Тяжело вздохнув, она позволила кружевным трусикам упасть обратно в ящик и с шумом захлопнула его. Потом прошла в ванную комнату, сорвала с себя полотенца и накинула большой махровый халат, предоставляемый среди прочих услуг гостиницы.Раньше она ни разу его не надевала, предпочитая ему более сексуальные вещицы, привезенные с собой. Все ее вещи были выбраны с расчетом на эротику, поскольку ей казалось, что Чейзу так хотелось.Ну так к черту его. С теперешнего дня она будет заботиться о своих удобствах, носить, что хочется, не оглядываясь на его предпочтения.Все равно он больше к ней не прикоснется. Если только попробует, она врежет ему как следует.Пройдя в гостиную, она схватила попавшееся на глаза меню обслуживания номеров, выбрала двенадцать блюд, показавшихся самыми вкусными, и заказала их все. Ха! Может, она и не использует его кредитную карточку, зато разорит его своими дорогостоящими гастрономическими изысками.Остаток вечера она провела, свернувшись на громадной софе, занимаясь лицом и переключая телевизионные каналы. Ничего не вызывало ее интереса, и любого количества еды казалось мало, чтобы заполнить зияющую пустоту внутри.Было почти девять, когда послышалось царапанье карточки-ключа за дверью. Напрягшись всем телом, она приготовилась встретить Чейза.На мгновение ей подумалось, не закрыться ли в ванной комнате. Но такой вариант для трусливых, а она не трусиха. Просто не хочет иметь с ним никаких дел в ближайшем будущем.Дверь открылась, закрылась, послышались приближающиеся шаги. Ей потребовалась вся ее воля, чтобы не встретить его хмурым взглядом, а продолжать смотреть телевизор, притворяясь всецело поглощенной драмой, разворачивающейся на экране.Чем ближе Чейз подходил к софе, тем сильнее покалывало ее тело, каждый волосок на коже вставал дыбом. Тем не менее она отказывалась его замечать.– Елена, – сказал он наконец.Она не реагировала.– Елена, – повторил он мягче. – Может, ты хоть посмотришь на меня?Она сжала зубы, чтобы не ляпнуть что-нибудь язвительное, и сделала звук телевизора на несколько уровней громче.– Проклятие, Елена. – Чейз наклонился вперед, впервые попав в зону ее видимости, и, вырвав пульт у нее из рук, швырнул его на стул, подальше от нее.Едва сдержавшись, она распрямила скрещенные ноги и встала. Ей удалось сделать лишь несколько шагов, как он остановил ее, ухватив за руку.Она уже открыла рот, чтобы обозвать его крепким словцом, но он повернул ее к себе, припечатал к стене и прижался жадным поцелуем к ее губам.С яростным стоном она отталкивала его, дергаясь из стороны в стороны в попытке освободиться. Он лишь усилил свой напор, прижимаясь к ней плотнее по всей длине тела.И внезапно поцелуй его изменился. Стал мягче, скорее завлекающим, чем требовательным. Она вновь застонала, теперь уже сдаваясь.Ее ногти впились ему в плечи, притягивая к себе вместо того, чтобы отталкивать, одна нога обвилась вокруг его ног.– Извини, – выдохнул он. – Я вел себя как осел. Срывал на тебе свое плохое настроение. Нельзя было так, я очень виноват.Ее мозги начали плавиться, так же, как и все тело. Она едва могла припомнить, что он говорил несколькими часами раньше, тем более почему она так огорчилась.– Простишь меня?Его пальцы теребили толстый пояс ее халата, развязывая его и отводя в стороны полы. Под халатом у нее ничего не было, воздух холодил разгоряченную плоть. Он коснулся губами ее груди, и она обмерла, забираясь пальцами в его волосы, чтобы удержаться на месте.Как может она отвергнуть его, если он способен обратить ее кровь в кипящую лаву и лишить разума?– Да, – прошептала она. – Да, да.Он переместился к другой груди, и она быстро задышала, откинув голову назад, содрогаясь раз за разом от захлестывающих ее волн желания. Уловив нужный момент, он вошел в нее одним резким толчком.Прикусив губу, чтобы не кричать, Елена скрестила лодыжки у него за спиной, изогнулась, прижимаясь ближе к нему, и позволила удовольствию поглотить ее целиком.Он так силен. Так уверен, мужествен и... неотразим. Его нельзя сравнить ни с кем, кто был у нее раньше. И вообще с кем-нибудь.