На этом примере можно воочию увидеть попытку возрождения джихада и зимми. Стереотип проявляется даже в лексике: сам факт объявления Израиля арабским подразумевает, что евреи по необходимости представляют собой зимми, осужденный жить под арабским владычеством на своей собственной земле. По логике арабской истории, понятия «арабская Палестина» и «статус зимми для евреев» – синонимы. Они представляют собой два разных аспекта одной и той же реальности. Термин «арабская Палестина» или даже просто «Палестина» (последний термин заимствован у римлян) подразумевает возрождение зимми для израильтян в подходящее для этого время.
Будь эта цель реализована, евреям бы снова пришлось искать спасения среди других народов. Таким образом, факторы, способствующие изгнанию или деградации подвластного населения, благодаря живучести стереотипа зимми могут вновь возродиться и вместо абстрактного представления стать реальностью. Стереотип зимми можно различить и за призывами к джихаду, в утверждениях, что Израиль – арабская земля, и самым непосредственным образом – в многочисленных декларациях мусульманских политических и религиозных лидеров, что явно подтверждает обязательность статуса зимми для евреев.
Вне сомнения, ни обыватель-мусульманин, ни массовое сознание в целом не воспринимают стереотип зимми и его статус как чистые концепции. Увлекаемые течением истории, подымающиеся из коллективного подсознания и приобретающие вид отчетливых политических формулировок, эти концепции выражаются в поговорках и обыденной речи народа', в литературе и юриспруденции, в обычаях, традициях, коллективной психологии и политической идеологии. Критическое отношение к праву Израиля на национальный суверенитет подразумевает не только постоянное возобновление почитания современных арабских ценностей, но и интерпретацию арабского империализма с универсалистской точки зрения, а не как до сих пор – лишь в терминах арабской этики. По разным причинам (включая социальные и культурные обстоятельства и отсутствие свободы самовыражения) арабская интеллигенция никогда не отваживалась на непредвзятый ретроспективный анализ прошлого своей нации. Вместо этого она преуспела в приложении традиционных стереотипов мышления к изменяющимся историческим обстоятельствам. Что же касается подчас услужливого и послушного поведения общин зимми, то это поведение является результатом практики угроз, дискриминации и состояния нестабильности, что, в свою очередь, проистекает из двойственного положения зимми – как пленников и козлов отпущения.
СТЕРЕОТИП ЗИММИ В АРАБО-ПАЛЕСТИНСКОМ СОЗНАНИИ
Многочисленные книги о расовых преследованиях в разных обществах демонстрируют тог вредоносный эффект, который оказывают стереотипы массового сознания. Уже отмечалось, что модификация взаимоотношений между угнетателем и угнетаемым – посредством эмансипации или ассимиляции -совсем не предполагает уничтожения демонического образа подвергающейся дискриминации группы. Иногда эмансипация открывает простор новым отвратительным формам коллективной психологии. И действительно, чем дальше отдаляется реальность от традиционного образа, тем больше делается упор на стереотип – для того, чтобы преодолеть разрыв между реальностью и фантазией. Поэтому, например, чем меньше израильтяне соответствуют традиционному образу зимми, тем более искаженной становится карикатура.
Известно, что успешная революция угнетенных оказывает травмирующее воздействие на угнетателей. Реваншизм и ненависть выражают горечь угнетателя, вынужденного противостоять восстанию своих жертв. Равенство прав с низшей по социальному статусу группой унижает доминирующую группу, которая отныне, лишенная своей ведущей роли, ищет утешения в иллюзиях. Эта реакция были с исчерпывающей полнотой проанализирована в книгах, исследующих феномен расизма.
Эти общие принципы на двух уровнях применимы к характеристике арабо-израильского конфликта. С одной стороны, они воздействуют на коллективную позицию арабов в отношении сионизма и остатков еврейских общин, сохраняющихся еще в арабском мире; с другой же стороны, и на гораздо более травмирующем уровне, они дают объяснение позиции палестинских арабов в отношении сионизма.
В то время как в диаспоре взаимоотношения евреев и их окружения определяются принадлежностью евреев к иной религии, на их древней земле их положение будет оставаться положением народа, живущего на своей национальной территории. И это остается истиной, несмотря на демографические перекосы, образовавшиеся в результате политики угнетения. Вследствие политических причин дискриминация в Палестине проводилась гораздо более последовательно, нежели и других местах, так как ее главной целью было лишение евреев их земли. Редко случалось, чтобы нация столь систематически унижалась и разрушалась по всем ее национальным параметрам (демография, история, язык и культура), как это произошло с остатками евреев на их древней родине. Превращение Палестины в арабскую землю выражало политическое устремление победителей к постоянному пребыванию здесь и установлению своих моральных ценностей, так как захватчики не имели никаких сомнений в божественности своей миссии.
