Он тряхнул головой, приходя в себя.
– Флой. – Он прильнул к двери ванной. – Я не знал, что ты здесь.
– Мы не первый день знакомы, Клод, не так ли?
Такой поворот смутил его.
– Да. Не первый, – растерянно ответил он.
– Не первый, – повторила она спокойно. – Хотя бы один раз я дала тебе повод думать, что я ранняя пташка?
– Гм… Нет.
– Я когда-нибудь вставала рано, если мне не было нужно? – спросила она ровным голосом через дверь.
– Нет, но…
– Знаешь, что я подумала, когда увидела тебя?
– Что?
– Что ты часть моего сна. Лучшая часть, – добавила она.
– Я…
– Ты мог бы присоединиться ко мне, а не стоять, как болван, стараясь разглядеть в щелочку. Все равно ничего не увидишь.
Клод оторопел. С этими словами она включила душ, и шум воды заглушил его робкие признания, что он мог бы.
Весь день Клод вертелся как белка в колесе. Он обливался потом с ног до головы, и, хотя термометр показывал четырнадцать градусов, ему казалось, что было все тридцать. Он ни секунды не оставался один, то помогая кровельщикам, то руководя малярами, то настилая полы. От огромного количества рабочих, снующих по ее дому, у Флой шла кругом голова.
Но работа продвигалась быстро, и результаты не заставили себя ждать. Здание, которое еще месяц назад оскорбляло придирчивый взор почтенных жителей города, у нее на глазах превращалось в роскошный особняк. Прохожие на улице то и дело останавливались, охая и ахая, восхищаясь его красотой.
С каждым днем оно становилось Флой все дороже. Она полюбила каждый его уголок, так же как любила она смотреть на Клода, золотые руки которого преображали вес в этом доме.
Однажды он заметил, как она любуется им во время работы. Позже он не раз ловил ее за этим занятием, но Флой тоже не оставалась в долгу. Она любила внезапно обернуться и посмотреть на Клода. И всякий раз, когда она это делала, она видела в его глазах огонь и желание.
И чувствовала ответное томление. Странно для женщины, которая десять дней вообще не обращала на мужчину никакого внимания, решив, что он ей не нужен.
Спустя три дня они, наконец, столкнулись, оказавшись наедине. Флой, кряхтя, поднималась по ступенькам в свою комнату, держа в руках маленький письменный столик. Он не был тяжелым, просто его неудобно было нести.
Она купила его на распродаже домашних вещей за бесценок и была абсолютно счастлива, как вдруг услышала низкий мужской голос:
– Довольна собой?
Флой поставила столик. Клод стоял на самом верху лестницы. На нем были темно-синие джинсы, которые знавали и лучшие дни. Они сильно полиняли и были порваны на коленях. Но сидели они па нем как влитые, мягкая ткань плотно облегала каждый мускул его мощных бедер. Майка выскочила из-под ремня легких летних джинсов, обнажая тонкую полоску упругого, подтянутого живота.
Ее собственный напрягся в ответ.
– Да. Я собой довольна. – Немного отдышавшись, Флой снова подняла столик.
– Что это?
– Кое-что, что я выгодно приобрела. Нравится?
Он уставился на нее.
– Очень.
– Я имела в виду столик.
– А-а!
– Его сделали еще в начале века. Правда, прелесть?
– Правда, – мрачно сказал он и взял столик у нее из рук, засунув его подмышку словно игрушку. Он прошел прямо в ее спальню.
Клод подошел к кровати и поставил столик рядом с таким грохотом, что одежда, висевшая на спинке кровати, упала на пол. Флой молча повесила ее обратно и посмотрела на Клода, который топтался на месте, как будто собирался ей что-то сказать.
– На этой неделе испарения от краски будут очень сильными, – наконец сказал он.
– Не страшно.
– Шум и пыль…
– Не страшно, – повторила она, глядя, как желваки заходили возле его скул.
Интересно, почему? – подумала она. Если он ее хотел, то сам был виноват в том, что у них еще ничего не было.
– Я слышал, что Кэтрин и Мэгги предлагали тебе пожить у них…
Она подняла руку, прервав его, и спокойно улыбнулась.
– Я остаюсь.
– Послушай, принцесса, я хочу сказать, что это место не будет соответствовать твоим запросам.
Она засмеялась.
– Оно никогда не соответствовало моим запросам, поэтому я его ремонтирую.
– Все-таки я считаю, что тебе следует съехать на время, пока мы не закончим.
Она молча уставилась на него, пытаясь понять, что им движет. Неужели он тоже, как и она, начинает испытывать дискомфорт оттого, что они вместе изо дня в день?
