А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Нельзя поддаваться неугасающему желанию. Физически Эрвин все еще оставался привлекательным для нее, но духовно они уже совсем чужие друг другу…
Джоан уловила момент его пробуждения по глубокому, прерывистому вздоху. Затем рука Эрвина скользнула по обнаженной женской груди. Это мгновенно заставило его сбросить остатки сна.
Значит, уже поздно думать о том, как бы отстраниться, не разбудив его. Слишком поздно. Джоан с трудом перевела дыхание, и ее глаза наполнились слезами.
Нет смысла отрицать, что они все еще хоте ли друг друга. Но стал бы он заниматься с ней любовью? А если бы и стал, было ли это просто страстью без любви или знаком того, Что он изменил своё отношение к ней, отбросил презрение и недоверие и захотел разобраться в том, что случилось?
Но, может, ей самой стоит попытаться убедить его в своем желании начать все сначала, в том, что ее любовь не угасла даже после всех жестоких, несправедливых слов, которые ей пришлось от него услышать?
Джоан уже собиралась потянуться к мужу, прошептать, как она любит его и раскаивается в случившемся, но в этот момент Эрвин рывком поднялся с кровати и, собрав разбросанную как попало одежду, направился в ванную.
Она со стоном зарылась головой в подушку и крепко стиснула руки. Судя по тому, с какой быстротой Эрвин отстранился от нее, можно было подумать, что он обнаружил в постели рядом с собой гремучую змею?
Когда боль немного утихла, Джоан вытерла глаза, несколько раз глубоко вздохнула и, свесив ноги с кровати, потянулась за халатом. Накинув его, она подошла к высокому, во всю стену зеркалу. Ее волосы были растрепаны, полупрозрачная ткань почти не скрывала наготы Но Джоан это совершенно не заботило. В нынешней ситуации ложная скромность была абсолютно неуместна. За всю эту долгую ужасную неделю она поняла, что, несмотря на все свои старания, так и не смогла разлюбить Эрвина. Она лишь обманывала себя, утверждая, будто ей это удалось. Но у нее осталась гордость.
Джоан подошла к стеклянным дверям ванной, стараясь не смотреть на смутные очертания обнаженного тела Эрвина под струями воды.
— Тебе не кажется, что все это невыносимо? — спросила она громко, чтобы заглушить шум льющейся воды.
— Я тоже не в восторге, — донесся до нее голос Эрвина. Затем он выключил душ и в следующее мгновение оказался лицом к лицу с Джоан. Бедра его были обмотаны полотенцем, мокрые пряди волос прилипли ко лбу, на сильном, мускулистом теле поблескивали капли воды.
Джоан невольно стиснула руки, с трудом преодолевая желание прикоснуться к нему.
— Тогда сделай что-нибудь! — резко сказала она. — Или я сама этим займусь!
Эрвин принялся вытирать волосы краем полотенца, и оно съехало набок.
— Что это значит? — Он испытующе взглянул на нее.
Джоан вызывающе вскинула голову. После того как она потеряла его любовь, ее уже ничто не испугает.
— Для начала тебе придется выслушать меня. Я хочу рассказать, что именно произошло между мною и Томом.
— Нет! — В его глазах промелькнуло знакомое раздражение. — Я не желаю выслушивать твои россказни, которыми ты надеешься оправдать себя. Меня от них тошнит заранее.
Нет, мне не убедить его, безнадежно подумала Джоан. Даже если встать перед ним на колени и умолять выслушать ее, результат будет тот же самый.
Стараясь справиться с растущим в душе отчаянием, Джоан ровным тоном произнесла:
— Что ж, если ты хочешь решить проблему таким способом, — дело твое. И раз ты продолжаешь оставаться таким бесчувственным и упрямым, то, вероятно, ты никогда по-настоящему не любил меня. Я не собираюсь все время унижаться перед тобой. Но предупреждаю, я больше не собираюсь играть роль счастливой новобрачной. Я не поеду с тобой в Каслстоув, чтобы там продолжать ломать эту комедию. И я считаю, что нужно рассказать обо всем Саманте, пока она сама не заподозрила неладное. А она заподозрит рано или поздно.
Глаза Эрвина недобро сверкнули.
— Чем позднее это случится, тем лучше. И ты прекрасно знаешь почему! Или ты настолько занята своими переживаниями, что чувства других для тебя ничего не значат?
Удар снова попал в цель. Сердце Джоан мучительно заныло. Конечно же она не хочет причинять несчастной женщине новые горести. Значит, Эрвин и в самом деле никогда не любил и не понимал ее, если считает способной на такую низость.
