Но и здесь, под теплыми струями воды они не удержались и опять занялись сладостным истязанием друг друга, перемешивая хлюпанье воды с восторженным схлестом тел. Когда и здесь оба достигли пика наслаждения почти одновременно, он нежно обтер ее полотенцем, подхватил на руки и отнес в кровать.
А когда в спальню проскользнули первые лучи солнца и птицы на ветвях деревьев занялись самозабвенным исполнением своего утреннего гимна, Кейт даже не могла припомнить, сколько же раз они успели за их первую брачную ночь исполнить сладостный ритуал всех влюбленных.
Не мог точно вспомнить и Роберто. Оба просто сбились со счета.
Кейт чувствовала, что каждая ее косточка, каждая мышца ныла от перенапряжения, а веки сами по себе закрывались от усталости. Но она также чувствовала, знала, что никогда еще в жизни не была так счастлива, как этой ночью.
Она легла на бок и вытянулась вдоль его груди и живота, так что ее ягодицы уперлись в его пах. Роберто обнял ее сзади, и так они пролежали, может быть, час или два, пока его мужская сила не вернулась, чтобы позвать новобрачного к новым подвигам.
Это начало нового дня, новой жизни, думала Кейт. И не важно, как складывалась вся их предыдущая жизнь. Главное, что теперь они могут начать все с начала, с нуля. Начать новую, семейную жизнь. Как муж и жена. И если последующие ночи будут такими же, как эта, минувшая, их брак станет прочным, как горная гряда, и несокрушимым, как верность истинно влюбленных.
В эту ночь Кейт четко усвоила еще одну вещь: Роберто был тем самым мужчиной, в котором она нуждалась больше всего на свете. Никакой другой партнер ей был не нужен. Интуитивно она знала об этом, когда была еще совсем девчонкой. Но тогда она любила его скорее платонически, чем физически. А когда ей повстречался Мартин, она просто сбилась с пути. Потому что у нее еще не было никакого жизненного, а тем более любовного опыта.
За все время знакомства с Мартином она никогда не испытывала того, что испытала за одну ночь с Роберто. Эгоистичные, грубые действия Форда в постели казались ей теперь вялым мерцанием свечи в сравнении с яркими, всепроникающими лучами, которые исходили от Роберто. За несколько недель их общения Мартин не дал ей и сотой доли того, что она получила за одну ночь от Роберто. Причем получила многократно – столько раз, сколько он за эту ночь овладевал ею.
Кейт была убеждена, что такого же удовлетворения ей не мог бы дать никакой другой мужчина. Она была также уверена, что в глубине души Роберто любил ее, равно как и она любила его. Иначе секс у них не был бы таким страстным и бурным.
Впрочем, по его понятиям, чувство, которое связывало их, возможно, и нельзя было назвать любовью. Но все-таки оно существовало и так или иначе влияло на их отношения, их близость! А может быть, пройдет время, и это чувство перерастет в привычку, а привычка превратится в любовь?
И наступит день, когда он раскроет ей свое сердце – признается в любви…
Кейт была готова дожидаться этого дня, сколько угодно. Тем более если в течение этого ожидания Роберто будет дарить ей такие же ночи, какую подарил сегодня. Она готова была вытерпеть любые сроки, перенести любые испытания, лишь бы у него вызрела любовь к ней и он сам сказал ей об этом.
С такими мыслями, преисполненная счастливых надежд, с блаженной улыбкой на губах она придвинулась к нему еще ближе и заснула.
Прошло несколько часов. Яркое утреннее солнце уже было высоко над землей, когда его лучи скользнули по закрытым векам Кейт. Она раскинула на подушке руки и сладко потянулась.
– Наконец-то ты проснулась. – Низкий, сипловатый голос Роберто прозвучал для нее лучшей музыкой в мире. – Я уже подумал было, что ты будешь отсыпаться весь день.
– А если бы я действительно проспала до вечера, кто в этом был бы виноват?.. В эту ночь ты просто замучил меня. Сладостно замучил. Выкачал из меня всю энергию, все силы, какие только были…
– Как ты себя чувствуешь сейчас?
