– Ведь в конце концов, все это сделали грабители, с оружием напавшие на звездолет, не так ли? А нас не было на борту, так же? Как мы могли здесь оказаться в самый разгар большой лотереи!
И он самодовольно рассмеялся. Его противный смех покоробил Хаулэнда.
Глядя на красивое, но чрезвычайно глупое и самонадеянное лицо Мэллоу, Питер вспомнил о Киркупе-Пальцах. Будет видно!
Бывшие военные космического флота были прекрасно знакомы с режущим пиратским снаряжением. Вскоре пришла очередь включиться в дело полковнику Тройсдорфу. Он знал все о комнатах-сейфах на борту космических кораблей во время службы на флоте в обязанности Тройсдорфа входила охрана кладовых с ценностями. Он с выражением превосходства на лице начал давать указания, и работа продолжалась. Мэллоу с удовлетворением улыбался.
Принеся никого не интересовавшие извинения, Хаулэнд оставил поле деятельности технических исполнителей операции и быстро пошел прочь. Он прошел через рубку лайнера, бросив жалостливый взгляд на Элен, преодолел многочисленные лестницы и эскалаторы и снова очутился в парадном зале.
Гробовая тишина смущала его. Он ходил между рядами столов и стульев и, видя окостеневших, молчавших людей, думал о том, что такая же неподвижность и безмолвность ждет всех после смерти. Состояние покоя каждого из окружавших Хаулэнда людей служило ему напоминанием, что в конечном итоге есть только одна-единственная вещь в мире, которую можно назвать истинной, несомненной и... неизбежной. Но женщины и мужчины, замершие на двадцать четыре часа, снова оживут и никогда не узнают, что великие конспираторы забрали целые сутки из их жизней. А он, Питер Хаулэнд, знал об этом.
Он приподнял руку женщины, которую она держала в неуклюжем, изогнутом положении на спинке стула, и положил ее удобно на столе. Потом подвинул полного джентльмена поглубже в сиденье. Поднял упавшую сумку. Стелла и ее помощники, прибывшие вместе с Мэллоу, ходили по всему залу и заменяли затухшие сигареты в руках у мужчин на новые. Позаботились они и о курильщиках трубок. «Посейдон» продолжал свой путь с тремя тысячами пассажиров на борту. А команда Рэндолфа располагала двадцатью четырьмя часами, в которые она должна была обязательно уложиться и завершить всю операцию, не оставив ни единого следа.
Хаулэнд снова подумал об Элен Чейз. И о Теренсе Мэллоу. Он точно знал, что ему, Питеру Хаулэнду, предстоит сделать.
Вернувшись к кладовой, он увидел, что работа по вскрытию двери в самом разгаре. Вся бригада взломщиков дружно и самозабвенно трудилась, и это самозабвение напоминало молитвенный экстаз язычников перед их богом огня. Мэллоу курил и чертыхался. Как только появился Хаулэнд, Теренс вызывающе заговорил:
– Между прочим, тот дурак Пальцы все-таки донес на нас. Очень жаль, что мы не нагрянули к нему до того.
– Что, черт побери, ты хочешь этим сказать, Теренс? – Рэндолф смотрел на племянника с нарастающей тревогой.
Хаулэнд почувствовал, что в воздухе опять запахло грозой, – почти осязаемая опасность исходила из прищуренных, улыбавшихся глаз Мэллоу и от грубых, свирепых лиц Даффи Бригса и Барни Кейна.
– Я спрашиваю, Теренс, черт тебя возьми, что ты имеешь в виду.
– Тебя это не касается, дядя. И вообще не мешайте моим парням работать. Все!
– Но я требую ответа! – Рэндолф подошел ближе к Теренсу и смотрел на него снизу вверх выпяченными от гнева глазами. – Говорит ли твое откровение о том, что ты таки приложил руку к убийству Киркупа?
Полковник Эрвин Тройсдорф, припавший к электронному стальному, с голубоватым блеском замку в серой бронированной двери кладовой и упорно, с испариной на лице пытавшийся найти нужный вариант, чтобы открыть сверхсекретное устройство, недовольно обернулся и сказал:
– Люди, не могли бы вы дать мне возможность спокойно работать? Ваши взломщики ничего не добьются с помощью инструментов тех бандитов. Если вы уйдете и будете ругаться где-нибудь в другом месте, я смогу, быть может, найти секрет этого замка. Уходите! Живее!
Мэллоу взбесил тон, с которым говорил Тройсдорф. Рэндолф, более терпимый к людям, чем его племянник, поспешил сгладить острые углы:
– Вы правы, полковник. Я извиняюсь за поведение Теренса. Терри, идем со мной. Давай оставим полковника, пусть он спокойно работает.
