Джаббир притаился за углом, откуда он мог не спускать с него глаз.
Перейдя улицу, Бадр вошел в маленький парк. На первой скамейке сидела старуха, ежась от порывов холодного осеннего ветра. Она кормила голубей. Бадр опустился на дальний конец скамейки, повернувшись к старухе. Ни влево ни вправо на тропинке никого не было, даже клерков, которые таким путем часто сокращали путь на работу. Он потянулся за сигаретой.
Прошло пятнадцать минут, и он курил уже четвертую сигарету, прикидывая, не устроил ли Али Ясфир ему элементарную ловушку, как вдруг старуха резко встала и направилась к выходу. Он не без интереса заметил, что выйдя из парка, она сразу же взяла такси. Странно, что женщина в таких лохмотьях может позволить себе пользоваться такси. И тут его пронзила мысль. Он посмотрел на ту часть скамейки, где только что сидела старуха. И тут под шелухой от орехов, оставшейся после нее, он обнаружил листик обыкновенной белой бумаги. Его глаза бегло пробежали отпечатанное на машинке послание.
"Приношу свои извинения, за то, что не мог присутствовать на встрече, но спешные дела потребовали моего срочного отбытия из страны. Но так как наша встреча должна принести эффективный результат, данной цели куда лучше послужит этот листок бумаги. Я счастлив сообщить вам, что ваша жена и дети благополучно прибыли в пункт своего назначения и находятся в добром здравии. Завтра утром вы получите пленку с записью голоса вашей жены, дабы заставить вас окончательно убедиться в данном факте. Чтобы гарантировать нашу общую уверенность в их благополучии, вы должны выполнить следующие указания:
1. Каждое утро до 12.00 депонировать 100000 американских долларов на счет № АХ 1015 в Страховом банке Женевы. Это возместит наши расходы по пребыванию вашей семьи у нас в гостях.
2. Возобновить в соответствии с плановым расписанием отмененную вашим распоряжением погрузку. Следующая партия груза последует через четыре дня, считая с сегодняшнего, а далее до конца года каждый второй день.
3. Вы подготовите на фирменном бланке и лично подпишете документы, которые позволят перевести на соответствующий счет 50 процентов акций вашей кампании. Вместе с суммой в 10 миллионов американских долларов они должны поступить на вышеупомянутый счет не позже 5 января 1974 года. В том случае, если все вышеупомянутые условия будут точно выполнены, ваша жена и дети вернутся к вам до 10 января 1974 года, как раз, чтобы успеть к объявлению вашего старшего сына наследником трона. Всякое нарушение конфиденциальности этого соглашения или, любая попытка нарушить указанные сроки, приведут к смерти одного или всех членов вашей семьи. Чтобы подчеркнуть нашу добрую волю к сотрудничеству и заверить вас, что они продолжают пребывать в добром здравии, каждое утро в ваш офис в Женеве будет доставляться пленка с записью голоса вашей жены, где она будет читать заголовки из вчерашнего парижского издания «Геральд Трибюн», а так же обращаться к вам с несколькими словами относительно условий их содержания. И, конечно, мы ждем вашей поддержки в войне против наших общих врагов.
Идбах аль-аду! Братство палестинских борцов за свободу".
Бадр медленно поднялся и пошел в свой офис в отеле. Дик ждал его на пороге.
— Что случилось? Мы никого не видели и ничего не смогли записать.
— Никто и не приходил, — сказал Бадр. — Только вот это.
Он передал бумагу Дику, последовавшему за ним в кабинет. Подойдя к столу, он тяжело опустился в кресло. Пока специалист по электронике торопливо собирал свое оборудование и прощался, Дик читал не отрываясь.
— Они сошли с ума, — сказал Дик, окончив чтение. — У вас нет возможности выполнить все это.
Бадр устало кивнул, соглашаясь. Третье и последнее условие он не мог выполнить ни при каких условиях. Ему не принадлежало пятьдесят процентов акций компаний, числившихся под его именем. В лучшем случае, двадцать.
— Я знаю это и вы знаете, — сказал он, борясь с изнеможением. — Но им это не известно. А как ты можешь спорить с кем-то, кто даже не хочет тебя выслушать? Кого ты даже не можешь найти?
— Мы должны его обнаружить. Должен быть какой-то путь.
— Пусть даже мы найдем его, но меня беспокоит, что будет с Иорданой и детьми, пока мы будем этим заниматься.
— Тогда что нам остается делать? — спросил Дик.