– Ты просто не хочешь, чтобы я болталась у тебя под ногами.
Он закрыл глаза, потом открыл их.
– Проблема не в том, что я не хочу тебя под ногами, а в том, что я хочу тебя подо мной.
Мгновенно жар окатил ее лицо.
– Зачем ты это делаешь? – чуть не плача, спросила она его. Ее колени подгибались, сердце колотилось с бешеной частотой.
– Что делаю?
– Напоминаешь мне каждым взглядом, каждым словом, что между нами…
– Что я такого сказал? – спросил Клод, притворяясь невинным.
– Ты специально заводишь меня, – резко сказала она. – Тот, кто сказал, что он не хочет женщину, не заводит ее.
– Я никогда не говорил, что не хочу, принцесса. – Он приблизился к ней настолько близко, что она могла ощущать его дыхание. Его пальцы скользнули по ее коже. – Наша проблема в том, что у нас разные желания.
– Ты уверен? – Она встретила его горящий взгляд. – Мы же не обсуждали это.
– Ты хочешь обсудить это? Хорошо. Я хочу провести с тобой одну ночь. Я хочу ощущать тебя подо мной, раскинувшейся на постели, с откинутой назад головой, слышать, как ты кричишь мое имя, в то время как я ласкаю и целую каждый сантиметр твоей дивной кожи. Я хочу раствориться в твоем теле. Хочу так сильно, что не могу есть, не могу спать, не могу ничего делать. – Он перевел дыхание. – Вопросы есть?
Вопросы? Образы, которые он только что нарисовал ей, будоражили ее воображение. Она облизала сухие губы и посмотрела на него, только когда он издал тихий, глухой звук.
– Я говорил, что ты убиваешь меня? – спросил он тихо. Его пальцы гладили ее шею, спускаясь ниже.
– Да, – выдохнула она. – Говорил.
– Хорошо.
Он повернулся, чтобы выйти, потом вдруг посмотрел на нее опять.
– В следующий раз, когда вздумаешь поиграть со мной, принцесса, помни, чего я хочу.
Он мог не напоминать. Она не забудет. Как только он вышел, она плюхнулась на кровать и уставилась в потолок.
10
За всю неделю они ни разу не поговорили друг с другом. Конечно, они обсуждали какие-то рабочие моменты, но это с трудом можно назвать общением.
Однажды утром, когда Флой поливала клумбы из шланга, он прошел мимо и, как бы невзначай, задел ее плечом. Он даже не остановился и не извинился перед ней, лишь хмуро глянул в ее сторону с озабоченным выражением лица.
Увидел ли он ее? Флой знала наверняка, что увидел.
Через час он проходил через холл, где стояла Флой, изучая образцы краски. Поравнявшись с ней, он как бы невзначай положил ей руку на талию, как будто желая слегка подвинуть ее, чтобы пройти.
Ее тело мгновенно среагировало.
Случайное прикосновение? Нет. С Клодом не могло быть ничего случайного.
Он просто играл с ней. Не совсем честно, учитывая, что он предупредил ее не делать то же самое с ним. Подумав так, Флой решила, что пора взять реванш.
На следующее утро она атаковала его первая. Когда они обсуждали чертежи, она «случайно» прижалась грудью к его руке. Он вздрогнул.
Ей нравилось, что игра была не в одни ворота. Так она заставляла его увидеть то, что он пытался не замечать: их тягу друг к другу.
За первым разом последовал второй, за вторым третий. Флой делала это каждый день по несколько раз. Прикосновение. Взгляд.
Клод не сказал ни слова. Но время от времени он протягивал руку и поглаживал ее по волосам, заставляя Флой мурлыкать, словно кошка. Разговаривая с ней о цементе или древесине, он, не отрываясь, смотрел на ее губы. Иногда его рука как бы невзначай ложилась ей на спину или на плечи, а палец поглаживал кожу ее рук. Но больше они не разговаривали о своих чувствах. Только о работе, а ее было немало.
Флой с нетерпением ожидала, когда закончатся все строительные работы на втором и третьем этажах и начнется покраска стен.
А внизу был еще первый этаж, поделенный на две части, одну из которых она собиралась сдать Мэгги, а вторую… Флой вздохнула. Художественная галерея или маленький магазин сувениров. А может быть, и книжный магазин. Она так любила книги.
Но больше всего она любила свою античную коллекцию. Одна мысль о ней, обо всех шедеврах, которые она годами собирала, приводила ее в трепет.
