Кон сразу же установил его и наполнил водой под неусыпным присмотром Анны.
Мег взглянула на рыбок, вспомнив день, когда купила этот аквариум, даже не догадываясь, где он в конце концов окажется. Анна всегда мечтала о животных в доме, а так как в их многоэтажке это было запрещено, рыбки оказались наилучшим решением.
Теперь у ее дочери есть целых три собаки. И отец, обожающий ее до безумия, и способный проявить твердость, когда это нужно. Поначалу Мег боялась, что он избалует Анну, но со временем убедилась в обратном. Для этого он слишком сильно ее любил.
Притворялся ли он? Осмелится ли Мег поверить, что Кон не отнял бы у нее Анну, если бы они не поженились?
— Мегги?
Мег вздрогнула, услышав хрипловатый голос Кона. Подняв голову, она увидела в дверях его темный силуэт.
— Теперь, когда Анна уснула, я бы хотел поговорить с тобой.
Ее пальцы сжались на аквариумном стекле.
— Я… я иду.
Во рту у Мег пересохло, когда она шла вслед за Коном по коридору. Она встревожилась, заметив, что он успел переодеться в черно-голубой махровый халат. Есть ли у него что-нибудь под халатом?
Не важно, что она занималась любовью с этим мужчиной семь лет назад. Он оставался для нее загадкой, и сейчас больше, чем когда бы то ни было. Вечный незнакомец… Ей хотелось бы довериться ему, но это так непросто.
— Перед свадьбой я сказал, что ты будешь решать, спать тебе со мной или нет.
Ее ногти вонзились в ладони.
— А теперь, женившись, ты решил добиться своего и забыть про обещания.
— В каком-то смысле, да. Я хочу, чтобы ты спала в моей постели, Мегги. Я не буду ни к чему тебя принуждать, но мне нужно, чтобы ты лежала рядом со мной. Не отказывай мне в этом, любовь моя.
— Я не твоя любимая, — выдохнула Мег, чувствуя головокружение от нехватки воздуха
— Нет, моя и всегда ею останешься.
— Хватит врать, Кон. Господи, прошу, не надо больше лжи, — взмолилась она, заливаясь слезами. — Ты сказал, что хочешь общаться с Анной, и ты это получил. Тебе мало?
— Я хотел бы сказать, что этого хватит. Но не могу.
— А если я откажусь?
— Не надо. Я так долго ждал.
— Значит, теперь, когда ты добился того, чего хотел, маску можно сбросить, да?
— Не было никакой маски, — спокойно возразил Кон, засунув руки в карманы. — Я просил твоей руки еще в России. Я предложил тебе выйти за меня замуж, как только встретился с тобой на балете. Теперь ты моя жена. Сейчас нас ничто не разделяет.
— Если не считать того, что я даже не знаю, кто ты такой, — всхлипнула Мег. — Я ничего не знаю о тебе. Я не знакома с твоими родителями. В России ты был большим человеком, кагэбешником, и я даже не знаю, была ли наша связь частью твоей работы или нет. Ты сказал, что тебя зовут Константин Руденко. Так это имя, данное тебе при рождении, или псевдоним?
Мег была на грани истерики и уже не могла остановиться.
— В моей стране ты притворяешься обычным американцем Гарри Джонсоном. Он живет в сказочном доме, водит «бьюик» и строит из себя мистера Хорошего Парня перед ничего не подозревающими соседями. Откуда мне знать, какой ты на самом деле? Видела ли я тебя настоящего? Каким ты был в детстве, в юности? Да и было ли у тебя детство? Кто ты?
Кон, помрачнев, покачал головой.
— Я не знаю, Мегги. За этим я и пришел к тебе. Чтобы узнать.
Казалось, его слова идут из глубины души. Мег совершенно не ожидала от него такого ответа. Растерявшись она направилась в комнату для гостей, расположенную между спальней Кона и детской. Мег провела в этой комнате прошлую ночь, ворочаясь без сна, боясь и предвкушая день своей свадьбы.
Кон остановился в дверях.
— Может, мы поищем ответа в постели? Это единственное место, где у нас не бывает проблем. Давай, с этого и начнем. — Он ухватился за дверной косяк, словно ища поддержку. — Клянусь, Мегги, я и пальцем к тебе не притронусь, если ты не захочешь. Просто полежи со мной. — Его голос дрожал от возбуждения. — После стольких лет разлуки, — он так легко перешел на русский, что Мег даже не сразу заметила, — позволь мне хотя бы взглянуть на тебя, вдохнуть пьянящий аромат твоих волос, почувствовать тебя рядом. Я прошу тебя, Мегги.
