Я выражаюсь достаточно понятно?
Андрей опять бросил короткий взгляд на Сильвию, и ему показалось, что из-за спины Дайяны она едва заметно подмигнула ему.
– Выражайтесь конкретнее. – Аггрианка не захотела принять предложенного им стиля разговора.
– Ради бога. Eсли в двух словах – сотрудничать я с вами согласен. Иначе просто не пришел бы сюда. Однако предложенный вами протокол переговоров меня не устраивает. Как выражались мои благородные предки – невместно.
– Вот как? – Дайяна выглядела озадаченной. – А что вам не понравилось? Прошлый раз вы потребовали именно это помещение как наиболее вас устраивающее…
– Темпора мутантур, уважаемая, как говорили древние, эт нос мутамур ин иллис. Перевод требуется?
– Спасибо, не надо. Так все же?
– Переправьте меня в наш здешний Форт. Вы его довольно основательно разрушили во время совершенно неспровоцированной агрессии, но думаю, что привести дом в относительный порядок я сумею. И переговоры будем вести только там. Кроме того, присутствующая здесь леди Спенсер должна будет находиться при мне постоянно. В качестве заложницы, переводчика, эксперта – назовите это как хотите…
Короткий, как вспышка импульсной лампы, всплеск облегчения и радости в глазах Сильвии послужил ему и наградой, и подтверждением, что он сделал правильный ход.
Некоторое время они с Дайяной торговались, но ее позиция была заведомо проигрышной. Она даже попыталась угрожать ему с тех же позиций, что и в первый раз, однако Андрей не поддался. Теперь у него были куда более сильные козыри, в том числе самый простой – в случае перемещения их в Форт проблема может быть решена при достижении взаимоприемлемых условий, если же нет – процесс будет долгим, да и у него есть в запасе некоторые возможности. Вплоть до прорыва в ту же самую Гиперсеть. Никаких по-настоящему веских доводов сама Дайяна привести не сумела (или не захотела по причинам специального характера), а ссылки на отдаленность Форта Росс, технические трудности с рекондиционированием аггрианских представителей для работы в зоне обратного времени и тому подобное Новиков отмел как непринципиальные.
– Когда нужно, вы на Землю своих агентов засылаете, и ничего, а тут вдруг полтыщи верст для вас расстояние. Не человек для субботы, а суббота для человека.
Древнеиудейская мудрость ее сразила, и соглашение было достигнуто.
ГЛАВА 2
Сильвия сказала правду, да и сам Новиков, вспоминая прошлое пребывание здесь и рассказы друзей, знал, что внутри станции аггров земляне могут существовать, только будучи надежно защищенными от окружающего чужого времени. Снаряжение, предоставленное Антоном группе Шульгина во время последнего рейда, выглядело очень похожим на обычные легководолазные костюмы, только было изготовлено из сверхтонкой черной пленки, а вместо баллонов с воздухом за спину прикреплялся плоский ранец с генератором антивремени. Этот хроноланг не стеснял движений и позволил землянам в тот раз выиграть почти безнадежное сражение с агграми.
Изолирующие же костюмы, которые пришлось надеть Андрею с Сильвией сейчас, больше напоминали скафандры высшей защиты из фантастических фильмов. Именно они в свое время ввели в заблуждение людей, вообразивших, что Валгалла захвачена ракообразными негуманоидами. Тяжелые, снежно-белого цвета, с шипастым, вытянутым вперед шлемом и клешнеподобными манипуляторами.
Анатомия аггров в их естественном виде несколько отличалась от человеческой, и скафандры на Андрея с Сильвией налезли с трудом. Новиков чувствовал себя так, словно его засунули внутрь «железной девы» – средневекового пыточного инструмента. Какие-то выступы упирались в поясницу, горловина шлема заставляла неестественно выворачивать шею, ноги не до конца разгибались в коленях. Кроме чисто физических неудобств, Андрей сразу же испытал отвратительный приступ клаустрофобии. Словно его заживо похоронили в тесном гробу.
Зато впечатления от зрелища внутреннего устройства аггрианской базы вполне искупили все остальное.
Конечно, никаких тайн за те десять-пятнадцать минут, что их вели по коридорам, подвесным галереям и пандусам, Новиков не раскрыл, но и самого поверхностного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться в потрясающей чуждости этой цивилизации.