Джоан крепко зажмурилась, чтобы скрыть подступающие слезы, и услышала холодный голос Эрвина:
— На то время, что мама гостит здесь, тебе придется играть свою роль. Ты хорошо справилась с ней сегодня утром, так что, думаю, продолжать в том же духе при свете дня не составит для тебя особой трудности.
Джоан широко раскрыла глаза и задохнулась от возмущения. Как он смеет? То, что произошло утром, было чистой случайностью, и она ни в коей мере не провоцировала его возбуждения. Если он хотел ее…
А он действительно хотел ее! Джоан догадалась об этом по тому, как чуть дрогнули его ноздри, по напряженной челюсти и слабому румянцу, выступившему на скулах. Быстрый взгляд, брошенный на ее полуобнаженное тело, тоже был достаточно красноречив. Какой-то темный вихрь взметнулся в груди Джоан. Возможно, Эрвин больше не любит меня, но продолжает хотеть, в этом нет сомнения, торжествующе подумала она. Желание угасает медленнее, чем любовь.
— У тебя явно больше проблем, — не удержавшись, ехидно заметила она и добавила: — Я оденусь в ванной.
Эрвин отступил, давая ей пройти. Но сделал это недостаточно быстро, подумала Джоан, развязывая пояс халата. Возможно, он ненавидит себя за то, что продолжает желать ее, но не в силах ничего с этим поделать.
Должно быть, она бессознательно стремилась отплатить ему за боль и унижение, что испытала по его вине. Спустившись во дворик, где Эр-вин вместе с матерью уже сидели за столом и завтракали, она заметила, как его лицо напряглось, а рот превратится в узкую прямую линию Значит, она не зря надела лимонно — желтые шелковые шорты и облегающий топик того же цвета.
— Ты похожа на утренний луч солнца, — с улыбкой заметила Саманта, вероятно позабыв о том, как внезапно и, пожалуй, невежливо невестка оставила ее накануне вечером.
— Спасибо. — Джоан улыбнулась в ответ, испытывая непритворную радость. Что ж, пока есть достойная публика, она подыграет Эрвину, и даже не без удовольствия! Она докажет ему, а главное себе, — что совсем не сломлена и жизнь в ней по-прежнему бьет ключом.
Джоан пододвинула себе стул и села боком к столу, выставив напоказ длинные стройные ноги. Мускул на щеке Эрвина дернулся, взгляд буквально за считанную долю секунды скользнул по ее ногам вверх, к округлых бедрам и тонкой талии, и на мгновение остановился на грудях, соблазнительно выступающих под светлым шелком.
Джоан почувствовала, как ее соски твердеют, и, очевидно, Эрвин тоже это заметил, по тому что резко поднялся и направился к дому, бросив на ходу:
— Я принесу кофе!
— Бог мой, я и не думала, что доживу до того дня, когда Эрвин решит сделать что-то по хозяйству! — воскликнула Саманта. — Ты хорошо влияешь на него.
Да, но не так, как вам кажется, с иронией подумала Джоан. Саманта отложила свой при бор и взяла салфетку.
— Он даже предлагал мне поджарить; яичницу, хотя все знают, что я сижу на строжайшей диете. Можно выпить чего-нибудь безалкогольного?
— Да, пожалуйста. — Джоан налила в бокал апельсиновый сок из запотевшего графина и откинулась на спинку стула, стараясь выглядеть умиротворенной. К счастью, в это утро приступ тошноты длился всего несколько минут и ей удалось выпить стакан воды. В ответ на замечание Саманты о диете она полушутливо заметила: — По утрам я всегда ем мало, но во время ланча мне вполне удается наверстать упущенное.
С этими словами она взяла бокал и сделала вид что поглощена его содержимым. Внезапно на нее нахлынули дурные предчувствия. Пройдет не так уж много времени, и ей придется сказать Саманте о беременности. Собирается ли Эрвин принять ребенка Тома и воспитывать его как своего, чтобы избежать нежелательного скандала? В таком случае он будет неприятно удив лен: раз нет никакой надежды сохранить их брак, она осуществит свое решение порвать с ним. Как скоро это произойдет, зависело от того, через какое время Саманта сможет вынести такую новость и не потерять душевного равновесия.
Эрвин вернулся из кухни, неся свежесваренный кофе. Он поставил поднос на стол и обратился к матери:
— Может, ты побудешь здесь и немного от дохнешь, пока мы съездим в деревню за продуктами?
