А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

страховая медицина. Плати ежемесячно какие-то отчисления в страховой фонд – и сообразно их величине в случае необходимости получишь тот или иной уровень обслуживания. Совсем как при аварии автомобиля, который многими сегодня ценится выше собственного здоровья и заботливо страхуется «на всякий случай».Кроме того, обязательно должен существовать семейный врач, который годами знаком с членами семьи, хорошо знает особенности состояния их здоровья, может дать дельные советы по профилактике заболеваний, эффективно организовать их лечение, а в более сложных случаях – выступить незаменимым консультантом специалиста. Разумеется, его услуги нужно оплачивать тоже легально, а не посредством конфузливых взяток, как нередко сейчас. Здесь тоже в поле зрения нет ничего более рационального, кроме соответствующих выплат из страхового фонда, плюс фиксированных небольших, пусть даже чисто символических, доплат наличными: это очень помогает нормализации отношений при современном менталитете людей.Наконец, не забудем о культуре питания, одежды, жилья, физической культуре в самом широком смысле слова, о здоровом образе жизни, народной медицине и других резервах здравоохранения, которые могут играть видную роль в скорейшей нормализации положения.Все это ясно. Неясно только одно: как конкретно переходить от существующего патологического положения к желательному, нормальному (и это относится, понятно, не только к сфере здравоохранения). Если оставлять все, как есть, – так и будет продолжаться погружение тонущего корабля реализованной утопии, на сей раз в сфере здравоохранения, в пучину полного развала и хаоса. Если разом перейти от патологии к норме – начнется хищничество первоначального накопления капиталов при условиях все более острого дефицита медицинских услуг, причем полностью за бортом системы платного здравоохранения окажется подавляющее большинство населения страны: оно ведь до сих пор не вносило страховые взносы на эти цели, и за несколько лет не способно создать фонды, достаточные для независимости от государственных дотаций. Остается, как и всюду, искать оптимум, стараться проплыть между Сциллой и Харибдой, не разрушая преждевременно ничего конструктивного из структур, пока не появится реальная возможность заменить их новыми, еще более конструктивными, последовательно созидая одну за другой такого рода структуры.Понятно, многое тут зависит от культуры людей, в том числе и от эффективности учреждений культуры. Лекция 20ПРОГНОЗЫ В СФЕРЕ СОЦИОЛОГИИ КУЛЬТУРЫ В сентябре 1996 г. студентам и аспирантам Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов мною был прочитан курс лекций «Перспективы развития культуры в проблематике социального прогнозирования», изданный по стенограмме тем же университетом в 1997 г. Ниже – разумеется, в сокращенном виде и с поправками на прошедшие годы – излагаются основные положения данного спецкурса.Термин «культура» имеет еще большее значений, чем «наука». Начиная от синонима «цивилизации» и кончая высшим уровнем достижений в какой-нибудь области. Обычно этот термин употребляют в России с эпитетами «физическая», «бытовая» и «художественная». В первом случае речь идет о культуре здоровья, во втором – о культуре питания, одежды, жилища, общения, иногда также знаний и труда, в третьем – о литературном, сценическом, музыкальном, изобразительном и архитектурном искусстве. Когда нет эпитетов, обычно имеются в виду учреждения культуры – в отличие от учреждений сфер управления, обслуживания, образования, здравоохранения и др.: книжное, журнальное, газетное дело, телевидение и радио, кинематограф и театр, клуб, музей, общественная библиотека, парк культуры, спортивно-туристские учреждения и т.д. В этом круге понятий нам и предстоит разговор о кризисе культуры в России.