Стало понятно даже, отчего так легко Ирина забыла о своем служебном и расовом долге, перейдя на сторону землян. Слишком глубокой реконструкции пришлось подвергнуться ее организму и мозгу, чтобы существовать и работать на Земле. И оказалось достаточно малейшего сбоя в программе перестройки ее фенотипа, чтобы она осознала себя истинно земной женщиной, ощутив к бывшим соотечественникам неприязнь и даже страх. Наверное, то же самое случилось и с Сильвией. Чем-то происшедшее с аггрианскими резидентками напоминало метаморфозу, случавшуюся с воспитанными за «железным занавесом» советскими гражданами, попадавшими в свободный мир. Чем более тонким и независимым умом они обладали от природы, тем быстрее разочаровывались в идеалах социализма и превращались в невозвращенцев.
Если только – Новиков вновь вернулся к одной из своих гипотез – Ирина и Сильвия вообще изначально не аггрианки, а специально выращенные из эмбрионов обычные земные женщины, только снабженные ложной памятью и выходящими за пределы нормы физическими качествами: эталонной внешностью, практически вечной молодостью, суперэффективной нервной и мышечной системами.
А станция действительно казалась… как бы это лучше выразиться… порождением навеянных порцией ЛСД галлюцинаций.
Прежде всего чудовищной была ее геометрия. Некоторое впечатление о ней могли бы дать рисунки Мориса Эшера. Стыкующиеся под немыслимыми углами плоскости стен, вызывающие головокружение изгибы лестниц, перспектива коридоров, одновременно прямая и обратная, и много еще всяческих изысков. Параллельные прямые, естественно, пересекались, причем не в бесконечности, а в пределах поля зрения. Вода тут наверняка должна была течь вверх, а подняться с этажа на этаж можно было, съезжая вниз по перилам. По крайней мере такое впечатление у Новикова сложилось очень скоро. О таких пустяках, как совершенно абсурдная цветовая гамма, нечего и говорить. Спектр тут, похоже, состоял из совсем других красок, чем на Земле.
– Живут же люди, – пробормотал Андрей себе под нос, потому что средств связи в скафандре он не обнаружил и общаться с Сильвией и сопровождавшей их Дайяной ему приходилось жестами.
Аггрианская матрона, кстати, несмотря на вполне человеческую внешность, не испытывала нужды в средствах индивидуальной защиты. Это Новикова уже не удивило, разве что укрепило в мысли, что он имеет дело с более-менее материальным фантомом.
А вот попавшиеся на пути несколько природных аггров выглядели удручающе. Что там пресловутые Гуинплен с Квазимодо! Сохраняя общую схему двуногих прямоходящих, гуманоидами они могли называться с большой натяжкой. Все они были какие-то безжалостно деформированные, перекрученные, как пробившиеся через асфальт грибы. Однако комплексов по этому поводу не испытывали, передвигались удивительно ловко и, может быть, даже сообразно своей конструкции грациозно.
Жадно разглядывая и запоминая все, что можно, Новиков пытался одновременно сообразить, какие манипуляции следовало бы произвести над аборигенами станции, чтобы привести их к привычному облику. Если бы это были пластилиновые фигурки, по каким осям их можно развернуть, укоротить или удлинить?
Ничего не получалось. Единых осей симметрии у них не просматривалось.
И тогда ему в голову пришло довольно простое решение. Здесь нарушены лишь оптические свойства пространства, а в остальном все нормально. Подобрать подходящие очки, и все станет на свои места. Иначе бы скафандры на них вообще не налезли, а они худо-бедно, но сидят.
Выйдя наконец наружу, Новиков увидел станцию во всей ее красе. Правда, для этого пришлось отойти на порядочное расстояние, потому что размерами она была сравнима со стадионом не из самых маленьких. А формой и цветом напоминала гигантскую бронзовую шестеренку, с маху брошенную на мягкую почву и косо застывшую под острым углом к горизонту.
Вот по этим, значит, наклонным стенам, словно выложенным из рустованного гранита, карабкался Сашка без страховки, чтобы выручить из плена его с Берестиным тела, пока сами они в виде нематериальных психоматриц геройствовали в далеком сорок первом году.
