Его сны концентрировались вокруг его старого дара находить потерянные вещи, теряющихся в суматохе будней. Ему снилось, что Марджи потеряла свой браслет с алмазами. Ему снилось, что Фрицци потеряла свои очки, косметику и мини-юбку. Ему снилось, что он улыбнулся Алеку, и тот внезапно лишился своей автоматической винтовки. Он имел эту власть всю свою жизнь и не знал о ней. Каковы же другие силы, которыми владеют обычные люди и не знают об этом?А теперь о людях, к которым он попал. Этот человек, Тодор Далрей, и его готовность принять то, что в цивилизованном обществе считается нелепым, опрометчивым обязательством. Но здесь мир Ируниум. Это реальный мир со своей экологией, своими законами, и он не выглядит добрым к человеку из другого мира. Но, пошевелившись во сне и поняв, что он больше не спит, Роберт Инфэйм Престайн поймал себя на мысли, что он должен выжить и должен вернуться в свой мир... Он должен...Он открыл глаза. Медленное, размеренное покачивание, которое он воспринимал всю ночь сквозь сон, продолжалось, и теперь он увидел, что его одеяло и постель из мха подвязаны к боку огромного животного. Он также увидел караван таких животных, методично бредущих по песку и траве, огромных и грузных, похожих на полурастворившихся слонов, вроде слоников из детского мыла, что дарят на рождество, у которых глаза. уши и хоботы уже почти исчезли.Рядом с животными шли люди, вооруженные мечами и копьями. Женщины и дети ехали на животных или шли рядом со своими мужчинами. Цветные шарфы и яркие платья весело развевались под утренним солнцем, но атмосфера поражения и отчаяния висела над караваном.Далрей уже шел пешком. Подняв взгляд, он увидел, что Престайн открыл глаза, улыбнулся и помахал ему. Неужели этому человеку вообще не требуется сон? Или он полностью подчинил себе мышцы и сухожилия?— Buon' giorno, Боб! Как ты себя чувствуешь? — донес ветер его слова.— Прекрасно, спасибо тебе. А вы?— Я уже могу идти пешком. В Ируниуме вечно приходится куда-то идти, Боб. Ты сможешь идти пешком, если я помогу тебе спуститься? Завтрак, или что-то вроде этого, будет готов через полчаса. Женщины уже стряпают его.Престайн поморгал.— Но ведь караван еще движется!— Конечно. — Далрей легко подпрыгнул, ухватился за свободные концы веревки, которой была подвязана постель Престайна. — Естественно. Они стряпают на спинах скакунов, так как мы должны двигаться... У них есть сланцевые плитки, так что скакуны не чувствуют огня... — Он прервал себя. — Почему ты улыбаешься?— Скакуны, — сказал, давясь, Престайн. — Не могу поверить...— Такое им дали имя, — небрежно ответил Далрей. — Я никогда не спрашивал, почему. Они пришли с севера, миновали Капустное Поле королевства Клинтон, — он сделал какой-то знак пальцами при этом названии. — Это было несколько добрых лет назад. Теперь они жизненно важны для нашей экономики. Их тела большей частью состоят из воды. Престайн собрал веревки и освободился из одеяла. Его хлестнул ветер.— Только не роняй мох, Боб. Это любимая еда скакунов, а мы не хотим оставлять следы.— Проверьте, — отозвался Престайн, бережно свернул одеяло и увидел вышитое машиной слово: «Witney». — Это английское одеяло.— Я знаю. — Далрей похлопал по подвесной постели. — Лучший сорт, что мы получили. Они приходят по торговым каналам.— Ясно, — сказал Престайн, спрыгивая вниз и идя рядом с Далреем, ему пришлось замедлить обычный нетерпеливый шаг, приноравливаясь к катящемся скакуну. — А что вы имели в виду, говоря о следах? Этот огромный скакун должен оставлять след, какой не пропустит и новичок.— Вовсе не так, Боб. Ветер на этой земле стирает обычные следы. Уллоа любят полагаться на нюх, и они наша самая большая слабость. Но даже так они не слишком хорошо ходят по обычным следам. Не то что Дарган из Даргая, — добавил он с внезапной вспышкой гордости.Дарган из Даргая. Очевидно, родовое имя. Престайн отлично понимал, что может провести здесь всю жизнь, изучая здешние обычаи. Достаточно много людей изучает прошлое Земли, живя всю жизнь среди дикарей. Но у него не было на это времени. Одно утверждение, высказанное Далреем, особенно заинтересовало его.