– Расскажи мне о ней.
– Зоя… – по щекам Ирины покатились слезы. – Да она была самая красивая и нежная из нас троих.
– Из троих?
– Нас три подруги. Я, Зоя и Женька. Мы всегда вместе. И если Женька бывала с нами не так уж и часто, потому что вечно занята и в бегах, то с Зоей мы практически не расставались.
– Чем занимается Женя и как ее фамилия?
– Евгения Холодкова. Кусочек льда и рассудка. Вот так я бы ее охарактеризовала. Если мы с Зоей вечно в долгах, как в шелках, у нас нет постоянной работы, то у Женьки деньги есть всегда. Пусть небольшие, но верные. Она делает их из воздуха благодаря своим идеям. То газету какую-нибудь издаст по недвижимости, то займется рекламой, то откроет справочное агентство… Даже кинотеатр свой организовала, привозила из Москвы редкие фильмы. А однажды занялась издательским бизнесом, выпустила тиражом около миллиона экземпляров книги по кулинарии и диете и заработала такую кучу денег, что купила сразу несколько квартир в городе. И теперь, когда она начинает какое-нибудь новое дело, ей уже не страшно, что она все потеряет, потому что эти квартиры дают ей постоянный доход. Это, говорит, мои тылы и верный кусок хлеба. Вот такая она, Женька. И если бы не она, нам с Зоей пришлось бы совсем худо.
– Но почему же вы с Зоей не работали вместе с вашей Женькой?
– Как же… не работали. Мы пытались, но у нас ничего не выходило. Зоя-то вообще не от мира сего. Рассеянная очень, постоянно о чем-то думает… Мне не верится, что ее уже нет.
– Ира, что значит «рассеянная» и «постоянно о чем-то думает»? Это в буквальном смысле или же ее поведению есть конкретное объяснение? Какая она была, твоя подруга Зоя?
– Она была человеком, для которого не существует никаких социальных понятий, ни политики, ни законов, ни того, что мы называем порядком в голове и чувствах. Она была очень красивой, нравилась мужчинам и пользовалась их деньгами, чтобы жить самой и помогать нам. Транжирила деньги по-страшному, если уж быть до конца откровенной. Она имела самое смутное представление о ценах на рынке, никогда там не торговалась, и если бы ей сказали, что курица стоит триста рублей, то, не задумываясь, отдала бы эти деньги. Но при этом купила бы, конечно, самую лучшую курицу. И это относилось ко всему. Она не любила дешевые вещи, презирала тех, кто экономит, считая, что нужно жить одним днем. Казалось бы, они с Женькой должны были все время ругаться, но нет… Женька обожает Зою. А ведь она еще ничего не знает… Она сейчас в Москве, приедет на днях… Можно себе представить, какой ее ждет удар…
– Ира. Постарайся успокоиться и взять себя в руки. Давай еще немного поговорим о Зое. В частности, о ее бывшем муже Саше. Кто он? Что за человек? Как они расстались и по какой причине? Он не мог ЭТОГО СДЕЛАТЬ?
– Мог, почему бы и нет, – пожала плечами Ира, словно речь шла о пустяках или о чем-то само собой разумеющемся. – А разошлись они из-за того, что Зоя изменила Саше. Мало того, сама ему об этом и рассказала. У них вообще были довольно странные отношения. Я бы, кстати, не назвала Зою человеком откровенным. У нее было великое множество тайн, которыми она не хотела делиться даже с нами, со своими близкими подругами. Но вот об этой измене рассказала Саше с легкостью.
– Она полюбила другого мужчину?
– Да, Бобрищева она полюбила по-настоящему. Но у них ничего не получилось.
– Почему? И кто такой Бобрищев?
– Мужчина. Ему за пятьдесят, но он очень спортивен, прекрасно выглядит, у него своя фирма по производству безалкогольных напитков. Мы с Женькой думали, что Николай – тот, кто Зое и нужен. Но она почему-то к нему быстро охладела. По ее словам, он был грубоват с ней, ругался матом, не принимал ее увлечений…
– Каких еще увлечений?
– Она рисовала, тратила много денег на краски, холсты и прочее…
– Они расстались?
– Да.
– И давно?
– Еще в прошлом году. Я звонила Саше, просила его навестить Зою, мы с Женькой надеялись, что он вернется к ней. И он бы вернулся, если бы Зоя неожиданно не укатила в Москву. Я, если честно, до сих пор не знаю, что она там делала больше двух недель. И с кем уехала – тоже представления не имею… Вот тебе и Зоя. Как раковина-беззубка. Скрытная.
– Но вернулась одна?