– Прекрасно. – Кейт опять сладко потянулась и со счастливой улыбкой взглянула на него. – Знаешь, я бы так хотела, чтобы это настроение не проходило у меня весь день! Но все зависит и от тебя. А почему бы тебе сейчас не вернуться в кровать? Иди же ко мне…
Но Роберто промолчал, и это удивило ее. Даже в какой-то степени шокировало. Она широко раскрыла глаза и с беспокойством посмотрела на него.
– Роберто, что с тобой?
– На кровать уже не остается времени.
– Почему же?
– Тебе надо вставать. Оденься и будь готова. В аэропорту нас ждет самолет.
– И куда мы должны лететь?
– На Майорку, – ответил он. – Ты помнишь наш разговор о медовом месяце? Он начнется для нас сегодня! Мои родители хотят посмотреть на тебя, познакомиться с тобой, и я хочу показать тебе мои родные места, хочу, чтобы ты увидела кусочек Испании. Ведь теперь ты жена испанца, и пора заглянуть на этот остров, откуда родом твой муж.
10
– Я влюбилась в твой остров, – сказала ему Кейт. – Мне так понравилась Майорка! И твои родители.
Они сидели на песчаном берегу маленькой, уютной бухточки в городке Порто-Кристо и любовались зеленовато-голубой гладью Средиземного моря и золотым диском солнца, сверкавшим в лазурной вышине.
– А мои родители влюбились в тебя, – пробормотал Роберто. – И это несмотря на то, что у нас получилась довольно быстрая, просто стремительная свадьба, тогда как здесь, на острове, такие события принято отмечать не спеша, со знанием дела, с учетом всех островных обычаев и традиций. Моя мама всегда мечтала собрать в своем доме всех родных и близких, когда я надумал бы жениться.
– Что ж, ей это вполне удалось.
Кейт улыбнулась, вспомнив о щедрой вечеринке, которую Кармела Мадругада закатила в честь молодых через пару Дней после их прибытия на Майорку. Во дворе дома под фиговыми деревьями были расставлены огромные деревянные столы, накрытые белыми льняными скатертями и заваленные неисчислимыми и самыми разнообразными кушаньями и лакомствами. За праздничными столами уселась, казалось, половина населения острова: все родственники и друзья Роберто Мадругада и его родителей. И все прошло великолепно. Застолье удалось на славу…
Роберто сцепил руки в замок вокруг коленей и уставился на горячий, светло-желтый песок, приятно щекотавший голые ступни. Затем он зачерпнул горсть песка и медленно, будто стараясь изобразить песочные часы, пропустил сыпучую массу через растопыренные пальцы. Потом опять перевел взгляд на сверкающую морскую даль и задумчивым голосом, словно о чем-то вспоминая и размышляя, стал рассказывать Кейт о прошлой и нынешней истории острова, его современных обычаях и традициях, уходивших корнями в минувшие столетия. К примеру, на Майорке издавна существовал такой обычай. Если парень и девушка, будучи еще подростками, влюблялись друг в друга, но не имели возможности спать в одной постели, они задумывали побег. И убегали от родных. Убегали из мест, где жили многие поколения их предков. Такой поступок свидетельствовал о серьезности их намерений, и находились родственники, которые предоставляли им жилье. Когда эта пара взрослела и молодые возлюбленные могли уже сами содержать себя, их брак благословляли родители, и они становились законными мужем и женой.
– Такое случалось когда-нибудь в вашей семье? – спросила Кейт.
– Никогда… – Роберто задумался и после паузы сказал: – Впрочем, один случай я припоминаю. Это когда родной кров хотели было покинуть Хуан и Эсперанса. Родители с той и другой стороны были против их брака, и брат со своей возлюбленной пошли им наперекор. Обоим не было, кажется, еще и шестнадцати, когда они встретились впервые, и после Эсперансы Хуан уже не хотел больше ни с кем знакомиться…
– Должно быть, он очень любил ее, – сказала Кейт.
– Без нее он не смог бы просуществовать и дня. А когда она умерла, это явилось для него страшным ударом. Ужасно терять любимых людей, тем более когда они еще совсем молоды.
Эсперансе Бланка было всего тридцать, когда она ушла из жизни. Столько же сейчас было и Роберто. Кейт даже не представляла себе, как она могла бы выжить, если бы потеряла мужа в таком же возрасте, в каком Хуан потерял жену.
– Хуан по крайней мере начал приходить в себя с того дня, как ты объявилась здесь, – заметил Роберто. – Ты помогла ему осознать, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается.
