Отрицание зла родного мира не требовало отречения от силы, которую он в нее вложил. Но отрицание тем не менее должно присутствовать — не менее сильное, чем притяжение. Слов по-прежнему не было, ибо Вийя сделала свой выбор. Никогда Анарис не станет полноправным членом Единства, пока ему нельзя будет доверять — пока он сам не будет доверять им. Мимолетное видение собора в Нью-Гластонбери мелькнуло перед ней, и теперь она поняла его архитектурный замысел: это было Единство, воплощенное в камне. Своды внутри и контрфорсы снаружи — все поддерживало динамическую гармонию противоречивых сил.Собрав Единство в полном комплекте, Вийя откинулась назад, коснувшись головой Сердца Хроноса......И упала в Сновидение.Остров Хореи притих, и песнь его надежды умолкла: звезды падали с небес, и свет угасал. Сзади слышался рев громадной дымящейся волны, но Вийя не могла шевельнуться, скованная цепями, — их тяжесть, сотканная из льда, пепла и крови, вытягивала силу из ее тела. Вокруг трещали вспышки невыносимо ярких красок. У нее кружилась голова, как будто она ослепла и вновь прозрела, но теперь не понимает того, что мелькает перед ее новыми глазами.Как человек, трогающий свое тело после жуткого кошмара, чтобы вновь вернуться к яви, Вийя опять потянулась к Единству. На миг наступил стазис, тишина, насыщенная силой, лежащей в основе иллюзии времени и пространства. Единство сомкнулось вокруг нее, словно насыщенный раствор вокруг зародыша кристалла, устремилось ввысь... И прикоснулось к божеству. 31 Глядя на Вийю, стоящую у подножия Трона, Анарис осторожно пробовал на прочность странный ментальный барьер — скорее дверь, чем стену; дверь, которая могла быть открыта, но не им.Он почувствовал, что Вийя знает о нем — потом это ощущение пропало. Несколько минут она стояла неподвижно. Анарис, чувствуя внутренний трепет, напряг волю и крепко вдавил подошвы сапог в пол. Пока что он успешно справлялся со своим телекинезом.Эсабиан шевельнулся, и Лисантер сказал торопливо:— Стазисные блоки обнаружили повышение активности, центр которой сосредоточен здесь.Аватар обратил взгляд к Трону. Еще немного — и Вийя начала восхождение. Она обошла вокруг сиденья, и Анарис ощутил, как осторожно она движется, — это еще более подчеркивали стремительные жесты эйя, которые как будто не сознавали, как опасен колодец позади Трона.Темпатка повернулась и села. Опустив голову на руки, она уставилась в бездну перед собой. Анарис перевел взгляд на монитор, показывающий колодец изнутри, — ничего необычного там не было.Теперь им пришлось ждать еще дольше, но на этот раз Эсабиан не шевелился — возможно, потому, что Лисантер как раз пребывал в постоянном движении и обменивался со своими техниками замечаниями по поводу возрастающей активности станции, которую пока регистрировали только его приборы.А вот Барродаха ожидание мучило. Он шипел и бубнил над своим блокнотом, а его тик так усилился, что Анарису стало казаться, будто сейчас у бори зубы вылетят изо рта или глаз выскочит. Затем он резко вскинул голову, и Эсабиан выжидающе поднял на него свой черный взгляд.— Господин, Чар-Мелликат докладывает о бомбардировке поверхности первыми квантоблоками. Все они удалены.— Сколько времени остается до прибытия катеров? — спросил Аватар.— По расчета Ювяшжта — пятнадцать минут.Эсабиан вернул взгляд к Трону, а Барродах впился глазами в своего господина, словно моля уделить немного внимания и ему. Интересно, есть ли у этого бори какая-то реальная жизнь вне его отношений с отцом? У Моррийона-то, безусловно, есть — это говорит в его пользу и в то же время связано с дополнительным риском.Темпатка сохраняла неподвижность.Анарис представил себе идущие к станции катера с пламенем, бьющим из радиантов. Вот она, заключительная стадия дуэли между ним и Брендоном, которая началась в Мандале много лет назад. Впервые Брендон наносит свой удар прямо, не ограничиваясь одними словами и розыгрышами. На миг Анарис дал волю фантазии, представив себе Брендона среди десантников, — тогда их дуэль завершилась бы настоящим единоборством. Живой образ разбитого в кровь лица Брендона пронзил Анариса атавистическим, почти сексуальным трепетом, и он, усмехнувшись над собой, выбросил это из головы. Брендон наверняка далеко — сидит себе под хмельком в каком-нибудь роскошном убежище и ждет, когда его подчиненные разделаются с врагом за него. Он не окажет Аватару такой чести — его правительство никогда бы ему этого не позволило.