После такой отчаянной просьбы, произнесенной на его родном языке, Мег поняла что у нее не осталось сил для сопротивления. Его мольба вызывала в ней слишком много сладостных воспоминаний.
Мег достала ночнушку из комода и ушла в ванную переодеваться. Ее сердце билось все быстрее, чуть из груди не выскакивало. Кону удалось ее разжалобить.
Когда она вернулась в комнату, он все еще стоял у двери и глаз с нее не сводил.
Несколько шагов до кровати, казалось, растянулись на тысячу миль. Когда Мег влезла под одеяло, Кон выключил свет и шагнул к ней.
— Мегги? — прошептал он.
— Я… по-моему…
— Если я проведу эту ночь с тобой, — перебил он ее, — ты сможешь не бояться, что я украду Анну. Тебя ведь это пугает, правда?
Нет, — кричало ее сердце. — Я боюсь гораздо худшего. Я боюсь, что ты никогда не полюбишь меня так, как люблю тебя я.
Матрас скрипнул, когда Кон нырнул под одеяло. Хотя их тела не соприкасались, Мег чувствовала его тепло и запах мыла на его коже. Она не знала, раздет ли он, и хотела бы увидеть то, что скрывала от нее темнота ночи.
— Поговори со мной, любовь моя. — Его низкий, бархатный голос казался дуновением ночного ветерка. — Расскажи, как долго ты не могла меня забыть после возвращения из России. Никто больше не влюбился в тебя за время полета?
Ой, Кон. Мег уткнулась лицом в подушку, чтобы подавить стон.
— Я смотрел вслед твоему самолету, пока он не исчез в облаках, потом вернулся в коттедж и напился до самозабвения. По крайней мере, я надеялся забыть. Но ничто не могло смыть твой запах с простыней и подушек. Боже мой, Мегги… такая ужасная пустота после всего, что у нас было… Меня уже не волновало, буду ли я жить или умру.
— Ты думаешь, мне было легче? — возмутилась Мег. Рассказ Кона всколыхнул в ней такую волну воспоминаний, что все чувства, пережитые в прошлом, нахлынули снова с прежней, ошеломляющей силой. — Мне было все равно, даже если бы самолет разбился. Из-за тебя я вообще ни о чем не могла думать, даже о людях, которые летели со мной. Дома меня никто не ждал, и мое сердце осталось в России. Я хотела умереть, потому что не могла представить тебя с другой любовницей, тем более с какой-нибудь из ваших русских красоток. Я видела, как они пялились на тебя, когда мы гуляли.
— Мегги!
— Да, пялились, Кон. Ты сам знаешь, и не пытайся отрицать. Я понятия не имела, что могу быть такой ревнивой.
Он глубоко вздохнул.
— Думай, что хочешь, но я видел перед собой одну-единственную блондинку, которая сошла с трапа самолета и устроила настоящий переполох среди моих приятелей. Каждый из наших сотрудников отдал бы всю годовую зарплату за право сопровождать тебя. Когда они узнали, что ты под моей опекой, я нажил себе врагов.
Мег была бы польщена, расскажи это любой другой мужчина. Но сейчас ее бросило в дрожь. Должно быть, он преувеличивает, но… откуда ей знать?
— Слава Богу, твой самолет не разбился, — пробормотал Кон. — Рассказывай, что случилось, когда ты приехала в Штаты. Что ты делала? Как себя чувствовала?
Зачем он спрашивает, когда и так все знает?
Мег крепко зажмурилась, словно это могло облегчить ее боль. После того, как таможенники и агенты ЦРУ оставили ее в покое, она чувствовала себя освежеванной заживо.
— Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, меня отделили от остальных пассажиров и увезли на ужасный, двухдневный допрос.
Она услышала громкий вздох Кона.
— Из-за меня, — сказал он. — Потому что они узнали о нашей связи.
— Да.
— И после этого ты решила никогда больше не возвращаться в Россию.
— Да, — торопливо смахнув набежавшие слезы, продолжила Мег. — До того, как мне сказали, что ты наметил меня для вербовки, я собиралась копить деньги на следующую поездку.
— Теперь ты понимаешь, почему я запретил тебе возвращаться, — буркнул он.
— Хорошо еще, что мне нужно было так много всего сделать, а то бы я сошла с ума, вспоминая тетины угрозы. И все равно, я плохо спала и сильно похудела. Спасла меня, наверное, необходимость искать жилье и разбирать вещи. И, конечно, поиски работы.
— Ты не вернулась в школу.