— Первым делом отдать распоряжение о ежедневном переводе этой суммы и о продолжении погрузки, как они требуют. Тогда у нас будет запас времени.
— Этот груз послужит причиной смерти сотен людей в Штатах. Я не хочу, чтобы он лежал на моей совести.
— Я тоже. И мы должны найти возможность, чтобы с другой стороны его остановить.
— Как вы думаете это сделать?
— У меня есть в Нью-Йорке друг, Поль Гитлин. Он юрист, человек, обладающий большим моральным влиянием и высоким чувством справедливости. Я уверен, что он поймет мое положение и оценит наше доверие. Он найдет способ прервать доставку этого груза ив то же время защитить нас.
— И затем?
— Мы должны будем использовать это время, чтобы найти, где они держат мою семью и освободить ее.
— Встав, он подошел к окну. — Дайте распоряжение об организации депонентного счета в банке и организуйте звонок в Нью-Йорк, — сказал он, не поворачиваясь к Дику.
— Да, сэр, — сказал Дик, направляясь к выходу из кабинета.
— И еще, Дик.
Он повернулся.
Теперь Бадр стоял к нему лицом и на лице были морщины, которых Дик никогда раньше не видел.
— Позвоните в авиакомпанию и закажите мне рейс до Бейрута. Там я встречусь с отцом и вместе с ним мы обратимся к принцу. Надеюсь, он сможет помочь нам.
* * *
Старый принц закончил чтение листика бумаги и подагрически пальцами снял очки. Его птичье морщинистое лицо, на которое спускалась гутра, выражало искреннюю симпатию к Бадру и его отцу.
— Мне знакома эта организация, — сказал он. — Она представляет собой раскольников, изгнанных Аль Фатхом из своих рядов из-за их призывов к уничтожению всех и вся.
— Я это слышал, ваше величество, — сказал Бадр.
— И я надеюсь, что с вашей поддержкой мы сможем собрать достаточно сил, чтобы вступить с ними в открытый бой.
— И что за этим последует? — спросил принц.
— Мы их уничтожим! — с яростью сказал Бадр.
— Они убийцы, грабители и шантажисты. Они позорят то дело, которому, как они говорят, служат.
— Все твои слова истинны, сын мой. Но мы ничего не можем сделать.
— Почему? — запротестовал Бадр. Изо всех сил он сдерживал гнев. — В опасности жизнь вашего наследника, наследника вашего трона.
Взгляд у старика был сонным и вялым, но слова его звучали четко и ясно.
— Он еще не стал моим наследником. И не станет им, пока я не объявлю об этом.
— Значит, вы отказываете в помощи? — спросил Бадр.
— Официально я не могу это сделать, — ответил принц. — Также, как и глава любого другого государства, к которому ты решишь обратиться. Эта организация, называющая себя Братством, пользуется большой поддержкой среди определенных элементов. Даже Аль Фатх решил оставить их в покое.
Сложив листок бумаги, он вернул его Бадру. Бадр молча взял его.
— Но если тебе удастся в неофициальном порядке узнать, где эти стервятники держат твою семью, ты можешь просить у меня людей и денег столько, сколько потребуется для освобождения твоих близких.
Бадр поднялся. На сердце у него лежала непроходящая тяжесть.
— Благодарю вас за милость, ваше величество, — вежливо сказал Бадр. Но он знал, что все слова бессмысленны. Без официальной поддержки их никогда не удастся найти.
Старый принц вздохнул, протягивая Бадру руку на прощание.
— Будь я помоложе, — сказал он, — я был бы бок о бок с тобой в этих поисках. Иди с богом, сын мой. И я буду молить Аллаха, чтобы он сохранил тех, кого ты любишь.
У дворца, залитого палящим солнцем. Дик ждал, сидя в лимузине с кондиционером. Он увидел, как они идут к машине.
— Что он сказал? — спросил Дик.
— Он ничего не может сделать, — ответил отец Бадра.
— Безнадежно, — сказал Бадр, глядя в окно, когда машина стала набирать ход. Голос его был мрачен и устал. — Никто ничего не может сделать. Нет никого, кто хотел бы мне помочь.
Дик долго молчал. Так много было поставлено на карту. Столько лет было потрачено. И все труды, все усилия, приложенные им, могли пойти насмарку. Но существовали вещи, более важные, чем дела. Например, жизни невинных детей. Он подумал о своих двоих мальчишках и о том, что бы он чувствовал, находясь в таком же положении. И эта мысль перевесила чашу весов.