Вийя внезапно выпрямилась и откинулась назад. Они наконец-то соединились мысленно, и в голове у него точно грянул взрыв, озарив Палату частью своего света.Станция взвыла так, что звук сотряс его черепную коробку. Анарис отчаянно старался удержать свои ноги на полу. В глазах у него помутилось: его кинестезия снова расширялась, охватывая всю станцию, придавая коже мучительно острую чувствительность. Теперь он осознавал себя только снаружи, как вектор сил в Палате Хроноса, близ источника яркого света. Сияние росло, пока не заполнило всю его голову, не оставив ничего, кроме угрюмого стремления устоять на ногах — и необходимости черпать силу в Единстве.Энергия фонтанировала вокруг, но к ней примешивалось зло. Единство бросилось на знакомого врага — а глубоко под ними шевельнулось, как бы нехотя, что-то огромное. Зло не сдавалось, и равновесие сил достигло мучительного напряжения. Движение стало невозможным. Время остановилось, и началась боль.* * *К восторгу Седри, на пульте всего через несколько минут после включения появилось сообщение Тат и открылся широкий канал к станционным компьютерным блокам. Быстро успокоив Тат относительно ее кузена и передав такие же утешительные известия Лару, Седри запустила свой вирус. Тат изложила ей программу действий, но Седри не прельщала мысль о схватке с Норио в одиночку. И где же Феникс?Из ящика рядом с пультом она достала последнюю дозу мозгососа и, даже не видя, почувствовала внезапную настороженность Монтроза, его неодобрение. Выбора у нее не было — но она решила, что постарается оттянуть этот момент.Остальные наблюдали за ней в полном молчании. Она ощущала тепло и легкое напряжение. Ивард навзничь, неподвижно лежал на своей койке, а Люцифер, обхватив его передними лапами за шею, лизал ему ухо. Котище поднял голову, насторожил уши и недовольно сказал: «Мрроу!»Тепло ширилось, опускаясь по рукам и вдоль позвоночника, заряжая Седри энергией. Поняв, что время пришло, она разломила ампулу с мозгососом, вдохнула и упала в информационное пространство.Она стояла в сумерках на огромной равнине. Перед ней высилась статуя, благородная фигура, чья красота, андрогенная и сверхчеловеческая, вызывала боль в глазах. Ярость и страдание овладели Седри, когда она увидела заржавленные, пепельного цвета цепи, — они опутывали могучие крылья изваяния, пригвождая его к пыльной земле. Оно встретилось с ней взглядом, и Седри задрожала, зная, что более пристальное его внимание будет гибельным для нее.Однако от изваяния веяло миром, выстраданным терпением и горем. Седри понимала, что освободить его не в ее власти.Она повернулась и пошла между дольменов и менгиров к алтарю Феникса, ныне пустому. Холодный ветер дул среди массивных камней, неся запах пыли и разложения. Звезды в небе, одна за другой, стали вспыхивать актиническим огнем и гаснуть в ореоле кровавого света.Раздался кашляющий рык льва. Молния, сверкнув на горизонте, высветила огромное существо, хищно крадущееся за глыбами песчаника. Седри чувствовала его приближение. Позади зажегся красный свет, и она увидела, что это не простой хищник, но чудовищная помесь льва, скорпиона и хищной птицы — когти, зубы и поднятое жало с каплей яда на конце.Чудовище просунулось между двумя вертикальными глыбами. Камни затряслись, трещины побежали по ним, и посыпалась пыль.Спина Седри тоже упиралась в шершавый камень. Боясь повернуться спиной к чудовищу, она посмотрела вбок и увидела уголь, мерцающий на грубом каменном алтаре. Она подула на него — и пламя, опалив ей лицо, приняло форму Феникса, взмывшего над ней в блеске своего могущества.Чудовище злобно взвыло и убрало голову, а Седри, к своему ужасу, увидела Вийю и все остальное Единство: они собрались вокруг статуи и дергали ее цепи. Лязг был особенно громок по сравнению с шелестом ветра и безмолвной гибелью звезд. Чудовище с яростным ревом двинулось к Единству, но оно, занятое узником, не замечало ничего.