— Нет. Я хотела найти занятие, которое бы не напоминало о тебе. Поэтому я ухватилась за первое подвернувшееся предложение с приличным заработком.
— «Стронг-Моторс»?
— Да.
— Расскажи о беременности. Когда ты впервые узнала, что ждешь нашего ребенка?
Переведя дыхание, Мег ответила:
— Как я уже говорила, у меня пропал аппетит и началась бессонница. Когда прошел месяц, а я чувствовала себя все хуже и жутко уставала, подруга посоветовала мне сходить к врачу. Сначала мне не хотелось, но потом, когда меня начало тошнить по утрам, я поняла, что что-то не так, и позвонила нашему семейному доктору. Он выслушал мой рассказ и тут же отправил меня к гинекологу. Я жутко разозлилась, так как знала, что ты пользовался презервативами. И тогда он прочитал мне лекцию о том, что ни один метод предохранения не дает стопроцентного результата. В итоге, после обследования у гинеколога выяснилось, что я действительно беременна. Я не хотела верить.
Наступила тягостная тишина.
— Ты собиралась…
— Нет, Кон. Я даже не думала об аборте. Что бы ни случилось между нами, наш ребенок ни в чем не виноват. Я бы не смогла причинить ему вред. Если честно, я почувствовала огромную ответственность, когда узнала. У меня появилась причина жить дальше. Я делала все, что советовал мне доктор, чтобы ребеночек родился здоровым и сильным.
— Спасибо, что рассказала, — прошептал Кон. — Знаешь, я бы жизнь отдал, лишь бы быть с тобой.
Мог ли он лгать так искренне? Мег все еще сомневалась.
— Когда я увидел фотографию маленькой Анны, я начал разрабатывать такой план побега, чтобы подставить под удар как можно меньше людей. Это стало для меня задачей номер один. Нужно было продумать все до последней детали и расписать чуть ли не по секундам.
— И как же ты сбежал? — Мег не удержалась, чтобы не спросить.
— Я не могу рассказать.
Гнев вспыхнул в ней с новой силой, и она уселась в кровати, отбросив волосы с лица.
— И еще хочешь, чтобы я тебе доверяла?
Кон приподнялся на локте, спокойный, как пантера, готовая к прыжку.
— По-твоему, мне не хотелось бы рассказать, через что я прошел ради вас с Анной?
— Не понимаю, зачем скрывать. Я думала, у мужа и жены не должно быть тайн друг от друга.
— Я тоже так считал, — усмехнулся Кон. — Но подробности моего отъезда из России — дело другое. Я должен молчать ради людей, рисковавших для меня своими жизнями.
— Думаешь, тебя все еще ищут?
— Уже нет. Но я в черном списке.
Мег судорожно сглотнула.
— Значит, тебе угрожает опасность?
— С какой стороны?
Ее бросило в дрожь.
— Не дразни меня, Кон.
— Может, нам лучше оставить эту тему?
— Неужели тебе что-то грозит со стороны нашего правительства?
— Вполне возможно, если учесть, что они доверяют мне не больше, чем ты. — Он потянулся за подушкой, и прижал ее к груди, на мгновение спрятав лицо.
Мег отвела взгляд, почувствовав всю беззащитность и отчаяние этого жеста.
— Даже после того, как ты передал им информацию?
Кон опустил голову.
— Ты сама сказала это однажды. Человек, отказавшийся от собственной страны — предатель для всех.
Когда-то она бросила это обвинение ему в лицо. Жестокие слова. Если никто не доверяет ему, какой же одинокой была его жизнь в прошедшие шесть лет. Какой одинокой она будет до самого последнего дня.
Кон слез с кровати, все еще одетый в халат. Но пояс развязался, и Мег удалось увидеть его грудь, покрытую темными волосами.
— Я знал, нечего было надеяться, что мы сможем начать все заново. Но как это ни глупо, я должен был попытаться. Спокойной ночи, Мегги.
Он направился к двери, но внезапно остановился.
— Вот тебе еще один подарок к Рождеству… Обещаю, что никогда больше не попрошу тебя лечь со мной.
— Куда мы поставим елку, папа?
— Куда твоя мама захочет.
Этим утром они ходили за покупками. Мег предоставила Анне право развлекать Кона, пока они блуждали от одного магазина к другому в поисках елочных украшений. Гирлянд и мишуры с маленькой сосенки, установленной в ее бывшей квартире, явно не хватало на купленную Коном двухметровую голубую ель.