– Не я… Тут на него поработало само время, – осторожно заметила Кейт. – Ведь не может же он скорбеть по своей жене вечно, как бы ни любил ее… Мне нравится Хуан, – добавила она. – Я бы хотела, чтобы ему опять повстречалась женщина, с которой он не чувствовал бы себя одиноким и с которой его жизнь стала бы вновь полноценной и полнокровной.
– Не думаю, что это удастся ему в ближайшее время, – ответил Роберто. – Эсперанса была именно той женщиной, в которой он нуждался, и я не уверен, что ему скоро повстречается другая, которая сможет легко заменить ее.
– Но их сыну Пабло нужна мать! – выдвигала свои доводы Кейт.
– Иметь даже одного из родителей – это уже немалое благо для ребенка… Хуан не женится на первой попавшейся женщине только ради того, чтобы у его сына была мать. – Роберто встал и начал стряхивать песок с джинсов. Пряди черных волос на какое-то время заслонили его лицо от Кейт. – Если мужчины в нашем роду влюбляются, то их любовь, как правило, остается неизменной на всю жизнь. Эта традиция шла из поколения в поколение. Мой отец влюбился в мою маму сразу, как только увидел ее, хотя она в это время была замужем за отцом Хуана. А с отцом Хуана раньше произошла примерно такая же история.
– Но ведь Хуан связан родственными узами с семейством Бланка…
– В этом семействе действуют такие же традиции. – Роберто встал, и его карие глаза на мгновение погрузились в зеленый омут ее глаз. – Одинаковые принципы создания семейного очага на основе первой и единственной любви соблюдаются обеими сторонами.
Разумеется, Роберто имел также в виду и самого себя. Он тоже строго придерживался тех же принципов. Впервые встретив Кейт, когда она была еще совсем девочкой, он раз и навсегда решил для себя: это юное создание предназначено для него и только для него, и он никогда уже не будет искать никакую другую женщину взамен Китти Хиллз.
Это было как ослепляющая вспышка молнии. Как удар грома среди ясного неба. Приказ свыше. Судьба. Любовь на всю жизнь. Точно так же сложилась личная жизнь у его отца. И у деда.
А Кейт в эти же минуты вдруг вспомнила библиотеку в своем доме. Вспомнила, как Роберто явился к ней в тот вечер.
Когда она рассказала ему о Мартине, он признался ей: “Как и ты, я влюбился ошибочно. Предметом моей любви стала совсем не та женщина, которую я искал. Я был тогда еще почти ребенком, несмышленым юношей. Находился примерно в таком же возрасте, в каком сейчас находишься ты”.
Ясно, что та незнакомка, кем бы она ни была, не ответила на его чувство, рассудила Кейт. Возможно, она оттолкнула его и вышла замуж за другого.
Неожиданно солнце зашло за тучу, на теплый песок легли предвечерние тени, и в их настроение незаметно вкрапилась рябь сомнений и колебаний. Нет, он не любит меня, подумала Кейт. Не любит достаточно серьезно, чтобы мы смогли навсегда привязаться друг к другу. А тем более прилепиться, как сказано в Библии. Его сердце наверняка принадлежало другой женщине, оно было отдано ей давным-давно, и не было никого в целом свете, кто мог бы заменить ее.
Именно поэтому его предложение о женитьбе имело сугубо деловой характер. Он просто решил помочь ей, когда узнал, что она беременна. Нет, она не была его самой желанной женщиной, но как временная замена таковой, как партнерша по постели устраивала вполне. Она видела, чувствовала, что он хотел ее, хотел в сексуальном смысле, хотел как самку. Но не как возлюбленную. Не как женщину, которую можно еще и любить, а не только спариваться с ней.
– Нам пора возвращаться. – Роберто взглянул на солнце, потом на часы. – Ты готова?
Кейт хотела ответить ему, что нет, не готова. Ей вообще не хотелось покидать это место, возвращаться домой. Ей нравилось проводить здесь время. Нравился каждый кусочек этой уютной бухточки, удаленной от ближайшего города – Манакора – на две-три мили.
Они захватили с собой еду, воду; искупавшись в теплом, прозрачном море, Кейт разложила закуски прямо на горячем песке, и у них получился великолепный импровизированный пикник с изумительным видом на морские дали и спонтанным разговором о том о сем.
