Они так и сделали. Отплыв с возможной поспешностью, пользуясь [105] попутным ветром, они неожиданно для врагов появились в заливе Кротоны. Увидя этот внезапно появившийся флот, варвары, охваченные большим страхом, в величайшем смятении тотчас же сняли осаду. Одни из них на кораблях бежали в Тарентинский залив, другие же пешим путем удалились на гору Скилейон. Это событие еще больше повергло в уныние дух и мысли готов. Вследствие этого очень знатный муж из числа готов — Рагнарис, который был начальником гарнизона в Таренте, и Морас, командовавший гарнизоном в Ахеронтии, в согласии со своими сотоварищами вступили в пеереговоры с Пакурием, сыном Перания, начальником римлян, находившихся в Дриунте (Гидрунте), с предложением, что если они от императора Юстиниана получат твердое обещание личной безопасности, то они и сами сдадутся римлянам со своими сотоварищами и сдадут крепости, для охраны которых они были поставлены. Для заключения такого соглашения Пакурий отправился в Византию.
Нарзес, снявшись лагерем из Салон, двинулся против Тотилы со всем римским войском, бывшим очень большим. Он вез с собою очень много денег, полученных им от императора. На эти деньги он намеревался собрать значительное войско и снабдить его всем необходимым для войны, а также заплатить всем воинам, бывшим в Италии, все прежние долги; император задолжал им за долгое время, не доставляя им из казначейства, как принято, установленного жалованья. Этим способом он думал оказать воздействие на мысли и настроение тех, которые перебежали на сторону Тотилы, так чтобы они, привлеченные этими деньгами, изменили свой выбор и передумали, на чьей стороне им быть. И в прежнее время император Юстиниан относился к этой войне с большим вниманием, но в последний момент он приготовился к ней с удивительной тщательностью. Когда Нарзес увидал, что ему суждено быть начальником этой войны в Италии, он проявил чувство гордости и честолюбия, приличествующее хорошему полководцу: он сказал, что будет служить императору, [106] раз он это ему приказывает, только в том случае, если ему не будет отказано взять с собой хорошие боевые силы. И действительно, он получил от императора Римской империи достойные такого высокого имени деньги, отборных воинов и оружие для ведения этой войны; и сам он, проявляя неутомимую энергию, собрал значительное войско. Он вывел из Византии большое количество римских воинов, кроме того, собрал многих из жителей Фракии и Иллирии. Вместе с ним шел и Иоанн со своим собственным войском и с войском, оставленным его тестем Германом. Затем король лангобардов Аудуин, побужденный к этому со стороны императора Юстиниана большими денежными подарками, и во исполнение договора о союзе, послал ему в качестве союзного отряда лучших воинов, отобрав из своих приближенных две тысячи пятьсот человек, за которыми в качестве служителей следовало больше трех тысяч воинственных бойцов. Следовало за Нарзесом и из племени эрулов больше трех тысяч, все всадники; начальником их, наряду с другими, был Филемут. Было очень много и гуннов, и Дагисфей со своими приближенными, по этой причине освобожденный из заключения; также и Кабад, имевший при себе многих персов-перебежчиков, сын Зама и внук персидского царя Кабада, о котором я рассказывал в предыдущих книгах (I, гл. 23), что он благодаря старанию Ханаранга (Адергудунбада) бежал от своего дяди Хозрова и много лет тому назад прибыл в пределы римлян. Был с ним и Асбад, юноша по возрасту, родом из гепидов, исключительно энергичный, имевший при себе четыреста своих соплеменников, выдающихся в военном деле воинов. Был в его войске и Аруф, родом эрул, но с детских лет полюбивший образ жизни римлян и взявший замуж дочь Маврикия, сына Мунда. Он сам был очень воинственен и среди своей дружины и своих приближенных имел многих из племени эрулов, людей очень прославленных в опасностях войны. Иоанн, по прозвищу «Фагас» («Обжора»), о котором я не раз упоминал в предыдущих книгах, стоял во главе отряда [107] римлян, людей храбрых и воинственных. Нарзес был человеком в высшей степени щедрым и всегда готовым оказать помощь нуждающимся; снабженный императором большими средствами, он тем более смело выполнял то, что по его мнению казалось важным. И в прежнее время многие начальники и простые воины видели в нем своего благодетеля. Поэтому, когда он был объявлен главнокомандующим в войне против Тотилы и готов, каждый с полной готовностью стремился идти с ним в поход; одни из них хотели отплатить за прежние милости, другие мечтали, что и естественно, получить от него великие блага. Особенно к нему были расположены эрулы и другие варвары; видавшие с его стороны по отношению к себе исключительные милости.