Все отошли подальше от Тройсдорфа, предоставив ему полную свободу действий. Но напряженность не стала меньше. Рэндолф снова настаивал:
– Теперь, Теренс, ты, может быть, все же любезно объяснишь...
– С удовольствием, дядя, – Мэллоу не только вновь обрел самообладание, но стал дерзким и грубым. – Как только ценности выплывут наружу, мы погрузим их на наш маленький корабль и улетим. Но, дядя, не думаешь же ты в самом деле, что мы согласились все это сделать, чтобы потом, вернувшись на Землю, смиренно отдать деньги тебе? Неужели ты так думаешь?
Мэллоу нагло засмеялся, а за ним и Бригс, и Кейн.
– Ну, дядя, я просто удивляюсь – с твоим научным складом ума...
Такого предательского удара Рэндолф не ожидал. Он почувствовал себя ограбленным, беспомощным и очень, очень маленьким. Впервые в жизни профессор подумал о том, что причиной всех его несчастий является позорно низкий рост. Поражение казалось ему таким сокрушительным, что он впал в глубокое отчаяние. Рэндолф посмотрел вокруг и, как бы в поисках опоры, вытянул руку. Вилли Хаффнер, стоявший рядом с ним, был озадачен и зол.
– Что происходит? – требовал ответа Хаффнер. – Ты не можешь так поступить, Мэллоу...
У Вилли был такой агрессивный вид, что он походил на быка, доведенного до бешенства.
– Ты бы помолчал и не вмешивался, – сказал Мэллоу. – От этих чересчур умных ученых меня уже тошнит.
Рэндолф, хватаясь за последнюю надежду, попытался напомнить племяннику о своем господствующем положении:
– Я был бы очень благодарен тебе, Теренс, если бы ты оставил свои шутки при себе. Мне совсем не смешно.
В душе у профессора все трепетало, но он продолжал держаться и говорить, как всегда, резко и едко:
– Ты вообще перестаешь меня радовать в последнее время, Теренс.
Извини за то, что я скажу, но по всему видно, что моей сестре не повезло не только с мужем, но и с сыном...
Лицо Мэллоу передернулось от ярости. Он двинулся к Рэндолфу с зажатым в руке револьвером, готовым выстрелить в любую секунду. Не было никакого сомнения, что Теренс собирался убить профессора.
– Остановись, Терри!
Громкий окрик сбил Мэллоу, он с удивлением обернулся. К нему подходил Чарльз Сергеевич Кванг – его всегда спокойное лицо сейчас было очень встревоженным.
– Ну, какого дьявола тебе нужно, Чарли?
– Я не знал, что в наших планах произошли изменения. И не сказал бы, что они мне нравятся. Профессор Рэндолф согласовал с нами все свои планы ты не должен так поступать с ним...
– Не стой у меня на дороге, Чарли. Я – хозяин, запомни это.
Мэллоу говорил уравновешенно и спокойно. Но Рэндолф слышал в его словах столько страшной злобы, что ясно понял – к сожалению, слишком поздно, – как он ошибся в своем племяннике.
– Но ты не можешь... – снова заговорил Кванг, но его перебил Барни Кейн.
Он приставил дуло своего оружия прямо к его спине и сказал:
– Заткнись, парень. Командует здесь Мэллоу, ты же слышал.
– Я никогда не любил насилия, – смело продолжал Кванг. – Рэндолф вытащил нас из нищеты, дал нам надежду на лучшую жизнь, а вы готовы сейчас наброситься на него. Я ожидал...
– Благодарности? – с насмешкой спросил Мэллоу. – Разве кто-нибудь хранит долго благодарность тому, кто подал ему руку, чтобы помочь подняться из лужи?
– Дьявольски убогая философия! – взорвался Кванг.
Мэллоу щелкнул пальцами перед носом Кванга:
– Если ты не хочешь участвовать в деле, Чарли, ты лишаешь себя громадного куска добычи. А нам достанется больше.
– Ты пожалеешь обо всем, что сейчас делаешь, – закричал Рэндолф.
Окончательно раскусив племянника, он страшно ругал себя за то, что так глупо доверился Теренсу.
– Намекаешь, что сообщишь в полицию? – Мэллоу рассмеялся. – Только не ты. Послушай, кто это все организовал? Кто разработал план с самого начала? Кто, арестованный Варнером, находится под подозрением прямо сейчас? Так вот – профессор Чезлин Рэндолф, вот кто. Скажешь хоть одно слово и будешь сидеть за решеткой всю жизнь.