Дыхание Чейза врывалось ей в ухо, тяжелое и резкое, в пару ее собственному. Нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы охватывающее обоих желание стало невыносимым и разорвало их на миллион осколков. Крепко обнявшись, ловя ртом воздух, они медленно опустились на кровать.Несколькими минутами позже его грудь приподнялась от звучного смешка. Он слегка передвинулся, устраиваясь поудобнее, помещая ее в изгиб своей руки.– Начинаю понимать, почему так нахваливают секс после ссоры. Может, позднее нам опять поругаться и повторить все заново?Она хмыкнула, не сомневаясь, что у нее не хватит сил ни ссориться, ни заниматься любовью с таким же неистовством. Будет чудом, если ей вообще удастся подняться на ноги в ближайшую неделю. Глава 7 Стоя в углу громадной переполненной залы, Чейз, спрятав руки в карманы, возил тяжелым ботинком по блестящему полу. Везде толклись взрослые, выпивая, смеясь, расхватывая крохотные сандвичи и кусочки сыра с воткнутыми в них странными зубочистками.По крайней мере он думал, что это так называется. Когда они только вошли, Чейз хорошо рассмотрел, что разносят на подносах официанты, и решил, что там нет ничего пригодного для еды.Богатый, дорогой дом был разукрашен к Рождеству. Санты, олени, падуб, снежинки, колокольчики, ангелы, омела... все, что имело хоть какое-то отношение к Рождеству, можно было отыскать в этом музее.Он ненавидел такую показушность. Если б мама с папой не заставили его идти на эту дурацкую вечеринку, в этот дурацкий старый особняк, он остался бы дома, посмотрел телевизор или отправился с братом в конюшню.Из случайно подслушанных разговоров родителей он узнал, что в последнее время дела их семьи идут не блестяще. Виктор Санчез нанял его отца для какой-то работы с лошадьми и хорошо заплатил, поэтому, получив приглашение в его дом на празднование Рождества, отказаться было невозможно. Невежливо, как считала мать Чейза, не принять приглашение.Но Чейзу все равно было непонятно, зачем надо идти ему или Мичу. Если родители желают пообщаться с Санчезами и произвести на них хорошее впечатление, отлично, но ему-то зачем время тратить?Тут было совсем мало подростков, а те, что присутствовали, выглядели настоящими снобами. Кое-кого из них он знал, все принадлежали к школьной элите, кругу избранных, куда их с братом никогда бы не допустили.Он не жаловался. Ему нравилась его жизнь, нравилось ездить на лошадях и помогать отцу ухаживать за скотом на ферме. Будь его воля, он бросил бы школу и проводил дни с животными, объезжал бы своего любимца Скайволкера.И ни за что не надел бы нелепый костюм, с галстуком, грозящим его удушить. Он дернул за воротник, пытаясь ослабить дьявольскую петлю раньше, чем она совсем перекроет ему воздух.Тут присутствовала единственная персона, вызывающая его интерес, – дочь мистера Санчеза. Она была на год-два младше Чейза, и он несколько раз видел ее в школе, но у них разные компании.Санчезы были богаты.Рэмсеи – нет.Елена Санчез была популярной, шикарной девчонкой.Никто не сказал бы, что внешность у Чейза такая, словно ему заехали в нос кирпичом, но девчонки не обращали внимания на ребят в поношенных джинсах, пыльных ботинках и потрепанных ковбойских шляпах.Что, естественно, не означало, будто парни в потрепанных джинсах не заглядывались на хорошеньких девочек в дорогих нарядах.И Чейз давно наблюдал за Еленой. Он не признался бы в этом, даже если бы брат взял его за шкирку и пригрозил ткнуть головой в грязный пруд, который они все никак не могли собраться вычистить.Чейз нервно, нерешительно хмыкнул и начал возить по полу ботинком еще интенсивнее. Он не решался подойти к ней в школе, когда рядом столько других ребят, но сегодня, возможно, получится.Это ведь рождественская вечеринка. У всех праздничное настроение, а значит – ждешь от них большей покладистости.Так, может...Оглядевшись по сторонам, он сделал несколько нерешительных шагов, оторвавшись от своего поста у стены. Мать с отцом болтали с другой парой в дальнем конце зала. Брат танцевал с какой-то хорошенькой девушкой, улыбаясь и кружа ее по центру зала, специально расчищенного для этой цели. Оркестр из восьми музыкантов старался вовсю.А напротив стояла Елена с несколькими подружками. Они тоже казались знакомыми. Он помнил, что их звали Тиша, Лесли, Стефани и Кэнди, а фамилий не знал. Хотя – какая разница?