Когда Нарзес был очень близко от области венетов, он отправил вестников к начальникам франкских гарнизонов с просьбой дать ему свободный проход, так как ведь они — друзья. Начальники же ответили Нарзесу, что они не могут никак ему этого разрешить. Открыто они не сказали о причине отказа, и, насколько возможно, скрыли, что эти затруднения они делают или в интересах франков, или вследствие своего расположения к готам; они выставили такой довод, явно не очень благовидный, будто Нарзес имеет при себе лангобардов, их злейших врагов. Этим ответом Нарзес был поставлен в затруднительное положение; не зная, что ему делать, он спрашивал бывших при нем италийцев, как ему быть; некоторые из них сказали, что, если бы даже франки и предоставили им свободный проход, они все равно отсюда не будут в состоянии добраться до Равенны и что этим путем они могут дойти только до Вероны. Они говорили, что, отобрав все, что только было лучшего и славного в войске готов, поставив над ними начальником гота Тейю, человека выдающегося по своей исключительной военной доблести и знаниям, Тотила отправил его в Верону, которая была подвластна готам, с тем чтобы он всеми силами препятствовал проходу римского войска. Так оно и было. Когда Тейя прибыл [108] в город Верону, он заградил для врагов проход по этим местам и при помощи хитро устроенных искусственных сооружении сделал все эти местности по реке По непроходимыми и совершенно недоступными. Он устроил заграждения из деревьев, провел рвы и вырыл ямы, сделал очень глубокие заводи и заболоченные места. Со своим готским войском он старательно сторожил этот путь, чтобы тотчас же вступить с римлянами в бои, если они попытаются пойти этой дорогой.
Это придумал Тотила, полагая, что римлянам не будет никакой возможности совершить свой путь вдоль берега Ионийского залива, так как многие судоходные реки, впадая здесь, делают эти места непроходимыми; такого же количества кораблей, чтобы сразу всем войском переправиться через Ионийский залив, у него нет, если же он будет переправляться по частям, то он, Тотила, с остальным войском готов без большого труда будет в состоянии всякий раз их уничтожать, когда они будут высаживаться. Таковы были планы Тотилы, и Тейя выполнял его приказания. Когда Нарзес увидал себя в таком безвыходном положении, то Иоанн, племянник Виталиана, хорошо знавший эти места, предложил ему со всем войском идти по прибрежной дороге, где, как раньше указано, жители были подчинены римлянам (гл. 24, § 8), и велел следовать за собой нескольким судам и большому числу легких барок. Всякий раз, когда войско подойдет к устьям рек, то, говорил он, сделав из этих барок через реку мост, оно очень легко и без затруднений совершит переход. Вот что предложил Иоанн; Нарзес послушался его и таким образом со всем войском прибыл в Равенну.