Экипаж для Андрея и Сильвии был уже подан. Плоский и длинный, как армейский транспортер «МТЛБ» без гусениц, выкрашенный, как и скафандры, в снежно-белый цвет.
– Покатаемся, значит, – снова сказал сам себе Новиков и сделал Сильвии приглашающий жест, хотя никаких дверей или люков в сплошном корпусе не наблюдалось. Но расчет его был верен. Стоило аггрианке сделать шаг к машине, как на ближайшем к ним борту откинулась вверх прямоугольная дверка. За ней виднелся довольно просторный отсек с необыкновенно большими, как бы на бегемотов рассчитанными креслами, чашеобразными, будто в земных истребителях.
«Чтобы можно было в скафандрах садиться», – сообразил Андрей. Сильвия неуклюже полезла внутрь. Новиков с полупоклоном предложил садиться Дайяне. Та отрицательно покачала головой. По движению ее губ Андрей понял, что она сказала:
– Позже…
– Ну, хозяин – барин!
Через полчаса плавного и бесшумного полета со скоростью километров двести – двести пятьдесят в час впереди возникла радужно, вроде мыльного пузыря, переливающаяся стена, уходящая в зенит.
«Межвременной барьер, – догадался Новиков. – Однако они сильно продвинули границу. Когда мы здесь воевали, от нее до базы ребята пешком часов за шесть добежали…»
Никаких эффектов при переходе в нормальное время он не отметил. Просто пейзаж внизу мгновенно стал привычным и словно даже знакомым. Холмистая лесостепь, по мере продвижения к северу сменяющаяся подобием зауральской тайги. Положенных цветов трава, ручейки и озера, ярко-синее, какое на Земле бывает в преддверии осени, небо. Андрей торопливо отстегнул не то магнитные, не то гравитационные замки шлема. Местного воздуха он до посадки глотнуть не рассчитывал, кабина наверняка герметичная, а вот поговорить с Сильвией хотелось, не откладывая.
– Слушай, а чего начальница твоя с нами не полетела?
– Она мне не начальница, – сразу ощетинилась Сильвия.
– То-то ты в ее присутствии только что руки по швам не держала…
Сильвия едва заметно дернула щекой, но промолчала.
– Да и бог с ней, хотя типаж колоритный. Она так и в натуре выглядит или обман зрения? Остальные твои землячки куда как противнее… – После пережитого напряжения Новикову хотелось веселиться, а что может быть приятнее остроумной пикировки?
– А откуда ты знаешь, что на базе весь персонал состоит из женщин? – неожиданно спросила Сильвия.
Он совершенно не знал этого и удивился вопросу. Однако по превратившейся в инстинкт привычке своего недоумения не показал. Предпочел ответить на второй смысл вопроса, игнорируя первый:
– Это имеет для тебя особое значение – знаю я или нет и откуда?
А тем временем он догадался и об остальном. Не слишком твердо зная русский, Сильвия просто перепутала ударения: «землячки» и «землячки». Следовательно, имеет место факт, что у них практически однополое общество. Почему так – подумаем позже. Но деталь многозначительная, подтверждающая искусственность их цивилизации, по этому признаку сравнимой с ульем или муравейником.
– Наверное, это важнее для тебя, – пожав плечами, ответила Сильвия.
Летающий «бронеход», который после пересечения «барьера» увеличил скорость до почти звуковой, приближался к району расположения их знаменитого Форта.
Мачтовый сосновый лес, который так любил изображать на своих картинах Шишкин, все гуще заполнял холмистую, пересеченную множеством нешироких медленных речек местность за бортом их аппарата. Все чаще начали угадываться внизу ориентиры, нанесенные на самодельные карты во время первых исследовательских походов по планете, когда они простодушно считали, что здесь им придется провести остаток жизни.
Романтически-сентиментальное чувство встречи с невозвратно ушедшей молодостью охватило Новикова.
Бывают же в жизни человека места, связанные с моментами абсолютного, не омраченного посторонними обстоятельствами счастья. Таким местом для него была Валгалла и Форт в те короткие по обычным человеческим меркам семь локальных месяцев.
– Действительно, красиво у вас тут, – сказала, глядя через широкое лобовое окно, Сильвия. – На нашей половине куда скучнее, если человеческими глазами смотреть…
– А нечеловеческими ты еще умеешь, не разучилась? Да и умела ли когда?