Но это место имело еще и особое значение для Роберто: здесь он часто бывал в детские и отроческие годы. И ему очень хотелось показать эту бухту Кейт. Хотелось, чтобы она соприкоснулась с его детством.
– Кейт, – позвал он ее.
– Я вся внимание…
Кейт и Роберто прожили на Майорке уже почти месяц, и жизнь в этом живописнейшем уголке Средиземноморья никак не тревожила, не беспокоила их. Оба были всем довольны. А Роберто, казалось, вообще стал здесь совсем другим человеком – более мягким, покладистым, сговорчивым. Разумеется, он оставался таким до тех пор, пока она сама не начинала раскачивать лодку их совместного существования. Но она набралась терпения и теперь старалась не делать этого.
Каждый новый день их безмятежной жизни на острове становился очередным кирпичиком, который они вкладывали в их укрепляющиеся семейные отношения. Кейт надеялась, что даже каждый час, проведенный ими вместе на берегу, в горах или на равнине в тени миндальных деревьев, станет ощутимой лептой для фундамента их брака. Кто знает – может быть, пройдет время, их отношения выровняются, и они действительно “прилепятся” друг к другу и станут “одной плотью”?
Если они смогут и впредь, как сегодня, вместе купаться, загорать на пляже и спокойно беседовать друг с другом, то, возможно, со временем она займет в его сердце более значимое место, и он станет смотреть на нее как на любимую и уважаемую жену, а не просто как на женщину, с которой ему пришлось расписаться из-за ее глупой ошибки. Может быть, со временем она станет для него более серьезным партнером в жизни вообще, а не только в постели. – Идем же, керида.
Он протянул ей руку и помог встать. От его прикосновения она тотчас почувствовала себя его партнером. По постели. Причем ей страшно нравилось такое партнерство, такая роль… Притянув Кейт к себе, Роберто нежно провел пальцами по ее щеке, подбородку, шее. И вдруг он подумал о том, что даже не заметил, как промелькнул день, проведенный ими вместе в этой бухточке Порто-Кристо, на солнечном берегу его детства. Часы пролетели, как секунды.
Ему доставило огромное удовольствие взглянуть на этот берег новыми – ее – глазами и освежить воспоминания о самой беззаботной поре своей жизни. Роберто рассказал ей несколько забавных историй из детства, они вместе искупались, а потом он показал ей тайники в пещерах, которые были найдены им самим и в которых он проводил немало часов, когда с ним что-нибудь случалось и ему становилось грустно.
Роберто уединялся в этих местах после того, как пообещал отцу Кейт не трогать ее до тех пор, пока ей не исполнится двадцать два года. Он вспомнил, как они поднимались тогда с Уолтером по крутой тропинке от берега на гору.
Отец Китти настаивал, чтобы он, Роберто, подождал до тех пор, пока его единственная дочка не подрастет.
Но Роберто не хотел ждать. Он хотел открыть ей свои чувства, не откладывая их в долгий ящик. Ему претила сама мысль ждать еще пять-шесть лет, когда он сможет хотя бы поцеловать ее. Но, с другой стороны, он прекрасно понимал Уолтера и мог без особого труда представить себе, что в то время творилось в его душе, какие тревоги и опасения не давали" ему покоя днем и какие мысли обуревали его в одинокие ночные часы. Отец Кейт хотел, чтобы его единственная дочь познала, как он говорил, вкус и запах свободы. Он хотел, чтобы она, прежде чем выйти замуж, повзрослела, набралась хотя бы изначального жизненного опыта. И чтобы ни от кого ни в чем не зависела.
Однако, когда Кейт, будучи уже достаточно взрослой и самостоятельной, столкнулась с реальной жизнью и ощутила “вкус и запах свободы”, с ней случилось то, о чем ее сердобольный отец не мог даже предполагать.
В круговерти свободного общения в университете она познакомилась с проходимцем Мартином, от которого вскоре якобы забеременела. И эта ложная беременность толкнула ее на поспешный брак, заставила выйти замуж за человека, за которого она вряд ли когда-нибудь вышла бы, сложись у нее жизненные обстоятельства по-иному.
Так думал Роберто, даже не предполагая, что он был ее кумиром, идолом, идеалом мужчины с того времени, когда она увидела его впервые.
