— Сара подняла голову. — Мне… мне был нужен… аспирин.
— Ах, аспирин, испытанное средство. Как прозаично! Неужели ты ничего лучше не придумала, Диана? Все двери заперты, ключи у меня.
Сара чуть не задохнулась.
— Вы действительно думаете, что я хотела сбежать в халате?
Он прищурил глаза.
— Ну что мне на это сказать? Я так понимаю, ты решила, что тебе здесь все-таки нравится?
— Понимайте как хотите. — Она сердито посмотрела на него. — А сейчас, если вы не возражаете, я бы хотела лечь спать.
— Ничуть не возражаю, — подтвердил он и насмешливо указал на кровать.
— Если можно, я… я только возьму свой халат. В отчаянии она приоткрыла рот.
— Вы… вы не посмеете!
— Почему же? Ведь он мой, не так ли? — Он моргнул. — Но если ты не хочешь мне его отдать…
Сара сразу поняла намек и трясущимися пальцами начала развязывать узел. Раз он думает, что она не хочет отдать халат, он отнимет его силой. Развязав узел, она повернулась к нему спиной и, сбросив халат, не слишком грациозно залезла под одеяло.
— Спасибо. — Он наклонился, поднял халат, но не отходил от кровати, и она с решительным видом держала одеяло под самым подбородком, чувствуя, что ею снова овладевает губительное возбуждение. — Ну, тогда спокойной ночи.
Она кивнула, боясь открыть рот.
— Спокойной ночи, — с трудом выдавила она наконец, и в его глазах мелькнуло любопытство.
— Что, испугалась? — холодно осведомился он, положив руку на стойку у изголовья кровати. — Похоже, ты нервничаешь. Кому я этим обязан, старику Адаму?
Сара закрыла глаза, надеясь на чудо: вдруг он уйдет? Но он не уходил. Она почувствовала, как прогнулись пружины, и поняла: он лег на кровать и ждет, что она будет делать.
Она лихорадочно пыталась собраться с мыслями. Воспоминание о том, что между ними произошло внизу, накатило на нее горячей волной, но она вспомнила, как он повел себя. Пока он думает, что она его хочет, он ее не тронет. Вот если он поймет, что она его боится, тогда другое дело. Сара открыла глаза, посмотрела ему в лицо и с изумлением увидела в его глазах невыразимую муку. Решив, что он, наверное, думает о брате, она облокотилась на руку и, придерживая простыню этой рукой, другой коснулась его лица. Он резко отодвинулся, но не встал, и тогда она, набравшись решимости, тихо спросила:
— Я на самом деле вам нравлюсь, Майкл?
У него затвердел подбородок. Все его лицо, складки горько сжатого рта красноречивее слов говорили о его презрении к ней, но он все не уходил. — Такая невинная, — сказал он, словно самому себе, потом добавил: — А ты не боишься, что я захочу переспать с тобой?
— Я не могу остановить вас, — честно призналась Сара и удивилась, неужели он не слышит, как бешено колотится у нее сердце.
— Да, не можешь, — процедил он сквозь сжатые зубы, и в его глазах она увидела неистовую страсть.
Словно против воли, он пододвинулся и низко склонился над ней так, что она отпустила руку и откинулась на подушки. Она прерывисто дышала, воздух с трудом выходил из легких, а он касался пальцами ее губ, лаская, раздвигая их и все смотрел, не отрываясь, в расширенные зрачки ее глаз. — Ну что, кажется, мы уже наигрались? — поддразнил он ее хрипловатым голосом, наклонил голову и коснулся ее губ языком. — Ты боишься, Диана, я чувствую. У тебя сердце бьется, как птичка в силках. Так оно и есть, Диана. Птичка попалась в когти ястребу. И что бы ты ни говорила, тебе ничто не поможет.
— Вы… вы сумасшедший, — выдохнула она, а его губы, ласкавшие ее плечо, возбуждали ее, и она чувствовала, что слабеет.
Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но они лишь скользнули по его шелковой рубашке, и он тихо хрипловато рассмеялся.
— Вот так, — насмешливо похвалил он ее. — Попробуй останови меня.
Тогда посмотрим, кто кого.
Сара крутила головой из стороны в сторону, пытаясь как-нибудь освободиться, осознавая в то же время, что каждым движением тела выдает себя. Он расстегнул рубашку, и от прикосновения волос на его груди у нее сладко заныло сердце и кровь еще быстрее побежала по жилам.
Сама того не желая, она возбуждала его. Глаза, только что смотревшие на нее с презрением, зажглись страстью, и его движения стали более резкими: он постепенно терял контроль над собой.