Вопрос был провокационный, но Сильвия ответила на него вроде бы честно:
– Не знаю, умела ли вообще когда-нибудь. Я ведь своей тамошней жизни совсем не помню. Есть какие-то обрывки, относящиеся скорее уже ко времени специальной подготовки. А чтобы детство помнить, родителей там, друзей… этого нет. Нам, будущим землянам, специально память корректировали, чтобы от легенды не отвлекаться. Да и в своем теперешнем образе я, сам знаешь, сколько лет прожила, а в исходном… Не представляю даже. – Голос ее звучал ровно, но что-то вроде затаенной печали Новиков уловил.
– Не пробовала как-нибудь выяснить? Неужели же никаких способов нет? В приватных беседах со своими или еще как…
– Плохо ты себе наши реалии представляешь. С кем я могла об этом говорить? А если бы даже мне такая блажь в голову пришла, думаешь, другие больше меня знают? Ты свою Ирину о ее прошлом спрашивал? – Она сделала короткую паузу и подытожила разговор: – Вот то-то же…
Летательный аппарат полого развернулся над излучиной широкой, как Нева перед стрелкой Васильевского острова, реки. И у Новикова вдруг защемило сердце. Он сам не ждал от себя такой реакции.
На вершине гигантского треугольного утеса, отвесными гранитными стенами врезающегося в серо-голубые воды Большой реки и ее левого притока, посередине окруженной вековыми меднокорыми соснами площадки Андрей увидел остатки того, что когда-то было первым и, оказалось, увы, единственным форпостом Земли в немыслимом количестве светолет от метрополии. А ведь как это поначалу казалось здорово – почти сразу после высадки американцев на Луну, не дожидаясь покорения Марса и Венеры, шагнуть прямо из московской квартиры на покрытую густой зеленой травой почву бесконечно далекой планеты. Показалось тогда в приступе романтической эйфории, что пройдет не слишком много времени, ситуация нормализуется, и они преподнесут в подарок человечеству не только Валгаллу, а и десятки других миров… Хотя и были кое-какие сомнения, но представлялись они в принципе разрешимыми, в соответствии с высокими гуманистическими принципами…
Аппарат бесшумно и плавно опустился на грунт совсем рядом с массивными воротами, сейчас распахнутыми настежь.
При близком рассмотрении разрушения оказались не столь значительными, как Новиков представлял по рассказу Шульгина, последним покинувшего их базу. Драматизм отчаянного арьергардного сражения у стен Форта сильно повлиял на Сашкино восприятие действительности.
Конечно, удар гравитационной пушки с бронехода разбросал по бревнышкам окружавшую второй этаж веранду и угол крыши. Перекрученные листы кровельной бронзы свисали с расщепленных стропил и временами уныло скрежетали под порывами свежего ветра с речного плеса. Повылетала половина стекол фасадных витражей. Осыпались высокие кирпичные трубы каминов. А в остальном терем сохранился. Если зайти сбоку, то он казался совершенно целым, как в первый день по завершении постройки.
Самое же интересное, что все здесь выглядело так, будто бой случился лишь вчера-позавчера. Мощенная кирпичом площадка у ворот и ведущая к веранде дорожка сверкали латунными россыпями – Сашка действительно палил здесь на расплав ствола, расстрелял не меньше трех лент. И гильзы совсем свеженькие, ничуть не потускневшие. Даже трава не успела разрастись, аккуратно подстриженные лужайки, казалось, хранили еще следы газонокосилки, которой любил управлять Олег, отвлекаясь от своих научных занятий.
Сильвия с любопытством рассматривала живописное строение, о котором успела наслушаться в Замке от Шульгина и девушек. А Новиков, беззвучно матерясь, выкарабкивался наружу из надоевшего, как гипсовый корсет, скафандра.
– Постой здесь или присядь вон. – Андрей указал ей на широкую дубовую ступеньку лестницы, смахнув с нее мимоходом очередную пригоршню гильз. Рассказ Шульгина о перипетиях боя был протокольно точен – вот здесь он, отступая, стрелял по зловещим ракообразным фигурам, и они лопались, исчезали бесследно, как мыльные пузыри, при попадании бронебойных пуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Андрей опять бросил короткий взгляд на Сильвию, и ему показалось, что из-за спины Дайяны она едва заметно подмигнула ему.