До 1917 г. каждый из народов, населяющих Россию, имел собственную тысячелетнюю культуру. Она восприняла многое из культуры племен, обитавших здесь издревле и растворившихся в существующих национальностях. Кроме того, славянские и угро-финские народы России восприняли многое из культуры Византии, тюркские – из культуры Арабского халифата, буряты – из культуры Тибета и Монголии. Имело место, конечно, и другое сильное влияние извне, и взаимопроникновение культур. Кроме того, с XVII и особенно с XVIII века на Россию оказала сильное влияние западноевропейская культура (прежде всего, германская, затем французская). Под этим влиянием, как и в других странах мира, сформировалась так называемая «высокая», или государственная, культура России. Она существенно отличалась от «низкой» («народной», «фольклорной») даже у русских, украинцев, белорусов, не говоря уже о других народах, хотя, безусловно, имела сильные народные корни.Это относилось и к физической, и к бытовой, и к художественной культуре, и ко всем без исключения основным типам учреждений культуры.Так, существенно различались культурные стереотипы питания, одежды, интерьеры жилища у высших классов общества и у «простонародья». Литература и фольклор. Театр и народные увеселения. «Высокая» и «фольклорная» музыка. Живопись и народное прикладное искусство. Городская (включая особняки помещиков) и крестьянская архитектура.Книги существовали, в основном, только для «высокой» культуры. В избе, хате, сакле для них просто не было места. На десятки миллионов российских семей даже к 1917 г. существовало всего несколько десятков тысяч, обладавших домашней библиотекой на тысячи книг, несколько сот тысяч – на сотни книг, несколько миллионов – на десятки книг, в остальных (да и то не всегда) могло случайно оказаться несколько книг или даже всего одна. В расчете на такую структуру аудитории строилась политика книгоиздательства: тираж в несколько тысяч экземпляров для «элитного» читателя, в несколько десятков тысяч – для «широкого», в сотню-другую тысяч – для самого «массового». Эта политика в полной мере сохранялась до качественного видоизменения издательского дела в 1991 г., хотя с 60-х гг. сделалась явным анахронизмом.Журналы тоже, за редкими исключениями, издавались в расчете на несколько тысяч подписчиков. С ними обращались как с книгами: переплетали, ставили в шкаф, перечитывали годами. И их тоже постигла судьба книг – только еще более трагичная.Газеты тоже издавались в расчете на «избранную» публику. По инерции они и до сих пор, как правило, появляются в виде обширной «простыни», которую можно развернуть за утренним кофе и час-другой неторопливо читать. Отчасти именно поэтому судьбе их в круто изменившихся условиях трудно позавидовать.Радио по-настоящему стало в России средством массовой информации только в 30-х годах, телевидение – в 50-х, кинематограф был до 20-х гг. скорее развлекательным аттракционом. Зато театр представлял собой сугубо элитарное учреждение культуры, резко отличное от современного. В него съезжались завсегдатаи, составлявшие костяк зрительного зала, хорошо знавшие актеров и большей частью знакомые друг с другом. Съезжались к шести вечера, чтобы разъехаться за полночь и успеть посмотреть за это время пять актов театрального действа с четырьмя антрактами, в которых можно было не спеша побеседовать в театральном буфете, да еще добавить такие же собеседования до зрелища и после. Ничего удивительного, что роль такого театра в культуре города была огромной.В точности таким же элитарным учреждением культуры был клуб. Его главная функция состояла в гарантии содержательного общения с людьми своего круга, напрочь исключая неприемлемую для тебя публику. «Простонародье» в клубы не допускалось (хотя стали появляться первые рабочие клубы). У него были свои собственные тысячелетние «клубы» по интересам, и нам еще предстоит вернуться к ним, потому что, возможно, именно им уготована роль спасителя гибнущих сегодня учреждений культуры.Музей большей частью представлял собой «кунсткамеру» с одной-единственной функцией – демонстрировать предметы художественного или прикладного искусства либо разные диковинки былых времен. Там обычно бывало очень мало посетителей, и в этом смысле его тоже можно отнести к элитарным учреждениям культуры. Вряд ли намного больше посетителей бывало и в общественных библиотеках.