В новое время, однако, ситуация, благоприятствовавшая прежде оккупантам, радикально изменилась. Слабость центральной власти Османской империи, не способной контролировать положение в Палестине, позволила правительствам европейских стран взять под протекцию прожинавших здесь немусульман. Рост числа газет наряду с развитием современных средств массовой коммуникации и транспорта давал возможность сионизму стать частью единого, охватившего весь мир движения за национальное освобождение. Применение современной технологии компенсировало незначительную численность проживавшей здесь еврейской общины. Времена изменились: маленькая группа вернувшихся евреев – прежде нейтрализовавшаяся преследованиями и гонениями – породила могучее движение, в конце концов приведшее к образованию независимого государства Израиль. Этот исторический контекст объясняет то травматическое воздействие, которое оказали на арабов Палестины успехи сионистов. На уровне коллективного сознания поведение европейских евреев не укладывалось в привычный стереотип зимми, чья деградация подтверждала и оправдывала чувство превосходства и доминацию умма. Стремление зимми к равенству воспринималось угнетателями как унижение, низводящее их до уровня их прежних жертв, многие столетия бывших социальными изгоями, достойными в лучшем случае лишь снисхождения. В политическом смысле восстание зимми потрясло арабское сознание, поставив под вопрос законность арабского доминирования в регионе – как над территориями, завоеванными джихадом, так и над ярко выраженными неарабскими этническими группами.
Поэтому вряд ли может вызвать удивление тот факт, что эти психологические элементы беспокоят палестинских арабов, непосредственно заинтересованных в территориальных аспектах конфликта. Возвращение территории, арабизированной джихадом, у зимми воспринимается как катастрофа космических масштабов. Арабская палестинская антисионистская литература отражает в мельчайших деталях арабскую концепцию зимми и их судьбы. Можно задать правомерный вопрос – не превратился ли Ливан в результате политических манипуляций в еще одно государство зимми?
ТЕРПИМОСТЬ ИЛИ УГНЕТЕНИЕ?
Чем была зимми – системой угнетения или терпимости? Отвечать на этот вопрос абстрактно было бы абсурдом. Как характеристика определенной цивилизации она должна быть рассматриваема во всей совокупности своих экономических и политических свойств. Только в отношении к другим, современным ей системам экспансии могут выявиться ее позитивные и негативные черты, варианты ее интерпретаций и различия – в разных условиях места и времени. Главная цель которого – рассмотрение данной системы с точки зрения зимми. Вне сомнения, интерпретация с позиции доминантной группы дала бы совершенно другую картину. Так, уже утверждалось, что арабо-мусульманское правление предоставляло протекцию своим данникам, – на что можно возразить, что первоначально «протекция» состояла в насилии захватчиков над безоружным населением. Безусловно, это «покровительство» откладывало исполнение угрозы уничтожения (в случае непослушания подвластного населения), но сама по себе угроза продолжала существовать, и исходила она от доминантной группы, так как та присвоила себе право и на это, исходя из своих представлений о порядке ведения войны.
Довольно часто можно прочесть, что зимми была абстрактной концепцией и редко применялась на практике. Исследование и тщательное сравнение многочисленных документов, происходящих из разных источников, подтверждает, что это утопическое мнение инспирировано апологетами данной системы и вряд ли соответствует исторической реальности. И, наконец, иногда утверждается, что зимми мало страдали от своего низшего статуса. Это – субъективный и расистский аргумент, подобный тому, как если бы кто-то защищал рабство на том основании, что рабы якобы страдают меньше, чем господа, от отсутствия свободы и достоинства. Двусмысленная природа этой «терпимости» проистекает из ее связи с уникальным представлением о всеобщей войне, рассматриваемой как единственно возможный способ взаимоотношений с другими народами, взаимоотношений, целиком и полностью определяемых религиозной точкой зрения. В других культурах, где теологические системы не содержали этой концепции, конфронтация между народами и государствами приобретала подчас не менее жестокий и кровавый характер, но поскольку война не воспринималась там ни как религиозная обязанность ни как интегральная часть человеческих взаимоотношений, эти системы смогли в конце концов достичь представления о возможности плюралистического существования в контексте всеобщего равенства и не выродиться в доминирование или «терпимость». Постоянная и универсальная религиозная война придает исламской «терпимости» ее особый характер. Действительно, протекция, гарантированная пророком народу Книги, его запрет на принуждение в религиозных вопросах способствовали сохранению в течение столетий традиции религиозного покровительства, игравшей важную роль в обуздании фанатиков во времена смут и предубеждений. Вполне достаточно упомянуть здесь этот позитивный перманентный аспект исламской традиции, бросающий слабый луч света на тяжкие условия жизни зимми.