27 . В то время как происходило все это, имел место следующий случай. Был некий Ильдигисал (VI [III], гл. 35, §19) родом лангобард; о нем я упоминал в прежних своих книгах: он был врагом Аудуина, короля этих варваров, так как Аудуин силой завладел королевским достоинством, принадлежавшим ему, Ильдигисалу, по происхождению. Поэтому Ильдигисал бежал из родных пределов и прибыл в Византию. [109] Когда он прибыл сюда, император Юстиниан принял его очень благосклонно и поставил его начальником одного из отрядов дворцовой (палатинской) стражи, которые называются «схолами». За ним следовало из племени лангобардов не меньше трехсот отличных бойцов. Они прежде жили все вместе во Фракии. Этого Ильдигисала Аудуин просил императора Юстиниана выдать ему как другу и союзнику римлян, желая, чтобы он заплатил ему за его дружбу предательством по отношению к просящему защиты. Император никоим образом не хотел его выдавать. Впоследствии этот Ильдигисал стал жаловаться, что ему оказывают меньше почета и дают на содержание меньше, чем это соответствует его достоинству и блеску римского имени. И по всему было видно, что он очень этим обижен. Это заметил Гоар, видный человек из готов; это был давнишний пленник римлян в этой войне, пришедший сюда из Далмации, когда еще король готов Витигис вел войну с римлянами. Это был человек гордый и очень энергичный, не желавший подчиняться ярму, наложенному на него судьбою. Когда после поражения Витигиса готы решили отпасть, подняв оружие против императора, то и он, явно уличенный в том, что участвует в государственном перевороте, был арестован и наказан изгнанием в Антиною, в Египет, и долгое время нес это наказание. Впоследствии император, сжалившись над ним, вернул его в Византию. Этот Гоар, увидя Ильдигисала охваченным гневом по причине, о которой я сказал, непрерывно подстрекал его и убеждал воспользоваться возможностью бежать. Они договорились, что уйдут из Византии. Когда этот план пришелся им по душе, они внезапно скрываются в сопровождении немногих и, прибыв в фракийский город Апрон, соединяются с бывшими здесь лангобардами. Воспользовавшись императорскими конюшнями, они взяли отсюда большое количество лошадей и двинулись дальше. Когда император узнал обо всем этом, он разослал извещение об этом по всей Фракии и Иллирии и приказал всем начальникам и воинам, сколько у [110] них есть силы, выступить против этих беглецов. Прежде всего небольшой отряд гуннов, так называемых кутригуров (они, как я рассказывал немного выше (гл. 19, § 7), выселились из своих пределов и, получив от императора разрешение, поселились во Фракии), вступил в бой с беглецами. Побежденные в сражении, некоторые из них пали, другие же, обращенные в бегство, не стали дальше преследовать беглецов, но остались тут. Таким образом, Ильдигисал и Гоар со своими спутниками прошли всю Фракию без помех с чьей бы то ни было стороны. Оказавшись в Иллирии, они нашли там римское войско, собранное с большой тщательностью, чтобы их уничтожить. Над этим войском в числе других начальников были Аратий, Рекифанг, Леониан и Аримуф. Они целый день ехали верхом. Прибыв в сумерках в какое-то лесистое место, они остановились тут, чтобы поужинать и провести здесь ночь; простым воинам эти начальники приказали устроить все остальное и позаботиться об их конях и освежиться в протекающей мимо этого места реке, чтобы отряхнуть с себя усталость от дороги. Сами же они, взяв каждый с собой по три и по четыре телохранителя, пошли в сторону, в укромное место к реке, чтобы напиться воды: их, как и следовало ожидать, мучила сильная жажда. Гоар и Ильдигисал со своим отрядом были неподалеку и, выслав разведчиков, узнали об этом. Внезапно напав на них, когда они пили воду, они всех их убили и тем обеспечили для себя в дальнейшем весь последующий путь, получив возможность ехать, куда они хотели, более безопасно. Ведь солдаты, оставшись без начальников, не знали, что им делать, и, приведенные в полное замешательство, ушли назад. Так Гоару и Ильдигисалу удалось бежать и прийти в пределы гепидов.