Пожалуй, единственным учреждением культуры, выходившим далеко за «элитарные» рамки, являлся городской парк, игравший в культуре практически каждого города огромную роль, несопоставимую с мизерной современной. Это был своего рода городской «клуб под открытым небом», где часто общались на прогулках – каждый в своем кругу – жители всех сословий. Что касается массового и тем более зрительского спорта, то он в те времена еще только зарождался. Хотя существовали некоторые аналоги сегодняшних футбола и хоккея, бокса и т.п., например, массовые драки «стенка на стенку» по определенным дням с тысячными толпами зрителей.За истекшее столетие каждое из перечисленных учреждений культуры сделало головокружительную «карьеру» и во второй половине XX века раньше или позже попало в кризисную ситуацию, которая сменилась к 90-м гг. более или менее катастрофичной. Из нее надо искать и находить выход под страхом полной культурной деградации общества.Книги постепенно стали повальной модой, наподобие кошек или собак. Каждый хотел, чтобы его квартира выглядела «интеллигентно», и стремился украсить полки корешками наиболее престижных изданий. Мода сделалась просто поветрием, когда семьи стали в массовом порядке получать отдельные квартиры и появилась современная мебель («стенки»), которая плохо смотрится без книжных корешков. Начался ажиотаж, невиданный нигде в мире. За сравнительно короткий срок советские семьи растащили по своим квартирам свыше 35 млрд. томов (для сравнения: в общественных библиотеках, доступных каждому, собралось лишь около 5 млрд. томов). Тем не менее, книжный «голод» рос, и книготорговля быстро превратилась в одну из отраслей теневой экономики со своей собственной мафией. И вот, наконец, в 1991 г. государственная монополия на торговлю книгами рухнула. На улицах появились тысячи предпринимателей-лоточников. Книжный дефицит в мгновенье ока исчез. Стало возможным купить любую книгу, но за бешеные деньги, по ценам прежнего «черного» рынка. Кроме того, на рынок хлынуло легкое чтиво, круто сдобренное «романами ужасов», эротикой и откровенной порнографией. Торговля серьезной литературой оказалось полностью дезорганизованной и теперь медленно воссоздается по крупицам, но уже «снизу», на частной основе.Журналы в 20-х—80-х гг. набирали все большую популярность и достигли миллионных тиражей. Правда, их редко кто хранил дома, как в старые времена: стало негде и незачем. Выбрасываемые после прочтения, они превратились в «литературу одноразового пользования», наподобие газет. Апогей их популярности пришелся на годы горбачевской перестройки (пик в 1988—1990 гг.), когда советские люди стали узнавать, что именно с ними произошло, происходит, будет происходить и должно бы происходить, из статей внезапно невесть откуда взявшихся безвестных прежде оракулов, главным образом, экономистов, отчасти историков и только что начавших тогда появляться самозванных политологов (самозванных, потому что их никто не готовил: политология, подобно социологии, футурологии и многим другим наукам, была полулегализована, т.е. уже не запрещена, но еще академически не сформирована и в университетах не преподавалась). Эти несколько десятков авторов стали в одночасье – правда, в разной степени – более знаменитыми, чем самые популярные кинозвезды. Но к 1991 г. их анализ прошлого надоел, их диагноз настоящего во всех без исключения случаях скандально разошелся с действительностью, а их прогноз будущего – как ожидаемого, так и особенно желаемого – устаревал и еще более скандально оказывался несостоятельным, уже когда читатель раскрывал журнал.Это был первый удар. Вторым явились растерянность и долгое замешательство ста тысяч официальных и неофициальных писателей, которые заполняли своей продукцией страницы художественной части журналов. Когда рухнула цензура, внезапно обнаружилось, что «на свободе» им не о чем писать, что они не умеют новаторски художественно осмысливать происходящее так, чтобы это было интересно массовому читателю. Два-три года журналы еще держались перепечаткой запрещенного ранее, изданного за рубежом. Когда этот источник оказался исчерпанным, обнаружился вакуум, не заполненный до сего дня.