— Ты… ты сука… — бормотал он, будто слова могли сделать чудо и вызвать к ней отвращение. Но он был уже совсем рядом с ней, отбросил ногами покрывало и придавил ее своим телом. Он властно прижался губами к ее губам, и ее голова в изнеможении провалилась в подушки.
Ее руки против воли нашли его плечи и трогали и ласкали их гладкую кожу с чувственным наслаждением. Она испытывала чисто физическое удовольствие от прикосновения его напряженного тела, гладила пальцами его сильные, твердые мышцы на спине и бедрах. Она ощущала каждый его мускул и как он отзывается в ней и от осознания этого полностью утратила чувство реальности. Ей вдруг стало все совершенно безразлично: пусть он думает, что она Диана!.. От него исходили такое тепло и такая мужская сила, он так властно держал ее в своих объятиях, что у нее не было ни сил, ни воли противиться ему. Она доверилась желаниям своего тела, лишь бы он продолжал обнимать, ласкать и целовать ее, делать с ней все, что захочет.
И когда она уже начала думать — и с надеждой, и со страхом, — что он действительно хочет взять ее, по его телу вдруг пробежала судорога отвращения, и он оторвался от нее. Он весь дрожал. Она чувствовала, как протестует его измученное тело, но он с усилием поднялся с кровати.
— Ну конечно, — невнятно говорил он, засовывая дрожащими пальцами рубашку в брюки, — конечно, тебе бы очень хотелось, чтобы я забылся, верно, Диана? Как бы ты ликовала, если бы тебе удалось соблазнить меня, как и брата!
— Вы сумасшедший!
Теперь возмущалась Сара; она приподнялась на локтях, совершенно не думая о том, как это выглядит. Почему он не считается с ее чувствами? Она же с его считается. Что бы он ни говорил сейчас, как бы ни вел себя, она знала: когда он только что целовал и ласкал ее, он делал это со страстью, а не с холодной враждебностью, и то, что он вот так ее бросил, отзывается в нем, как и в ней, болью.
— Нет, я не сумасшедший, Диана, — сказал он, отворачиваясь. — Завтра утром ты убедишься в том, что я абсолютно нормален. Просто в разных ситуациях нужны разные меры, вот и все. Ты умнее, чем я думал. А это еще раз доказывает, что никогда не следует недооценивать противника.
За ним с шумом захлопнулась дверь, и этот стук и пробежавший по телу холодок сквозняка словно отрезвили ее. Она оглядела свою грудь, набухшую и затвердевшую от желания, которое он в ней вызвал, и ей опять показалось, что это все не наяву. Неужели все это происходит с ней?
Неужели это она лежит в чужой кровати, голая, как в день появления на свет, и жалеет о том, что посторонний мужчина, которого она впервые увидела всего несколько часов назад, отказался переспать с ней?!
Да, он прав. Это не он, а она сумасшедшая. Он не сделал ничего такого, чего можно стыдиться. Он действительно думает, что она Диана, а она ведет себя так, что у него не возникает в этом никаких сомнений.
С отвращением она натянула на себя простыни, чтобы спрятать от себя самой свою наготу. Неужели она такая распутная, тревожно думала она. Или, может быть, ее поведение можно оправдать? Поймут ли, поймет ли он, когда все выяснится, почему она так себя вела? Может, утром, думала она, утыкаясь головой в подушки, может, утром она сможет все объяснить… Простит ли он ее?
Глава 4
Когда Сара проснулась, было уже совсем светло. Сквозь щели в шторах в комнату проникали лучи солнца. Еще сонными глазами она взглянула на наручные часы: начало одиннадцатого.
— Десять! — произнесла она вслух и тут же отчетливо вспомнила события вчерашнего вечера. Ее преследовала эта ужасная сцена, когда она чуть ли не навязывалась ему, и, вспомнив о своем неприличном поведении, она в отчаянии зажала рот руками. Потом, вздохнув, потрясла головой, словно желая избавиться от неприятных мыслей. Ей нечего стыдиться: ведь все это спровоцировал он. Он хотел ее (в этом она была уверена), а как вела себя она, не имеет значения.
Сара расслабилась, опять откинулась на подушки и закрыла глаза от резкого света дня, в котором ее вчерашнее поведение выглядело совсем по-другому. Она не могла не думать о том, какое мнение сложит он о ней, когда узнает, что она не Диана. После стольких лет, проведенных в Южной Америке, он наверняка придерживается строгих правил.