Но и в числе гепидов был один человек, по имени Устригот, который бежал к лангобардам при следующих обстоятельствах. Король гепидов Элемунд незадолго перед тем скончался от болезни. У него остался единственный сын Устригот. Отстранив его силой (он был еще совсем юный), [111] власть захватил Торисин. Поэтому юноша, не имея возможности отомстить обидчику, удалился из родных пределов и ушел к лангобардам, которые были их врагами. Немного позже у гепидов начались переговоры, с одной стороны, с императором Юстинианом, с другой — с лангобардами, и они дали друг другу самые торжественные клятвы в том, что в дальнейшем они на веки вечные будут сохранять между собою дружбу. Когда у них этот союз был оформлен и закреплен, то император Юстиниан и король лангобардов Аудуин через послов обратились к королю гепидов Торисину с требованием, чтобы он выдал им их общего врага Ильдигисала. Они просили его дать им первое доказательство своей дружбы к ним тем, что он откажет в покровительстве просящему у него защиты. Он, собрав совет знатнейших из гепидов, серьезно обсуждал с ними вопрос, надо ли выполнять то, чего требуют от него император и король. Они же решительно восстали против этого и запретили ему так делать, с твердостью заявив, что лучше всему племени гепидов, женам и всем детям их окончательно погибнуть тотчас же, чем оказаться виновными в таком безбожном деянии. Услыхав это, Торисин увидал себя в безвыходном положении. Он не мог поступить против воли своих подданных, но он не хотел втянуть гепидов опять в войну с римлянами и лангобардами, законченную с таким трудом после долгих переговоров. В конце концов он придумал следующее: отправив послов к Аудуину, он просил выдать ему Элемунда, сына Устригота, основываясь на такой же его провинности и предлагая ему взаимно обменяться, выдав просящих у них защиты. Он знал, что он свалит со своих плеч их притязания вследствие страха и у лангобардов перед подобного рода стыдом, а самого Аудуина тотчас же свяжет ввиду невозможности для него дать согласие на такой беззаконный и бесчестный поступок. Они оба хорошо понимали, что ни лангобарды, ни гепиды не пожелают быть запятнанными таким позором, и явно ничего уже не стали делать, но в порядке взаимного одолжения и [112] тот и другой убили этих враждебных им лиц коварством и хитростью. Каким образом они это сделали, я не буду передавать: рассказы об этом не согласуются друг с другом, но сильно различаются, как это и понятно в деле, столь скрытном. Так окончилось дело с Ильдигисалом и Устриготом.
28 . Когда Нарзес прибыл в Равенну со своими войсками, с ним соединились вожди Валериан и Юстин и то римское войско, которое еще тут оставалось. Прошло девять дней, как они были в Равенне; в это время Усдрила, гот, человек выдающийся в военном деле, бывший начальником гарнизона в Аримунуме, написал Валериану следующее письмо:
«Вы, слухами о себе заполнившие все места, призраками своей власти уже охватившие всю Италию, преисполненные сверхчеловеческой гордости и тем, как вы думаете, повергшие в ужас готов, вы теперь сидите в Равенне, и тем, что вы скрылись там, вы ясно показываете врагам, что нет у вас совсем прежней самоуверенности, а своей сбродной толпой варваров вы истощаете страну, вам ни с какой стороны не принадлежащую. Ну же, двиньтесь возможно скорее и примитесь в ближайшее время за войну, покажите себя готам, не заставьте нас слишком долго ждать и надеяться на это, нас, издревле жаждавших этого зрелища». Вот что гласило письмо. Когда это письмо было доставлено и Нарзес ознакомился с ним, он посмеялся над пустозвонством готов и велел всему войску двигаться в поход, оставив в Равенне гарнизон под начальством Иоанна. Когда Нарзес со своим войском был очень близко от города Ариминума, он нашел, что переправа на ту сторону для них является нелегкой, так как готы незадолго перед тем разрушили с той и с другой стороны края моста, бывшего здесь. Река, которая протекает мимо Ариминума, даже для одного человека, идущего пешком и без вооружения, является едва переходимой по этому мосту, и то с большим трудом и напряжением и при условии, если никто не препятствует переходу и не теснит; для массы же людей и особенно вооруженных, кроме того на глазах [113] врагов, переправиться здесь нет никакой возможности. Поэтому, приехав в район этого моста в сопровождении небольшого отряда, Нарзес пришел в большое недоумение и обдумывал, какой найти выход при данных обстоятельствах. Сюда прибыл