Как всегда, стоило ему хотя бы на секунду вспомнить о Мартине Форде, как тяжелая туча ревности тут же затмевала его рассудок, и он уже не мог соображать нормально. Он никогда даже не видел этого человека, но люто ненавидел его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
А когда в спальню проскользнули первые лучи солнца и птицы на ветвях деревьев занялись самозабвенным исполнением своего утреннего гимна, Кейт даже не могла припомнить, сколько же раз они успели за их первую брачную ночь исполнить сладостный ритуал всех влюбленных.
Не мог точно вспомнить и Роберто. Оба просто сбились со счета.
Кейт чувствовала, что каждая ее косточка, каждая мышца ныла от перенапряжения, а веки сами по себе закрывались от усталости. Но она также чувствовала, знала, что никогда еще в жизни не была так счастлива, как этой ночью.
Она легла на бок и вытянулась вдоль его груди и живота, так что ее ягодицы уперлись в его пах. Роберто обнял ее сзади, и так они пролежали, может быть, час или два, пока его мужская сила не вернулась, чтобы позвать новобрачного к новым подвигам.
Это начало нового дня, новой жизни, думала Кейт. И не важно, как складывалась вся их предыдущая жизнь. Главное, что теперь они могут начать все с начала, с нуля. Начать новую, семейную жизнь. Как муж и жена. И если последующие ночи будут такими же, как эта, минувшая, их брак станет прочным, как горная гряда, и несокрушимым, как верность истинно влюбленных.
В эту ночь Кейт четко усвоила еще одну вещь: Роберто был тем самым мужчиной, в котором она нуждалась больше всего на свете. Никакой другой партнер ей был не нужен. Интуитивно она знала об этом, когда была еще совсем девчонкой. Но тогда она любила его скорее платонически, чем физически. А когда ей повстречался Мартин, она просто сбилась с пути. Потому что у нее еще не было никакого жизненного, а тем более любовного опыта.
За все время знакомства с Мартином она никогда не испытывала того, что испытала за одну ночь с Роберто. Эгоистичные, грубые действия Форда в постели казались ей теперь вялым мерцанием свечи в сравнении с яркими, всепроникающими лучами, которые исходили от Роберто. За несколько недель их общения Мартин не дал ей и сотой доли того, что она получила за одну ночь от Роберто. Причем получила многократно – столько раз, сколько он за эту ночь овладевал ею.
Кейт была убеждена, что такого же удовлетворения ей не мог бы дать никакой другой мужчина. Она была также уверена, что в глубине души Роберто любил ее, равно как и она любила его. Иначе секс у них не был бы таким страстным и бурным.
Впрочем, по его понятиям, чувство, которое связывало их, возможно, и нельзя было назвать любовью. Но все-таки оно существовало и так или иначе влияло на их отношения, их близость! А может быть, пройдет время, и это чувство перерастет в привычку, а привычка превратится в любовь?
И наступит день, когда он раскроет ей свое сердце – признается в любви…
Кейт была готова дожидаться этого дня, сколько угодно. Тем более если в течение этого ожидания Роберто будет дарить ей такие же ночи, какую подарил сегодня. Она готова была вытерпеть любые сроки, перенести любые испытания, лишь бы у него вызрела любовь к ней и он сам сказал ей об этом.
С такими мыслями, преисполненная счастливых надежд, с блаженной улыбкой на губах она придвинулась к нему еще ближе и заснула.
Прошло несколько часов. Яркое утреннее солнце уже было высоко над землей, когда его лучи скользнули по закрытым векам Кейт. Она раскинула на подушке руки и сладко потянулась.
– Наконец-то ты проснулась. – Низкий, сипловатый голос Роберто прозвучал для нее лучшей музыкой в мире. – Я уже подумал было, что ты будешь отсыпаться весь день.
– А если бы я действительно проспала до вечера, кто в этом был бы виноват?.. В эту ночь ты просто замучил меня. Сладостно замучил. Выкачал из меня всю энергию, все силы, какие только были…
– Как ты себя чувствуешь сейчас?
– Прекрасно. – Кейт опять сладко потянулась и со счастливой улыбкой взглянула на него. – Знаешь, я бы так хотела, чтобы это настроение не проходило у меня весь день! Но все зависит и от тебя. А почему бы тебе сейчас не вернуться в кровать? Иди же ко мне…
Но Роберто промолчал, и это удивило ее. Даже в какой-то степени шокировало. Она широко раскрыла глаза и с беспокойством посмотрела на него.