Он выбрал самый длинный путь, огибая толпу, шаркая ногами там, где следовало делать длинные, уверенные шаги. Но это брат – спец по девочкам. Чейз тоже находил с ними общий язык, но по большей части его знакомые принадлежали к типу сорванцов и скорее были из разряда "своих парней", чем подружек.Елена определенно не из сорванцов, и она будет первой девушкой, которую он пригласит танцевать... если решится.Теперь он стоял у стойки буфета, совсем рядом с ней. Мимо прошел человек, врезался в Чейза и пошел дальше, не извинившись и вроде даже не заметив. Типичный случай, подумал Чейз. Если ты не один из них – богатых и преуспевающих, – ты словно и не существуешь.Стараясь не дрейфить, он глубоко вдохнул, вынул руки из карманов и шагнул вперед.Елена не сразу заметила его. Зато ее подружки среагировали почти мгновенно. Каждая из четверых постаралась превзойти остальных в демонстрации холодности и презрения. Еще бы – по их мнению, он только вылез из конюшни и весь пропах навозом.Чейз решил игнорировать их, сосредоточив внимание на Елене.– Привет, – произнес он, опять запихивая руки в карманы.Она поглядела на него, на подруг, снова на него.– Добрый вечер.Ее ответ мог бы быть дружелюбнее, но и совершенно ледяным его не назовешь. Он решил не отступать.– Весело, правда?Очередные недоуменные переглядывания стоящих рядом девчонок. Ее лицо сохраняет все то же неопределенное выражение, не слишком заинтересованное, но и не такое высокомерное, как у других членов маленького клана.– Да.Вынув руки из карманов, он одернул пиджак, вытер вспотевшие ладони о штаны.– Слушай, не хочешь потанцевать? – торопливо спросил он, чувствуя, как пылает лицо, и сопротивляясь неудержимому желанию ослабить удавку галстука.Ее брови взлетели, она бросила косой взгляд на подруг, которые скрестили руки на груди и просто ели его глазами. Одна даже откинула голову назад и противно захихикала.Чейз едва не сказал ей, что сейчас она похожа на одну из отцовских кобыл, когда та ржет, но пока его больше интересовал ответ Елены.Елена фыркнула, скрестила руки на груди – точная копия поз ее подруг.– Не думаю, – ответила она насмешливым тоном.Взгляд ее зеленых глаз опустился вниз, на его ботинки. Лучшая пара, черная и начищенная до блеска, но все равно ботинки, а не кожаные туфли к вечернему костюму.Она подняла голову.– Почему бы тебе не станцевать со своими лошадьми?Ее подружки зашлись от смеха. Каждая теперь считала нужным добавить насмешку от себя. Да как он смел поднять глаза на одну из них!Чейзу казалось, что его окатили ледяной водой. Щеки пылали, желудок выворачивался наизнанку.Не произнеся больше ни слова, он развернулся, выбрался, продираясь сквозь толпу, на улицу, в зябкую ночь. Даже в Техасе ночи бывают довольно холодными, особенно в декабре.Ему все равно, назад он не пойдет. Посидит в машине, пока родители и брат не решат ехать домой, и скорее замерзнет насмерть, чем зайдет снова в этот огромный дом – или еще куда-нибудь, где может встретить Елену Санчез. * * * Спустя несколько часов после своего неистового секса Чейз и Елена лежали в объятиях друг друга посередине громадной кровати, среди сбившихся простыней. Приглушенный шум внешнего мира за стенами комнаты смешивался с их дыханием, убаюкивая.Чейз сомневался, что его ноги когда-либо снова станут ему служить, не говоря уж о иных частях тела. Ему казалось, что он выдохся уже там, на покрытом ковром полу, – потный, измочаленный, в измятой одежде и рядом с Еленой, находившейся не в лучшем состоянии.Но все же он как-то нашел в себе силы подняться и помог встать ей.Он собирался всего лишь добраться до кровати и рухнуть на нее, но, заметив мелькнувшую в распахнувшемся халате полоску ее кожи, понял: там, где речь идет о Елене Санчез, не может быть полного изнеможения – и полного насыщения тоже. Он начал целовать ее на пороге спальни. Не успели они переступить порог, как уже срывали друг с друга одежду.Сейчас они снова ощущали приятную усталость и – на какое-то время – удовлетворение. Она прижалась к нему, положила голову на плечо, одну ногу перекинула через его бедро. Дыхание тихое и ровное, волосы, распущенные на ночь, легли ему на руку, как дорогой шелковый шарф.