Он резко повернулся на сидении, так, что очутился лицом к Бадру.
— Я знаю, кто может вам помочь, — сказал он.
— Кто?
— Израильтяне, — почти беззвучно сказал Дик.
Бадр горько рассмеялся.
— Чего ради они возьмутся помогать мне. Я рожден в стране их врагов.
Самир посмотрел на своего сына.
— Люди не рождаются врагами. Это то, что они усваивают потом.
— Какая разница? — с горьким сарказмом сказал Бадр. Он повернулся к Дику. — Почему они должны мне помогать? — снова спросил он.
Дик в упор посмотрел на него.
— Потому что я попрошу их об этом, — тихо сказал он.
Бадр молчал.
— Вы работаете на них? — наконец спросил он, устало переводя дыхание.
Дик кивнул.
— Да.
— Почему? — сказал Бадр. — Вы же не израильтянин.
— Мои родители вернулись доживать свой век в Иорданию, — сказал Дик. — Однажды их посетил человек по имени Али Ясфир и попросил разрешения использовать их маленькую деревушку как базу их организации. Через несколько месяцев, когда три девушки были уже изнасилованы, а многие испытали унижения и оскорбления, жители деревни попросили оставить их в покое. В ответ феддаины обрекли их на смерть. Али Ясфир лично руководил тем, как его люди уничтожали в деревне дом за домом. Удалось спастись только маленькому мальчику и двум девочкам. Они и рассказали нам, как все было на самом деле, в то время, когда феддаины громко кричали об очередном израильском варварстве. И эти девочки сами видели, как Али Ясфир зарезал моего отца и мою мать.
— И потому, что вы предали меня, — горько сказал Бадр, — вы считаете, что должны мне помочь.
Дик открыто и прямо посмотрел ему в глаза.
— Не поэтому. А потому, что мы оба верим — арабы и евреи могут жить и работать в мире. Такие люди, как Али Ясфир, убивают эти надежды. Они наши враги. И их надо уничтожать.
Глава 13
В дверях появились два человека и, посмотрев на них, Бадр решил, что они куда больше похожи на арабов, чем его отец и он сам. Старик был высок ростом. Его головная накидка скрывала почти все лицо, оставляя на виду лишь большой крючковатый нос, а его пропыленная джеллаба почти касалась пола. Молодой человек был грузен и мускулист, с большими сирийскими усами на верхней губе. На нем были выцветшая рубашка цвета хаки и брюки.
Генерал Эшнев представил им вошедших, и Бадр с отцом встали.
— Доктор Аль Фей, мистер Аль Фей, — генерал Бен Эзра.
Посмотрев на Самира, генерал улыбнулся.
— Сколько воды утекло, друг мой.
Самир смертельно побледнел. Его стала бить дрожь. Краем глаза он посмотрел на Бадра, надеясь, что тот не заметит его смятения. Но Бадр смотрел на генерала.
— Значит, это твой сын, — сказал генерал. — Аллах был милостив к тебе. Прекрасный парень.
Нервная дрожь, охватившая Самира, прекратилась.
— Как я рад снова видеть тебя, генерал!
Бадр посмотрел на отца.
— Вы знаете друг друга?
Тот кивнул.
— Как-то наши пути пересеклись в пустыне. Много лет назад.
Генерал Эшнев торопливо вступил в разговор.
— Я должен еще раз напомнить о нашем официальном отношении к ситуации, джентльмены, чтобы нам все было ясно. Соглашение о прекращении огня, существующее в настоящее время, носит исключительно хрупкий характер, и поэтому мы не можем позволить себе никаких действий, включающих в себя вторжение на вражескую территорию. Они могут подорвать серьезные усилия, которые прилагает Израиль, чтобы добиться мира, которого он искренне желает.
Он перевел дыхание, сделав паузу.
— Но мы ничего не можем предпринять относительно отдельных действий частных лиц, поскольку мы о них ничего не знаем. Достаточно ли ясно я выражаюсь?
Все кивнули.
— Отлично, — сказал он. — Генерал Бен Эзра, вне всякого сомнения, является таковым частным гражданином.
Много лет назад он вышел в отставку из рядов израильской армии. То же самое можно сказать и о молодом человеке, пришедшем вместе с ним. Бывший первый сержант сирийской армии, он был взят в плен на Голанских высотах и освобожден под личное поручительство генерала. Он предпочитает называть себя Хамид.
Сириец почтительно поклонился.