– Роберто, что с тобой?
– На кровать уже не остается времени.
– Почему же?
– Тебе надо вставать. Оденься и будь готова. В аэропорту нас ждет самолет.
– И куда мы должны лететь?
– На Майорку, – ответил он. – Ты помнишь наш разговор о медовом месяце? Он начнется для нас сегодня! Мои родители хотят посмотреть на тебя, познакомиться с тобой, и я хочу показать тебе мои родные места, хочу, чтобы ты увидела кусочек Испании. Ведь теперь ты жена испанца, и пора заглянуть на этот остров, откуда родом твой муж.
10
– Я влюбилась в твой остров, – сказала ему Кейт. – Мне так понравилась Майорка! И твои родители.
Они сидели на песчаном берегу маленькой, уютной бухточки в городке Порто-Кристо и любовались зеленовато-голубой гладью Средиземного моря и золотым диском солнца, сверкавшим в лазурной вышине.
– А мои родители влюбились в тебя, – пробормотал Роберто. – И это несмотря на то, что у нас получилась довольно быстрая, просто стремительная свадьба, тогда как здесь, на острове, такие события принято отмечать не спеша, со знанием дела, с учетом всех островных обычаев и традиций. Моя мама всегда мечтала собрать в своем доме всех родных и близких, когда я надумал бы жениться.
– Что ж, ей это вполне удалось.
Кейт улыбнулась, вспомнив о щедрой вечеринке, которую Кармела Мадругада закатила в честь молодых через пару Дней после их прибытия на Майорку. Во дворе дома под фиговыми деревьями были расставлены огромные деревянные столы, накрытые белыми льняными скатертями и заваленные неисчислимыми и самыми разнообразными кушаньями и лакомствами. За праздничными столами уселась, казалось, половина населения острова: все родственники и друзья Роберто Мадругада и его родителей. И все прошло великолепно. Застолье удалось на славу…
Роберто сцепил руки в замок вокруг коленей и уставился на горячий, светло-желтый песок, приятно щекотавший голые ступни. Затем он зачерпнул горсть песка и медленно, будто стараясь изобразить песочные часы, пропустил сыпучую массу через растопыренные пальцы. Потом опять перевел взгляд на сверкающую морскую даль и задумчивым голосом, словно о чем-то вспоминая и размышляя, стал рассказывать Кейт о прошлой и нынешней истории острова, его современных обычаях и традициях, уходивших корнями в минувшие столетия. К примеру, на Майорке издавна существовал такой обычай. Если парень и девушка, будучи еще подростками, влюблялись друг в друга, но не имели возможности спать в одной постели, они задумывали побег. И убегали от родных. Убегали из мест, где жили многие поколения их предков. Такой поступок свидетельствовал о серьезности их намерений, и находились родственники, которые предоставляли им жилье. Когда эта пара взрослела и молодые возлюбленные могли уже сами содержать себя, их брак благословляли родители, и они становились законными мужем и женой.
– Такое случалось когда-нибудь в вашей семье? – спросила Кейт.
– Никогда… – Роберто задумался и после паузы сказал: – Впрочем, один случай я припоминаю. Это когда родной кров хотели было покинуть Хуан и Эсперанса. Родители с той и другой стороны были против их брака, и брат со своей возлюбленной пошли им наперекор. Обоим не было, кажется, еще и шестнадцати, когда они встретились впервые, и после Эсперансы Хуан уже не хотел больше ни с кем знакомиться…
– Должно быть, он очень любил ее, – сказала Кейт.
– Без нее он не смог бы просуществовать и дня. А когда она умерла, это явилось для него страшным ударом. Ужасно терять любимых людей, тем более когда они еще совсем молоды.
Эсперансе Бланка было всего тридцать, когда она ушла из жизни. Столько же сейчас было и Роберто. Кейт даже не представляла себе, как она могла бы выжить, если бы потеряла мужа в таком же возрасте, в каком Хуан потерял жену.
– Хуан по крайней мере начал приходить в себя с того дня, как ты объявилась здесь, – заметил Роберто. – Ты помогла ему осознать, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается.