Третий удар касался материальной базы журналов. В СССР существовало 300 тыс. общественных библиотек, которые в обязательном порядке за государственный счет выписывали те или иные журналы и тем самым автоматически обеспечивали их существование независимо от популярности у читателей. Этот источник рухнул вместе с цензурой и дальнейшее существование стало целиком зависеть от подписки. Меж тем цена бумаги, типографские расходы и особенно стоимость доставки возросли. Настолько – точнее, во столько десятков раз, – что цена одного номера журнала оказалась сопоставимой с ценой довольно ценной книги на книжном рынке. Это окончательно доконало журнальное дело, отодвинуло журналы с переднего края далеко на периферию общественной жизни. И пока неясно, когда и как журналы вернутся хотя бы к статус-кво анте 1985 г.Не меньшую популярность в 1988—1990 гг. получили газеты. Но их подкосили три удара совершенно с другой стороны. Во-первых, появились сотни, если не тысячи, новых изданий, которые подорвали монополию прежних, а вместе с ней привычку массового потребителя выписывать или покупать «свою» газету, какой бы скучной она ни была. Во-вторых, цена выпуска газеты взметнулась до неба и оказалась психологически неприемлемой для массового читателя. В-третьих, как это ни странно для западного читателя, газету доконала конкуренция с радио и ТВ, точнее, бесконечные выходные и праздники.Дело в том, что советских людей с годами постепенно охватила эпидемия праздничного безделья. Больше всего на свете они ценят возможность часами и даже сутками пустословить за праздничным столом, каким бы скудным тот ни был. Достаточно сказать, что в условиях полного развала экономики на рубеже 1992—1993 гг. они, при активном соучастии правительства, получили возможность беспробудно пьянствовать почти целый месяц, начиная со среды 23 декабря (канун католического рождества) – через пятницу – воскресенье 25– 27 декабря – через «Новый год» (30 декабря – 1 января) – через субботу-воскресенье 2—3 января – через православное рождество с перенесенными выходными днями 6—9 января и кончая «Старым Новым Годом» (по православному календарю) 13—14 января, за которыми следуют пятница-воскресенье 15—17 января и далее наступление «Года Петуха» 21 января с пятницей-воскресеньем 22—24 января.Журналисты тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Даже газеты, нахально именующие себя ежедневными, норовят в четверг подготовить разом два номера, чтобы их создатели имели возможность «погулять» три дня в неделю вместо положенных двух. А если газета к тому же вечерняя и за ней приходится отправляться на почту утром (в почтовом ящике дома непременно украдут), то последний номер за неделю получаешь в субботу утром, да и то, как уже говорилось, с материалами, подготовленными в пятницу, а следующий уже во вторник утром.Получается вместо ежедневного издания нечто вроде невиданного нигде в мире «полуеженедельного», да к тому же нет гарантии, что газету выпустят, доставят и не украдут. Меж тем радио и ТВ не дремлют. Получив некоторую свободу действий, они организовали по целому ряду каналов едва ли не ежечасный обзор новостей и репортажи из разных «горячих» точек планеты. Достаточно приспособиться к этому режиму, когда завтракаешь утром, обедаешь днем и ужинаешь вечером – и привычная порция ежедневных новостей поглощается безо всяких газет. Именно так поступил я, перешедший с 1993 г. только на чтение газет, в которых сотрудничаю. «Расставанье с газетами» было для меня мучительно тяжело: эта привычка за 60 лет (со времен «Пионерской правды» в 5 лет) стала посильнее наркотика. Думаю, что аналогичная процедура для десятков миллионов моих соотечественников прошла гораздо менее болезненно.Когда и на какой основе могут возродиться газеты – пока тоже неизвестно, и мы специально коснемся этого вопроса чуть ниже.Время расцвета советского радио – 30—50-е годы, когда у него не было серьезных конкурентов. Радиоприемники имели считанные проценты советских семей, а подавляющее большинство пользовалось дешевыми громкоговорителями радиотрансляционной проводной сети. Кстати, это автоматически гарантировало монополию государственного радиовещания, иначе приходилось защищаться от «тлетворного влияния Запада» дорогостоящей системой «глушилок».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49