Мэллоу ходил взад и вперед и, наблюдая за фигурой Тройсдорфа, склоненной над поблескивавшим голубым цветом замком, сильно радовался:
– Вот удача! Ни одна душа вокруг, никто на звездолете не узнает о пропавших ценностях, пока корабль не достигнет планеты. Прекрасно, просто прекрасно!
Хаулэнд все это время молчал, мысленно возвращаясь к Элен Чейз, стоявшей там, как прекрасная, будто выточенная статуя. Питер Хаулэнд не ошибся в своих предчувствиях – обстановка накалялась с каждой минутой. Все его подозрения насчет Мэллоу оправдывались. И Хаулэнда охватывал ужас при мысли о том, что он ничего уже не сможет сделать, так как Мэллоу начал играть в открытую раньше, чем предполагал Питер, не успевший морально подготовить себя к борьбе с племянником профессора.
Чарли Кванг стал рядом с Вилли Хаффнером и начал вытирать пот со лба.
Хаулэнд почувствовал симпатию к стройному астронавигатору. Как финансовый аферист, получавший деньги посредством внушения жертве доверия, Кванг, конечно, нарушал закон, но все хорошо знали, что обманывал он только мошенников. И к тому же не терпел никаких насильственных действий. Его можно считать союзником, подумал Питер.
Хаулэнд вернулся на видное место, держа одну руку в кармане. Мэллоу сразу же резко повернулся, скрипнув своими каблуками, и злобно уставился на него:
– А-а! Доктор с мягким сердцем! Я так и не знаю, как тебе удалось выскользнуть из ловушки, которую мы расставили для тебя с Киркупом, но считай, что с тобой покончено, Хаулэнд.
Хаффнер начал что-то говорить, но Мэллоу грубо перебил его:
– Замолкни, ты, старый пьяница! Или я продырявлю тебя пулей, чтобы выпустить из тебя виски.
Хаулэнд не проявлял никакой реакции, и это удивляло Мэллоу.
Заговорившего было Рэндолфа Теренс совсем не стал слушать и тоном, не терпящим возражений, сказал ему:
– Присоединяйся ко всем остальным, дядя, и молчи. Напрасно теряем время. Мне надо быть как можно дальше отсюда еще до того, как замороженные придурки очнутся.
– Послушай, Мэллоу, – так решительно, как только мог, сказал Хаулэнд, продолжая держать руку в кармане. – Ты намерен, как мы поняли, присвоить себе все деньги из кладовой, заплатив только своим людям за их работу. Ты решил лишить профессора возможности продолжить исследования на Поучалин-9 с целью создания на ней жизни.
От страха на лбу Хаулэнда появилась испарина, а во рту все пересохло.
Но он продолжал:
– Мы же хотим отобрать эти деньги у запутавшегося в коррупции правительства, которое не интересуют великие цели и которое ничего не желает делать для блага науки и для общего блага человечества.
Мэллоу презрительно засмеялся, посчитав, видимо, слова Хаулэнда слишком напыщенными:
– Благо – что ты подразумеваешь под словом благо? Возможно, жизнь, которую вы хотите создать, обернется каким-нибудь прожорливым монстром, поедающим людей. Что тогда?
– Такой опасности нет и не может быть, – резко сказал Рэндолф. Только несведущий человек может вообразить такое. А что касается членов правительства, они, действительно, все погрязли в коррупции. Отняв у нас фонд Максвелла, они используют его в целях создания супероружия для космического флота, тратят впустую на вооружение, хотя нет никакого реального врага. А, кроме того, львиная доля денег идет на взятки и...
– Да, именно так и поступили с фондом Максвелла в этом году, – сказал Питер. – Ну, ладно...
– Заткнись, Хаулэнд, – зло закричал Мэллоу.
– Мы хотели использовать деньги для полезного дела, для высоких целей, Мэллоу. А ты просто обыкновенный вор! Если бы мы обнаружили, что у нас остались лишние деньги, мы бы вернули их назад – но ты такого никогда не сделаешь, нет, никогда! Ты думаешь только о своем собственном благополучии, и богатство тебе нужно для твоих грязных дел...
Мэллоу решительно вскинул оружие. Лицо его было бледным и не предвещало ничего хорошего – это было лицо убийцы.
Дуло револьвера нацелилось на Хаулэнда, а палец Мэллоу лег на спусковой крючок.
Глава 12
Питер Хаулэнд в ужасе прижал свою руку ко рту. Мэллоу еще ближе придвинул оружие к жертве, как бы помогая пуле быстрее достичь цели.