Но что же с ней происходит? Она всегда была такой уравновешенной, выдержанной, всегда владела собой. Сара никогда не стремилась вступать в интимные отношения с мужчинами; даже ее связь с Тони объяснялась скорее интеллектуальной, чем физической близостью. Она никогда не ощущала в себе сексуальности и поэтому избегала связей с мужчинами.
И вдруг все изменилось. Прошлой ночью Майкл Трегоуэр пробудил в ней сознание собственной женственности и вызвал чувства, о существовании которых в себе она и не подозревала. И она, как ребенок, повернулась и потянулась к нему, позволив ему приблизиться к себе, чего ранее не позволяла ни одному мужчине.
Щеки ее залил румянец. Как она посмотрит ему в глаза после всего, что случилось? Как она сможет говорить, общаться с ним, держаться естественно, если всего несколько часов назад вела себя как развратная женщина? Куда делись ее сдержанность, ее запреты, ее чувство собственного достоинства?
Дверь в спальню распахнулась, и Сара крепко закрыла глаза, сделав вид, что спит. Но это были напрасные старания: комнату наполнил ароматный запах кофе, и, приоткрыв один глаз, она увидела, что Майкл стоит у кровати и внимательно следит за ней.
— Хватит притворяться, — коротко приказал он и поставил поднос на столик рядом с ней. — Глупо с самого утра начинать военные действия, если ночью мы с тобой были так близки, что уж ближе, кажется, некуда, ведь правда глупо, как ты считаешь?
Сара моргнула, сжала губы и заметила с некоторым облегчением, что он одет.
— Я… я только что проснулась, — сказала она. — А вы давно встали?
— Недавно, — ответил он и подошел к окнам открыть шторы. — Сегодня чудесное утро. И мне не терпится продолжить наше весьма увлекательное знакомство.
— Понятно. — Сара сглотнула. — Вы, конечно, имеете в виду ваши отношения с Дианой.
— О Господи! — Майкл положил руку за шею и начал разминать мышцы плеч. — Я был уверен, что ты наконец поняла бесполезность этого спора, Диана. Тебе не кажется, что давно пора прекратить играть в игры и начать вести себя, как подобает взрослым людям, которые отвечают за свои поступки?
Сара подтянулась и села, опершись на подушки, старательно придерживая вокруг себя покрывало. На подносе был кофе с тостом и еще стакан только что выжатого апельсинового сока, который она сразу выпила, прежде чем ему ответить.
— Это приготовила миссис Пенуорти? — спросила она, рискуя вызвать его гнев, и он отвернулся от окна и хмуро взглянул на нее.
— Нет, это я приготовил, — резко ответил он, засовывая руки в карманы брюк. — Я кое-что умею. Могу приготовить кофе и сварить яйца. И вымыть посуду, если надо. Но, конечно, теперь, когда ты здесь, я надеюсь, этим займешься ты.
Сара вздохнула.
— Относительно того… что вы говорили раньше. — Она замолчала, увидев, как он напрягся. — Я согласна. Пора прекратить играть в игры. Я не Диана, и вы никакой силой не заставите меня признаться в обратном. И если вы дадите мне одеться, я вам это докажу.
— Как? — спросил он с сомнением.
Сара облизнула губы. Спущусь сию минуту вниз и покажу вам таблетки, которые у меня в сумке, — безмолвно кричал внутренний голос, но язык пристал к небу, и она не смогла произнести эти слова вслух.
— Вот видишь! — Он не стал дожидаться ее ответа. — Тебе нечего мне ответить. Ты тянешь время, Диана, а я не спешу класть в ловушку приманку. Если бы не Адам, я бы получал удовольствие, мучая тебя.
— Если бы не Адам, вас бы здесь не было! — робко парировала она, и он наклонил голову.
— Верно. — Он несколько мгновений насмешливо смотрел на нее, потом, когда под его пристальным взглядом она приоткрыла рот, его глаза посуровели. — Такая невинная! — пробормотал он будто про себя. — Такая женственная. — Он усмехнулся. — Пожалуй, я первый раз в жизни вижу женщину, которая хорошо выглядит утром, что подтверждает, что внешность обманчива.
Сара подняла голову.
— Я полагаю, вам довелось видеть многих женщин по утрам.
— Немало, — сухо согласился он. — Или ты хочешь, чтобы я лгал?
— Делайте что хотите, мне это безразлично, — натянуто ответила Сара, — только отпустите меня.
— Ты знаешь, что я не могу.
Сара глубоко вздохнула.
— Почему? Потому что вы меня хотите? — спросила она, нарочно дразня его. Пусть знает — не он один может наслаждаться ощущением власти, хоть и мимолетным.