и Усдрила с несколькими всадниками для того, чтобы от него не скрылось ничего, что хотят предпринять враги. Один из спутников Нарзеса, натянув лук, пустил в них стрелу и, попав в одного из неприятельских всадников, положил его на месте. Тогда окружающие Усдрилу спешно удалились в укрепление и, тотчас выведя самых воинственных из своей среды через другие ворота, кинулись на римлян с тем, чтобы тут же убить Нарзеса. Он уже был на той стороне реки, отыскивая место перехода для войска. Но по воле судьбы с врагами встретился отряд эрулов, и они убивают Усдрилу; узнав по указанию одного из римлян, кто это такой, они отрубают ему голову и с ней возвращаются в Римский лагерь, чтобы показать ее Нарзесу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Нарзес, снявшись лагерем из Салон, двинулся против Тотилы со всем римским войском, бывшим очень большим. Он вез с собою очень много денег, полученных им от императора. На эти деньги он намеревался собрать значительное войско и снабдить его всем необходимым для войны, а также заплатить всем воинам, бывшим в Италии, все прежние долги; император задолжал им за долгое время, не доставляя им из казначейства, как принято, установленного жалованья. Этим способом он думал оказать воздействие на мысли и настроение тех, которые перебежали на сторону Тотилы, так чтобы они, привлеченные этими деньгами, изменили свой выбор и передумали, на чьей стороне им быть. И в прежнее время император Юстиниан относился к этой войне с большим вниманием, но в последний момент он приготовился к ней с удивительной тщательностью. Когда Нарзес увидал, что ему суждено быть начальником этой войны в Италии, он проявил чувство гордости и честолюбия, приличествующее хорошему полководцу: он сказал, что будет служить императору, [106] раз он это ему приказывает, только в том случае, если ему не будет отказано взять с собой хорошие боевые силы. И действительно, он получил от императора Римской империи достойные такого высокого имени деньги, отборных воинов и оружие для ведения этой войны; и сам он, проявляя неутомимую энергию, собрал значительное войско. Он вывел из Византии большое количество римских воинов, кроме того, собрал многих из жителей Фракии и Иллирии. Вместе с ним шел и Иоанн со своим собственным войском и с войском, оставленным его тестем Германом. Затем король лангобардов Аудуин, побужденный к этому со стороны императора Юстиниана большими денежными подарками, и во исполнение договора о союзе, послал ему в качестве союзного отряда лучших воинов, отобрав из своих приближенных две тысячи пятьсот человек, за которыми в качестве служителей следовало больше трех тысяч воинственных бойцов. Следовало за Нарзесом и из племени эрулов больше трех тысяч, все всадники; начальником их, наряду с другими, был Филемут. Было очень много и гуннов, и Дагисфей со своими приближенными, по этой причине освобожденный из заключения; также и Кабад, имевший при себе многих персов-перебежчиков, сын Зама и внук персидского царя Кабада, о котором я рассказывал в предыдущих книгах (I, гл. 23), что он благодаря старанию Ханаранга (Адергудунбада) бежал от своего дяди Хозрова и много лет тому назад прибыл в пределы римлян. Был с ним и Асбад, юноша по возрасту, родом из гепидов, исключительно энергичный, имевший при себе четыреста своих соплеменников, выдающихся в военном деле воинов. Был в его войске и Аруф, родом эрул, но с детских лет полюбивший образ жизни римлян и взявший замуж дочь Маврикия, сына Мунда. Он сам был очень воинственен и среди своей дружины и своих приближенных имел многих из племени эрулов, людей очень прославленных в опасностях войны. Иоанн, по прозвищу «Фагас» («Обжора»), о котором я не раз упоминал в предыдущих книгах, стоял во главе отряда [107] римлян, людей храбрых и воинственных. Нарзес был человеком в высшей степени щедрым и всегда готовым оказать помощь нуждающимся; снабженный императором большими средствами, он тем более смело выполнял то, что по его мнению казалось важным. И в прежнее время многие начальники и простые воины видели в нем своего благодетеля. Поэтому, когда он был объявлен главнокомандующим в войне против Тотилы и готов, каждый с полной готовностью стремился идти с ним в поход; одни из них хотели отплатить за прежние милости, другие мечтали, что и естественно, получить от него великие блага. Особенно к нему были расположены эрулы и другие варвары; видавшие с его стороны по отношению к себе исключительные милости.