До слуха каждого донесся негромкий, но властный и внятный звук, параллельно несущий ультразвуковой сигнал, который не могло услышать человеческое ухо. Этот особый сигнал моментально активировал миллионы аудиовирусов. Мэллоу, Кейн и Бригс тут же застыли, превращенные натренированными вирусами в неподвижные, безмолвные статуи. Вместе с Мэллоу, Бригсом и Кейном замерли еще несколько человек.
Хаулэнд отнял руку от своих губ – в его пальцах сверкнул серебряный свисток.
Вилли Хаффнер глянул на Питера и с величайшим восхищением воскликнул:
– Ну и хитрый же ты, дьявол!
Рэндолф тоже выразил Хаулэнду бурный восторг. Хаулэнд попытался улыбнуться, но улыбки не получилось. Только сам Питер знал, как нелегко далась ему эта победа, а до окончательного триумфа совсем не так близко.
Он отошел немного в сторону, сел, положил голову на холодную поверхность стола и начал постепенно приходить в себя.
В этот момент – после сильного напряжения всех душевных и физических сил, после страшной умственной нагрузки, когда в голову все время приходили всякие ужасные предположения и сомнения, – выпрямился во весь рост полковник Тройсдорф. Он педантично потер руки и снова склонился к замку, согнув свою уставшую поясницу. Возле синевато-стального электронного замка загорелась кнопка желтого цвета. Полковник, затаив дыхание, нажал на эту похожую на янтарь кнопку. И тотчас же механизм замка начал вращаться, издавая еле слышное шипение. Когда вращение прекратилось, послышался резкий металлический стук тумблеров – и дверь кладовой стала медленно открываться.
Было совершенно ясно, что Тройсдорф не слышал ничего из происходившего у него за спиной все то время, пока он работал.
Рэндолф, Хаффнер, Рэмзи и все остальные, как по команде, двинулись вперед, будто околдованные зрелищем медленно отворяющейся двери. Была забыта смертельная опасность, грозившая им буквально несколько мгновений назад, были забыты окаменевшие люди с оружием в руках – с оружием, которое перестало быть страшным.
Рэндолф первым вошел в кладовую. Никто из парней не выразил ни малейшего недовольства профессором, все считали, что он имеет право на первенство.
Хаулэнд заставил себя подняться. Ноги его перестали дрожать, головная боль отступила. Встав, он медленно побрел к остальным. Когда все вошли в кладовую с ценностями, никому не хотелось говорить. Казалось, что своды огромного сейфа поглотят звуки голосов и приглушат душевное возбуждение, которое кипело в каждом из них, поэтому они стояли в полной тишине и, удовлетворенные и очарованные, не отрывали глаз от колоссального богатства, зная, что все это принадлежит им.
В одной части кладовой от пола до самого потолка были установлены голубоватые стальные лотки и ящики, наполненные слитками золота.
Объемистые пачки банкнот, все аккуратно запечатанные, были сложены в упаковки по двести пачек в каждой, затем в тюки по сто упаковок и, наконец, в огромные железобетонные клети, вмещавшие двадцать пять тюков каждая. Эти громадные ящики, упакованные деньгами, стояли один на другом и заполняли все остальное пространство кладовой.
– После Санта-Крус-2 звездолет летит на Эмир-Бей-9 непривлекательную пограничную планету, с которой военно-космический флот как раз и развозит деньги, но уже на своих собственных кораблях. Здесь ценностей больше, чем тратится на Земле за целый год...
– Ничего себе! – Рэмзи своим неожиданным криком перебил Рэндолфа.
Ларсен стукнул Рэмзи по спине, чтобы тот не вопил. Хаффнер схватил руку Рэндолфа и начал качать ее то вверх, то вниз. Некоторые от избытка чувств стали прыгать и смеяться. Помещение кладовой наполнилось смехом и шутками, у всех было радостное ощущение успеха. Кто-то из парней запустил руку в открытый ящик и начал подбрасывать деньги вверх. Извиваясь и сворачиваясь, они падали вниз, как опускающаяся с небес стая голубей.
– Летят как возвращающаяся надежда, – сказал сам себе Хаулэнд.
Рэндолф даже не пытался утихомирить разбушевавшуюся компанию. Его маленькое лицо сияло, а по-лягушачьи выпуклые глаза светились счастьем.
– Мы все сделали, – повторял он снова и снова.
Через некоторое время Хаулэнду все же удалось вклиниться в этот фейерверк веселья с отрезвляющим словом:
– Мэллоу не может вести корабль в обратный путь. Кто же поведет?