— Вы сказали, что скакуны были приведены мимо Капустного Поля королевства Клинтон совсем недавно. — Он улыбнулся Далрею, чувствуя, что дружеское отношение этого человека согревает его. — Наверняка, Тодор Далрей, вы знаете дюжину предположений, которые я хотел бы узнать.— Конечно. Но ты должно быть понял, что я не обычный кочевник. Дарган из Даргая по праву должен жить в Даргае, но мы были изгнаны... Я допускаю, ты понял это по моей зеленой одежде. Почему зеленый должен быть камуфляжным цветом в коричнево-золотистой пустыне, в высоких иссушенных травах с красными цветами калчулик? Зеленый — знак чести!— Я понял это. Но, Тодор... Капустное Поле?..— Ну, естественно, король Клинтон обходит его, даже несмотря на то, что скакуны сильные, как... он сказал однажды, скольким вашим лошадям они эквивалентны, но я забыл. Но даже они не могут пройти через Рост. Престайн сдержал свое нетерпение.— Попробую по-другому. Кто такой король Клинтон?— О, он еще один иномирянин... но совершенно особый.О, да, — Далрей улыбался, пока говорил это, делая маленький тайный знак, — совершенно особая личность.— Вы сказали, несколько лет назад, несколько добрых лет назад. Я понял, что это произошло недавно, что ваша культура не использовала скакунов. Но... когда это было? Он подумал о Майке Маклине.— О... По нашим годам, которые примерно равны вашим, я бы сказал, около десяти лет назад. Может быть, меньше. Вряд ли больше.— А король Клинтон сейчас мертв? Я надеюсь...— Мертв? Король? Я искренне надеюсь, что нет! Но он ушел...Некоторыми вещами ни человек, ни король не могут управлять. Судьба — суровая хозяйка... — Слова Далрея звучали мистически, но Престайн не прерывал его, поскольку мистический король Клинтон не подходил для уютной болтовни. Здесь было много других вещей, которые он хотел бы знать, и в первую очередь — найдет ли он путь назад, на Землю, которую называет домом. Совершенно очевидно, эти люди занимались торговлей в других измерениях. Странности этой концепции ничего не значили для Престайна, не считая радостного принятия его Далреем.— Клинтон, — сказал, наконец, Престайн. — Это не итальянское имя.— С чего бы ему быть им? — Далрей продолжал оглядывать плоский горизонт, чье однообразие нарушали лишь отдельные группы кеглеобразных деревьев. — Он не итальянец...— Послушайте, — внезапно сказал по-английски Престайн, — вы говорите по-английски?Еще не закончив, он уже знал ответ, вспыхнувший в его памяти. Он вспомнил странный разговор прошлой ночью, когда Тодор Далрей пообещал взять на свою ответственность новичка иномирянина Престайна. Человек с хриплым, властным голосом говорил по-английски. Но Престайн был тогда слишком слаб, чтобы отреагировать.— Конечно! — вежливо рассмеялся Далрей. — Не хочешь же ты сказать, что мы все время общаемся друг с другом на итальянском! — Его английский был великолепен, без всякого акцента и запинок, которыми был подвержен его итальянский. — Будь славен великий Иегова!— Аминь, — отозвался Престайн. Он задал несколько вопросов, словно они являлись частью чего-то предыдущего, но более чем кто-либо, он знал важность того, о чем спрашивал. Несмотря на то, что ему нравился Далрей, хотя он представлял, что может выдержать и даже наслаждаться этой жизнью, он должен вернуться. — Скажите мне, Тодор, куда мы сейчас идем? Смогу ли я когда-либо вернуться в мое родное измерение?— Что касается второго вопроса, — сказал Далрей, вглядываясь из-под руки в линию горизонта, — я не могу сказать. Только Валкини имеют доступ к Графине, проклятые ее черной душой...— Монтиверчи!Далрей остановился, повернулся гибким движением пантеры и так стиснул запястья Престайна, что у того затрещали кости. Он приблизил свое лицо вплотную к Престайну, верхняя губа его скалилась, пока он говорил, глаза пылали ненавистью.— Ты знаешь эту женщину-кошку, это дьявольское отродье!Ну-ка, быстро говори, иномирянин Престайн, иначе ты умрешь... медленно!— Эй... что... — Но тут Престайн понял, что у него нет времени для долгих речей. — Я не знаю ее! — выкрикнул он. — Я слышал о ней, как о дьяволице, но никогда не встречал ее! Она пыталась убить меня. Я бежал от нее, когда попал в этот мир!Далрей пристально всматривался Престайну в лицо. То, что он увидел, несколько успокоило его. Он отпустил запястья землянина, и Престайн стал растирать их, печально осознавая силу охотника.