Однако он отреагировал совсем не так, как она ожидала.
С жесткой улыбкой он подошел к кровати, взял Сару одной рукой за подбородок и с силой повернул к себе лицом.
— Не искушай судьбу, Диана, — хриплым голосом проговорил он, и его другая рука по-хозяйски забралась под покрывало, которое судорожно сжимала Сара, и нашла затвердевший сосок. — Если бы я думал, что…
Он резко умолк и отпустил ее; она упала на подушки, в ушах гулко стучало сердце. Она еще раз убедилась, как уязвима и как глупо продолжать этот маскарад.
— Итак, — сказал он уже спокойно, — одевайся. Но имей в виду, я нетерпелив, и, если ты не спустишься вниз через… — он посмотрел на наручные часы, — пятнадцать минут, я приду и приведу тебя сам.
— И, конечно, с кнутом, — добавила Сара, чтобы показать, что не боится, и его лицо опять приняло издевательское выражение.
— Отличная мысль, — усмехнулся он, оглядывая ее критическим взглядом.
— Наверное, я так и сделаю. Итак, когда я приду, постарайся уже выйти из ванной. Насколько я знаю, мокрая кожа жалит, как лезвие ножа.
Учтиво поклонившись, он вышел, а Сара еще какое-то время лежала и думала, неужели он на самом деле может быть так жесток. Она не знала, в чем тут дело, но, хотя он и не давал ей оснований доверять ему, ей все-таки казалось, что он человек нежестокий. Она это чувствовала, она даже была почти уверена в этом; уверенность ее основывалась на воспоминании о том участии, которое он невольно проявил, когда она упала в обморок, и о том, как тело ее откликнулось на его страстный призыв. Нет, он нежестокий человек.
И все-таки Сара не могла не сомневаться, что он не вернется за ней, если она задержится, поэтому быстро выпила кофе и поспешила в ванную. Одежда ее была там, где она ее оставила, и Сара быстро оделась, тщательно причесалась и пошла вниз.
Из задней части дома доносились какие-то звуки. Сара, думая, что это Майкл моет посуду (хотя он и уверял, что теперь это предстоит делать ей), набравшись духу, пошла туда и оказалась на кухне. Она была почти разочарована, когда увидела там незнакомую женщину, которая стояла у мойки и укладывала чистые тарелки в сушилку для посуды.
— Ой, — вырвалось у Сары.
Женщина резко обернулась; увидев Сару, она улыбнулась и посмотрела на нее с любопытством.
— Вы, наверное, и есть мисс Форчун, — сказала она, и Сара была поражена, услышав свое имя. Впрочем, наверное, Майкл решил, что так проще: не надо ничего объяснять. — Господин Трегоуэр сказал, что вы поздно встанете. Вы приехали сюда отдохнуть, да? Жаль, что я об этом не знала — я бы приготовила постели.
— Все в порядке. — Сара почувствовала, что краснеет при мысли о том, что думает о ней эта женщина. Она неловко оглянулась. — А где… где господин Трегоуэр? Я его ищу.
— Я думаю, на улице. Он, кажется, говорил, что вчера из-за дождя не достал вещи из вашей машины. Наверное, он этим как раз и занимается сейчас.
— Ах да! Спасибо. — Сара почувствовала, что кровь отхлынула от лица. Как же она сразу не догадалась? Ну конечно, он пошел за вещами. И что теперь? Она даже думать боялась об этом.
Сара вышла из кухни и быстро вернулась в холл. Так и есть, посередине холла стояли ее сумки, но Майкла не было видно. Входная дверь была открыта, и с улицы тянуло свежестью и прохладой. Сара подошла к двери. В воздухе пахло морем, и она глубоко вздохнула, с удовольствием ощущая после городского смрада свежесть океана, но тут же отпрянула назад, когда из-за «мини» показался хозяин дома. Он заметил ее, когда вылез из машины и выпрямился, и теперь, когда он шел к ней, она видела по его напряженному взгляду, что он одновременно удивлен и рассержен.
— Скажи мне, пожалуйста, — сказал он, подходя к ней и упираясь двумя руками в дверные косяки (Сара отступила на шаг назад). — Зачем Диане понадобилось брать с собой спальный мешок и коробку с едой, если она не собиралась оставаться здесь на ночь?
Сара глубоко вздохнула.
— Если… если вы подумаете как следует, я… я полагаю, вы… вы найдете ответ, — сказала она, спотыкаясь. — И… и, конечно, очень любезно с вашей стороны, что вы за меня достали из машины вещи, но… но это лишние хлопоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
— Ах, аспирин, испытанное средство. Как прозаично! Неужели ты ничего лучше не придумала, Диана? Все двери заперты, ключи у меня.