— Я считаю для себя честью...
— Это честь для нас, — ответили Бадр и его отец.
— А теперь, джентльмены, — сказал генерал Эшнев, — я должен оставить вас. К сожалению, дела требуют моего присутствия в другом месте.
Когда дверь закрылась, все расселись за маленьким круглым столом. Откуда-то из недр своей джеллабы генерал Бен Эзра вытащил несколько рулонов карт и разложил их на столе.
— Неделю тому назад, после вашего пребывания в Тель-Авиве, мне довелось поговорить о ваших проблемах. Со своей стороны, я тщательно изучил возможность спасения заложников. Стало ясно, что первым делом мы должны найти лагерь, в котором они содержатся. С этой целью я попросил под мое поручительство освободить Хамида. Много лет назад, когда все мы были очень молоды, дедушка Хамида и я вместе служили в британской армии, и по семейной традиции Хамид стал профессиональным военным. Я узнал, что как раз перед войной Хамид был инструктором в лагере, где Братство готовит женщин, подобно тому, как это делает Аль Фатх. Лагерь был разгромлен.
Взглянув на Бадра, он продолжил тем самым ровным тоном.
— Ваша дочь Лейла провела в этом лагере три месяца. Хамид сообщил мне, что она была хорошим солдатом, относясь к делу гораздо серьезнее, чем этого требовали ее прямые обязанности, ей были свойственны очень идеалистические настроения. После того, как она закончила курс подготовки, Хамид вместе с ней оказался в Бейруте, где оставался до тех пор, пока не решил возвращаться в Сирию и поступать на военную службу, потому что услуги наемников феддаинам больше не требовались.
— Бадр взглянул на Хамида.
— Значит, вы знали мою дочь?
— Да, сэр.
— Она говорила обо мне?
— Нет, сэр.
— О чем она в основном говорила?
— Главным образом, об освобождении Палестины, — ответил Хамид. — Она считала, что не только евреи мешают ее освобождению, но и та преуспевающая элита арабского мира, которая хочет сохранить свою власть над странами и над людьми.
— Вы считаете, что она и меня включила в эту группу?
Помедлив, Хамид кивнул.
— Да, сэр, так оно и было.
Бадр повернулся к Бен Эзре.
— Простите, генерал, но я все время пытаюсь понять, что же, собственно, произошло.
Генерал кивнул. Посмотрев на карту, он ткнул в одну точку на ней.
— Думаю, мы определили тот единственный лагерь, где они могут находиться. Вы говорили, что у вас был самолет «Боинг-707»?
— Да.
— Тогда я уверен, что мы не ошиблись, — с ноткой триумфа сказал он. — Вот тут находится один старый лагерь, построенный сирийцами и заброшенный больше десяти лет назад. Он расположен к северу от иорданской границы и к западу от вашей. Когда он строился, предполагалось, что лагерь послужит базой гигантских бомбардировщиков, но так как они не были закуплены, весь проект оказался заброшен. Но взлетные полосы по-прежнему существуют, и в округе ходят слухи, что лагерь занят Братством. Основная трудность заключается в том, что взлетные полосы проложены по горному плато на высоте семисот метров, а сам лагерь еще на сто пятьдесят метров выше. Есть только две возможности проникнуть в него. Мы можем достичь его по воздуху, но звук самолета встревожит их и они уничтожат пленников раньше, чем мы до них доберемся. Второй путь — пешком. Чтобы нас не обнаружили раньше времени, мы должны высадиться как минимум в пятидесяти милях от лагеря, скрываться днем и идти ночью по гористой местности. Нам предстоят две ночи форсированного марша, чтобы на третью мы могли атаковать. По моей оценке, исходящей из размеров лагеря, в нем должно быть не меньше сотни человек. Так что, если даже нам и удастся освободить пленников, перед нами будет стоять задача обеспечить их безопасность, прежде чем преследователи нападут на наш след.
Он оглядел присутствующих.
— Таково мое мнение. Есть какие-то вопросы?
— Почему вы уверены, что мы нашли именно тот лагерь, который нам нужен? Или что они будут там, когда мы доберемся до него? — спросил Бадр.
— Мы не можем быть в этом уверены, — спокойно сказал генерал. — Но это единственная возможность, которая у нас имеется. И мы должны использовать этот шанс. В противном случае, придется искать другое место, где может приземлится «Боинг-707».
— Другого я не знаю.
— Именно вы должны принять решение — идти нам или нет.