Но вернувшись домой, Мег не могла и дальше избегать Кона. Анна не пропускала мимо ушей ни единого слова и замечала все, что происходило между ее родителями. В итоге, Мег выбрала для елки место в гостиной прямо напротив окна. Теперь их елка будет видна всем соседям. Единственное, что нужно — передвинуть стол и лампу.
Ее предложение было встречено с восторгом. Кон, одетый в джинсы и свитер, установил пушистую красавицу за пару минут. Как только Мег распутала гирлянду, Анна, сопровождаемая верным Тором, передала ее Кону, который тут же повесил гирлянду на дерево. Втроем дело у них спорилось. Заглянув в окно, любой случайный прохожий увидел бы счастливую и дружную семью.
Никто не знал о непроглядном мраке в душе Кона или о том, что после его ухода из спальни прошлой ночью Мег лежала без сна, изнывая от желания.
Что-то непостижимое произошло во время их разговора. Мужчина, ошеломивший Мег своим обещанием никогда больше не просить о близости, был совсем не тем человеком, который чуть раньше умолял ее лечь с ним рядом.
Не решившись подойти к нему, чтобы не нарваться на отказ, она осталась одна в постели. До утра она так и не уснула, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах.
Каждый раз, когда Мег пыталась представить себя на месте Кона, ей делалось дурно. Она могла понять его одиночество, неизбывную тоску и уныние, охватившее его после переезда из России в такую чужую и чуждую страну, как Соединенные Штаты.
Сотрудники ЦРУ дали Мег почитать несколько статей о перебежчиках, и их главная тема навсегда отпечаталась в ее памяти. Эти люди жили с последствиями своего предательства до конца своих дней.
Может, поэтому Кон стал таким замечательным отцом, полностью отдавшись своей новой роли. Должно быть, это помогает ему забыть прошлое. Поэтому он и хотел провести вчерашнюю ночь в одной постели с Мег — чтобы хоть ненадолго избавиться от своей боли.
Если честно, Мег не может его винить за эти по-человечески понятные чувства и побуждения. Если бы все сложилось по-другому, и она осталась в России навсегда, ей бы тоже пришлось несладко и понадобилось бы какое-нибудь занятие, позволяющее отвлечься.
— Мама, ты забыла открыть последнюю коробку.
Очнувшись от тягостных раздумий, Мег разорвала упаковку и протянула Анне очередную гирлянду. В этот миг незащищенности ее взгляд невольно метнулся к Кону, смотрящему на нее с таким видом, словно он читал ее мысли. Ее бросило в дрожь — столько боли было в его глазах, столько тоскливой безысходности. Мег не могла этого вынести. Она извинилась и ушла на кухню готовить ужин.
Следующие несколько дней были посвящены домашним хлопотам. Но Кон заметно отдалился от Мег, и она молча страдала. Расстроенная и смущенная из-за этого вечного незнакомца, который никогда еще не был с ней так холоден, она должна была что-нибудь предпринять, чтобы снять напряжение.
Во время одной из поездок на бывшую квартиру, Мег отыскала среди вещей пачку открыток. Она несколько лет переписывалась с Татьяной Смирновой, пожилой учительницей русского языка. Последнее письмо навело Мег на мысль о рождественском подарке для Кона, способном развеять его тоску.
Когда Кон приехал забрать их с Анной, Мег сказала, что хочет прогуляться вместе с дочерью по местным магазинам. Кон высадил их в центре, предупредив, что уезжает по делам и вернется через пару часов.
Как только он исчез из виду, Мег поделилась с Анной своим секретом. Они поймали такси и сообщили водителю адрес художественной галереи на окраине Сент-Луиса, которую Татьяна упоминала в своем письме. Там продавались русские поделки и сувениры. Мег и Анна приятно провели целый час, разглядывая картины, иконы, игрушки, головные уборы, украшения, пасхальные яйца — произведения искусства ушедших веков.
После долгих сомнений Мег выбрала написанную маслом картину. Это был горный пейзаж с цветущим лугом на переднем плане и пыльной дорогой, исчезающей вдали. Но решающим фактором стало название картины, напечатанное по-русски: «Урал весной».
Анна не отходила от икон, больше всего ей понравился образ Богородицы. Сочетание цветов — золото и лазурная синева на потемневшем дереве — действительно радовали глаз, и Мег согласилась приобрести икону вместе с картиной.
Тайком от дочери она шепотом попросила продавщицу добавить к покупкам матрешку, стоящую на витрине. В черно-розовой деревянной куколке прятались несколько «подружек», вложенных одна в другую. Анна будет рада сюрпризу.