Сара чуть не задохнулась.
— Вы действительно думаете, что я хотела сбежать в халате?
Он прищурил глаза.
— Ну что мне на это сказать? Я так понимаю, ты решила, что тебе здесь все-таки нравится?
— Понимайте как хотите. — Она сердито посмотрела на него. — А сейчас, если вы не возражаете, я бы хотела лечь спать.
— Ничуть не возражаю, — подтвердил он и насмешливо указал на кровать.
— Если можно, я… я только возьму свой халат. В отчаянии она приоткрыла рот.
— Вы… вы не посмеете!
— Почему же? Ведь он мой, не так ли? — Он моргнул. — Но если ты не хочешь мне его отдать…
Сара сразу поняла намек и трясущимися пальцами начала развязывать узел. Раз он думает, что она не хочет отдать халат, он отнимет его силой. Развязав узел, она повернулась к нему спиной и, сбросив халат, не слишком грациозно залезла под одеяло.
— Спасибо. — Он наклонился, поднял халат, но не отходил от кровати, и она с решительным видом держала одеяло под самым подбородком, чувствуя, что ею снова овладевает губительное возбуждение. — Ну, тогда спокойной ночи.
Она кивнула, боясь открыть рот.
— Спокойной ночи, — с трудом выдавила она наконец, и в его глазах мелькнуло любопытство.
— Что, испугалась? — холодно осведомился он, положив руку на стойку у изголовья кровати. — Похоже, ты нервничаешь. Кому я этим обязан, старику Адаму?
Сара закрыла глаза, надеясь на чудо: вдруг он уйдет? Но он не уходил. Она почувствовала, как прогнулись пружины, и поняла: он лег на кровать и ждет, что она будет делать.
Она лихорадочно пыталась собраться с мыслями. Воспоминание о том, что между ними произошло внизу, накатило на нее горячей волной, но она вспомнила, как он повел себя. Пока он думает, что она его хочет, он ее не тронет. Вот если он поймет, что она его боится, тогда другое дело. Сара открыла глаза, посмотрела ему в лицо и с изумлением увидела в его глазах невыразимую муку. Решив, что он, наверное, думает о брате, она облокотилась на руку и, придерживая простыню этой рукой, другой коснулась его лица. Он резко отодвинулся, но не встал, и тогда она, набравшись решимости, тихо спросила:
— Я на самом деле вам нравлюсь, Майкл?
У него затвердел подбородок. Все его лицо, складки горько сжатого рта красноречивее слов говорили о его презрении к ней, но он все не уходил. — Такая невинная, — сказал он, словно самому себе, потом добавил: — А ты не боишься, что я захочу переспать с тобой?
— Я не могу остановить вас, — честно призналась Сара и удивилась, неужели он не слышит, как бешено колотится у нее сердце.
— Да, не можешь, — процедил он сквозь сжатые зубы, и в его глазах она увидела неистовую страсть.
Словно против воли, он пододвинулся и низко склонился над ней так, что она отпустила руку и откинулась на подушки. Она прерывисто дышала, воздух с трудом выходил из легких, а он касался пальцами ее губ, лаская, раздвигая их и все смотрел, не отрываясь, в расширенные зрачки ее глаз. — Ну что, кажется, мы уже наигрались? — поддразнил он ее хрипловатым голосом, наклонил голову и коснулся ее губ языком. — Ты боишься, Диана, я чувствую. У тебя сердце бьется, как птичка в силках. Так оно и есть, Диана. Птичка попалась в когти ястребу. И что бы ты ни говорила, тебе ничто не поможет.
— Вы… вы сумасшедший, — выдохнула она, а его губы, ласкавшие ее плечо, возбуждали ее, и она чувствовала, что слабеет.
Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но они лишь скользнули по его шелковой рубашке, и он тихо хрипловато рассмеялся.
— Вот так, — насмешливо похвалил он ее. — Попробуй останови меня.
Тогда посмотрим, кто кого.
Сара крутила головой из стороны в сторону, пытаясь как-нибудь освободиться, осознавая в то же время, что каждым движением тела выдает себя. Он расстегнул рубашку, и от прикосновения волос на его груди у нее сладко заныло сердце и кровь еще быстрее побежала по жилам.
Сама того не желая, она возбуждала его. Глаза, только что смотревшие на нее с презрением, зажглись страстью, и его движения стали более резкими: он постепенно терял контроль над собой.