Когда Нарзес был очень близко от области венетов, он отправил вестников к начальникам франкских гарнизонов с просьбой дать ему свободный проход, так как ведь они — друзья. Начальники же ответили Нарзесу, что они не могут никак ему этого разрешить. Открыто они не сказали о причине отказа, и, насколько возможно, скрыли, что эти затруднения они делают или в интересах франков, или вследствие своего расположения к готам; они выставили такой довод, явно не очень благовидный, будто Нарзес имеет при себе лангобардов, их злейших врагов. Этим ответом Нарзес был поставлен в затруднительное положение; не зная, что ему делать, он спрашивал бывших при нем италийцев, как ему быть; некоторые из них сказали, что, если бы даже франки и предоставили им свободный проход, они все равно отсюда не будут в состоянии добраться до Равенны и что этим путем они могут дойти только до Вероны. Они говорили, что, отобрав все, что только было лучшего и славного в войске готов, поставив над ними начальником гота Тейю, человека выдающегося по своей исключительной военной доблести и знаниям, Тотила отправил его в Верону, которая была подвластна готам, с тем чтобы он всеми силами препятствовал проходу римского войска. Так оно и было. Когда Тейя прибыл [108] в город Верону, он заградил для врагов проход по этим местам и при помощи хитро устроенных искусственных сооружении сделал все эти местности по реке По непроходимыми и совершенно недоступными. Он устроил заграждения из деревьев, провел рвы и вырыл ямы, сделал очень глубокие заводи и заболоченные места. Со своим готским войском он старательно сторожил этот путь, чтобы тотчас же вступить с римлянами в бои, если они попытаются пойти этой дорогой.
Это придумал Тотила, полагая, что римлянам не будет никакой возможности совершить свой путь вдоль берега Ионийского залива, так как многие судоходные реки, впадая здесь, делают эти места непроходимыми; такого же количества кораблей, чтобы сразу всем войском переправиться через Ионийский залив, у него нет, если же он будет переправляться по частям, то он, Тотила, с остальным войском готов без большого труда будет в состоянии всякий раз их уничтожать, когда они будут высаживаться. Таковы были планы Тотилы, и Тейя выполнял его приказания. Когда Нарзес увидал себя в таком безвыходном положении, то Иоанн, племянник Виталиана, хорошо знавший эти места, предложил ему со всем войском идти по прибрежной дороге, где, как раньше указано, жители были подчинены римлянам (гл. 24, § 8), и велел следовать за собой нескольким судам и большому числу легких барок. Всякий раз, когда войско подойдет к устьям рек, то, говорил он, сделав из этих барок через реку мост, оно очень легко и без затруднений совершит переход. Вот что предложил Иоанн; Нарзес послушался его и таким образом со всем войском прибыл в Равенну.
27 . В то время как происходило все это, имел место следующий случай. Был некий Ильдигисал (VI [III], гл. 35, §19) родом лангобард; о нем я упоминал в прежних своих книгах: он был врагом Аудуина, короля этих варваров, так как Аудуин силой завладел королевским достоинством, принадлежавшим ему, Ильдигисалу, по происхождению. Поэтому Ильдигисал бежал из родных пределов и прибыл в Византию. [109] Когда он прибыл сюда, император Юстиниан принял его очень благосклонно и поставил его начальником одного из отрядов дворцовой (палатинской) стражи, которые называются «схолами». За ним следовало из племени лангобардов