Продавщица положила матрешку в пакетик, и Мег сунула его в свою вместительную сумку. Покупки обошлись ей более чем в тысячу долларов, одним махом истощив многолетние сбережения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Мег взглянула на рыбок, вспомнив день, когда купила этот аквариум, даже не догадываясь, где он в конце концов окажется. Анна всегда мечтала о животных в доме, а так как в их многоэтажке это было запрещено, рыбки оказались наилучшим решением.
Теперь у ее дочери есть целых три собаки. И отец, обожающий ее до безумия, и способный проявить твердость, когда это нужно. Поначалу Мег боялась, что он избалует Анну, но со временем убедилась в обратном. Для этого он слишком сильно ее любил.
Притворялся ли он? Осмелится ли Мег поверить, что Кон не отнял бы у нее Анну, если бы они не поженились?
— Мегги?
Мег вздрогнула, услышав хрипловатый голос Кона. Подняв голову, она увидела в дверях его темный силуэт.
— Теперь, когда Анна уснула, я бы хотел поговорить с тобой.
Ее пальцы сжались на аквариумном стекле.
— Я… я иду.
Во рту у Мег пересохло, когда она шла вслед за Коном по коридору. Она встревожилась, заметив, что он успел переодеться в черно-голубой махровый халат. Есть ли у него что-нибудь под халатом?
Не важно, что она занималась любовью с этим мужчиной семь лет назад. Он оставался для нее загадкой, и сейчас больше, чем когда бы то ни было. Вечный незнакомец… Ей хотелось бы довериться ему, но это так непросто.
— Перед свадьбой я сказал, что ты будешь решать, спать тебе со мной или нет.
Ее ногти вонзились в ладони.
— А теперь, женившись, ты решил добиться своего и забыть про обещания.
— В каком-то смысле, да. Я хочу, чтобы ты спала в моей постели, Мегги. Я не буду ни к чему тебя принуждать, но мне нужно, чтобы ты лежала рядом со мной. Не отказывай мне в этом, любовь моя.
— Я не твоя любимая, — выдохнула Мег, чувствуя головокружение от нехватки воздуха
— Нет, моя и всегда ею останешься.
— Хватит врать, Кон. Господи, прошу, не надо больше лжи, — взмолилась она, заливаясь слезами. — Ты сказал, что хочешь общаться с Анной, и ты это получил. Тебе мало?
— Я хотел бы сказать, что этого хватит. Но не могу.
— А если я откажусь?
— Не надо. Я так долго ждал.
— Значит, теперь, когда ты добился того, чего хотел, маску можно сбросить, да?
— Не было никакой маски, — спокойно возразил Кон, засунув руки в карманы. — Я просил твоей руки еще в России. Я предложил тебе выйти за меня замуж, как только встретился с тобой на балете. Теперь ты моя жена. Сейчас нас ничто не разделяет.
— Если не считать того, что я даже не знаю, кто ты такой, — всхлипнула Мег. — Я ничего не знаю о тебе. Я не знакома с твоими родителями. В России ты был большим человеком, кагэбешником, и я даже не знаю, была ли наша связь частью твоей работы или нет. Ты сказал, что тебя зовут Константин Руденко. Так это имя, данное тебе при рождении, или псевдоним?
Мег была на грани истерики и уже не могла остановиться.
— В моей стране ты притворяешься обычным американцем Гарри Джонсоном. Он живет в сказочном доме, водит «бьюик» и строит из себя мистера Хорошего Парня перед ничего не подозревающими соседями. Откуда мне знать, какой ты на самом деле? Видела ли я тебя настоящего? Каким ты был в детстве, в юности? Да и было ли у тебя детство? Кто ты?
Кон, помрачнев, покачал головой.
— Я не знаю, Мегги. За этим я и пришел к тебе. Чтобы узнать.
Казалось, его слова идут из глубины души. Мег совершенно не ожидала от него такого ответа. Растерявшись она направилась в комнату для гостей, расположенную между спальней Кона и детской. Мег провела в этой комнате прошлую ночь, ворочаясь без сна, боясь и предвкушая день своей свадьбы.
Кон остановился в дверях.
— Может, мы поищем ответа в постели? Это единственное место, где у нас не бывает проблем. Давай, с этого и начнем. — Он ухватился за дверной косяк, словно ища поддержку. — Клянусь, Мегги, я и пальцем к тебе не притронусь, если ты не захочешь. Просто полежи со мной. — Его голос дрожал от возбуждения. — После стольких лет разлуки, — он так легко перешел на русский, что Мег даже не сразу заметила, — позволь мне хотя бы взглянуть на тебя, вдохнуть пьянящий аромат твоих волос, почувствовать тебя рядом. Я прошу тебя, Мегги.