Шагнув вперед, откликнулся Кванг:
– У вас, конечно, нет никакой уверенности, что мне можно доверять и насколько.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
И он самодовольно рассмеялся. Его противный смех покоробил Хаулэнда.
Глядя на красивое, но чрезвычайно глупое и самонадеянное лицо Мэллоу, Питер вспомнил о Киркупе-Пальцах. Будет видно!
Бывшие военные космического флота были прекрасно знакомы с режущим пиратским снаряжением. Вскоре пришла очередь включиться в дело полковнику Тройсдорфу. Он знал все о комнатах-сейфах на борту космических кораблей во время службы на флоте в обязанности Тройсдорфа входила охрана кладовых с ценностями. Он с выражением превосходства на лице начал давать указания, и работа продолжалась. Мэллоу с удовлетворением улыбался.
Принеся никого не интересовавшие извинения, Хаулэнд оставил поле деятельности технических исполнителей операции и быстро пошел прочь. Он прошел через рубку лайнера, бросив жалостливый взгляд на Элен, преодолел многочисленные лестницы и эскалаторы и снова очутился в парадном зале.
Гробовая тишина смущала его. Он ходил между рядами столов и стульев и, видя окостеневших, молчавших людей, думал о том, что такая же неподвижность и безмолвность ждет всех после смерти. Состояние покоя каждого из окружавших Хаулэнда людей служило ему напоминанием, что в конечном итоге есть только одна-единственная вещь в мире, которую можно назвать истинной, несомненной и... неизбежной. Но женщины и мужчины, замершие на двадцать четыре часа, снова оживут и никогда не узнают, что великие конспираторы забрали целые сутки из их жизней. А он, Питер Хаулэнд, знал об этом.
Он приподнял руку женщины, которую она держала в неуклюжем, изогнутом положении на спинке стула, и положил ее удобно на столе. Потом подвинул полного джентльмена поглубже в сиденье. Поднял упавшую сумку. Стелла и ее помощники, прибывшие вместе с Мэллоу, ходили по всему залу и заменяли затухшие сигареты в руках у мужчин на новые. Позаботились они и о курильщиках трубок. «Посейдон» продолжал свой путь с тремя тысячами пассажиров на борту. А команда Рэндолфа располагала двадцатью четырьмя часами, в которые она должна была обязательно уложиться и завершить всю операцию, не оставив ни единого следа.
Хаулэнд снова подумал об Элен Чейз. И о Теренсе Мэллоу. Он точно знал, что ему, Питеру Хаулэнду, предстоит сделать.
Вернувшись к кладовой, он увидел, что работа по вскрытию двери в самом разгаре. Вся бригада взломщиков дружно и самозабвенно трудилась, и это самозабвение напоминало молитвенный экстаз язычников перед их богом огня. Мэллоу курил и чертыхался. Как только появился Хаулэнд, Теренс вызывающе заговорил:
– Между прочим, тот дурак Пальцы все-таки донес на нас. Очень жаль, что мы не нагрянули к нему до того.
– Что, черт побери, ты хочешь этим сказать, Теренс? – Рэндолф смотрел на племянника с нарастающей тревогой.
Хаулэнд почувствовал, что в воздухе опять запахло грозой, – почти осязаемая опасность исходила из прищуренных, улыбавшихся глаз Мэллоу и от грубых, свирепых лиц Даффи Бригса и Барни Кейна.
– Я спрашиваю, Теренс, черт тебя возьми, что ты имеешь в виду.
– Тебя это не касается, дядя. И вообще не мешайте моим парням работать. Все!
– Но я требую ответа! – Рэндолф подошел ближе к Теренсу и смотрел на него снизу вверх выпяченными от гнева глазами. – Говорит ли твое откровение о том, что ты таки приложил руку к убийству Киркупа?
Полковник Эрвин Тройсдорф, припавший к электронному стальному, с голубоватым блеском замку в серой бронированной двери кладовой и упорно, с испариной на лице пытавшийся найти нужный вариант, чтобы открыть сверхсекретное устройство, недовольно обернулся и сказал:
– Люди, не могли бы вы дать мне возможность спокойно работать? Ваши взломщики ничего не добьются с помощью инструментов тех бандитов. Если вы уйдете и будете ругаться где-нибудь в другом месте, я смогу, быть может, найти секрет этого замка. Уходите! Живее!
Мэллоу взбесил тон, с которым говорил Тройсдорф. Рэндолф, более терпимый к людям, чем его племянник, поспешил сгладить острые углы:
– Вы правы, полковник. Я извиняюсь за поведение Теренса. Терри, идем со мной. Давай оставим полковника, пусть он спокойно работает.