Бросив взгляд на своего отца, Бадр повернулся к генералу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Перейдя улицу, Бадр вошел в маленький парк. На первой скамейке сидела старуха, ежась от порывов холодного осеннего ветра. Она кормила голубей. Бадр опустился на дальний конец скамейки, повернувшись к старухе. Ни влево ни вправо на тропинке никого не было, даже клерков, которые таким путем часто сокращали путь на работу. Он потянулся за сигаретой.
Прошло пятнадцать минут, и он курил уже четвертую сигарету, прикидывая, не устроил ли Али Ясфир ему элементарную ловушку, как вдруг старуха резко встала и направилась к выходу. Он не без интереса заметил, что выйдя из парка, она сразу же взяла такси. Странно, что женщина в таких лохмотьях может позволить себе пользоваться такси. И тут его пронзила мысль. Он посмотрел на ту часть скамейки, где только что сидела старуха. И тут под шелухой от орехов, оставшейся после нее, он обнаружил листик обыкновенной белой бумаги. Его глаза бегло пробежали отпечатанное на машинке послание.
"Приношу свои извинения, за то, что не мог присутствовать на встрече, но спешные дела потребовали моего срочного отбытия из страны. Но так как наша встреча должна принести эффективный результат, данной цели куда лучше послужит этот листок бумаги. Я счастлив сообщить вам, что ваша жена и дети благополучно прибыли в пункт своего назначения и находятся в добром здравии. Завтра утром вы получите пленку с записью голоса вашей жены, дабы заставить вас окончательно убедиться в данном факте. Чтобы гарантировать нашу общую уверенность в их благополучии, вы должны выполнить следующие указания:
1. Каждое утро до 12.00 депонировать 100000 американских долларов на счет № АХ 1015 в Страховом банке Женевы. Это возместит наши расходы по пребыванию вашей семьи у нас в гостях.
2. Возобновить в соответствии с плановым расписанием отмененную вашим распоряжением погрузку. Следующая партия груза последует через четыре дня, считая с сегодняшнего, а далее до конца года каждый второй день.
3. Вы подготовите на фирменном бланке и лично подпишете документы, которые позволят перевести на соответствующий счет 50 процентов акций вашей кампании. Вместе с суммой в 10 миллионов американских долларов они должны поступить на вышеупомянутый счет не позже 5 января 1974 года. В том случае, если все вышеупомянутые условия будут точно выполнены, ваша жена и дети вернутся к вам до 10 января 1974 года, как раз, чтобы успеть к объявлению вашего старшего сына наследником трона. Всякое нарушение конфиденциальности этого соглашения или, любая попытка нарушить указанные сроки, приведут к смерти одного или всех членов вашей семьи. Чтобы подчеркнуть нашу добрую волю к сотрудничеству и заверить вас, что они продолжают пребывать в добром здравии, каждое утро в ваш офис в Женеве будет доставляться пленка с записью голоса вашей жены, где она будет читать заголовки из вчерашнего парижского издания «Геральд Трибюн», а так же обращаться к вам с несколькими словами относительно условий их содержания. И, конечно, мы ждем вашей поддержки в войне против наших общих врагов.
Идбах аль-аду! Братство палестинских борцов за свободу".
Бадр медленно поднялся и пошел в свой офис в отеле. Дик ждал его на пороге.
— Что случилось? Мы никого не видели и ничего не смогли записать.
— Никто и не приходил, — сказал Бадр. — Только вот это.
Он передал бумагу Дику, последовавшему за ним в кабинет. Подойдя к столу, он тяжело опустился в кресло. Пока специалист по электронике торопливо собирал свое оборудование и прощался, Дик читал не отрываясь.
— Они сошли с ума, — сказал Дик, окончив чтение. — У вас нет возможности выполнить все это.
Бадр устало кивнул, соглашаясь. Третье и последнее условие он не мог выполнить ни при каких условиях. Ему не принадлежало пятьдесят процентов акций компаний, числившихся под его именем. В лучшем случае, двадцать.
— Я знаю это и вы знаете, — сказал он, борясь с изнеможением. — Но им это не известно. А как ты можешь спорить с кем-то, кто даже не хочет тебя выслушать? Кого ты даже не можешь найти?
— Мы должны его обнаружить. Должен быть какой-то путь.
— Пусть даже мы найдем его, но меня беспокоит, что будет с Иорданой и детьми, пока мы будем этим заниматься.
— Тогда что нам остается делать? — спросил Дик.