После такой отчаянной просьбы, произнесенной на его родном языке, Мег поняла что у нее не осталось сил для сопротивления. Его мольба вызывала в ней слишком много сладостных воспоминаний.
Мег достала ночнушку из комода и ушла в ванную переодеваться. Ее сердце билось все быстрее, чуть из груди не выскакивало. Кону удалось ее разжалобить.
Когда она вернулась в комнату, он все еще стоял у двери и глаз с нее не сводил.
Несколько шагов до кровати, казалось, растянулись на тысячу миль. Когда Мег влезла под одеяло, Кон выключил свет и шагнул к ней.
— Мегги? — прошептал он.
— Я… по-моему…
— Если я проведу эту ночь с тобой, — перебил он ее, — ты сможешь не бояться, что я украду Анну. Тебя ведь это пугает, правда?
Нет, — кричало ее сердце. — Я боюсь гораздо худшего. Я боюсь, что ты никогда не полюбишь меня так, как люблю тебя я.
Матрас скрипнул, когда Кон нырнул под одеяло. Хотя их тела не соприкасались, Мег чувствовала его тепло и запах мыла на его коже. Она не знала, раздет ли он, и хотела бы увидеть то, что скрывала от нее темнота ночи.
— Поговори со мной, любовь моя. — Его низкий, бархатный голос казался дуновением ночного ветерка. — Расскажи, как долго ты не могла меня забыть после возвращения из России. Никто больше не влюбился в тебя за время полета?
Ой, Кон. Мег уткнулась лицом в подушку, чтобы подавить стон.
— Я смотрел вслед твоему самолету, пока он не исчез в облаках, потом вернулся в коттедж и напился до самозабвения. По крайней мере, я надеялся забыть. Но ничто не могло смыть твой запах с простыней и подушек. Боже мой, Мегги… такая ужасная пустота после всего, что у нас было… Меня уже не волновало, буду ли я жить или умру.
— Ты думаешь, мне было легче? — возмутилась Мег. Рассказ Кона всколыхнул в ней такую волну воспоминаний, что все чувства, пережитые в прошлом, нахлынули снова с прежней, ошеломляющей силой. — Мне было все равно, даже если бы самолет разбился. Из-за тебя я вообще ни о чем не могла думать, даже о людях, которые летели со мной. Дома меня никто не ждал, и мое сердце осталось в России. Я хотела умереть, потому что не могла представить тебя с другой любовницей, тем более с какой-нибудь из ваших русских красоток. Я видела, как они пялились на тебя, когда мы гуляли.
— Мегги!
— Да, пялились, Кон. Ты сам знаешь, и не пытайся отрицать. Я понятия не имела, что могу быть такой ревнивой.
Он глубоко вздохнул.
— Думай, что хочешь, но я видел перед собой одну-единственную блондинку, которая сошла с трапа самолета и устроила настоящий переполох среди моих приятелей. Каждый из наших сотрудников отдал бы всю годовую зарплату за право сопровождать тебя. Когда они узнали, что ты под моей опекой, я нажил себе врагов.
Мег была бы польщена, расскажи это любой другой мужчина. Но сейчас ее бросило в дрожь. Должно быть, он преувеличивает, но… откуда ей знать?
— Слава Богу, твой самолет не разбился, — пробормотал Кон. — Рассказывай, что случилось, когда ты приехала в Штаты. Что ты делала? Как себя чувствовала?
Зачем он спрашивает, когда и так все знает?
Мег крепко зажмурилась, словно это могло облегчить ее боль. После того, как таможенники и агенты ЦРУ оставили ее в покое, она чувствовала себя освежеванной заживо.
— Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, меня отделили от остальных пассажиров и увезли на ужасный, двухдневный допрос.
Она услышала громкий вздох Кона.
— Из-за меня, — сказал он. — Потому что они узнали о нашей связи.
— Да.
— И после этого ты решила никогда больше не возвращаться в Россию.
— Да, — торопливо смахнув набежавшие слезы, продолжила Мег. — До того, как мне сказали, что ты наметил меня для вербовки, я собиралась копить деньги на следующую поездку.
— Теперь ты понимаешь, почему я запретил тебе возвращаться, — буркнул он.
— Хорошо еще, что мне нужно было так много всего сделать, а то бы я сошла с ума, вспоминая тетины угрозы. И все равно, я плохо спала и сильно похудела. Спасла меня, наверное, необходимость искать жилье и разбирать вещи. И, конечно, поиски работы.
— Ты не вернулась в школу.
— Нет. Я хотела найти занятие, которое бы не напоминало о тебе. Поэтому я ухватилась за первое подвернувшееся предложение с приличным заработком.