не меньше трехсот отличных бойцов. Они прежде жили все вместе во Фракии. Этого Ильдигисала Аудуин просил императора Юстиниана выдать ему как другу и союзнику римлян, желая, чтобы он заплатил ему за его дружбу предательством по отношению к просящему защиты. Император никоим образом не хотел его выдавать. Впоследствии этот Ильдигисал стал жаловаться, что ему оказывают меньше почета и дают на содержание меньше, чем это соответствует его достоинству и блеску римского имени. И по всему было видно, что он очень этим обижен. Это заметил Гоар, видный человек из готов; это был давнишний пленник римлян в этой войне, пришедший сюда из Далмации, когда еще король готов Витигис вел войну с римлянами. Это был человек гордый и очень энергичный, не желавший подчиняться ярму, наложенному на него судьбою. Когда после поражения Витигиса готы решили отпасть, подняв оружие против императора, то и он, явно уличенный в том, что участвует в государственном перевороте, был арестован и наказан изгнанием в Антиною, в Египет, и долгое время нес это наказание. Впоследствии император, сжалившись над ним, вернул его в Византию. Этот Гоар, увидя Ильдигисала охваченным гневом по причине, о которой я сказал, непрерывно подстрекал его и убеждал воспользоваться возможностью бежать. Они договорились, что уйдут из Византии. Когда этот план пришелся им по душе, они внезапно скрываются в сопровождении немногих и, прибыв в фракийский город Апрон, соединяются с бывшими здесь лангобардами. Воспользовавшись императорскими конюшнями, они взяли отсюда большое количество лошадей и двинулись дальше. Когда император узнал обо всем этом, он разослал извещение об этом по всей Фракии и Иллирии и приказал всем начальникам и воинам, сколько у [110] них есть силы, выступить против этих беглецов. Прежде всего небольшой отряд гуннов, так называемых кутригуров (они, как я рассказывал немного выше (гл. 19, § 7), выселились из своих пределов и, получив от императора разрешение, поселились во Фракии), вступил в бой с беглецами. Побежденные в сражении, некоторые из них пали, другие же, обращенные в бегство, не стали дальше преследовать беглецов, но остались тут. Таким образом, Ильдигисал и Гоар со своими спутниками прошли всю Фракию без помех с чьей бы то ни было стороны. Оказавшись в Иллирии, они нашли там римское войско, собранное с большой тщательностью, чтобы их уничтожить. Над этим войском в числе других начальников были Аратий, Рекифанг, Леониан и Аримуф. Они целый день ехали верхом. Прибыв в сумерках в какое-то лесистое место, они остановились тут, чтобы поужинать и провести здесь ночь; простым воинам эти начальники приказали устроить все остальное и позаботиться об их конях и освежиться в протекающей мимо этого места реке, чтобы отряхнуть с себя усталость от дороги. Сами же они, взяв каждый с собой по три и по четыре телохранителя, пошли в сторону, в укромное место к реке, чтобы напиться воды: их, как и следовало ожидать, мучила сильная жажда. Гоар и Ильдигисал со своим отрядом были неподалеку и, выслав разведчиков, узнали об этом. Внезапно напав на них, когда они пили воду, они всех их убили и тем обеспечили для себя в дальнейшем весь последующий путь, получив возможность ехать, куда они хотели, более безопасно. Ведь солдаты, оставшись без начальников, не знали, что им делать, и, приведенные в полное замешательство, ушли назад. Так Гоару и Ильдигисалу удалось бежать и прийти в пределы гепидов.