– Не я… Тут на него поработало само время, – осторожно заметила Кейт. – Ведь не может же он скорбеть по своей жене вечно, как бы ни любил ее… Мне нравится Хуан, – добавила она. – Я бы хотела, чтобы ему опять повстречалась женщина, с которой он не чувствовал бы себя одиноким и с которой его жизнь стала бы вновь полноценной и полнокровной.
– Не думаю, что это удастся ему в ближайшее время, – ответил Роберто. – Эсперанса была именно той женщиной, в которой он нуждался, и я не уверен, что ему скоро повстречается другая, которая сможет легко заменить ее.
– Но их сыну Пабло нужна мать! – выдвигала свои доводы Кейт.
– Иметь даже одного из родителей – это уже немалое благо для ребенка… Хуан не женится на первой попавшейся женщине только ради того, чтобы у его сына была мать. – Роберто встал и начал стряхивать песок с джинсов. Пряди черных волос на какое-то время заслонили его лицо от Кейт. – Если мужчины в нашем роду влюбляются, то их любовь, как правило, остается неизменной на всю жизнь. Эта традиция шла из поколения в поколение. Мой отец влюбился в мою маму сразу, как только увидел ее, хотя она в это время была замужем за отцом Хуана. А с отцом Хуана раньше произошла примерно такая же история.
– Но ведь Хуан связан родственными узами с семейством Бланка…
– В этом семействе действуют такие же традиции. – Роберто встал, и его карие глаза на мгновение погрузились в зеленый омут ее глаз. – Одинаковые принципы создания семейного очага на основе первой и единственной любви соблюдаются обеими сторонами.
Разумеется, Роберто имел также в виду и самого себя. Он тоже строго придерживался тех же принципов. Впервые встретив Кейт, когда она была еще совсем девочкой, он раз и навсегда решил для себя: это юное создание предназначено для него и только для него, и он никогда уже не будет искать никакую другую женщину взамен Китти Хиллз.
Это было как ослепляющая вспышка молнии. Как удар грома среди ясного неба. Приказ свыше. Судьба. Любовь на всю жизнь. Точно так же сложилась личная жизнь у его отца. И у деда.
А Кейт в эти же минуты вдруг вспомнила библиотеку в своем доме. Вспомнила, как Роберто явился к ней в тот вечер.
Когда она рассказала ему о Мартине, он признался ей: “Как и ты, я влюбился ошибочно. Предметом моей любви стала совсем не та женщина, которую я искал. Я был тогда еще почти ребенком, несмышленым юношей. Находился примерно в таком же возрасте, в каком сейчас находишься ты”.
Ясно, что та незнакомка, кем бы она ни была, не ответила на его чувство, рассудила Кейт. Возможно, она оттолкнула его и вышла замуж за другого.
Неожиданно солнце зашло за тучу, на теплый песок легли предвечерние тени, и в их настроение незаметно вкрапилась рябь сомнений и колебаний. Нет, он не любит меня, подумала Кейт. Не любит достаточно серьезно, чтобы мы смогли навсегда привязаться друг к другу. А тем более прилепиться, как сказано в Библии. Его сердце наверняка принадлежало другой женщине, оно было отдано ей давным-давно, и не было никого в целом свете, кто мог бы заменить ее.
Именно поэтому его предложение о женитьбе имело сугубо деловой характер. Он просто решил помочь ей, когда узнал, что она беременна. Нет, она не была его самой желанной женщиной, но как временная замена таковой, как партнерша по постели устраивала вполне. Она видела, чувствовала, что он хотел ее, хотел в сексуальном смысле, хотел как самку. Но не как возлюбленную. Не как женщину, которую можно еще и любить, а не только спариваться с ней.
– Нам пора возвращаться. – Роберто взглянул на солнце, потом на часы. – Ты готова?
Кейт хотела ответить ему, что нет, не готова. Ей вообще не хотелось покидать это место, возвращаться домой. Ей нравилось проводить здесь время. Нравился каждый кусочек этой уютной бухточки, удаленной от ближайшего города – Манакора – на две-три мили.
Они захватили с собой еду, воду; искупавшись в теплом, прозрачном море, Кейт разложила закуски прямо на горячем песке, и у них получился великолепный импровизированный пикник с изумительным видом на морские дали и спонтанным разговором о том о сем.
Но это место имело еще и особое значение для Роберто: здесь он часто бывал в детские и отроческие годы. И ему очень хотелось показать эту бухту Кейт. Хотелось, чтобы она соприкоснулась с его детством.