— «Стронг-Моторс»?
— Да.
— Расскажи о беременности. Когда ты впервые узнала, что ждешь нашего ребенка?
Переведя дыхание, Мег ответила:
— Как я уже говорила, у меня пропал аппетит и началась бессонница. Когда прошел месяц, а я чувствовала себя все хуже и жутко уставала, подруга посоветовала мне сходить к врачу. Сначала мне не хотелось, но потом, когда меня начало тошнить по утрам, я поняла, что что-то не так, и позвонила нашему семейному доктору. Он выслушал мой рассказ и тут же отправил меня к гинекологу. Я жутко разозлилась, так как знала, что ты пользовался презервативами. И тогда он прочитал мне лекцию о том, что ни один метод предохранения не дает стопроцентного результата. В итоге, после обследования у гинеколога выяснилось, что я действительно беременна. Я не хотела верить.
Наступила тягостная тишина.
— Ты собиралась…
— Нет, Кон. Я даже не думала об аборте. Что бы ни случилось между нами, наш ребенок ни в чем не виноват. Я бы не смогла причинить ему вред. Если честно, я почувствовала огромную ответственность, когда узнала. У меня появилась причина жить дальше. Я делала все, что советовал мне доктор, чтобы ребеночек родился здоровым и сильным.
— Спасибо, что рассказала, — прошептал Кон. — Знаешь, я бы жизнь отдал, лишь бы быть с тобой.
Мог ли он лгать так искренне? Мег все еще сомневалась.
— Когда я увидел фотографию маленькой Анны, я начал разрабатывать такой план побега, чтобы подставить под удар как можно меньше людей. Это стало для меня задачей номер один. Нужно было продумать все до последней детали и расписать чуть ли не по секундам.
— И как же ты сбежал? — Мег не удержалась, чтобы не спросить.
— Я не могу рассказать.
Гнев вспыхнул в ней с новой силой, и она уселась в кровати, отбросив волосы с лица.
— И еще хочешь, чтобы я тебе доверяла?
Кон приподнялся на локте, спокойный, как пантера, готовая к прыжку.
— По-твоему, мне не хотелось бы рассказать, через что я прошел ради вас с Анной?
— Не понимаю, зачем скрывать. Я думала, у мужа и жены не должно быть тайн друг от друга.
— Я тоже так считал, — усмехнулся Кон. — Но подробности моего отъезда из России — дело другое. Я должен молчать ради людей, рисковавших для меня своими жизнями.
— Думаешь, тебя все еще ищут?
— Уже нет. Но я в черном списке.
Мег судорожно сглотнула.
— Значит, тебе угрожает опасность?
— С какой стороны?
Ее бросило в дрожь.
— Не дразни меня, Кон.
— Может, нам лучше оставить эту тему?
— Неужели тебе что-то грозит со стороны нашего правительства?
— Вполне возможно, если учесть, что они доверяют мне не больше, чем ты. — Он потянулся за подушкой, и прижал ее к груди, на мгновение спрятав лицо.
Мег отвела взгляд, почувствовав всю беззащитность и отчаяние этого жеста.
— Даже после того, как ты передал им информацию?
Кон опустил голову.
— Ты сама сказала это однажды. Человек, отказавшийся от собственной страны — предатель для всех.
Когда-то она бросила это обвинение ему в лицо. Жестокие слова. Если никто не доверяет ему, какой же одинокой была его жизнь в прошедшие шесть лет. Какой одинокой она будет до самого последнего дня.
Кон слез с кровати, все еще одетый в халат. Но пояс развязался, и Мег удалось увидеть его грудь, покрытую темными волосами.
— Я знал, нечего было надеяться, что мы сможем начать все заново. Но как это ни глупо, я должен был попытаться. Спокойной ночи, Мегги.
Он направился к двери, но внезапно остановился.
— Вот тебе еще один подарок к Рождеству… Обещаю, что никогда больше не попрошу тебя лечь со мной.
— Куда мы поставим елку, папа?
— Куда твоя мама захочет.
Этим утром они ходили за покупками. Мег предоставила Анне право развлекать Кона, пока они блуждали от одного магазина к другому в поисках елочных украшений. Гирлянд и мишуры с маленькой сосенки, установленной в ее бывшей квартире, явно не хватало на купленную Коном двухметровую голубую ель.
Но вернувшись домой, Мег не могла и дальше избегать Кона. Анна не пропускала мимо ушей ни единого слова и замечала все, что происходило между ее родителями. В итоге, Мег выбрала для елки место в гостиной прямо напротив окна. Теперь их елка будет видна всем соседям. Единственное, что нужно — передвинуть стол и лампу.