– Да. Одна, но совершенно счастливая. И снова засела за свои холсты, акварели… Она любила рисовать цветы, писала портреты, а потом все это раздаривала своим друзьям и знакомым.
– Так она была художницей?
– Я бы не сказала, что она была настоящей художницей. Просто она делала то, что ей нравилось. Она еще хорошо играла на гитаре и всегда мечтала выступать в ресторане (почему-то именно в синем бархатном платье) и петь свои же песни. Она сочиняла песни, которые могли бы украсить любой концерт.
– А чем она занималась в последнее время? Рисовала и играла на гитаре? На что же она жила?
– Ее взяли в одну фирму готовить обеды. Она же очень хорошо готовила. Но секрет ее кулинарного успеха был хорошо известен…
– И что же это за секрет?
– Хорошие, дорогие продукты, самые свежие… И еще, конечно, талант, чего уж там…
Юля вдруг почувствовала, что Ирина при всей своей искренней любви к подруге позволяла себе иногда раздражаться из-за пристрастия Зои ко всему шикарному и дорогому. И это чуть было не прорвалось и сейчас, когда Ирина слегка коснулась этой темы. Значит, говоря о Зое и прежде, она наверняка высказывалась, причем отрицательно, именно об этом свойстве ее характера. Что ж, и Ирину понять можно. Зоя была настоящей красавицей, что само по себе не могло не вызывать даже у самых близких подруг зависть. А если прибавить к этому снобизм и стремление к роскоши, то еще подумаешь, стоит ли вообще принимать на веру любовь Ирины к Зое. А что если абстрагироваться и представить себе, что Зою убила Ирина? Из-за мужчины или денег?
Но эти дикие мысли как пришли, так и ушли, оставив, однако, в Юлином сознании неприятный осадок.
– Кстати, о продуктах. Хочешь, я сделаю тебе бутерброд?
На кухне, заваривая чай, Юля думала о том, как же несправедливо обошлась с Зоей смерть. Тело женщины, сделавшей красоту смыслом своей жизни, на смертном одре оказалось выставленным напоказ чужим людям, да еще этот неожиданный парик…
Устраивая поднос с бутербродами и чаем рядом с Ириной, Юля спросила ее об этом.
– Парик? Да ты что?! Она парики ненавидела. У нее были шикарные волосы. Она что-то говорила о том, что ей хочется сменить имидж и постричься, но я эти разговоры хорошо знала – дальше них ничего не следовало. Больше того, я даже знаю, откуда ветер дул… Был у нее один человек, он только и мечтал, как бы ее остричь и превратить в мальчишку… Какой-то безумный. Но она не давалась, ей нравились длинные волосы…
– Кто этот человек?
– Один из ее многочисленных поклонников… Так, – она махнула рукой, – все это несерьезно…
Однако по ее виду нетрудно было догадаться, что она только что выболтала чужую тайну.
– Ты должна рассказать мне об этом человеке…
– Я его не знаю… – покраснела она. – И никогда не видела… Это мне сама Зоя рассказывала… давно…
– Все это крайне серьезно, Ира, ты же сама видела… ее кто-то постриг. Или обрил… А что, если это и есть тот самый человек…
Ира зажала рот рукой и замотала головой, давая понять, что ее тошнит от этого разговора.
– Извини, ты ешь, я помолчу… Вернее, я оставлю тебя на несколько минут, мне надо позвонить…
И она, уединившись с телефоном, набрала номер Чайкина.
* * *
Наташа Зима, девушка, помогавшая ей по хозяйству, появилась рано утром в приподнятом настроении. Она с порога защебетала, как птица, наполняя квартиру суетой и рыночными новостями.
– Я не одна, – шепнула ей Юля. – Говори, пожалуйста, потише. Вчера удушили одну женщину. Ее подруга ночевала у меня.
– Господи, какие страсти ты рассказываешь. Ну и дела… А кто удушил?
– Если бы знать…
– Это будет твое первое серьезное дело?
– Посмотрим. А пока приготовь нам завтрак. И еще… Не знаю, как тебе и сказать. Понимаешь, я эту Ирину Званцеву почти не знаю, мы познакомились с ней в поезде. Поэтому, прошу тебя, не своди с нее глаз. Она сейчас еще немного отдохнет или даже поспит, а я за это время успею навестить Лешу Чайкина. Ты себе представить не можешь, как я рада, что он уже вернулся. Он будет вскрывать Зою…
Выпив чашку кофе и мечтая вскоре вернуться домой, чтобы как следует позавтракать, Юля спустилась вниз, добежала до гаража и, ежась от утреннего холода, открыла ворота. Вывела новенький перламутровый «Фольксваген», заперла гараж и помчалась в университетский городок, прямо в морг, к Чайкину.