– Кейт, – позвал он ее.
– Я вся внимание…
Кейт и Роберто прожили на Майорке уже почти месяц, и жизнь в этом живописнейшем уголке Средиземноморья никак не тревожила, не беспокоила их. Оба были всем довольны. А Роберто, казалось, вообще стал здесь совсем другим человеком – более мягким, покладистым, сговорчивым. Разумеется, он оставался таким до тех пор, пока она сама не начинала раскачивать лодку их совместного существования. Но она набралась терпения и теперь старалась не делать этого.
Каждый новый день их безмятежной жизни на острове становился очередным кирпичиком, который они вкладывали в их укрепляющиеся семейные отношения. Кейт надеялась, что даже каждый час, проведенный ими вместе на берегу, в горах или на равнине в тени миндальных деревьев, станет ощутимой лептой для фундамента их брака. Кто знает – может быть, пройдет время, их отношения выровняются, и они действительно “прилепятся” друг к другу и станут “одной плотью”?
Если они смогут и впредь, как сегодня, вместе купаться, загорать на пляже и спокойно беседовать друг с другом, то, возможно, со временем она займет в его сердце более значимое место, и он станет смотреть на нее как на любимую и уважаемую жену, а не просто как на женщину, с которой ему пришлось расписаться из-за ее глупой ошибки. Может быть, со временем она станет для него более серьезным партнером в жизни вообще, а не только в постели. – Идем же, керида.
Он протянул ей руку и помог встать. От его прикосновения она тотчас почувствовала себя его партнером. По постели. Причем ей страшно нравилось такое партнерство, такая роль… Притянув Кейт к себе, Роберто нежно провел пальцами по ее щеке, подбородку, шее. И вдруг он подумал о том, что даже не заметил, как промелькнул день, проведенный ими вместе в этой бухточке Порто-Кристо, на солнечном берегу его детства. Часы пролетели, как секунды.
Ему доставило огромное удовольствие взглянуть на этот берег новыми – ее – глазами и освежить воспоминания о самой беззаботной поре своей жизни. Роберто рассказал ей несколько забавных историй из детства, они вместе искупались, а потом он показал ей тайники в пещерах, которые были найдены им самим и в которых он проводил немало часов, когда с ним что-нибудь случалось и ему становилось грустно.
Роберто уединялся в этих местах после того, как пообещал отцу Кейт не трогать ее до тех пор, пока ей не исполнится двадцать два года. Он вспомнил, как они поднимались тогда с Уолтером по крутой тропинке от берега на гору.
Отец Китти настаивал, чтобы он, Роберто, подождал до тех пор, пока его единственная дочка не подрастет.
Но Роберто не хотел ждать. Он хотел открыть ей свои чувства, не откладывая их в долгий ящик. Ему претила сама мысль ждать еще пять-шесть лет, когда он сможет хотя бы поцеловать ее. Но, с другой стороны, он прекрасно понимал Уолтера и мог без особого труда представить себе, что в то время творилось в его душе, какие тревоги и опасения не давали" ему покоя днем и какие мысли обуревали его в одинокие ночные часы. Отец Кейт хотел, чтобы его единственная дочь познала, как он говорил, вкус и запах свободы. Он хотел, чтобы она, прежде чем выйти замуж, повзрослела, набралась хотя бы изначального жизненного опыта. И чтобы ни от кого ни в чем не зависела.
Однако, когда Кейт, будучи уже достаточно взрослой и самостоятельной, столкнулась с реальной жизнью и ощутила “вкус и запах свободы”, с ней случилось то, о чем ее сердобольный отец не мог даже предполагать.
В круговерти свободного общения в университете она познакомилась с проходимцем Мартином, от которого вскоре якобы забеременела. И эта ложная беременность толкнула ее на поспешный брак, заставила выйти замуж за человека, за которого она вряд ли когда-нибудь вышла бы, сложись у нее жизненные обстоятельства по-иному.
Так думал Роберто, даже не предполагая, что он был ее кумиром, идолом, идеалом мужчины с того времени, когда она увидела его впервые.
Как всегда, стоило ему хотя бы на секунду вспомнить о Мартине Форде, как тяжелая туча ревности тут же затмевала его рассудок, и он уже не мог соображать нормально. Он никогда даже не видел этого человека, но люто ненавидел его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16