Ее предложение было встречено с восторгом. Кон, одетый в джинсы и свитер, установил пушистую красавицу за пару минут. Как только Мег распутала гирлянду, Анна, сопровождаемая верным Тором, передала ее Кону, который тут же повесил гирлянду на дерево. Втроем дело у них спорилось. Заглянув в окно, любой случайный прохожий увидел бы счастливую и дружную семью.
Никто не знал о непроглядном мраке в душе Кона или о том, что после его ухода из спальни прошлой ночью Мег лежала без сна, изнывая от желания.
Что-то непостижимое произошло во время их разговора. Мужчина, ошеломивший Мег своим обещанием никогда больше не просить о близости, был совсем не тем человеком, который чуть раньше умолял ее лечь с ним рядом.
Не решившись подойти к нему, чтобы не нарваться на отказ, она осталась одна в постели. До утра она так и не уснула, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах.
Каждый раз, когда Мег пыталась представить себя на месте Кона, ей делалось дурно. Она могла понять его одиночество, неизбывную тоску и уныние, охватившее его после переезда из России в такую чужую и чуждую страну, как Соединенные Штаты.
Сотрудники ЦРУ дали Мег почитать несколько статей о перебежчиках, и их главная тема навсегда отпечаталась в ее памяти. Эти люди жили с последствиями своего предательства до конца своих дней.
Может, поэтому Кон стал таким замечательным отцом, полностью отдавшись своей новой роли. Должно быть, это помогает ему забыть прошлое. Поэтому он и хотел провести вчерашнюю ночь в одной постели с Мег — чтобы хоть ненадолго избавиться от своей боли.
Если честно, Мег не может его винить за эти по-человечески понятные чувства и побуждения. Если бы все сложилось по-другому, и она осталась в России навсегда, ей бы тоже пришлось несладко и понадобилось бы какое-нибудь занятие, позволяющее отвлечься.
— Мама, ты забыла открыть последнюю коробку.
Очнувшись от тягостных раздумий, Мег разорвала упаковку и протянула Анне очередную гирлянду. В этот миг незащищенности ее взгляд невольно метнулся к Кону, смотрящему на нее с таким видом, словно он читал ее мысли. Ее бросило в дрожь — столько боли было в его глазах, столько тоскливой безысходности. Мег не могла этого вынести. Она извинилась и ушла на кухню готовить ужин.
Следующие несколько дней были посвящены домашним хлопотам. Но Кон заметно отдалился от Мег, и она молча страдала. Расстроенная и смущенная из-за этого вечного незнакомца, который никогда еще не был с ней так холоден, она должна была что-нибудь предпринять, чтобы снять напряжение.
Во время одной из поездок на бывшую квартиру, Мег отыскала среди вещей пачку открыток. Она несколько лет переписывалась с Татьяной Смирновой, пожилой учительницей русского языка. Последнее письмо навело Мег на мысль о рождественском подарке для Кона, способном развеять его тоску.
Когда Кон приехал забрать их с Анной, Мег сказала, что хочет прогуляться вместе с дочерью по местным магазинам. Кон высадил их в центре, предупредив, что уезжает по делам и вернется через пару часов.
Как только он исчез из виду, Мег поделилась с Анной своим секретом. Они поймали такси и сообщили водителю адрес художественной галереи на окраине Сент-Луиса, которую Татьяна упоминала в своем письме. Там продавались русские поделки и сувениры. Мег и Анна приятно провели целый час, разглядывая картины, иконы, игрушки, головные уборы, украшения, пасхальные яйца — произведения искусства ушедших веков.
После долгих сомнений Мег выбрала написанную маслом картину. Это был горный пейзаж с цветущим лугом на переднем плане и пыльной дорогой, исчезающей вдали. Но решающим фактором стало название картины, напечатанное по-русски: «Урал весной».
Анна не отходила от икон, больше всего ей понравился образ Богородицы. Сочетание цветов — золото и лазурная синева на потемневшем дереве — действительно радовали глаз, и Мег согласилась приобрести икону вместе с картиной.
Тайком от дочери она шепотом попросила продавщицу добавить к покупкам матрешку, стоящую на витрине. В черно-розовой деревянной куколке прятались несколько «подружек», вложенных одна в другую. Анна будет рада сюрпризу.
Продавщица положила матрешку в пакетик, и Мег сунула его в свою вместительную сумку. Покупки обошлись ей более чем в тысячу долларов, одним махом истощив многолетние сбережения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14