– Земцова, ты в своем амплуа: где свежий труп, там и ты… – Леша заключил ее в свои братские объятия и закружил по тесной комнатке. – А я еще думаю, кто же первым заглянет на мой тусклый, мертвенно-бледный огонек? Заходи, выпьем, свежатинкой закусим…
Юля показала ему кулак и покачала головой.
– Чайкин, ты неисправимый циник. А я надеялась, что на солнышке ты отогреешь свою грешную душу и приедешь домой другим человеком. Как был ты некрофилом, так и остался. Ну, посуди сам: разве может нормальный человек с утра до ночи копаться в трупах?
– Думаю, все мы немножко ненормальные, – улыбнулся Чайкин, и Юля подумала вдруг: как же ей повезло, что у нее есть такой друг, как Лешка, да еще и Игорь…
– Слушай, а ведь Шубину-то я не позвонила. Закружилась совсем. Хотя… – Она закусила в задумчивости губу и пожала плечами: – А что, если бывший муж Зои не захочет оплачивать наши услуги? Пусть сначала все прояснится, а там видно будет…
– Ну вот, ты уже и разговариваешь сама с собой, – покачал головой Леша. – А других ненормальными считаешь. – И тут же, без перехода: – Как вы тут поживаете, частные сыщики? Хорошо вам живется без Крымова?
– Нормально, – сухо ответила Юля. – Будто с ним мы не работали, а собирали цветы.
– Ты по поводу этой бритоголовой красотки?
– Чайкин, побойся бога!
– Она изнасилована.
– Этого и следовало ожидать…
– И при этом беременна.
– Беременна?
– Да, беременна. Двенадцать недель. А ведь женщине лет под сорок…
– Сколько? Под сорок? – Перед ее глазами возникло стройное молодое тело и гладкое лицо, обрамленное русыми локонами. «Я бы дала ей лет двадцать восемь».
– Да, ей около сорока, хотя я не ручаюсь… Она действительно хорошо сохранилась.
– Может, мы говорим о разных женщинах?
– Пойдем посмотрим…
В зале было прохладно. Чайкин включил освещение, и Юля увидела в центре стол на колесах. На нем лежало тело Зои.
– Она?
– Да, это она. Но неужели ее изнасиловали? Кто? Ее муж, которому она изменила? Пришел, попытался с ней помириться, а она снова сказала ему какую-нибудь гадость…
– Почему именно гадость?
– Ирина сказала, что Зоя накануне развода спокойно объявила мужу о своей измене. Думаю, не каждый мужчина способен простить такое. Бравировать предательством – что может быть подлее?
– Вот тебе и Зоя. – Чайкин ухмыльнулся. Очевидно, представил себя на месте обманутого Пресецкого. Ему это было нетрудно, поскольку его-то бывшая жена вытворяла и не такое. Ныне она жила в Париже и воспитывала с очередным мужем, теперь уже французом, Лешкиного ребенка…
– Здесь не может быть ошибки?
– Нет. Хрестоматийный половой акт. С элементами насилия, поскольку… вот, взгляни сюда, видишь эти синяки? Они весьма характерны для изнасилования. Собираюсь отправить в лабораторию образец спермы, частички кожи, которую нашел под ногтями этой дамы. Она царапалась, кусалась, взгляни, видишь, вот здесь кровоподтек – она прикусила свою губу. Совсем свежий след от ее же переднего резца. Хотя, – тут он сделал паузу, рассматривая тело. – Синяки от пальцев разного оттенка, и некоторые из них, те, что посветлее, могли появиться раньше на день или два. А вот эти появились недавно…
– Что еще ты можешь мне рассказать о ней?
– Что она не ужинала, только обедала. Курица, рис, яблоки. Еще немного красного вина. Самая малость.
– Ее удушили руками?
– Да. Ты же сама видишь следы от пальцев.
– Снова пальцы? Какие же мерзкие эти пальцы!
– Да, пальцы… Все как по книжке, картинка почти учебная.
Юля содрогнулась, глядя на потемневшие оттиски пальцев на шее Пресецкой.
– Когда наступила смерть?
– Тринадцатого октября приблизительно между девятнадцатью и двадцатью часами.
– Хорошо. Я тебе еще позвоню…
Она вышла из морга весьма озадаченной. Чего-чего, а этого она не ожидала! Оказывается, Зоя была беременной. Интересно, как отнесется к этой новости Ирочка Званцева?
Она вернулась домой и уже с порога почувствовала запах гренок. Наташа приготовила ее любимый завтрак.
– А Иры нет. Она тебя не дождалась, сказала, ей надо во что бы то ни стало найти Пресецкого. Якобы он должен ей какие-то деньги.