— Первым делом отдать распоряжение о ежедневном переводе этой суммы и о продолжении погрузки, как они требуют. Тогда у нас будет запас времени.
— Этот груз послужит причиной смерти сотен людей в Штатах. Я не хочу, чтобы он лежал на моей совести.
— Я тоже. И мы должны найти возможность, чтобы с другой стороны его остановить.
— Как вы думаете это сделать?
— У меня есть в Нью-Йорке друг, Поль Гитлин. Он юрист, человек, обладающий большим моральным влиянием и высоким чувством справедливости. Я уверен, что он поймет мое положение и оценит наше доверие. Он найдет способ прервать доставку этого груза ив то же время защитить нас.
— И затем?
— Мы должны будем использовать это время, чтобы найти, где они держат мою семью и освободить ее.
— Встав, он подошел к окну. — Дайте распоряжение об организации депонентного счета в банке и организуйте звонок в Нью-Йорк, — сказал он, не поворачиваясь к Дику.
— Да, сэр, — сказал Дик, направляясь к выходу из кабинета.
— И еще, Дик.
Он повернулся.
Теперь Бадр стоял к нему лицом и на лице были морщины, которых Дик никогда раньше не видел.
— Позвоните в авиакомпанию и закажите мне рейс до Бейрута. Там я встречусь с отцом и вместе с ним мы обратимся к принцу. Надеюсь, он сможет помочь нам.
* * *
Старый принц закончил чтение листика бумаги и подагрически пальцами снял очки. Его птичье морщинистое лицо, на которое спускалась гутра, выражало искреннюю симпатию к Бадру и его отцу.
— Мне знакома эта организация, — сказал он. — Она представляет собой раскольников, изгнанных Аль Фатхом из своих рядов из-за их призывов к уничтожению всех и вся.
— Я это слышал, ваше величество, — сказал Бадр.
— И я надеюсь, что с вашей поддержкой мы сможем собрать достаточно сил, чтобы вступить с ними в открытый бой.
— И что за этим последует? — спросил принц.
— Мы их уничтожим! — с яростью сказал Бадр.
— Они убийцы, грабители и шантажисты. Они позорят то дело, которому, как они говорят, служат.
— Все твои слова истинны, сын мой. Но мы ничего не можем сделать.
— Почему? — запротестовал Бадр. Изо всех сил он сдерживал гнев. — В опасности жизнь вашего наследника, наследника вашего трона.
Взгляд у старика был сонным и вялым, но слова его звучали четко и ясно.
— Он еще не стал моим наследником. И не станет им, пока я не объявлю об этом.
— Значит, вы отказываете в помощи? — спросил Бадр.
— Официально я не могу это сделать, — ответил принц. — Также, как и глава любого другого государства, к которому ты решишь обратиться. Эта организация, называющая себя Братством, пользуется большой поддержкой среди определенных элементов. Даже Аль Фатх решил оставить их в покое.
Сложив листок бумаги, он вернул его Бадру. Бадр молча взял его.
— Но если тебе удастся в неофициальном порядке узнать, где эти стервятники держат твою семью, ты можешь просить у меня людей и денег столько, сколько потребуется для освобождения твоих близких.
Бадр поднялся. На сердце у него лежала непроходящая тяжесть.
— Благодарю вас за милость, ваше величество, — вежливо сказал Бадр. Но он знал, что все слова бессмысленны. Без официальной поддержки их никогда не удастся найти.
Старый принц вздохнул, протягивая Бадру руку на прощание.
— Будь я помоложе, — сказал он, — я был бы бок о бок с тобой в этих поисках. Иди с богом, сын мой. И я буду молить Аллаха, чтобы он сохранил тех, кого ты любишь.
У дворца, залитого палящим солнцем. Дик ждал, сидя в лимузине с кондиционером. Он увидел, как они идут к машине.
— Что он сказал? — спросил Дик.
— Он ничего не может сделать, — ответил отец Бадра.
— Безнадежно, — сказал Бадр, глядя в окно, когда машина стала набирать ход. Голос его был мрачен и устал. — Никто ничего не может сделать. Нет никого, кто хотел бы мне помочь.
Дик долго молчал. Так много было поставлено на карту. Столько лет было потрачено. И все труды, все усилия, приложенные им, могли пойти насмарку. Но существовали вещи, более важные, чем дела. Например, жизни невинных детей. Он подумал о своих двоих мальчишках и о том, что бы он чувствовал, находясь в таком же положении. И эта мысль перевесила чашу весов.