Охваченная страхом Седри добежала до края зачарованного круга камней и остановилась, сознавая, что ей нечем сразиться с этим ужасом. * * * Ромарнан потихоньку распрямил свое ноющее тело.На поверхности Пожирателя Солнц в резком свете черной дыры двигались угловатые фигуры и тени, сверкали бластеры тарканцев, уничтожающих найденные квантоблоки, грубые голоса выкрикивали приказы, от плохо отлаженного скафандра разило потом — и над всем этим царил страх.— Сюда! — позвал Чарниан, и Ромарнан увидел свет, пульсирующий на шлеме его друга. К нему подошел тарканец, и Чарниан вдруг в панике закричал: — Нет! Подождите! Дайте мне уйти! — За этим последовала вспышка бластера и вопль: тарканец вместе с квантоблоком сжег ногу Чарниана. Крик бори тут же умолк, сменившись безжалостным свистом воздуха, покидающего скафандр. Лицевой щиток тарканца повернулся в сторону Ромарнана, и он торопливо двинулся дальше, высматривая квантоблоки.«Глупо!» — сердито подумал он. Уж не думают ли они, что бори после такого примера станут вести поиск проворнее?Он согнулся, чтобы тарканцы не могли заглянуть за его щиток. Он, усталый и злой, не смог бы скрыть своего отвращения к ним — да и не хотел скрывать. Всю свою жизнь он относился к подобной жестокости пассивно, не чувствуя ничего, кроме жалости к друзьям или презрения к врагам, — такой незыблемой казалась извечная власть должарских господ.Теперь все, что они делали, казалось ему бессмысленной жестокостью или непроходимой глупостью, и в нем кипела ярость. Зачем они так поступают? И почему мы покоряемся им? Он вспомнил глаза Татриман и Ларгиора — они выражали смесь недоумения, насмешки и сочувствия. Вот бори, совсем не похожие на бори, подумал он, когда справа вспыхнул еще один смертоносный разряд. Мы им кажемся такими же, но правы они, а не мы. Мы впали в ничтожество.Он сознавал — ничего еще он не сознавал с такой ясностью, — что хозяева не оставят его в живых; все бори погибнут в предстоящем бою, как гибнут квантоблоки, посланные панархистами. Ромарнан шел, не глядя на поверхность станции у себя под ногами. Ему виделось совсем другое — рифтерство, свобода и Татриман рядом с ним. * * * — Одиннадцать минут до точки, где возможен поворот назад. Квантоблоки не отвечают. Тринадцать минут до станции.Брендон беспокойно шевельнулся в своем скафандре, пытаясь не думать о том, что это значит. Если они не получат сигнала ни от одного из квантоблоков, которые сейчас градом сыплются на поверхность станции, придется поворачивать назад. Вскоре после этого у них кончится топливо, и пройдет еще двое суток, прежде чем их подберут, — но на этот раз должарианцы будут поджидать их.Еще хуже, если они получат сигнал, а квантоблок после будет уничтожен — они уже не смогут отвернуть и врежутся в Пожиратель Солнц.Брендон не сомневался, что все десантники на борту думают о том же, но вслух этого никто не высказывал.Прошло, казалось, несколько часов, прежде чем Анхелес сказал:— Сигнал квантоблока. — И тут же: — Квантоблок уничтожен.То же самое стало повторяться до самой точки поворота — и за ней тоже. Мелиарх Рапуло, видимо, решил, что квантоблоки падают достаточно густо, чтобы дать им шанс. Если он ошибся, они об этом уже не узнают.Литания продолжалась без изменений, и наконец Рапуло пропел традиционное:— Порядок. Время закрывать лицо или дышать вакуумом, ребята. Приготовиться к перегрузкам.Брендон защелкнул свой лицевой щиток под такие же традиционные ответы, звучащие вокруг. Он не слышал никаких колебаний в этих веселых выкриках и восхищался мужеством десантников.«Вот еще один институт власти, который я принимал как должное», — подумал он. Но тут начались жестокие, почти на пределе человеческой выносливости, перегрузки, и все мысли вылетели из головы. Их несло навстречу ядерному взрыву, который должен был пробить корпус Пожирателя Солнц. * * * Грезы Ромарнана развеялись, когда поверхность вокруг него внезапно озарилась актиническим светом. Над головой возникло крошечное, но быстро растущее огненное кольцо, и тут же метрах в трех перед ним упал квантоблок. Ромарнан почувствовал толчок и увидел, как снаряд внедряется в красную плоть станции. Бори инстинктивно подошел поближе и разглядел сетку голубоватого огня, бьющегося в субстанцию Пасти.