– Пусть ищет. – Юля набрала номер Корнилова. – Виктор Львович? Это Земцова. Мне необходимо побывать на месте преступления. Вы можете мне это устроить?
* * *
С Александром Пресецким она столкнулась в подъезде дома, где жила и была убита его бывшая жена. Он сидел на лестнице, обхватив руками голову. Высокий худой мужчина в помятом, хотя и довольно дорогом плаще. Черный зонт валялся возле его ног. Копна каштановых волос блестела при свете тусклой желтоватой лампы.
Он выдал себя сам. Едва Юля остановилась перед дверью, достала связку ключей с брелоком в виде неровного кусочка малахита, одолженную ей Корниловым, и собиралась открыть дверь, как услышала:
– Впустите меня туда, – взмолился он, тяжело поднимаясь со ступенек и глядя в Юлины глаза с видом раненого зверя. – Впустите. У меня были ключи, но они куда-то подевались… Я их обязательно найду, но сейчас мне необходимо туда войти… Она там, я знаю… Она ждет меня…
– А откуда вы знаете…
– Я знаю, – он не дал ей договорить, – что вы не к соседям, а к ней… Ходите все, вынюхиваете, а потом дело закроете и никого не найдете. Вы не обижайтесь, но именно так все и будет.
– У меня разве на лбу написано, что я из милиции? – поинтересовалась она, хладнокровно отпирая дверь и впуская пока еще незнакомого ей мужчину в маленький коридорчик, тот самый, где еще сегодня ночью толпились любопытный народ и люди в форме. Мысль о том, что ей в затылок дышит убийца, явившийся сюда по глухому смертельному зову своей жертвы, чья душа, быть может, еще витает здесь и поджидает его, вызвала почему-то нервическую ухмылку. Нет, вряд ли он осмелился бы прийти сюда так скоро, да еще среди белого дня.
– На лбу-то не написано, но что-то подсказывает мне, что вы пришли именно по ее душу… Зоя – моя бывшая жена. А вы кто?
– Ирина Званцева вас, значит, еще не нашла… – словно бы про себя пробормотала Юля, вместо того чтобы ответить. – Моя фамилия Земцова. Я из «крымовского» детективного агентства, – сказала она вдруг машинально. – Частный детектив.
– Пресецкий. Александр, – он поймал ее руку и крепко сжал. – Очень приятно. Вы извините, что я принял вас за следователя.
– Вы дурного мнения о них?
– Нет, я очень уважаю милицейских и прокурорских работников, но предпочел бы искать убийцу Зои с помощью людей независимых, для которых сроки – понятие условное. Вы понимаете, о чем я?
Он говорил быстро, отрывисто, старался, чтобы каждое его слово дошло до ее ушей, а тело его при этом стремилось вперед, к опечатанной двери, которую пыталась открыть Юля.
Она резко повернулась и покачала головой:
– Вы извините, Александр, но вам сейчас туда нельзя. Я приехала сюда работать, и вы будете мне мешать. Но раз уж мы с вами встретились, то, может, скажете, собираетесь ли вы искать человека, убившего вашу бывшую жену? У вас есть деньги, чтобы заплатить нам за работу?
– А разве не Бобрищев нанял вас? – услышала она и от неожиданности выронила ключи.
– Бобрищев?
– Я, безусловно, все оплачу, но если вы приехали сюда, как вы сами мне только что сказали, для того чтобы работать, следовательно, вас уже кто-то нанял. Еще вы упомянули Иру. Вот я и подумал, что это она и свела вас с Бобрищевым.
– Но кто такой этот Бобрищев? – Юля сделала вид, что впервые слышит эту фамилию. Зачем ей раскрываться перед Пресецким раньше времени? Пусть сам расскажет, кто такой Бобрищев и кем приходился его бывшей жене.
– Это ее любовник, – мрачно проговорил он, словно давясь этим словом.
Наконец дверь была открыта.
– Если вы хотите со мной поговорить, то подождите на лестнице. Объясню сразу. Я приехала сюда по просьбе Иры Званцевой. Попробую что-нибудь для вас сделать пока без денег, быть может, официальное расследование уже в ближайшие дни принесет какие-нибудь результаты. Но если пойму, что дело сложное и требует заключения договора, то дам вам знать через Иру.
– Официальное расследование… – усмехнулся Пресецкий. – Как же, найдут они кого… Я буду ждать вас столько, сколько потребуется.
Юля вошла в квартиру, заперлась и только сейчас поняла, как же она рисковала, подпуская к себе так близко Пресецкого. И хотя его поведение казалось логичным и не подпадало под схему поведения преступника, все равно с ним надо быть начеку.
1 2 3 4 5