— Ты… ты сука… — бормотал он, будто слова могли сделать чудо и вызвать к ней отвращение. Но он был уже совсем рядом с ней, отбросил ногами покрывало и придавил ее своим телом. Он властно прижался губами к ее губам, и ее голова в изнеможении провалилась в подушки.
Ее руки против воли нашли его плечи и трогали и ласкали их гладкую кожу с чувственным наслаждением. Она испытывала чисто физическое удовольствие от прикосновения его напряженного тела, гладила пальцами его сильные, твердые мышцы на спине и бедрах. Она ощущала каждый его мускул и как он отзывается в ней и от осознания этого полностью утратила чувство реальности. Ей вдруг стало все совершенно безразлично: пусть он думает, что она Диана!.. От него исходили такое тепло и такая мужская сила, он так властно держал ее в своих объятиях, что у нее не было ни сил, ни воли противиться ему. Она доверилась желаниям своего тела, лишь бы он продолжал обнимать, ласкать и целовать ее, делать с ней все, что захочет.
И когда она уже начала думать — и с надеждой, и со страхом, — что он действительно хочет взять ее, по его телу вдруг пробежала судорога отвращения, и он оторвался от нее. Он весь дрожал. Она чувствовала, как протестует его измученное тело, но он с усилием поднялся с кровати.
— Ну конечно, — невнятно говорил он, засовывая дрожащими пальцами рубашку в брюки, — конечно, тебе бы очень хотелось, чтобы я забылся, верно, Диана? Как бы ты ликовала, если бы тебе удалось соблазнить меня, как и брата!
— Вы сумасшедший!
Теперь возмущалась Сара; она приподнялась на локтях, совершенно не думая о том, как это выглядит. Почему он не считается с ее чувствами? Она же с его считается. Что бы он ни говорил сейчас, как бы ни вел себя, она знала: когда он только что целовал и ласкал ее, он делал это со страстью, а не с холодной враждебностью, и то, что он вот так ее бросил, отзывается в нем, как и в ней, болью.
— Нет, я не сумасшедший, Диана, — сказал он, отворачиваясь. — Завтра утром ты убедишься в том, что я абсолютно нормален. Просто в разных ситуациях нужны разные меры, вот и все. Ты умнее, чем я думал. А это еще раз доказывает, что никогда не следует недооценивать противника.
За ним с шумом захлопнулась дверь, и этот стук и пробежавший по телу холодок сквозняка словно отрезвили ее. Она оглядела свою грудь, набухшую и затвердевшую от желания, которое он в ней вызвал, и ей опять показалось, что это все не наяву. Неужели все это происходит с ней?
Неужели это она лежит в чужой кровати, голая, как в день появления на свет, и жалеет о том, что посторонний мужчина, которого она впервые увидела всего несколько часов назад, отказался переспать с ней?!
Да, он прав. Это не он, а она сумасшедшая. Он не сделал ничего такого, чего можно стыдиться. Он действительно думает, что она Диана, а она ведет себя так, что у него не возникает в этом никаких сомнений.
С отвращением она натянула на себя простыни, чтобы спрятать от себя самой свою наготу. Неужели она такая распутная, тревожно думала она. Или, может быть, ее поведение можно оправдать? Поймут ли, поймет ли он, когда все выяснится, почему она так себя вела? Может, утром, думала она, утыкаясь головой в подушки, может, утром она сможет все объяснить… Простит ли он ее?
Глава 4
Когда Сара проснулась, было уже совсем светло. Сквозь щели в шторах в комнату проникали лучи солнца. Еще сонными глазами она взглянула на наручные часы: начало одиннадцатого.
— Десять! — произнесла она вслух и тут же отчетливо вспомнила события вчерашнего вечера. Ее преследовала эта ужасная сцена, когда она чуть ли не навязывалась ему, и, вспомнив о своем неприличном поведении, она в отчаянии зажала рот руками. Потом, вздохнув, потрясла головой, словно желая избавиться от неприятных мыслей. Ей нечего стыдиться: ведь все это спровоцировал он. Он хотел ее (в этом она была уверена), а как вела себя она, не имеет значения.
Сара расслабилась, опять откинулась на подушки и закрыла глаза от резкого света дня, в котором ее вчерашнее поведение выглядело совсем по-другому. Она не могла не думать о том, какое мнение сложит он о ней, когда узнает, что она не Диана. После стольких лет, проведенных в Южной Америке, он наверняка придерживается строгих правил.