Джоан взяла из рук Эрвина чашку с кофе и взглянула на него, пытаясь угадать его истинные намерения. Кажется, она поняла, в чем дело. Теперь он уже сомневался в том, что сможет играть роль любящего мужа достаточно долгое время на глазах у матери. К тому же он наверняка хочет остаться наедине с Джоан, чтобы в любой момент возобновить прежние оскорбления.
— Ну что ты, дорогой! — воскликнула она еще до того, как Саманта успела ответить. — Неужели твоя мама проделала такой долгий путь, чтобы все время сидеть дома? Почему бы нам всем вместе не поехать в Ольян? Там мы сможем пройтись по магазинам, пообедать прогуляться вдоль побережья. — Она повернулась к гостье с ослепительной улыбкой. — Что скажете?
— О, это будет замечательно, дорогая! — просияла Саманта. И Джоан заметила, как легкая растерянность, появившаяся было на ее лице исчезла. Когда Эрвин предложил матери остаться в доме одной, Саманта, должно быть, по чувствовала себя неловко. Наверняка ей даже показалось, что она здесь лишняя. Все-таки Эрвин, несмотря на всю свою заботливость, порой ведет себя на редкость бестактно. Кажется, ему и в голову не пришло, что Саманту могло расстроить его предложение.
Джоан обернулась к Эрвину, чье лицо приняло знакомое холодное выражение, и, по-прежнему улыбаясь, сказала:
— Вот видишь, дорогой, как чудесно все устроилось!
Его глаза потемнели, когда она снова откинулась на спинку стула и вызывающе закинула руки за голову. В глубине души Джоан торжествовала. Если Эрвин вздумает обвинить ее в том, что она нарочно выставляется напоказ, — что ж, он будет прав. Это был единственный способ, которым она еще могла отвоевать потерянные позиции.
— В таком случае пора собираться. — С этими словами Эрвин повернулся к ней спиной и принялся рассматривать неровную горную цепь. Его голос прозвучал сдержанно, но все же Джоан повила под обманчивым спокойствием стальные нотки. Она с ленивой грацией потянулась, как бы не торопясь выполнять его распоряжение. Итак, похоже, первый раунд за ней. Да, так оно и есть. Джоан увидела, как напряглись плечи Эрвина •од серо-зеленой рубашкой, заправленной в черные обтягивающие джинсы. Она и в самом деле одержала над ним победу!
Повернувшись к Саманте, Джоан посоветовала:
— Наденьте туфли без каблуков. Ведь нам придется много ходить. И возьмите шляпу от солнца. Если у вас нет, я одолжу вам одну из моих.
С этими словами она направилась в дом и поднялась к себе в комнату, стараясь не думать о предстоящей поездке. Если удастся спокойно дожить до того момента, когда Саманта уедет, тогда и настанет время размышлять.
Она надела тонкую хлопчатобумажную блузку и жилетку из более плотной ткани. Верхние пуговицы блузки Джоан оставила не застегнутыми, что придало ей более соблазнительный вид. Затем обулась в плетеные сандалии, взяла соломенную шляпу и, захватив еще одну для Саманты, спустилась вниз.
По пути в деревню Эрвин отбросил холодную сдержанность и был непринужденно вежлив. Он точно следовал указаниям Джоан, и вскоре они миновали расположенный на склоне холма ряд белых домиков с красными черепичными крышами, а затем спустились в долину.
Итак, Эрвин решил показать ей, что они оба могут играть в эту игру. На лице его теперь не осталось и следа от прежней холодности и отстраненности. Правда, глаз его Джоан не могла разглядеть за темными стеклами солнечных очков. К счастью, Саманта болтала без умолку и ее восторженные комментарии по поводу все го, мимо чего они проезжали, лишали Джоав необходимости поддерживать разговор.
Когда они вошли в магазин, заполненый пестро одетыми людьми, и Саманта заявила, чти готова целыми днями гулять по окрестностям Джоан готова была расцеловать ее.
— У меня есть идея получше. — заявил Эрвин, с нежностью глядя на раскрасневшееся счастливое лицо матери. В руках у него было множество всевозможных пакетов и свертков с продуктами, поэтому он кивнул в сторону небольшого уличного кафе, расположенного на краю суматошной рыночной площади. — Подождите вон там, пока я не отнесу все это в машину, а потом мы найдем какое-нибудь приятное заведение для ланча.