Она собирала все эти вещи вокруг себя, как одну большую семью. Каждое изделие было ей одинаково дорого, независимо от цены. Несколько вещей она, к сожалению, продала, но не так много, как ожидала. Поэтому в ее сердце все же теплилась надежда после ремонта открыть рядом с магазином Мэгги свой собственный антикварный магазинчик.
Чем больше она об этом думала, тем сильнее она это хотела. Зазвонил телефон.
– Алло.
Как будто ее мама умела читать мысли, она позвонила именно в тот момент, когда ее дочь думала о чем-то, с ее точки зрения, безумном.
– Привет, Флой.
– Привет, мам. – Сердце Флой опустилось.
– Я хотела напомнить тебе, что я сейчас готовлюсь к выборам. Мы хотим сделать семейный портрет с тобой и твоими сестрами. Для газеты. Понимаешь?
– Понимаю, – грустно отозвалась она. Она, конечно, понимала, что мама позвонила ей не потому, что скучает. Но Флой все же стало больно.
– Хорошо?
– Хорошо.
– Правда? – обрадовалась Элла. Она действительно была тронута тем, что ей не пришлось уговаривать дочь.
Флой снова остро почувствовала свое одиночество. Ей так хотелось быть близкой кому-то.
– Я-то согласна. А вот сестры… С ними придется нелегко.
– Я уговорю их.
Возможно, Элла предложит им взятку, купит деньгами. Флой тоже могла бы этим воспользоваться. Но ей было неприятно.
– Чем ты занимаешься последние дни? – спросила ее мать, удивляя Флой такой неожиданной заботой.
Неужели она правда хотела знать? Флой недоверчиво покачала головой и осторожно сказала:
– Я подумываю открыть свой собственный антикварный магазин в доме дедушки.
– А что ты собираешься делать со своим высшим образованием? Выбросить в окно?
– Я делаю, что мне нравится.
– Это плохая идея.
Погасив в себе вспышку гнева, Флой терпеливо выслушала мать до конца, узнав о больших надеждах, которые Элла возлагала на нее, думая, что дочь вместе с ней будет делать политическую карьеру. Политика! Об этом Флой думала меньше всего. Впрочем, уже через минуту Элла извинилась, сказав, что ее ждут неотложные дела, и повесила трубку.
Флой устало села на кровать, закрыв лица руками. О чем она думала, когда делилась с матерью своими планами? Зачем открылась ей?
– Наверное, трудно, когда твоя мать самая черствая женщина города.
Клод, по всей видимости, обладал настоящим талантом появляться тогда, когда ей меньше всего этого хотелось. Он видел ее без макияжа, с макияжем, который растекся, с заспанным лицом утром, и, что самое ужасное, он видел, как она плачет. А теперь еще и это.
– Уходи.
– Иногда мои родители меня тоже злят.
Она подняла голову. Она была в такой ярости, что могла запустить в него чем-нибудь тяжелым. Но Клод не смеялся над ней. Он даже не улыбался.
Наоборот, он стоял рядом, полный сочувствия, которого она не ожидала.
– Никто меня не разозлил.
Клод взглянул на нее, и она вздохнула:
– Ну, если только немного.
Его губы медленно растянулись в улыбку, но, вопреки ее ожиданиям, он не произнес ни слова.
У него это хорошо получается, заметила она. Ничего не сказать, но столько выразить.
– Оставь меня наедине с моим плохим настроением, пожалуйста.
– У меня есть идея получше. – Он подошел к ее кровати. Уверенно, как будто был здесь хозяином. В своей обычной рабочей одежде, с карандашом за ухом и чертежами под мышкой.
Коренастый, мускулистый, сильный.
Ей тоже хотелось быть сильной, но всякий раз, когда она смотрела на него, силы оставляли ее.
– Пошли.
Он бросил чертежи на кровать, взял ее за руку и поднял на ноги. Когда они были уже у двери, она попыталась остановиться, но ей не удалось.
– Куда мы идем?
– Увидишь.
– Клод…
Он посмотрел на нее пронизывающим взглядом.
– Послушай, ты устала, тебе нужен перерыв. У меня есть одно дело, и, если ты пойдешь со мной, как послушная девочка, я угощу тебя таким лакомством, что ты язык проглотишь. – В его синих глазах блеснул огонек, когда он улыбнулся. – Хорошо?
Улыбка. Он улыбался ей. Ее сердце затрепетало.
– Что с тобой сегодня?
– Ничего.
– Все эти дни ты не разговаривал со мной ни о чем, кроме как о работе, ты избегал любого контакта, как чумы.
– Не как чумы.
– А как чего?
– Может быть, как… большой кружки ледяного пива в жару.
– Не вижу смысла.