— Послушайте Тодор, — спокойно сказал он, — за моими друзьями на той стороне гнались Труги Монтиверчи. Нас обстреляли... — Говоря, он пытался понять выражение лица Далрея. — У нас были большие неприятности. Вертолет... машина, которая летает... падал на нас, когда я случайно перешел сюда. Я думаю, может быть, все мои друзья убиты.Во взгляде Далрея появилась с трудом вычисленная решимость.— Выходит, ты не просто попал, к своему несчастью, через узловую точку в наш мир. Я вижу, ты имеешь знания. И ты говоришь, что вы дрались с Графиней?— Да. Я мало знаю обо всем этом. — Он сглотнул. — Вы знаете человека по имени Маклин?— Маклин? Нет. Это имя ничего не говорит мне.— Очень плохо. Однако, вы не сказали мне, куда мы идем.Я пытался идти на север, когда вы встретили меня.— На север. Да, к Большой Зелени. Ты бы пожалел, когда добрался туда. — И он рассмеялся коротким, лающим смехом. — Пойдем, дружище Боб. Завтрак готов. Я хочу есть. Будет разумно, счел Престайн, если я позволю ему лгать. Естественно, Далрей станет подозревать каждого, кто знает его врагов здесь, где любой иномирянин станет беспомощно тыкаться... как Фрицци.Пока они шли к скакуну с кухней, Престайн нервничал, затем резко сказал:— Послушайте, Тодор, вы слышали о девушке по имени Фрицци Апджон?Он не знал, хочет ли услышать утвердительный ответ. Последующие подробности могут так больно ударить его, что на какое-то время он обезумеет.— Нет. — Далрей пристально взглянул на Престайна. — Она... важна для тебя?— Нет! — немедленно прозвучал ответ Престайна. — Нет!Конечно же, нет! — Затем он сказал более медленно. — Могла бы быть. Могла бы быть, Тодор, поскольку я чувствую к ней расположение.— Хорошо, идем поедим. После еды жизнь покажется тебе гораздо приятнее.Он хлопнул Престайна по спине и стал подниматься к затянутому кожаными ремнями парню, который качался на задней части скакуна. С вершины его тянуло аппетитными запахами. Престайн тоже полез на него. Он ничего не сможет сделать для Фрицци, пока не доберется приблизительно до того места на севере Рима, где она была перенесена. И он пойдет на север, невзирая на любые смутные предупреждения. На широкой, плоской спине скакуна сидели кружком закутанные в шали старухи и множество вездесущих полуголых детишек, кричащих и дерущихся, а также несколько мужчин, одетых, как и Далрей, в зеленое. Одноглазый мужчина с седыми волосами и бородой, пристально глядел на Далрея, его объемистое брюхо подпрыгивало в такт движению скакуна. Он носил темно-коричневую с желтым одежду, а редкие седые волосы были полуприкрыты свисающим с одной стороны шлемом.— Эй, Тодор! Я слышал, ты проделал большую работу, — сказал он на хорошем английском, но с легким акцентом. — Тебя можно поздравить!Женщина, присматривающая за котлом над огнем, горящем на ложе из сланцевых плиток, стала раскладывать дымящееся мясо по обычным земным тарелкам. Престайн с благодарностью принял тарелку вместе с куском коричневого хлеба, отломленного от длинной булки. Рядом стояла тыква с водой. Далрей что-то сказал пузатому человеку на непонятном Престайну языке, от чего толстяк приподнялся, что-то быстро и невнятно говоря, в то время как женщины болтали между собой, а еще один мужчина завтракал, впиваясь в мясо крепкими белыми зубами.— Я дал тебе достаточно, чтобы сделать дело! — воскликнул, шлепая губами, толстяк. — Если ты плохо сделал его...— Нет, Ноджер, я его сделал не плохо! Ты дал мне столько пороха, что его бы хватило, чтобы обрушить половину гор Данеберг!— Я мастер огня этого каравана! Я отмерил пороха...— В следующий раз, Ноджер, не пей столько, когда будешь отмерять порох, или я лично откажусь от бартера на вино, когда мы пойдем на юг!— Ты же не сделаешь этого, Тодор, со стариком, у которого лишь вино и порох заменяют комфорт и семью? Благодари, Тодор, своего бедного отца за то, что он сказал...— Хватит! — Далрей выбросил обгрызенную кость и немигающим взглядом уставился на старого Ноджера. — Мой родители мертвы, убиты стражниками хонши, прислужниками Валкини. И больше ни слова о них, Ноджер, если ценишь свою шкуру! Старик вернулся к мясу и хлебу, запивая их большими глотками вина. Думая о том, что сказал Дэвид Маклин, когда впервые встретил его, Престайн улыбнулся. Выходит, каждое измерение имеет своего Фальстафа? И это тоже было хорошо.