Но что же с ней происходит? Она всегда была такой уравновешенной, выдержанной, всегда владела собой. Сара никогда не стремилась вступать в интимные отношения с мужчинами; даже ее связь с Тони объяснялась скорее интеллектуальной, чем физической близостью. Она никогда не ощущала в себе сексуальности и поэтому избегала связей с мужчинами.
И вдруг все изменилось. Прошлой ночью Майкл Трегоуэр пробудил в ней сознание собственной женственности и вызвал чувства, о существовании которых в себе она и не подозревала. И она, как ребенок, повернулась и потянулась к нему, позволив ему приблизиться к себе, чего ранее не позволяла ни одному мужчине.
Щеки ее залил румянец. Как она посмотрит ему в глаза после всего, что случилось? Как она сможет говорить, общаться с ним, держаться естественно, если всего несколько часов назад вела себя как развратная женщина? Куда делись ее сдержанность, ее запреты, ее чувство собственного достоинства?
Дверь в спальню распахнулась, и Сара крепко закрыла глаза, сделав вид, что спит. Но это были напрасные старания: комнату наполнил ароматный запах кофе, и, приоткрыв один глаз, она увидела, что Майкл стоит у кровати и внимательно следит за ней.
— Хватит притворяться, — коротко приказал он и поставил поднос на столик рядом с ней. — Глупо с самого утра начинать военные действия, если ночью мы с тобой были так близки, что уж ближе, кажется, некуда, ведь правда глупо, как ты считаешь?
Сара моргнула, сжала губы и заметила с некоторым облегчением, что он одет.
— Я… я только что проснулась, — сказала она. — А вы давно встали?
— Недавно, — ответил он и подошел к окнам открыть шторы. — Сегодня чудесное утро. И мне не терпится продолжить наше весьма увлекательное знакомство.
— Понятно. — Сара сглотнула. — Вы, конечно, имеете в виду ваши отношения с Дианой.
— О Господи! — Майкл положил руку за шею и начал разминать мышцы плеч. — Я был уверен, что ты наконец поняла бесполезность этого спора, Диана. Тебе не кажется, что давно пора прекратить играть в игры и начать вести себя, как подобает взрослым людям, которые отвечают за свои поступки?
Сара подтянулась и села, опершись на подушки, старательно придерживая вокруг себя покрывало. На подносе был кофе с тостом и еще стакан только что выжатого апельсинового сока, который она сразу выпила, прежде чем ему ответить.
— Это приготовила миссис Пенуорти? — спросила она, рискуя вызвать его гнев, и он отвернулся от окна и хмуро взглянул на нее.
— Нет, это я приготовил, — резко ответил он, засовывая руки в карманы брюк. — Я кое-что умею. Могу приготовить кофе и сварить яйца. И вымыть посуду, если надо. Но, конечно, теперь, когда ты здесь, я надеюсь, этим займешься ты.
Сара вздохнула.
— Относительно того… что вы говорили раньше. — Она замолчала, увидев, как он напрягся. — Я согласна. Пора прекратить играть в игры. Я не Диана, и вы никакой силой не заставите меня признаться в обратном. И если вы дадите мне одеться, я вам это докажу.
— Как? — спросил он с сомнением.
Сара облизнула губы. Спущусь сию минуту вниз и покажу вам таблетки, которые у меня в сумке, — безмолвно кричал внутренний голос, но язык пристал к небу, и она не смогла произнести эти слова вслух.
— Вот видишь! — Он не стал дожидаться ее ответа. — Тебе нечего мне ответить. Ты тянешь время, Диана, а я не спешу класть в ловушку приманку. Если бы не Адам, я бы получал удовольствие, мучая тебя.
— Если бы не Адам, вас бы здесь не было! — робко парировала она, и он наклонил голову.
— Верно. — Он несколько мгновений насмешливо смотрел на нее, потом, когда под его пристальным взглядом она приоткрыла рот, его глаза посуровели. — Такая невинная! — пробормотал он будто про себя. — Такая женственная. — Он усмехнулся. — Пожалуй, я первый раз в жизни вижу женщину, которая хорошо выглядит утром, что подтверждает, что внешность обманчива.
Сара подняла голову.
— Я полагаю, вам довелось видеть многих женщин по утрам.
— Немало, — сухо согласился он. — Или ты хочешь, чтобы я лгал?
— Делайте что хотите, мне это безразлично, — натянуто ответила Сара, — только отпустите меня.
— Ты знаешь, что я не могу.
Сара глубоко вздохнула.
— Почему? Потому что вы меня хотите? — спросила она, нарочно дразня его. Пусть знает — не он один может наслаждаться ощущением власти, хоть и мимолетным.