– Выражайтесь конкретнее. – Аггрианка не захотела принять предложенного им стиля разговора.
– Ради бога. Eсли в двух словах – сотрудничать я с вами согласен. Иначе просто не пришел бы сюда. Однако предложенный вами протокол переговоров меня не устраивает. Как выражались мои благородные предки – невместно.
– Вот как? – Дайяна выглядела озадаченной. – А что вам не понравилось? Прошлый раз вы потребовали именно это помещение как наиболее вас устраивающее…
– Темпора мутантур, уважаемая, как говорили древние, эт нос мутамур ин иллис. Перевод требуется?
– Спасибо, не надо. Так все же?
– Переправьте меня в наш здешний Форт. Вы его довольно основательно разрушили во время совершенно неспровоцированной агрессии, но думаю, что привести дом в относительный порядок я сумею. И переговоры будем вести только там. Кроме того, присутствующая здесь леди Спенсер должна будет находиться при мне постоянно. В качестве заложницы, переводчика, эксперта – назовите это как хотите…
Короткий, как вспышка импульсной лампы, всплеск облегчения и радости в глазах Сильвии послужил ему и наградой, и подтверждением, что он сделал правильный ход.
Некоторое время они с Дайяной торговались, но ее позиция была заведомо проигрышной. Она даже попыталась угрожать ему с тех же позиций, что и в первый раз, однако Андрей не поддался. Теперь у него были куда более сильные козыри, в том числе самый простой – в случае перемещения их в Форт проблема может быть решена при достижении взаимоприемлемых условий, если же нет – процесс будет долгим, да и у него есть в запасе некоторые возможности. Вплоть до прорыва в ту же самую Гиперсеть. Никаких по-настоящему веских доводов сама Дайяна привести не сумела (или не захотела по причинам специального характера), а ссылки на отдаленность Форта Росс, технические трудности с рекондиционированием аггрианских представителей для работы в зоне обратного времени и тому подобное Новиков отмел как непринципиальные.
– Когда нужно, вы на Землю своих агентов засылаете, и ничего, а тут вдруг полтыщи верст для вас расстояние. Не человек для субботы, а суббота для человека.
Древнеиудейская мудрость ее сразила, и соглашение было достигнуто.
ГЛАВА 2
Сильвия сказала правду, да и сам Новиков, вспоминая прошлое пребывание здесь и рассказы друзей, знал, что внутри станции аггров земляне могут существовать, только будучи надежно защищенными от окружающего чужого времени. Снаряжение, предоставленное Антоном группе Шульгина во время последнего рейда, выглядело очень похожим на обычные легководолазные костюмы, только было изготовлено из сверхтонкой черной пленки, а вместо баллонов с воздухом за спину прикреплялся плоский ранец с генератором антивремени. Этот хроноланг не стеснял движений и позволил землянам в тот раз выиграть почти безнадежное сражение с агграми.
Изолирующие же костюмы, которые пришлось надеть Андрею с Сильвией сейчас, больше напоминали скафандры высшей защиты из фантастических фильмов. Именно они в свое время ввели в заблуждение людей, вообразивших, что Валгалла захвачена ракообразными негуманоидами. Тяжелые, снежно-белого цвета, с шипастым, вытянутым вперед шлемом и клешнеподобными манипуляторами.
Анатомия аггров в их естественном виде несколько отличалась от человеческой, и скафандры на Андрея с Сильвией налезли с трудом. Новиков чувствовал себя так, словно его засунули внутрь «железной девы» – средневекового пыточного инструмента. Какие-то выступы упирались в поясницу, горловина шлема заставляла неестественно выворачивать шею, ноги не до конца разгибались в коленях. Кроме чисто физических неудобств, Андрей сразу же испытал отвратительный приступ клаустрофобии. Словно его заживо похоронили в тесном гробу.
Зато впечатления от зрелища внутреннего устройства аггрианской базы вполне искупили все остальное.
Конечно, никаких тайн за те десять-пятнадцать минут, что их вели по коридорам, подвесным галереям и пандусам, Новиков не раскрыл, но и самого поверхностного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться в потрясающей чуждости этой цивилизации.