Он резко повернулся на сидении, так, что очутился лицом к Бадру.
— Я знаю, кто может вам помочь, — сказал он.
— Кто?
— Израильтяне, — почти беззвучно сказал Дик.
Бадр горько рассмеялся.
— Чего ради они возьмутся помогать мне. Я рожден в стране их врагов.
Самир посмотрел на своего сына.
— Люди не рождаются врагами. Это то, что они усваивают потом.
— Какая разница? — с горьким сарказмом сказал Бадр. Он повернулся к Дику. — Почему они должны мне помогать? — снова спросил он.
Дик в упор посмотрел на него.
— Потому что я попрошу их об этом, — тихо сказал он.
Бадр молчал.
— Вы работаете на них? — наконец спросил он, устало переводя дыхание.
Дик кивнул.
— Да.
— Почему? — сказал Бадр. — Вы же не израильтянин.
— Мои родители вернулись доживать свой век в Иорданию, — сказал Дик. — Однажды их посетил человек по имени Али Ясфир и попросил разрешения использовать их маленькую деревушку как базу их организации. Через несколько месяцев, когда три девушки были уже изнасилованы, а многие испытали унижения и оскорбления, жители деревни попросили оставить их в покое. В ответ феддаины обрекли их на смерть. Али Ясфир лично руководил тем, как его люди уничтожали в деревне дом за домом. Удалось спастись только маленькому мальчику и двум девочкам. Они и рассказали нам, как все было на самом деле, в то время, когда феддаины громко кричали об очередном израильском варварстве. И эти девочки сами видели, как Али Ясфир зарезал моего отца и мою мать.
— И потому, что вы предали меня, — горько сказал Бадр, — вы считаете, что должны мне помочь.
Дик открыто и прямо посмотрел ему в глаза.
— Не поэтому. А потому, что мы оба верим — арабы и евреи могут жить и работать в мире. Такие люди, как Али Ясфир, убивают эти надежды. Они наши враги. И их надо уничтожать.
Глава 13
В дверях появились два человека и, посмотрев на них, Бадр решил, что они куда больше похожи на арабов, чем его отец и он сам. Старик был высок ростом. Его головная накидка скрывала почти все лицо, оставляя на виду лишь большой крючковатый нос, а его пропыленная джеллаба почти касалась пола. Молодой человек был грузен и мускулист, с большими сирийскими усами на верхней губе. На нем были выцветшая рубашка цвета хаки и брюки.
Генерал Эшнев представил им вошедших, и Бадр с отцом встали.
— Доктор Аль Фей, мистер Аль Фей, — генерал Бен Эзра.
Посмотрев на Самира, генерал улыбнулся.
— Сколько воды утекло, друг мой.
Самир смертельно побледнел. Его стала бить дрожь. Краем глаза он посмотрел на Бадра, надеясь, что тот не заметит его смятения. Но Бадр смотрел на генерала.
— Значит, это твой сын, — сказал генерал. — Аллах был милостив к тебе. Прекрасный парень.
Нервная дрожь, охватившая Самира, прекратилась.
— Как я рад снова видеть тебя, генерал!
Бадр посмотрел на отца.
— Вы знаете друг друга?
Тот кивнул.
— Как-то наши пути пересеклись в пустыне. Много лет назад.
Генерал Эшнев торопливо вступил в разговор.
— Я должен еще раз напомнить о нашем официальном отношении к ситуации, джентльмены, чтобы нам все было ясно. Соглашение о прекращении огня, существующее в настоящее время, носит исключительно хрупкий характер, и поэтому мы не можем позволить себе никаких действий, включающих в себя вторжение на вражескую территорию. Они могут подорвать серьезные усилия, которые прилагает Израиль, чтобы добиться мира, которого он искренне желает.
Он перевел дыхание, сделав паузу.
— Но мы ничего не можем предпринять относительно отдельных действий частных лиц, поскольку мы о них ничего не знаем. Достаточно ли ясно я выражаюсь?
Все кивнули.
— Отлично, — сказал он. — Генерал Бен Эзра, вне всякого сомнения, является таковым частным гражданином.
Много лет назад он вышел в отставку из рядов израильской армии. То же самое можно сказать и о молодом человеке, пришедшем вместе с ним. Бывший первый сержант сирийской армии, он был взят в плен на Голанских высотах и освобожден под личное поручительство генерала. Он предпочитает называть себя Хамид.
Сириец почтительно поклонился.
— Я считаю для себя честью...