– Ты знаешь, сначала наслаждаешься холодным бальзамом, а потом он туманит твой рассудок.
Флой сузила глаза, явно не польщенная таким сравнением.
– Может быть, я делаю это потому, что не могу видеть, как ты грустишь.
– Я не…
– Разве?
Она уставилась на него. Окончательно смирившись с тем, что он видит ее насквозь, как никто другой.
– Расскажешь мне, что у тебя случилось? – Он взял ее за руку.
– Нет, – сказала она резко, потому что не хотела, чтобы он понял, как она одинока и как ей нужен близкий человек. Зная, что его проницательность позволяет ему читать по глазам, она стала внимательно исследовать свой маникюр.
– Ой, – вскрикнул он сочувственно. – Ты сломала ноготь?
– Нет. Я не сломала ноготь, а даже если бы и так, то не стала бы переживать по этому поводу.
Она соврала.
– Тогда у тебя плохая прическа сегодня, – решил он и улыбнулся кончиками губ.
Флой посмотрела ему в глаза и догадалась, что он лишь пытается развеселить ее.
Очень мило с его стороны, но сегодня она хотела обидеться на весь мир. На него тоже, по причинам, которые ей не хотелось анализировать.
– Разве у меня плохая прическа? – спросила она.
Он широко улыбнулся, в который раз поражая ее своей мужественной красотой.
– Коварный вопрос, принцесса. Все равно, что спросить мужчину, не слишком ли ты толстая в этих брюках. Ты услышишь только то, что хочешь.
– Это только подтверждает мое мнение, – сказала она. – Мужчины идиоты. Ты мог бы просто сказать: «Ты потрясающе выглядишь, дорогая». Вопрос закрыт.
– Ты потрясающе выглядишь, дорогая, – сказал он, и в его голосе не чувствовалось насмешки. – Вопрос закрыт.
– Клод…
– Подари мне один час, – сказал он нежно и провел кончиком пальца по ее щеке.
Ее сердце затрепетало так, как оно давно уже не трепетало.
– Час, – повторила она и последовала за ним в грузовик.
При этом у нее возникло ощущение, что она готова последовать за ним хоть на край света.
11
Клод сам не знал, что заставило его принять на себя роль сестры милосердия, но он посадил Флой в машину, сел за руль и поехал в центр. У него было дело в мэрии. Он больше не мог сидеть и ждать, когда ему сообщат, заинтересовались ли его проектами там или нет.
Флой сидела рядом с таким лицом, как будто ей было невыносимо одиноко. Сердце Клода защемило.
Выехав на главную улицу, Клод решил, что в следующий раз, когда эти большие карие глаза посмотрят в его сторону, он развернется и уйдет.
Да что там уйдет. Убежит!
– Посмотри на всех этих людей, – сказала вдруг Флой. Ее лицо было обращено к боковому окну, в то время как они проезжали книжный магазин, театр, два людных кафе… Вдоль дороги шли толпы людей – служащих, у которых был перерыв на обед. Люди шли, разговаривали, смеялись. – Все чем-то заняты, – горько прибавила она.
В ее голосе слышалась грусть и даже зависть. Клод удивился.
– Ты тоже занята, – сказал он.
Она повернулась к нему.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Ты ремонтируешь старинное здание. Это важное занятие.
– Нет. Это ты ремонтируешь старинное здание, а я только оплачиваю работу.
– Покупая и продавая старинные вещи. – Он покачал головой. – Для этого нужен особый талант.
– Правда?
В ее голосе было столько искреннего удивления, что Клод обернулся и посмотрел на нее, о чем сразу же пожалел. Он снова видел ранимую, хрупкую Флой. Женщину, которой не были чужды страхи и сомнения. Она была такой беззащитной, что ему захотелось сжать ее в своих сильных руках и больше не отпускать. От этой Флой ему нужно было держаться подальше.
Как будто прочтя его мысли, Флой придвинулась поближе к нему, жалобно посмотрев на него своими бархатными глазами. Ее носик был усыпан веснушками. Раньше Клод этого не замечал. В ушах блестели две крошечные алмазные сережки.
Даже мельчайшие детали продуманы, подумал Клод. Знойная женщина.
И самая стойкая из всех, кого ему приходилось встречать.
– Не нужно со мной нянчиться, – сказала она. – Со мной вес в порядке.
– Лгунья ты, Флой, Вот ты кто.
Она откинулась на спинку сиденья и уставилась прямо перед собой. Клод виновато покосился в ее сторону. Чувство вины неприятно терзало его. Флой была слишком ранима для таких шуток.
– Извини.