Все отошли подальше от Тройсдорфа, предоставив ему полную свободу действий. Но напряженность не стала меньше. Рэндолф снова настаивал:
– Теперь, Теренс, ты, может быть, все же любезно объяснишь...
– С удовольствием, дядя, – Мэллоу не только вновь обрел самообладание, но стал дерзким и грубым. – Как только ценности выплывут наружу, мы погрузим их на наш маленький корабль и улетим. Но, дядя, не думаешь же ты в самом деле, что мы согласились все это сделать, чтобы потом, вернувшись на Землю, смиренно отдать деньги тебе? Неужели ты так думаешь?
Мэллоу нагло засмеялся, а за ним и Бригс, и Кейн.
– Ну, дядя, я просто удивляюсь – с твоим научным складом ума...
Такого предательского удара Рэндолф не ожидал. Он почувствовал себя ограбленным, беспомощным и очень, очень маленьким. Впервые в жизни профессор подумал о том, что причиной всех его несчастий является позорно низкий рост. Поражение казалось ему таким сокрушительным, что он впал в глубокое отчаяние. Рэндолф посмотрел вокруг и, как бы в поисках опоры, вытянул руку. Вилли Хаффнер, стоявший рядом с ним, был озадачен и зол.
– Что происходит? – требовал ответа Хаффнер. – Ты не можешь так поступить, Мэллоу...
У Вилли был такой агрессивный вид, что он походил на быка, доведенного до бешенства.
– Ты бы помолчал и не вмешивался, – сказал Мэллоу. – От этих чересчур умных ученых меня уже тошнит.
Рэндолф, хватаясь за последнюю надежду, попытался напомнить племяннику о своем господствующем положении:
– Я был бы очень благодарен тебе, Теренс, если бы ты оставил свои шутки при себе. Мне совсем не смешно.
В душе у профессора все трепетало, но он продолжал держаться и говорить, как всегда, резко и едко:
– Ты вообще перестаешь меня радовать в последнее время, Теренс.
Извини за то, что я скажу, но по всему видно, что моей сестре не повезло не только с мужем, но и с сыном...
Лицо Мэллоу передернулось от ярости. Он двинулся к Рэндолфу с зажатым в руке револьвером, готовым выстрелить в любую секунду. Не было никакого сомнения, что Теренс собирался убить профессора.
– Остановись, Терри!
Громкий окрик сбил Мэллоу, он с удивлением обернулся. К нему подходил Чарльз Сергеевич Кванг – его всегда спокойное лицо сейчас было очень встревоженным.
– Ну, какого дьявола тебе нужно, Чарли?
– Я не знал, что в наших планах произошли изменения. И не сказал бы, что они мне нравятся. Профессор Рэндолф согласовал с нами все свои планы ты не должен так поступать с ним...
– Не стой у меня на дороге, Чарли. Я – хозяин, запомни это.
Мэллоу говорил уравновешенно и спокойно. Но Рэндолф слышал в его словах столько страшной злобы, что ясно понял – к сожалению, слишком поздно, – как он ошибся в своем племяннике.
– Но ты не можешь... – снова заговорил Кванг, но его перебил Барни Кейн.
Он приставил дуло своего оружия прямо к его спине и сказал:
– Заткнись, парень. Командует здесь Мэллоу, ты же слышал.
– Я никогда не любил насилия, – смело продолжал Кванг. – Рэндолф вытащил нас из нищеты, дал нам надежду на лучшую жизнь, а вы готовы сейчас наброситься на него. Я ожидал...
– Благодарности? – с насмешкой спросил Мэллоу. – Разве кто-нибудь хранит долго благодарность тому, кто подал ему руку, чтобы помочь подняться из лужи?
– Дьявольски убогая философия! – взорвался Кванг.
Мэллоу щелкнул пальцами перед носом Кванга:
– Если ты не хочешь участвовать в деле, Чарли, ты лишаешь себя громадного куска добычи. А нам достанется больше.
– Ты пожалеешь обо всем, что сейчас делаешь, – закричал Рэндолф.
Окончательно раскусив племянника, он страшно ругал себя за то, что так глупо доверился Теренсу.
– Намекаешь, что сообщишь в полицию? – Мэллоу рассмеялся. – Только не ты. Послушай, кто это все организовал? Кто разработал план с самого начала? Кто, арестованный Варнером, находится под подозрением прямо сейчас? Так вот – профессор Чезлин Рэндолф, вот кто. Скажешь хоть одно слово и будешь сидеть за решеткой всю жизнь.