Возможно, она уснула. После сегодняшних упражнений он не сможет винить ее, если она проспит весь остаток времени в Лас-Вегасе.Хорошо бы, потому что иначе он не сможет удержаться, чтобы не сказать ей:– Я видел тебя сегодня днем.Она резко повернулась, прижалась плотнее, уткнувшись макушкой ему в подбородок.– А?Затаив дыхание, он ждал, проснется она или снова провалится в забытье, не зная, чего ему хочется сильнее.Она продолжала ворочаться, и ему становилось все труднее помнить, что они уже дважды занимались любовью этой ночью. Тут она подняла голову, сонно протерла глаза.– Прости. – Елена зевнула, прикрыв рот ладонью, – что ты сказал?Ну давай, раз начал, подумал Чейз.– Я видел тебя сегодня днем, – повторил он, стараясь сохранять небрежный тон. – В школьном дворе.По ее лицу пробежала тень. Удивления, шока, непонимания. Почти неуловимая смена выражений до того, как лицо стало вновь спокойным.– Я думала, у тебя весь день деловые переговоры. – Подтянув повыше покрывало, она устроилась поудобнее, все так же прижимаясь к нему.– Предполагалось, да. Но мне захотелось знать, куда ты ходишь.– Зачем?Она не казалась злой или расстроенной, просто любопытствовала. Что позволило ему без стеснения сказать правду:– Ты не воспользовалась вчера моими деньгами. – Чейз пожал плечами. – Мне захотелось узнать, чем можно заниматься в городе, не входя в расходы.– Я тратила деньги, – поправила она. – Но немного. Просто это были мои собственные деньги. – Улегшись ничком, она просунула ногу между его ног, поерзала по груди. Облокотившись подбородком о ладони, встретила его взгляд. – Хотя я же использовала твои деньги – заплатить за такси и на вчерашний ленч. Надеюсь, ты не против.Раздражение давало себя знать. Она намеренно притворялась тупицей.– Мне плевать на деньги. Я не стал бы их давать, если б не предполагал, что ты станешь их тратить. Я желаю знать, что ты делала в школе для глухих детей, тогда как другая наверняка отправилась бы опустошать магазины?Уголок ее рта приподнялся в насмешливой улыбке.– Ты причисляешь меня к определенному разряду женщин?– Избалованным и самовлюбленным, – ответил он без раздумий.В ее глазах мелькнуло огорчение, но он не позволил поймать себя на такие пустяки.Со вздохом она отодвинулась от него и села, кутаясь в покрывало.– Ты прав. Я именно такой и была. Может, и теперь такая, не знаю.Скрестив ноги и плотнее заворачиваясь в покрывало, она передвинулась ровно настолько, чтобы нигде не касаться его. Помогая себе локтями, он принял сидячее положение и подложил под спину подушку.– Ты социальный работник. Ты знаешь язык жестов. И ухитрилась найти единственную, вероятно, специализированную школу в городе за один день. Ничего подобного я не ожидал от девочки, знакомой по старшим классам.– Если честно, я знаю об этой школе давным-давно. У меня тут подружка преподавала, и, хотя она уже не живет в Неваде, я иногда заскакиваю сюда и провожу время с детьми. Когда случается быть поблизости.Она поправила покрывало и изменила положение ног. Красный лак на ногтях мелькнул и быстро исчез.– Как много случилось с тех пор, как мы были подростками. И переменилось.Достаточно, чтобы превратить эгоистичную, жестокую кривляку в добрую, бескорыстную женщину? Ему не верилось, что возможны такие перемены.– Знаю, что опоздала на двадцать лет, – сказала она мягко, – но мне жаль, что я так обошлась с тобой на рождественском празднике. Ты прав: я была избалованной, самовлюбленной и так далее. Мои родители имели деньги и влияние, и я считала, что это делает и меня богатой и влиятельной. – Ее глаза потемнели. – Я на самом деле вела себя по-свински.Поскольку он именно так о ней и думал, то не стал утруждать себя, пытаясь оправдывать ее или утешать. Грош цена теперь ее сожалениям.– Что я сказала тебе на той вечеринке ночью... это было жестоко и непростительно. И хотя я сознаю, что не могу заставить тебя забыть причиненные боль и унижение, все равно хочу извиниться.Чейз сжал кулаки. Ее длинные ресницы влажно поблескивали, казалось, она искренне раскаивается. Но будь он проклят, если позволит нескольким слезинкам и сильно запоздавшему извинению убедить себя, будто она стала совершенно другим человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11