– Это ты меня извини, что я в твоем грузовике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Флой. – Он прильнул к двери ванной. – Я не знал, что ты здесь.
– Мы не первый день знакомы, Клод, не так ли?
Такой поворот смутил его.
– Да. Не первый, – растерянно ответил он.
– Не первый, – повторила она спокойно. – Хотя бы один раз я дала тебе повод думать, что я ранняя пташка?
– Гм… Нет.
– Я когда-нибудь вставала рано, если мне не было нужно? – спросила она ровным голосом через дверь.
– Нет, но…
– Знаешь, что я подумала, когда увидела тебя?
– Что?
– Что ты часть моего сна. Лучшая часть, – добавила она.
– Я…
– Ты мог бы присоединиться ко мне, а не стоять, как болван, стараясь разглядеть в щелочку. Все равно ничего не увидишь.
Клод оторопел. С этими словами она включила душ, и шум воды заглушил его робкие признания, что он мог бы.
Весь день Клод вертелся как белка в колесе. Он обливался потом с ног до головы, и, хотя термометр показывал четырнадцать градусов, ему казалось, что было все тридцать. Он ни секунды не оставался один, то помогая кровельщикам, то руководя малярами, то настилая полы. От огромного количества рабочих, снующих по ее дому, у Флой шла кругом голова.
Но работа продвигалась быстро, и результаты не заставили себя ждать. Здание, которое еще месяц назад оскорбляло придирчивый взор почтенных жителей города, у нее на глазах превращалось в роскошный особняк. Прохожие на улице то и дело останавливались, охая и ахая, восхищаясь его красотой.
С каждым днем оно становилось Флой все дороже. Она полюбила каждый его уголок, так же как любила она смотреть на Клода, золотые руки которого преображали вес в этом доме.
Однажды он заметил, как она любуется им во время работы. Позже он не раз ловил ее за этим занятием, но Флой тоже не оставалась в долгу. Она любила внезапно обернуться и посмотреть на Клода. И всякий раз, когда она это делала, она видела в его глазах огонь и желание.
И чувствовала ответное томление. Странно для женщины, которая десять дней вообще не обращала на мужчину никакого внимания, решив, что он ей не нужен.
Спустя три дня они, наконец, столкнулись, оказавшись наедине. Флой, кряхтя, поднималась по ступенькам в свою комнату, держа в руках маленький письменный столик. Он не был тяжелым, просто его неудобно было нести.
Она купила его на распродаже домашних вещей за бесценок и была абсолютно счастлива, как вдруг услышала низкий мужской голос:
– Довольна собой?
Флой поставила столик. Клод стоял на самом верху лестницы. На нем были темно-синие джинсы, которые знавали и лучшие дни. Они сильно полиняли и были порваны на коленях. Но сидели они па нем как влитые, мягкая ткань плотно облегала каждый мускул его мощных бедер. Майка выскочила из-под ремня легких летних джинсов, обнажая тонкую полоску упругого, подтянутого живота.
Ее собственный напрягся в ответ.
– Да. Я собой довольна. – Немного отдышавшись, Флой снова подняла столик.
– Что это?
– Кое-что, что я выгодно приобрела. Нравится?
Он уставился на нее.
– Очень.
– Я имела в виду столик.
– А-а!
– Его сделали еще в начале века. Правда, прелесть?
– Правда, – мрачно сказал он и взял столик у нее из рук, засунув его подмышку словно игрушку. Он прошел прямо в ее спальню.
Клод подошел к кровати и поставил столик рядом с таким грохотом, что одежда, висевшая на спинке кровати, упала на пол. Флой молча повесила ее обратно и посмотрела на Клода, который топтался на месте, как будто собирался ей что-то сказать.
– На этой неделе испарения от краски будут очень сильными, – наконец сказал он.
– Не страшно.
– Шум и пыль…
– Не страшно, – повторила она, глядя, как желваки заходили возле его скул.
Интересно, почему? – подумала она. Если он ее хотел, то сам был виноват в том, что у них еще ничего не было.
– Я слышал, что Кэтрин и Мэгги предлагали тебе пожить у них…
Она подняла руку, прервав его, и спокойно улыбнулась.
– Я остаюсь.
– Послушай, принцесса, я хочу сказать, что это место не будет соответствовать твоим запросам.
Она засмеялась.
– Оно никогда не соответствовало моим запросам, поэтому я его ремонтирую.
– Все-таки я считаю, что тебе следует съехать на время, пока мы не закончим.
Она молча уставилась на него, пытаясь понять, что им движет. Неужели он тоже, как и она, начинает испытывать дискомфорт оттого, что они вместе изо дня в день?
