевать, были у тебя женщины или нет. И волноваться за меня не стоит. А уж звонить – тем более. Это довольно большие деньги!Отбой раздался так резко, что я не успел оставить последнее слово за собой. Я бросился перезванивать, но на сей раз меня неизбежно встречали резкие короткие гудки. После пятой попытки я вспомнил о гордости.– Какого черта! Что она там себе возомнила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18