Он обращается с матерью как с ребенком, подумала Джоан. С больным ребенком, который требует особенной заботы и внимания. Джоан и сама поймала себя на этом, когда мягко взяла Саманту под руку и заговорщически шепнула:
— А мы тем временем выпьем отличного кофе. Ничего похожего на ту дрянь, которую подают у нас!
Она поймала одобрительный кивок Эрвина перед тем, как тот развернулся и начал прокладывать путь сквозь галдящую, беспорядочную толпу торговцев и покупателей. Итак, он считает, что с Самантой и в самом деле нужно обращаться именно таким образом. Его второй приказ — играть заботливую любящую жену все то время, что Саманта находится рядом с ними, — будет выполняться ею с таким старанием, что Эрвин пожалеет о нем. И не один раз! Уж за это она ручается!
Пока они пили кофе, Саманта с интересом осматривала площадь, окаймленную апельсиновыми деревьями, и причудливые здания с аркадами из светлого камня, в. лучах солнца казавшиеся ослепительно белыми.
— Здесь просто чудесно! Все так и наполнено жизнью! — воскликнула она. — Я понимаю, почему ты решила здесь поселиться. Надеюсь, ты не будешь слишком скучать по Ольяну, когда переселишься в Каслстоув. Но, конечно, вы с Эрвином проведете еще немало счастливых дней в Португалии!
Джоан с горечью подумала о том, что ни когда не переедет в Каслстоув и они с Эрвином не проведут ни единого счастливого дня в Португалии. Но Саманта узнает правду не раньше, чем сможет ее вынести.
Джоан с трудом заставила себя улыбнуться и отхлебнула еще кофе. Она старалась не думать об утраченной любви и о тени Тома, которая словно вставала из могилы и застилала все то, что прежде казалось таким светлым и прекрасным.
Но Том не был виноват в случившемся. Так же, как и она сама. Они сделали то, что им казалось разумным и правильным. И Джоан действительно поначалу считала, что их попытка не увенчалась успехом.
Нет, вина за все происходящее лежит только на Эрвине. Это он отказался выслушать ее и с легкостью начал думать о ней Бог весть что…
— Постарайся не сердиться на свою мать за то, что она собралась переехать поближе ко мне.
Голос Саманты прервал печальные размышления Джоан, с которыми она столько раз собиралась покончить. Но, очевидно, подходящий момент еще не настал.
— Вчера вечером известие об этом тебя шокировало. Я знаю, что Карен собиралась написать тебе обо всем, но, видимо, пока не решилась. — Пожилая женщина осторожно дотронулась до руки своей собеседницы. — Она была очень благодарна тебе за предложение переехать сюда. Но, как она сама мне объясняла, Португалия лежит слишком далеко от ее родных мест и еще ты обустроила дом по своему вкусу, у тебя бывает множество людей, и ей не хотелось мешать тебе. Мы с ней обе сошлись на том, что молодому поколению не нужны маменьки, которые повсюду суют нос и вечно вмешиваются не в свои дела. Поэтому и я сама решила уехать из Каслстоува. Мы с Карен с удовольствием оставим вас в покое. А если поселимся вдвоем, то не будем чувствовать себя одинокими.
И когда это Саманта с мамой успели так подружиться! — с досадой подумала Джоан. Когда развод с Эрвином будет предан огласке, они окажутся по разные стороны баррикад.
— Секретничаете? — спросил подошедший к ним Эрвин с таким видом, будто не сомневался: кому-то опять перемывают косточки.
— А как же! — Саманта улыбнулась, поднялась и взяла сумочку. — Пойдем куда-нибудь обе дать — я умираю с голоду! И не смотри так сердито! — Она слегка постучала указательным пальцем по широкой груди Эрвина. — Мы, женщины, имеем право на свои маленькие тайны!
Могла бы этого и не говорить, поморщилась Джоан. Она видела, как Эрвин улыбнулся матери, но, когда он перевел взгляд на жену, в его глазах стояло уже привычное презрение. Наверняка он подумал сейчас о ребенке, которого она носит. О ребенке Тома.
Внезапно ей захотелось, чтобы этот день поскорее закончился, а Саманта уехала домой. Захотелось, чтобы Эрвин снова любил ее, чтобы время повернулось вспять…
Но этого никогда не произойдет. Джоан машинально шла за своими спутниками по лабиринту узких, вымощенных булыжником улиц. Нервы ее были натянуты как струны, а сердце лежало в груди холодным камнем. Она не знала, как доживет до вечера, потому что уже сейчас , чувствовала себя хуже некуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17