– Ты просто не хочешь, чтобы я болталась у тебя под ногами.
Он закрыл глаза, потом открыл их.
– Проблема не в том, что я не хочу тебя под ногами, а в том, что я хочу тебя подо мной.
Мгновенно жар окатил ее лицо.
– Зачем ты это делаешь? – чуть не плача, спросила она его. Ее колени подгибались, сердце колотилось с бешеной частотой.
– Что делаю?
– Напоминаешь мне каждым взглядом, каждым словом, что между нами…
– Что я такого сказал? – спросил Клод, притворяясь невинным.
– Ты специально заводишь меня, – резко сказала она. – Тот, кто сказал, что он не хочет женщину, не заводит ее.
– Я никогда не говорил, что не хочу, принцесса. – Он приблизился к ней настолько близко, что она могла ощущать его дыхание. Его пальцы скользнули по ее коже. – Наша проблема в том, что у нас разные желания.
– Ты уверен? – Она встретила его горящий взгляд. – Мы же не обсуждали это.
– Ты хочешь обсудить это? Хорошо. Я хочу провести с тобой одну ночь. Я хочу ощущать тебя подо мной, раскинувшейся на постели, с откинутой назад головой, слышать, как ты кричишь мое имя, в то время как я ласкаю и целую каждый сантиметр твоей дивной кожи. Я хочу раствориться в твоем теле. Хочу так сильно, что не могу есть, не могу спать, не могу ничего делать. – Он перевел дыхание. – Вопросы есть?
Вопросы? Образы, которые он только что нарисовал ей, будоражили ее воображение. Она облизала сухие губы и посмотрела на него, только когда он издал тихий, глухой звук.
– Я говорил, что ты убиваешь меня? – спросил он тихо. Его пальцы гладили ее шею, спускаясь ниже.
– Да, – выдохнула она. – Говорил.
– Хорошо.
Он повернулся, чтобы выйти, потом вдруг посмотрел на нее опять.
– В следующий раз, когда вздумаешь поиграть со мной, принцесса, помни, чего я хочу.
Он мог не напоминать. Она не забудет. Как только он вышел, она плюхнулась на кровать и уставилась в потолок.
10
За всю неделю они ни разу не поговорили друг с другом. Конечно, они обсуждали какие-то рабочие моменты, но это с трудом можно назвать общением.
Однажды утром, когда Флой поливала клумбы из шланга, он прошел мимо и, как бы невзначай, задел ее плечом. Он даже не остановился и не извинился перед ней, лишь хмуро глянул в ее сторону с озабоченным выражением лица.
Увидел ли он ее? Флой знала наверняка, что увидел.
Через час он проходил через холл, где стояла Флой, изучая образцы краски. Поравнявшись с ней, он как бы невзначай положил ей руку на талию, как будто желая слегка подвинуть ее, чтобы пройти.
Ее тело мгновенно среагировало.
Случайное прикосновение? Нет. С Клодом не могло быть ничего случайного.
Он просто играл с ней. Не совсем честно, учитывая, что он предупредил ее не делать то же самое с ним. Подумав так, Флой решила, что пора взять реванш.
На следующее утро она атаковала его первая. Когда они обсуждали чертежи, она «случайно» прижалась грудью к его руке. Он вздрогнул.
Ей нравилось, что игра была не в одни ворота. Так она заставляла его увидеть то, что он пытался не замечать: их тягу друг к другу.
За первым разом последовал второй, за вторым третий. Флой делала это каждый день по несколько раз. Прикосновение. Взгляд.
Клод не сказал ни слова. Но время от времени он протягивал руку и поглаживал ее по волосам, заставляя Флой мурлыкать, словно кошка. Разговаривая с ней о цементе или древесине, он, не отрываясь, смотрел на ее губы. Иногда его рука как бы невзначай ложилась ей на спину или на плечи, а палец поглаживал кожу ее рук. Но больше они не разговаривали о своих чувствах. Только о работе, а ее было немало.
Флой с нетерпением ожидала, когда закончатся все строительные работы на втором и третьем этажах и начнется покраска стен.
А внизу был еще первый этаж, поделенный на две части, одну из которых она собиралась сдать Мэгги, а вторую… Флой вздохнула. Художественная галерея или маленький магазин сувениров. А может быть, и книжный магазин. Она так любила книги.
Но больше всего она любила свою античную коллекцию. Одна мысль о ней, обо всех шедеврах, которые она годами собирала, приводила ее в трепет.