Но и в числе гепидов был один человек, по имени Устригот, который бежал к лангобардам при следующих обстоятельствах. Король гепидов Элемунд незадолго перед тем скончался от болезни. У него остался единственный сын Устригот. Отстранив его силой (он был еще совсем юный), [111] власть захватил Торисин. Поэтому юноша, не имея возможности отомстить обидчику, удалился из родных пределов и ушел к лангобардам, которые были их врагами. Немного позже у гепидов начались переговоры, с одной стороны, с императором Юстинианом, с другой — с лангобардами, и они дали друг другу самые торжественные клятвы в том, что в дальнейшем они на веки вечные будут сохранять между собою дружбу. Когда у них этот союз был оформлен и закреплен, то император Юстиниан и король лангобардов Аудуин через послов обратились к королю гепидов Торисину с требованием, чтобы он выдал им их общего врага Ильдигисала. Они просили его дать им первое доказательство своей дружбы к ним тем, что он откажет в покровительстве просящему у него защиты. Он, собрав совет знатнейших из гепидов, серьезно обсуждал с ними вопрос, надо ли выполнять то, чего требуют от него император и король. Они же решительно восстали против этого и запретили ему так делать, с твердостью заявив, что лучше всему племени гепидов, женам и всем детям их окончательно погибнуть тотчас же, чем оказаться виновными в таком безбожном деянии. Услыхав это, Торисин увидал себя в безвыходном положении. Он не мог поступить против воли своих подданных, но он не хотел втянуть гепидов опять в войну с римлянами и лангобардами, законченную с таким трудом после долгих переговоров. В конце концов он придумал следующее: отправив послов к Аудуину, он просил выдать ему Элемунда, сына Устригота, основываясь на такой же его провинности и предлагая ему взаимно обменяться, выдав просящих у них защиты. Он знал, что он свалит со своих плеч их притязания вследствие страха и у лангобардов перед подобного рода стыдом, а самого Аудуина тотчас же свяжет ввиду невозможности для него дать согласие на такой беззаконный и бесчестный поступок. Они оба хорошо понимали, что ни лангобарды, ни гепиды не пожелают быть запятнанными таким позором, и явно ничего уже не стали делать, но в порядке взаимного одолжения и [112] тот и другой убили этих враждебных им лиц коварством и хитростью. Каким образом они это сделали, я не буду передавать: рассказы об этом не согласуются друг с другом, но сильно различаются, как это и понятно в деле, столь скрытном. Так окончилось дело с Ильдигисалом и Устриготом.
28 . Когда Нарзес прибыл в Равенну со своими войсками, с ним соединились вожди Валериан и Юстин и то римское войско, которое еще тут оставалось. Прошло девять дней, как они были в Равенне; в это время Усдрила, гот, человек выдающийся в военном деле, бывший начальником гарнизона в Аримунуме, написал Валериану следующее письмо:
«Вы, слухами о себе заполнившие все места, призраками своей власти уже охватившие всю Италию, преисполненные сверхчеловеческой гордости и тем, как вы думаете, повергшие в ужас готов, вы теперь сидите в Равенне, и тем, что вы скрылись там, вы ясно показываете врагам, что нет у вас совсем прежней самоуверенности, а своей сбродной толпой варваров вы истощаете страну, вам ни с какой стороны не принадлежащую. Ну же, двиньтесь возможно скорее и примитесь в ближайшее время за войну, покажите себя готам, не заставьте нас слишком долго ждать и надеяться на это, нас, издревле жаждавших этого зрелища». Вот что гласило письмо. Когда это письмо было доставлено и Нарзес ознакомился с ним, он посмеялся над пустозвонством готов и велел всему войску двигаться в поход, оставив в Равенне гарнизон под начальством Иоанна. Когда Нарзес со своим войском был очень близко от города Ариминума, он нашел, что переправа на ту сторону для них является нелегкой, так как готы незадолго перед тем разрушили с той и с другой стороны края моста, бывшего здесь. Река, которая протекает мимо Ариминума, даже для одного человека, идущего пешком и без вооружения, является едва переходимой по этому мосту, и то с большим трудом и напряжением и при условии, если никто не препятствует переходу и не теснит; для массы же людей и особенно вооруженных, кроме того на глазах [113] врагов, переправиться здесь нет никакой возможности. Поэтому, приехав в район этого моста в сопровождении небольшого отряда, Нарзес пришел в большое недоумение и обдумывал, какой найти выход при данных обстоятельствах. Сюда прибыл и Усдрила с несколькими всадниками для того, чтобы от него не скрылось ничего, что хотят предпринять враги. Один из спутников Нарзеса, натянув лук, пустил в них стрелу и, попав в одного из неприятельских всадников, положил его на месте. Тогда окружающие Усдрилу спешно удалились в укрепление и, тотчас выведя самых воинственных из своей среды через другие ворота, кинулись на римлян с тем, чтобы тут же убить Нарзеса. Он уже был на той стороне реки, отыскивая место перехода для войска. Но по воле судьбы с врагами встретился отряд эрулов, и они убивают Усдрилу; узнав по указанию одного из римлян, кто это такой, они отрубают ему голову и с ней возвращаются в Римский лагерь, чтобы показать ее Нарзесу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72