— Слава Амре! — сказал один из мужчин с набитым ртом. — Я слышал, проклятые шахты драгоценностей взлетели к небу!— Я, — отозвался Далрей, — не стану с этим спорить.Ноджер сплюнул и выпил еще вина, его единственный глаз уставился на Далрея ледяным взглядом.Престайна разгорячила эта немая сцена. Было ясно, что эти Дарганы из Даргая были людьми, которые не падают ниц перед Валкини — агентами Графини. Они только что взорвали одну из шахт драгоценных камней. Несомненно, здесь разгорается кровавая война. Но больше, чем он хотел узнать о Дарганах, Престайн желал найти Фрицци. Его бокал опустел и он вежливо попросил у Далрея воды, отказавшись от вина.— Эй, чертенок! — крикнул Далрей, бросая бокал в голову полуголого юнца. Тот по-волчьи оскалился и поймал бокал. Престайн глядел, как тот идет к деревянной трубе, торчащей в задней части скакуна, и поворачивает втулку на ее вершине. Оттуда брызнула серебристая, кристально чистая вода.— Но это же?..— Конечно, — довольно рассмеялся Далрей. — Скакуны имеют огромный третий желудок, полный воды, которой они охлаждают свое гигантское тело. Они устроены гораздо лучше, чем верблюды на твоей Земле, и несут очень много благословенной Амрой воды.— И вы погрузили туда трубу и регулярно достаете ее?— Дарганы из Даргая — охотники. Мы знаем животных.— Значит, вы изучили скакунов. А чем вам нравится Даргай?— Ах!.. — пронесся удивленный ропот, и все присутствующие вскочили на ноги и уставились на Престайна, издавая удивленные возгласы. — Чем Даргай...— Клянусь Амрой, этот вопрос требует поэтического ответа! — воскликнул Далрей, опуская свой бокал. Глаза его свергали, лицо пылало, борода встопорщилась.— Теплом, вином и женщинами! Там просто чудесно! — сказал Ноджер и поднеся к губам кубок, одним глотком опустошил его. Пока взрослые беседовали, дети ели, пили и болтали между собой. Для них Даргай был только именем, символом, о котором шептались их родители. Они никогда не знали отчаяния лишенных родины, поскольку родились скитальцами.Пока караван скакунов упорно двигался вперед, Дарганы продолжали завтракать. Маленькие скакуны путались в ногах у своих родителей, с легкостью не отставая от процессии, двигающейся медленнее обычного человеческого шага. Огромные плоские копыта вздымали пыль. Несколько мужчин шли впереди, и Престайн чувствовал, что они готовы скорее применить любую тактику, чем попытаться избежать атаки уллоа. Эти птицы с кошачьими мордами, бескрылыми телами и драконьими ногами могли бежать в десять раз быстрее скакунов.Оглядывая открывающуюся сверху картину, с навевающим дремоту покачиванием, Престайн проникся безвременным расслабленным темпом жизни кочевников из Даргая. Такая жизнь предназначена для особого сорта людей, людей, совершенно отличающихся от человека, которым являлся Далрей.Мимо прошла девушка, стройные бронзовые ноги легко несли ее по скакуну. На ней была желтая шаль и платье, открывавшее ветру значительную часть ее тела. Ее темные волосы струились по мантии. Покачивание бедер, когда она шла мимо, ясно указывало, что она знает, что Далрей наблюдает за ней. Очень целеустремленная молодая леди, решил Престайн и улыбнулся. Далрей отвернулся, пытаясь поскорее прожевать кусок мяса, глаза его блестели, руки нервно суетились. Затем он встал на ноги и спрыгнул следом за ней на землю.Она отскочила назад и отбросила одну руку, дразня его. Их слова затерялись в мягких шлепках широких копыт скакуна, но Престайн услышал, как Далрей назвал девушку Дарной. Он почувствовал укол острой боли, когда увидел их темноволосые головы вместе, когда они пошли вдоль каравана, прижавшись друг к другу.Тонкий трубный звук прорезал золотом эту сцену, как визг тормозов на обледеневшей дороге.Престайн подпрыгнул. Все спешили вокруг него с какой-то деловой активностью. Дети сгрудились в центре спин скакунов. Женщины тушили костры и разбирали таганы. Затем они начали складывать вещи в тюки и сооружать из них брустверы на спинах животных, создавая себе защиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12