Однако он отреагировал совсем не так, как она ожидала.
С жесткой улыбкой он подошел к кровати, взял Сару одной рукой за подбородок и с силой повернул к себе лицом.
— Не искушай судьбу, Диана, — хриплым голосом проговорил он, и его другая рука по-хозяйски забралась под покрывало, которое судорожно сжимала Сара, и нашла затвердевший сосок. — Если бы я думал, что…
Он резко умолк и отпустил ее; она упала на подушки, в ушах гулко стучало сердце. Она еще раз убедилась, как уязвима и как глупо продолжать этот маскарад.
— Итак, — сказал он уже спокойно, — одевайся. Но имей в виду, я нетерпелив, и, если ты не спустишься вниз через… — он посмотрел на наручные часы, — пятнадцать минут, я приду и приведу тебя сам.
— И, конечно, с кнутом, — добавила Сара, чтобы показать, что не боится, и его лицо опять приняло издевательское выражение.
— Отличная мысль, — усмехнулся он, оглядывая ее критическим взглядом.
— Наверное, я так и сделаю. Итак, когда я приду, постарайся уже выйти из ванной. Насколько я знаю, мокрая кожа жалит, как лезвие ножа.
Учтиво поклонившись, он вышел, а Сара еще какое-то время лежала и думала, неужели он на самом деле может быть так жесток. Она не знала, в чем тут дело, но, хотя он и не давал ей оснований доверять ему, ей все-таки казалось, что он человек нежестокий. Она это чувствовала, она даже была почти уверена в этом; уверенность ее основывалась на воспоминании о том участии, которое он невольно проявил, когда она упала в обморок, и о том, как тело ее откликнулось на его страстный призыв. Нет, он нежестокий человек.
И все-таки Сара не могла не сомневаться, что он не вернется за ней, если она задержится, поэтому быстро выпила кофе и поспешила в ванную. Одежда ее была там, где она ее оставила, и Сара быстро оделась, тщательно причесалась и пошла вниз.
Из задней части дома доносились какие-то звуки. Сара, думая, что это Майкл моет посуду (хотя он и уверял, что теперь это предстоит делать ей), набравшись духу, пошла туда и оказалась на кухне. Она была почти разочарована, когда увидела там незнакомую женщину, которая стояла у мойки и укладывала чистые тарелки в сушилку для посуды.
— Ой, — вырвалось у Сары.
Женщина резко обернулась; увидев Сару, она улыбнулась и посмотрела на нее с любопытством.
— Вы, наверное, и есть мисс Форчун, — сказала она, и Сара была поражена, услышав свое имя. Впрочем, наверное, Майкл решил, что так проще: не надо ничего объяснять. — Господин Трегоуэр сказал, что вы поздно встанете. Вы приехали сюда отдохнуть, да? Жаль, что я об этом не знала — я бы приготовила постели.
— Все в порядке. — Сара почувствовала, что краснеет при мысли о том, что думает о ней эта женщина. Она неловко оглянулась. — А где… где господин Трегоуэр? Я его ищу.
— Я думаю, на улице. Он, кажется, говорил, что вчера из-за дождя не достал вещи из вашей машины. Наверное, он этим как раз и занимается сейчас.
— Ах да! Спасибо. — Сара почувствовала, что кровь отхлынула от лица. Как же она сразу не догадалась? Ну конечно, он пошел за вещами. И что теперь? Она даже думать боялась об этом.
Сара вышла из кухни и быстро вернулась в холл. Так и есть, посередине холла стояли ее сумки, но Майкла не было видно. Входная дверь была открыта, и с улицы тянуло свежестью и прохладой. Сара подошла к двери. В воздухе пахло морем, и она глубоко вздохнула, с удовольствием ощущая после городского смрада свежесть океана, но тут же отпрянула назад, когда из-за «мини» показался хозяин дома. Он заметил ее, когда вылез из машины и выпрямился, и теперь, когда он шел к ней, она видела по его напряженному взгляду, что он одновременно удивлен и рассержен.
— Скажи мне, пожалуйста, — сказал он, подходя к ней и упираясь двумя руками в дверные косяки (Сара отступила на шаг назад). — Зачем Диане понадобилось брать с собой спальный мешок и коробку с едой, если она не собиралась оставаться здесь на ночь?
Сара глубоко вздохнула.
— Если… если вы подумаете как следует, я… я полагаю, вы… вы найдете ответ, — сказала она, спотыкаясь. — И… и, конечно, очень любезно с вашей стороны, что вы за меня достали из машины вещи, но… но это лишние хлопоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16