Стало понятно даже, отчего так легко Ирина забыла о своем служебном и расовом долге, перейдя на сторону землян. Слишком глубокой реконструкции пришлось подвергнуться ее организму и мозгу, чтобы существовать и работать на Земле. И оказалось достаточно малейшего сбоя в программе перестройки ее фенотипа, чтобы она осознала себя истинно земной женщиной, ощутив к бывшим соотечественникам неприязнь и даже страх. Наверное, то же самое случилось и с Сильвией. Чем-то происшедшее с аггрианскими резидентками напоминало метаморфозу, случавшуюся с воспитанными за «железным занавесом» советскими гражданами, попадавшими в свободный мир. Чем более тонким и независимым умом они обладали от природы, тем быстрее разочаровывались в идеалах социализма и превращались в невозвращенцев.
Если только – Новиков вновь вернулся к одной из своих гипотез – Ирина и Сильвия вообще изначально не аггрианки, а специально выращенные из эмбрионов обычные земные женщины, только снабженные ложной памятью и выходящими за пределы нормы физическими качествами: эталонной внешностью, практически вечной молодостью, суперэффективной нервной и мышечной системами.
А станция действительно казалась… как бы это лучше выразиться… порождением навеянных порцией ЛСД галлюцинаций.
Прежде всего чудовищной была ее геометрия. Некоторое впечатление о ней могли бы дать рисунки Мориса Эшера. Стыкующиеся под немыслимыми углами плоскости стен, вызывающие головокружение изгибы лестниц, перспектива коридоров, одновременно прямая и обратная, и много еще всяческих изысков. Параллельные прямые, естественно, пересекались, причем не в бесконечности, а в пределах поля зрения. Вода тут наверняка должна была течь вверх, а подняться с этажа на этаж можно было, съезжая вниз по перилам. По крайней мере такое впечатление у Новикова сложилось очень скоро. О таких пустяках, как совершенно абсурдная цветовая гамма, нечего и говорить. Спектр тут, похоже, состоял из совсем других красок, чем на Земле.
– Живут же люди, – пробормотал Андрей себе под нос, потому что средств связи в скафандре он не обнаружил и общаться с Сильвией и сопровождавшей их Дайяной ему приходилось жестами.
Аггрианская матрона, кстати, несмотря на вполне человеческую внешность, не испытывала нужды в средствах индивидуальной защиты. Это Новикова уже не удивило, разве что укрепило в мысли, что он имеет дело с более-менее материальным фантомом.
А вот попавшиеся на пути несколько природных аггров выглядели удручающе. Что там пресловутые Гуинплен с Квазимодо! Сохраняя общую схему двуногих прямоходящих, гуманоидами они могли называться с большой натяжкой. Все они были какие-то безжалостно деформированные, перекрученные, как пробившиеся через асфальт грибы. Однако комплексов по этому поводу не испытывали, передвигались удивительно ловко и, может быть, даже сообразно своей конструкции грациозно.
Жадно разглядывая и запоминая все, что можно, Новиков пытался одновременно сообразить, какие манипуляции следовало бы произвести над аборигенами станции, чтобы привести их к привычному облику. Если бы это были пластилиновые фигурки, по каким осям их можно развернуть, укоротить или удлинить?
Ничего не получалось. Единых осей симметрии у них не просматривалось.
И тогда ему в голову пришло довольно простое решение. Здесь нарушены лишь оптические свойства пространства, а в остальном все нормально. Подобрать подходящие очки, и все станет на свои места. Иначе бы скафандры на них вообще не налезли, а они худо-бедно, но сидят.
Выйдя наконец наружу, Новиков увидел станцию во всей ее красе. Правда, для этого пришлось отойти на порядочное расстояние, потому что размерами она была сравнима со стадионом не из самых маленьких. А формой и цветом напоминала гигантскую бронзовую шестеренку, с маху брошенную на мягкую почву и косо застывшую под острым углом к горизонту.
Вот по этим, значит, наклонным стенам, словно выложенным из рустованного гранита, карабкался Сашка без страховки, чтобы выручить из плена его с Берестиным тела, пока сами они в виде нематериальных психоматриц геройствовали в далеком сорок первом году.