— Это честь для нас, — ответили Бадр и его отец.
— А теперь, джентльмены, — сказал генерал Эшнев, — я должен оставить вас. К сожалению, дела требуют моего присутствия в другом месте.
Когда дверь закрылась, все расселись за маленьким круглым столом. Откуда-то из недр своей джеллабы генерал Бен Эзра вытащил несколько рулонов карт и разложил их на столе.
— Неделю тому назад, после вашего пребывания в Тель-Авиве, мне довелось поговорить о ваших проблемах. Со своей стороны, я тщательно изучил возможность спасения заложников. Стало ясно, что первым делом мы должны найти лагерь, в котором они содержатся. С этой целью я попросил под мое поручительство освободить Хамида. Много лет назад, когда все мы были очень молоды, дедушка Хамида и я вместе служили в британской армии, и по семейной традиции Хамид стал профессиональным военным. Я узнал, что как раз перед войной Хамид был инструктором в лагере, где Братство готовит женщин, подобно тому, как это делает Аль Фатх. Лагерь был разгромлен.
Взглянув на Бадра, он продолжил тем самым ровным тоном.
— Ваша дочь Лейла провела в этом лагере три месяца. Хамид сообщил мне, что она была хорошим солдатом, относясь к делу гораздо серьезнее, чем этого требовали ее прямые обязанности, ей были свойственны очень идеалистические настроения. После того, как она закончила курс подготовки, Хамид вместе с ней оказался в Бейруте, где оставался до тех пор, пока не решил возвращаться в Сирию и поступать на военную службу, потому что услуги наемников феддаинам больше не требовались.
— Бадр взглянул на Хамида.
— Значит, вы знали мою дочь?
— Да, сэр.
— Она говорила обо мне?
— Нет, сэр.
— О чем она в основном говорила?
— Главным образом, об освобождении Палестины, — ответил Хамид. — Она считала, что не только евреи мешают ее освобождению, но и та преуспевающая элита арабского мира, которая хочет сохранить свою власть над странами и над людьми.
— Вы считаете, что она и меня включила в эту группу?
Помедлив, Хамид кивнул.
— Да, сэр, так оно и было.
Бадр повернулся к Бен Эзре.
— Простите, генерал, но я все время пытаюсь понять, что же, собственно, произошло.
Генерал кивнул. Посмотрев на карту, он ткнул в одну точку на ней.
— Думаю, мы определили тот единственный лагерь, где они могут находиться. Вы говорили, что у вас был самолет «Боинг-707»?
— Да.
— Тогда я уверен, что мы не ошиблись, — с ноткой триумфа сказал он. — Вот тут находится один старый лагерь, построенный сирийцами и заброшенный больше десяти лет назад. Он расположен к северу от иорданской границы и к западу от вашей. Когда он строился, предполагалось, что лагерь послужит базой гигантских бомбардировщиков, но так как они не были закуплены, весь проект оказался заброшен. Но взлетные полосы по-прежнему существуют, и в округе ходят слухи, что лагерь занят Братством. Основная трудность заключается в том, что взлетные полосы проложены по горному плато на высоте семисот метров, а сам лагерь еще на сто пятьдесят метров выше. Есть только две возможности проникнуть в него. Мы можем достичь его по воздуху, но звук самолета встревожит их и они уничтожат пленников раньше, чем мы до них доберемся. Второй путь — пешком. Чтобы нас не обнаружили раньше времени, мы должны высадиться как минимум в пятидесяти милях от лагеря, скрываться днем и идти ночью по гористой местности. Нам предстоят две ночи форсированного марша, чтобы на третью мы могли атаковать. По моей оценке, исходящей из размеров лагеря, в нем должно быть не меньше сотни человек. Так что, если даже нам и удастся освободить пленников, перед нами будет стоять задача обеспечить их безопасность, прежде чем преследователи нападут на наш след.
Он оглядел присутствующих.
— Таково мое мнение. Есть какие-то вопросы?
— Почему вы уверены, что мы нашли именно тот лагерь, который нам нужен? Или что они будут там, когда мы доберемся до него? — спросил Бадр.
— Мы не можем быть в этом уверены, — спокойно сказал генерал. — Но это единственная возможность, которая у нас имеется. И мы должны использовать этот шанс. В противном случае, придется искать другое место, где может приземлится «Боинг-707».
— Другого я не знаю.
— Именно вы должны принять решение — идти нам или нет.
Бросив взгляд на своего отца, Бадр повернулся к генералу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36