Она собирала все эти вещи вокруг себя, как одну большую семью. Каждое изделие было ей одинаково дорого, независимо от цены. Несколько вещей она, к сожалению, продала, но не так много, как ожидала. Поэтому в ее сердце все же теплилась надежда после ремонта открыть рядом с магазином Мэгги свой собственный антикварный магазинчик.
Чем больше она об этом думала, тем сильнее она это хотела. Зазвонил телефон.
– Алло.
Как будто ее мама умела читать мысли, она позвонила именно в тот момент, когда ее дочь думала о чем-то, с ее точки зрения, безумном.
– Привет, Флой.
– Привет, мам. – Сердце Флой опустилось.
– Я хотела напомнить тебе, что я сейчас готовлюсь к выборам. Мы хотим сделать семейный портрет с тобой и твоими сестрами. Для газеты. Понимаешь?
– Понимаю, – грустно отозвалась она. Она, конечно, понимала, что мама позвонила ей не потому, что скучает. Но Флой все же стало больно.
– Хорошо?
– Хорошо.
– Правда? – обрадовалась Элла. Она действительно была тронута тем, что ей не пришлось уговаривать дочь.
Флой снова остро почувствовала свое одиночество. Ей так хотелось быть близкой кому-то.
– Я-то согласна. А вот сестры… С ними придется нелегко.
– Я уговорю их.
Возможно, Элла предложит им взятку, купит деньгами. Флой тоже могла бы этим воспользоваться. Но ей было неприятно.
– Чем ты занимаешься последние дни? – спросила ее мать, удивляя Флой такой неожиданной заботой.
Неужели она правда хотела знать? Флой недоверчиво покачала головой и осторожно сказала:
– Я подумываю открыть свой собственный антикварный магазин в доме дедушки.
– А что ты собираешься делать со своим высшим образованием? Выбросить в окно?
– Я делаю, что мне нравится.
– Это плохая идея.
Погасив в себе вспышку гнева, Флой терпеливо выслушала мать до конца, узнав о больших надеждах, которые Элла возлагала на нее, думая, что дочь вместе с ней будет делать политическую карьеру. Политика! Об этом Флой думала меньше всего. Впрочем, уже через минуту Элла извинилась, сказав, что ее ждут неотложные дела, и повесила трубку.
Флой устало села на кровать, закрыв лица руками. О чем она думала, когда делилась с матерью своими планами? Зачем открылась ей?
– Наверное, трудно, когда твоя мать самая черствая женщина города.
Клод, по всей видимости, обладал настоящим талантом появляться тогда, когда ей меньше всего этого хотелось. Он видел ее без макияжа, с макияжем, который растекся, с заспанным лицом утром, и, что самое ужасное, он видел, как она плачет. А теперь еще и это.
– Уходи.
– Иногда мои родители меня тоже злят.
Она подняла голову. Она была в такой ярости, что могла запустить в него чем-нибудь тяжелым. Но Клод не смеялся над ней. Он даже не улыбался.
Наоборот, он стоял рядом, полный сочувствия, которого она не ожидала.
– Никто меня не разозлил.
Клод взглянул на нее, и она вздохнула:
– Ну, если только немного.
Его губы медленно растянулись в улыбку, но, вопреки ее ожиданиям, он не произнес ни слова.
У него это хорошо получается, заметила она. Ничего не сказать, но столько выразить.
– Оставь меня наедине с моим плохим настроением, пожалуйста.
– У меня есть идея получше. – Он подошел к ее кровати. Уверенно, как будто был здесь хозяином. В своей обычной рабочей одежде, с карандашом за ухом и чертежами под мышкой.
Коренастый, мускулистый, сильный.
Ей тоже хотелось быть сильной, но всякий раз, когда она смотрела на него, силы оставляли ее.
– Пошли.
Он бросил чертежи на кровать, взял ее за руку и поднял на ноги. Когда они были уже у двери, она попыталась остановиться, но ей не удалось.
– Куда мы идем?
– Увидишь.
– Клод…
Он посмотрел на нее пронизывающим взглядом.
– Послушай, ты устала, тебе нужен перерыв. У меня есть одно дело, и, если ты пойдешь со мной, как послушная девочка, я угощу тебя таким лакомством, что ты язык проглотишь. – В его синих глазах блеснул огонек, когда он улыбнулся. – Хорошо?
Улыбка. Он улыбался ей. Ее сердце затрепетало.
– Что с тобой сегодня?
– Ничего.
– Все эти дни ты не разговаривал со мной ни о чем, кроме как о работе, ты избегал любого контакта, как чумы.
– Не как чумы.
– А как чего?
– Может быть, как… большой кружки ледяного пива в жару.
– Не вижу смысла.