На Ромарнана упала тень — тарканец поднял свой бластер, готовясь к выстрелу. Годы гнета и бессилия ударили бори в голову, наполнив его не знающей страха яростью. Он знал, что, если он нападет, тарканец с легкостью отшвырнет его прочь и что в любом случае оба они не жильцы: до посадки катера остаются считанные секунды.Он мог сделать только одно.Ярость в нем сменилась звенящей радостью, когда он решился на этот, первый в своей жизни, поступок. С громким смехом Ромарнан упал на квантоблок. Страшная боль на миг обожгла спину, и тут же вспыхнул свет, такой яркий, что Ромарнан чувствовал его затылком. * * * Мучительно громко запела труба, сотрясая камни вокруг Седри. Над головой вспыхнул яркий свет, сделав шероховатости и руны на глыбах песчаника четкими до боли. Пылающая звезда падала с небес, разгоняя тени...Световой меч вырос из земли перед Седри, вибрируя от переполняющей его мощи. Раздался крик Феникса, и Седри, вторя ему, схватила меч, занесла его высоко над головой и с силой опустила. По земле побежала трещина — она разверзлась под ногами у чудовища, и оно исчезло из виду. * * * Ненависть переполняла Барродаха, когда Вийя всходила на Трон. Он радовался тому, что она способна это прочесть, — разные мелкие признаки с ее стороны говорили ему об этом. Он надеялся, что она и теперь это чувствует. Ему хотелось приложить руку к ее гибели в этой последней попытке разгадать тайну Пожирателя Солнц.Он долго смотрел на нее, а потом перевел взгляд на свой блокнот, куда поступали рапорты и видеокадры со всей станции. Сообщение Чар-Мелликата вызвало в нем смесь страха и удовлетворения, которая сменилась бессильным гневом, когда Эсабиан, не отрывающий глаз от темпатки, не придал значения вражеским квантоблокам.Внезапно в колодце вспыхнул свет, и станция издала вой, болезненно сотрясший черепную коробку. По полу и стенам побежал муаровый узор, сливаясь с медленными, почти осязаемыми в своей густоте волнами света, идущими из колодца.Эсабиан оскалил зубы, Лисантер остолбенел, Анарис нахмурился, напряженно глядя в пространство.Над Троном начала вырисовываться какая-то странная структура. При взгляде на нее ломило глаза, не предназначенные воспринимать очертания такого рода. Барродах отвернулся, а Лисантер, придя в себя, бешено забарабанил по клавишам.— Мой господин, приборы стали нелинейными. Их показания больше не имеют смысла.Аватар повернул голову, зажав в руках дираж'у.— Что ты хочешь этим сказать?— Господин, без приборов мы не можем контролировать Пожиратель Солнц. Теперь он работает по собственной программе.Пол под ногами Барродаха качнулся, и бори с трудом удержал равновесие. Вой оборвался, и настала звенящая тишина.Блокнот Барродаха замигал. Его питала активность стазисных заслонок, с которыми соединял его вирус Ферразина, и сейчас он показал карту, вызвавшую у Барродаха прилив желчи: какая-то жуткая фигура с воплем пробила поверхность Пожирателя Солнц и окрасилась кровью, когда вакуум прервал ее неживую жизнь.Эта картина сменилась еще более ужасающей: отвалившимся носом десантного катера, откуда сыпались люди в тяжелых скафандрах. Один из них взмахнул бластером — и сильная рука Эсабиана вырвала блокнот у Барродаха.Аватар смотрел на экран, подсвечивающий его лицо и делающий еще четче линии, прочерченные на нем яростью. Он швырнул блокнот на пол, указал на Вийю и крикнул:— Убейте ее! * * * Добро пожаловать, дитя воронки. С ужасом и отвращением Вийя открыла в себе новую эмоцию, к которой совершенно не была готова.Благоговение.Седри послала ей ободряющий импульс, и восприятие Вийи приобрело очертания. Слезы обожгли ей глаза при виде крылатой фигуры, прикованной цепями к пыльной земле.Не божество — товарищ по заключению.Подумав это, она осознала, что и она тоже скована и оба они находятся на пути все сметающих вод. Песнь Хореи зазвучала снова — не имеющая слов, но могущественная.И знакомая. Она снова видела любимый профиль, внимательный голубой взгляд, тело, каждой своей линией подчиненное музыке, которую он заказал в память о том, кого они оба любили, преображенное величественными звуками «Мании Кадены».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67