Экипаж для Андрея и Сильвии был уже подан. Плоский и длинный, как армейский транспортер «МТЛБ» без гусениц, выкрашенный, как и скафандры, в снежно-белый цвет.
– Покатаемся, значит, – снова сказал сам себе Новиков и сделал Сильвии приглашающий жест, хотя никаких дверей или люков в сплошном корпусе не наблюдалось. Но расчет его был верен. Стоило аггрианке сделать шаг к машине, как на ближайшем к ним борту откинулась вверх прямоугольная дверка. За ней виднелся довольно просторный отсек с необыкновенно большими, как бы на бегемотов рассчитанными креслами, чашеобразными, будто в земных истребителях.
«Чтобы можно было в скафандрах садиться», – сообразил Андрей. Сильвия неуклюже полезла внутрь. Новиков с полупоклоном предложил садиться Дайяне. Та отрицательно покачала головой. По движению ее губ Андрей понял, что она сказала:
– Позже…
– Ну, хозяин – барин!
Через полчаса плавного и бесшумного полета со скоростью километров двести – двести пятьдесят в час впереди возникла радужно, вроде мыльного пузыря, переливающаяся стена, уходящая в зенит.
«Межвременной барьер, – догадался Новиков. – Однако они сильно продвинули границу. Когда мы здесь воевали, от нее до базы ребята пешком часов за шесть добежали…»
Никаких эффектов при переходе в нормальное время он не отметил. Просто пейзаж внизу мгновенно стал привычным и словно даже знакомым. Холмистая лесостепь, по мере продвижения к северу сменяющаяся подобием зауральской тайги. Положенных цветов трава, ручейки и озера, ярко-синее, какое на Земле бывает в преддверии осени, небо. Андрей торопливо отстегнул не то магнитные, не то гравитационные замки шлема. Местного воздуха он до посадки глотнуть не рассчитывал, кабина наверняка герметичная, а вот поговорить с Сильвией хотелось, не откладывая.
– Слушай, а чего начальница твоя с нами не полетела?
– Она мне не начальница, – сразу ощетинилась Сильвия.
– То-то ты в ее присутствии только что руки по швам не держала…
Сильвия едва заметно дернула щекой, но промолчала.
– Да и бог с ней, хотя типаж колоритный. Она так и в натуре выглядит или обман зрения? Остальные твои землячки куда как противнее… – После пережитого напряжения Новикову хотелось веселиться, а что может быть приятнее остроумной пикировки?
– А откуда ты знаешь, что на базе весь персонал состоит из женщин? – неожиданно спросила Сильвия.
Он совершенно не знал этого и удивился вопросу. Однако по превратившейся в инстинкт привычке своего недоумения не показал. Предпочел ответить на второй смысл вопроса, игнорируя первый:
– Это имеет для тебя особое значение – знаю я или нет и откуда?
А тем временем он догадался и об остальном. Не слишком твердо зная русский, Сильвия просто перепутала ударения: «землячки» и «землячки». Следовательно, имеет место факт, что у них практически однополое общество. Почему так – подумаем позже. Но деталь многозначительная, подтверждающая искусственность их цивилизации, по этому признаку сравнимой с ульем или муравейником.
– Наверное, это важнее для тебя, – пожав плечами, ответила Сильвия.
Летающий «бронеход», который после пересечения «барьера» увеличил скорость до почти звуковой, приближался к району расположения их знаменитого Форта.
Мачтовый сосновый лес, который так любил изображать на своих картинах Шишкин, все гуще заполнял холмистую, пересеченную множеством нешироких медленных речек местность за бортом их аппарата. Все чаще начали угадываться внизу ориентиры, нанесенные на самодельные карты во время первых исследовательских походов по планете, когда они простодушно считали, что здесь им придется провести остаток жизни.
Романтически-сентиментальное чувство встречи с невозвратно ушедшей молодостью охватило Новикова.
Бывают же в жизни человека места, связанные с моментами абсолютного, не омраченного посторонними обстоятельствами счастья. Таким местом для него была Валгалла и Форт в те короткие по обычным человеческим меркам семь локальных месяцев.
– Действительно, красиво у вас тут, – сказала, глядя через широкое лобовое окно, Сильвия. – На нашей половине куда скучнее, если человеческими глазами смотреть…
– А нечеловеческими ты еще умеешь, не разучилась? Да и умела ли когда?