– Ты знаешь, сначала наслаждаешься холодным бальзамом, а потом он туманит твой рассудок.
Флой сузила глаза, явно не польщенная таким сравнением.
– Может быть, я делаю это потому, что не могу видеть, как ты грустишь.
– Я не…
– Разве?
Она уставилась на него. Окончательно смирившись с тем, что он видит ее насквозь, как никто другой.
– Расскажешь мне, что у тебя случилось? – Он взял ее за руку.
– Нет, – сказала она резко, потому что не хотела, чтобы он понял, как она одинока и как ей нужен близкий человек. Зная, что его проницательность позволяет ему читать по глазам, она стала внимательно исследовать свой маникюр.
– Ой, – вскрикнул он сочувственно. – Ты сломала ноготь?
– Нет. Я не сломала ноготь, а даже если бы и так, то не стала бы переживать по этому поводу.
Она соврала.
– Тогда у тебя плохая прическа сегодня, – решил он и улыбнулся кончиками губ.
Флой посмотрела ему в глаза и догадалась, что он лишь пытается развеселить ее.
Очень мило с его стороны, но сегодня она хотела обидеться на весь мир. На него тоже, по причинам, которые ей не хотелось анализировать.
– Разве у меня плохая прическа? – спросила она.
Он широко улыбнулся, в который раз поражая ее своей мужественной красотой.
– Коварный вопрос, принцесса. Все равно, что спросить мужчину, не слишком ли ты толстая в этих брюках. Ты услышишь только то, что хочешь.
– Это только подтверждает мое мнение, – сказала она. – Мужчины идиоты. Ты мог бы просто сказать: «Ты потрясающе выглядишь, дорогая». Вопрос закрыт.
– Ты потрясающе выглядишь, дорогая, – сказал он, и в его голосе не чувствовалось насмешки. – Вопрос закрыт.
– Клод…
– Подари мне один час, – сказал он нежно и провел кончиком пальца по ее щеке.
Ее сердце затрепетало так, как оно давно уже не трепетало.
– Час, – повторила она и последовала за ним в грузовик.
При этом у нее возникло ощущение, что она готова последовать за ним хоть на край света.
11
Клод сам не знал, что заставило его принять на себя роль сестры милосердия, но он посадил Флой в машину, сел за руль и поехал в центр. У него было дело в мэрии. Он больше не мог сидеть и ждать, когда ему сообщат, заинтересовались ли его проектами там или нет.
Флой сидела рядом с таким лицом, как будто ей было невыносимо одиноко. Сердце Клода защемило.
Выехав на главную улицу, Клод решил, что в следующий раз, когда эти большие карие глаза посмотрят в его сторону, он развернется и уйдет.
Да что там уйдет. Убежит!
– Посмотри на всех этих людей, – сказала вдруг Флой. Ее лицо было обращено к боковому окну, в то время как они проезжали книжный магазин, театр, два людных кафе… Вдоль дороги шли толпы людей – служащих, у которых был перерыв на обед. Люди шли, разговаривали, смеялись. – Все чем-то заняты, – горько прибавила она.
В ее голосе слышалась грусть и даже зависть. Клод удивился.
– Ты тоже занята, – сказал он.
Она повернулась к нему.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Ты ремонтируешь старинное здание. Это важное занятие.
– Нет. Это ты ремонтируешь старинное здание, а я только оплачиваю работу.
– Покупая и продавая старинные вещи. – Он покачал головой. – Для этого нужен особый талант.
– Правда?
В ее голосе было столько искреннего удивления, что Клод обернулся и посмотрел на нее, о чем сразу же пожалел. Он снова видел ранимую, хрупкую Флой. Женщину, которой не были чужды страхи и сомнения. Она была такой беззащитной, что ему захотелось сжать ее в своих сильных руках и больше не отпускать. От этой Флой ему нужно было держаться подальше.
Как будто прочтя его мысли, Флой придвинулась поближе к нему, жалобно посмотрев на него своими бархатными глазами. Ее носик был усыпан веснушками. Раньше Клод этого не замечал. В ушах блестели две крошечные алмазные сережки.
Даже мельчайшие детали продуманы, подумал Клод. Знойная женщина.
И самая стойкая из всех, кого ему приходилось встречать.
– Не нужно со мной нянчиться, – сказала она. – Со мной вес в порядке.
– Лгунья ты, Флой, Вот ты кто.
Она откинулась на спинку сиденья и уставилась прямо перед собой. Клод виновато покосился в ее сторону. Чувство вины неприятно терзало его. Флой была слишком ранима для таких шуток.
– Извини.
– Это ты меня извини, что я в твоем грузовике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15