Мэллоу ходил взад и вперед и, наблюдая за фигурой Тройсдорфа, склоненной над поблескивавшим голубым цветом замком, сильно радовался:
– Вот удача! Ни одна душа вокруг, никто на звездолете не узнает о пропавших ценностях, пока корабль не достигнет планеты. Прекрасно, просто прекрасно!
Хаулэнд все это время молчал, мысленно возвращаясь к Элен Чейз, стоявшей там, как прекрасная, будто выточенная статуя. Питер Хаулэнд не ошибся в своих предчувствиях – обстановка накалялась с каждой минутой. Все его подозрения насчет Мэллоу оправдывались. И Хаулэнда охватывал ужас при мысли о том, что он ничего уже не сможет сделать, так как Мэллоу начал играть в открытую раньше, чем предполагал Питер, не успевший морально подготовить себя к борьбе с племянником профессора.
Чарли Кванг стал рядом с Вилли Хаффнером и начал вытирать пот со лба.
Хаулэнд почувствовал симпатию к стройному астронавигатору. Как финансовый аферист, получавший деньги посредством внушения жертве доверия, Кванг, конечно, нарушал закон, но все хорошо знали, что обманывал он только мошенников. И к тому же не терпел никаких насильственных действий. Его можно считать союзником, подумал Питер.
Хаулэнд вернулся на видное место, держа одну руку в кармане. Мэллоу сразу же резко повернулся, скрипнув своими каблуками, и злобно уставился на него:
– А-а! Доктор с мягким сердцем! Я так и не знаю, как тебе удалось выскользнуть из ловушки, которую мы расставили для тебя с Киркупом, но считай, что с тобой покончено, Хаулэнд.
Хаффнер начал что-то говорить, но Мэллоу грубо перебил его:
– Замолкни, ты, старый пьяница! Или я продырявлю тебя пулей, чтобы выпустить из тебя виски.
Хаулэнд не проявлял никакой реакции, и это удивляло Мэллоу.
Заговорившего было Рэндолфа Теренс совсем не стал слушать и тоном, не терпящим возражений, сказал ему:
– Присоединяйся ко всем остальным, дядя, и молчи. Напрасно теряем время. Мне надо быть как можно дальше отсюда еще до того, как замороженные придурки очнутся.
– Послушай, Мэллоу, – так решительно, как только мог, сказал Хаулэнд, продолжая держать руку в кармане. – Ты намерен, как мы поняли, присвоить себе все деньги из кладовой, заплатив только своим людям за их работу. Ты решил лишить профессора возможности продолжить исследования на Поучалин-9 с целью создания на ней жизни.
От страха на лбу Хаулэнда появилась испарина, а во рту все пересохло.
Но он продолжал:
– Мы же хотим отобрать эти деньги у запутавшегося в коррупции правительства, которое не интересуют великие цели и которое ничего не желает делать для блага науки и для общего блага человечества.
Мэллоу презрительно засмеялся, посчитав, видимо, слова Хаулэнда слишком напыщенными:
– Благо – что ты подразумеваешь под словом благо? Возможно, жизнь, которую вы хотите создать, обернется каким-нибудь прожорливым монстром, поедающим людей. Что тогда?
– Такой опасности нет и не может быть, – резко сказал Рэндолф. Только несведущий человек может вообразить такое. А что касается членов правительства, они, действительно, все погрязли в коррупции. Отняв у нас фонд Максвелла, они используют его в целях создания супероружия для космического флота, тратят впустую на вооружение, хотя нет никакого реального врага. А, кроме того, львиная доля денег идет на взятки и...
– Да, именно так и поступили с фондом Максвелла в этом году, – сказал Питер. – Ну, ладно...
– Заткнись, Хаулэнд, – зло закричал Мэллоу.
– Мы хотели использовать деньги для полезного дела, для высоких целей, Мэллоу. А ты просто обыкновенный вор! Если бы мы обнаружили, что у нас остались лишние деньги, мы бы вернули их назад – но ты такого никогда не сделаешь, нет, никогда! Ты думаешь только о своем собственном благополучии, и богатство тебе нужно для твоих грязных дел...
Мэллоу решительно вскинул оружие. Лицо его было бледным и не предвещало ничего хорошего – это было лицо убийцы.
Дуло револьвера нацелилось на Хаулэнда, а палец Мэллоу лег на спусковой крючок.
Глава 12
Питер Хаулэнд в ужасе прижал свою руку ко рту. Мэллоу еще ближе придвинул оружие к жертве, как бы помогая пуле быстрее достичь цели.