Вопрос был провокационный, но Сильвия ответила на него вроде бы честно:
– Не знаю, умела ли вообще когда-нибудь. Я ведь своей тамошней жизни совсем не помню. Есть какие-то обрывки, относящиеся скорее уже ко времени специальной подготовки. А чтобы детство помнить, родителей там, друзей… этого нет. Нам, будущим землянам, специально память корректировали, чтобы от легенды не отвлекаться. Да и в своем теперешнем образе я, сам знаешь, сколько лет прожила, а в исходном… Не представляю даже. – Голос ее звучал ровно, но что-то вроде затаенной печали Новиков уловил.
– Не пробовала как-нибудь выяснить? Неужели же никаких способов нет? В приватных беседах со своими или еще как…
– Плохо ты себе наши реалии представляешь. С кем я могла об этом говорить? А если бы даже мне такая блажь в голову пришла, думаешь, другие больше меня знают? Ты свою Ирину о ее прошлом спрашивал? – Она сделала короткую паузу и подытожила разговор: – Вот то-то же…
Летательный аппарат полого развернулся над излучиной широкой, как Нева перед стрелкой Васильевского острова, реки. И у Новикова вдруг защемило сердце. Он сам не ждал от себя такой реакции.
На вершине гигантского треугольного утеса, отвесными гранитными стенами врезающегося в серо-голубые воды Большой реки и ее левого притока, посередине окруженной вековыми меднокорыми соснами площадки Андрей увидел остатки того, что когда-то было первым и, оказалось, увы, единственным форпостом Земли в немыслимом количестве светолет от метрополии. А ведь как это поначалу казалось здорово – почти сразу после высадки американцев на Луну, не дожидаясь покорения Марса и Венеры, шагнуть прямо из московской квартиры на покрытую густой зеленой травой почву бесконечно далекой планеты. Показалось тогда в приступе романтической эйфории, что пройдет не слишком много времени, ситуация нормализуется, и они преподнесут в подарок человечеству не только Валгаллу, а и десятки других миров… Хотя и были кое-какие сомнения, но представлялись они в принципе разрешимыми, в соответствии с высокими гуманистическими принципами…
Аппарат бесшумно и плавно опустился на грунт совсем рядом с массивными воротами, сейчас распахнутыми настежь.
При близком рассмотрении разрушения оказались не столь значительными, как Новиков представлял по рассказу Шульгина, последним покинувшего их базу. Драматизм отчаянного арьергардного сражения у стен Форта сильно повлиял на Сашкино восприятие действительности.
Конечно, удар гравитационной пушки с бронехода разбросал по бревнышкам окружавшую второй этаж веранду и угол крыши. Перекрученные листы кровельной бронзы свисали с расщепленных стропил и временами уныло скрежетали под порывами свежего ветра с речного плеса. Повылетала половина стекол фасадных витражей. Осыпались высокие кирпичные трубы каминов. А в остальном терем сохранился. Если зайти сбоку, то он казался совершенно целым, как в первый день по завершении постройки.
Самое же интересное, что все здесь выглядело так, будто бой случился лишь вчера-позавчера. Мощенная кирпичом площадка у ворот и ведущая к веранде дорожка сверкали латунными россыпями – Сашка действительно палил здесь на расплав ствола, расстрелял не меньше трех лент. И гильзы совсем свеженькие, ничуть не потускневшие. Даже трава не успела разрастись, аккуратно подстриженные лужайки, казалось, хранили еще следы газонокосилки, которой любил управлять Олег, отвлекаясь от своих научных занятий.
Сильвия с любопытством рассматривала живописное строение, о котором успела наслушаться в Замке от Шульгина и девушек. А Новиков, беззвучно матерясь, выкарабкивался наружу из надоевшего, как гипсовый корсет, скафандра.
– Постой здесь или присядь вон. – Андрей указал ей на широкую дубовую ступеньку лестницы, смахнув с нее мимоходом очередную пригоршню гильз. Рассказ Шульгина о перипетиях боя был протокольно точен – вот здесь он, отступая, стрелял по зловещим ракообразным фигурам, и они лопались, исчезали бесследно, как мыльные пузыри, при попадании бронебойных пуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11