До слуха каждого донесся негромкий, но властный и внятный звук, параллельно несущий ультразвуковой сигнал, который не могло услышать человеческое ухо. Этот особый сигнал моментально активировал миллионы аудиовирусов. Мэллоу, Кейн и Бригс тут же застыли, превращенные натренированными вирусами в неподвижные, безмолвные статуи. Вместе с Мэллоу, Бригсом и Кейном замерли еще несколько человек.
Хаулэнд отнял руку от своих губ – в его пальцах сверкнул серебряный свисток.
Вилли Хаффнер глянул на Питера и с величайшим восхищением воскликнул:
– Ну и хитрый же ты, дьявол!
Рэндолф тоже выразил Хаулэнду бурный восторг. Хаулэнд попытался улыбнуться, но улыбки не получилось. Только сам Питер знал, как нелегко далась ему эта победа, а до окончательного триумфа совсем не так близко.
Он отошел немного в сторону, сел, положил голову на холодную поверхность стола и начал постепенно приходить в себя.
В этот момент – после сильного напряжения всех душевных и физических сил, после страшной умственной нагрузки, когда в голову все время приходили всякие ужасные предположения и сомнения, – выпрямился во весь рост полковник Тройсдорф. Он педантично потер руки и снова склонился к замку, согнув свою уставшую поясницу. Возле синевато-стального электронного замка загорелась кнопка желтого цвета. Полковник, затаив дыхание, нажал на эту похожую на янтарь кнопку. И тотчас же механизм замка начал вращаться, издавая еле слышное шипение. Когда вращение прекратилось, послышался резкий металлический стук тумблеров – и дверь кладовой стала медленно открываться.
Было совершенно ясно, что Тройсдорф не слышал ничего из происходившего у него за спиной все то время, пока он работал.
Рэндолф, Хаффнер, Рэмзи и все остальные, как по команде, двинулись вперед, будто околдованные зрелищем медленно отворяющейся двери. Была забыта смертельная опасность, грозившая им буквально несколько мгновений назад, были забыты окаменевшие люди с оружием в руках – с оружием, которое перестало быть страшным.
Рэндолф первым вошел в кладовую. Никто из парней не выразил ни малейшего недовольства профессором, все считали, что он имеет право на первенство.
Хаулэнд заставил себя подняться. Ноги его перестали дрожать, головная боль отступила. Встав, он медленно побрел к остальным. Когда все вошли в кладовую с ценностями, никому не хотелось говорить. Казалось, что своды огромного сейфа поглотят звуки голосов и приглушат душевное возбуждение, которое кипело в каждом из них, поэтому они стояли в полной тишине и, удовлетворенные и очарованные, не отрывали глаз от колоссального богатства, зная, что все это принадлежит им.
В одной части кладовой от пола до самого потолка были установлены голубоватые стальные лотки и ящики, наполненные слитками золота.
Объемистые пачки банкнот, все аккуратно запечатанные, были сложены в упаковки по двести пачек в каждой, затем в тюки по сто упаковок и, наконец, в огромные железобетонные клети, вмещавшие двадцать пять тюков каждая. Эти громадные ящики, упакованные деньгами, стояли один на другом и заполняли все остальное пространство кладовой.
– После Санта-Крус-2 звездолет летит на Эмир-Бей-9 непривлекательную пограничную планету, с которой военно-космический флот как раз и развозит деньги, но уже на своих собственных кораблях. Здесь ценностей больше, чем тратится на Земле за целый год...
– Ничего себе! – Рэмзи своим неожиданным криком перебил Рэндолфа.
Ларсен стукнул Рэмзи по спине, чтобы тот не вопил. Хаффнер схватил руку Рэндолфа и начал качать ее то вверх, то вниз. Некоторые от избытка чувств стали прыгать и смеяться. Помещение кладовой наполнилось смехом и шутками, у всех было радостное ощущение успеха. Кто-то из парней запустил руку в открытый ящик и начал подбрасывать деньги вверх. Извиваясь и сворачиваясь, они падали вниз, как опускающаяся с небес стая голубей.
– Летят как возвращающаяся надежда, – сказал сам себе Хаулэнд.
Рэндолф даже не пытался утихомирить разбушевавшуюся компанию. Его маленькое лицо сияло, а по-лягушачьи выпуклые глаза светились счастьем.
– Мы все сделали, – повторял он снова и снова.
Через некоторое время Хаулэнду все же удалось вклиниться в этот фейерверк веселья с отрезвляющим словом:
– Мэллоу не может вести корабль в обратный путь. Кто же поведет?
Шагнув вперед, откликнулся Кванг:
– У вас, конечно, нет никакой уверенности, что мне можно доверять и насколько.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17