Никто не отрицает, что арабо-исламская колонизация, особенно вначале, значительно улучшила положение меньшинств по сравнению с предыдущим теократическим византийским правлением. Действительно, период, предшествующий арабским завоеваниям, был отмечен официальным узаконением религиозных преследований византийской церковью. Так по контрасту с фанатичной византийской тиранией мусульманское правление, признававшее – хотя и подчиненное – существование других «религий Откровения», было значительным шагом вперед. Сама идея сосуществования различных народов – даже и в неравноправном положении, а также предоставление им самоуправления говорят о терпимости, отсутствовавшей у византийской власти. Следовательно, можно утверждать, не впадая в противоречие, что в ранний период арабских завоеваний, до принятия византийских законов и установлений относительно подвластного населения, зимми не была лишена положительных моментов. Согласно хадису, пророк говорил: «Кто убьет данника, не вдохнет запах рая», а Омар ибн ал-Хаттаб изрек на своем смертном одре:
«Я советую тебе помнить о народах, с которыми Аллах заключил союз, ибо соглашение с нашим пророком защищает их; и будут они оказывать всевозможную помощь твоим родам».
Эта система, одновременно и деспотическая, притеснявшая народы зимми – и в то же самое время защищавшая их, представляет сегодня в своей религиозной направленности главное препятствие на пути установления равноправных взаимоотношений между группами (или нациями) зимми и их мусульманским окружением. Тот же самый религиозный фактор, который в отношении божественной воли служил раньше защитой, превратился сегодня в камень преткновения, поскольку статус зимми – в соответствии с религиозной интерпретацией – должен сохраняться до конца времен. Остается только надеяться, что мусульманские мыслители с помощью новой интерпретации традиционных текстов окажутся способными модифицировать или преодолеть концепции джихада и зимми.
ФУНДАМЕНТАЛИЗМ
Наше исследование не ставит целью анализировать ситуацию сегодняшних дней и дать определение процессам, но на одном примере стоит показать живучесть традиционного способа мышления. Разрыв Ираном дипломатических отношений с Израилем наряду с исламизацией его политического режима; подтверждает укорененность антисионизма в таких исламских представлениях, как джихад и зимми. Иудаизм как религия – терпима, но сионизм как национально-освободительное, с определенной территорией, движение еврейского народа – враждебен ей.
В речи от 16 августа 1970 года аятолла Хомейни назвал Израиль, Соединенные Штаты Америки и все те страны, которые не примут участия в специальном Дне солидарности с палестинским народом, «врагами ислама». Он добавил:
«Правительства мира должны знать, что ислам не может быть побежден. Ислам победит во всех странах мира, и ислам и учение Корана будут властвовать надо всем миром».
В свете опыта прошлого можно предположить, что подтверждается стремление к распространению джихада, а, следовательно, и зимми, но всему миру. Подобно этому ливанский и арабо-израильский конфликты демонстрируют такие идеологические полюсы, которые не могут не волновать человечество, в особенности во времена возрождения мусульманского фундаментализма. Это мусульманское идеологическое движение вне сомнения вносит нечто совершенно новое в ситуацию в мире. Исламский фундаментализм всегда был постоянно действующим фактором истории. То затухая, то набирая мощь, он возвращается на историческую арену и периоды социальных и политических напряжений, когда массы народа тянутся к религиозным лидерам, излучающим харизму и ауру святости.
Современный мусульманский фундаментализм выражает крайнее внутреннее напряжение и деформацию традиционных религиозных общин под давлением извне, кризис их ценностей и переход в новое состояние, приспособление к новым условиям. В авторитарных режимах, запрещающих все формы политической оппозиции, религия служит единственным способом выражения и прикрытием многочисленных и противоборствующих сил, стремящихся к социальным и политическим изменениям.
На протяжении двадцатых годов в Египте, а в наши дни в Иране фундаментализм, выражающий народное недовольство, подогревается я консервативно-религиозным пылом. В Иране фундаментализм взял на вооружение практику коммунистической партии, а также объединился с прозападно-настроенной интеллигенцией, стремившейся к реформам.
Можно сказать, что целью фундаментализма является установление Корана и Сунны как единственных авторитетов в юрисдикции мусульман в концепции джихада и фундаментализма
На Западе технология является лишь одним из выражений культурного развития, которое в силу своей внутренней свободы всегда осознанно и самокритично. Но эта же самая технология, импортированная в третий мир, оторванная от своих истоков и вырванная из своего культурного контекста, теряет связи с окружающей реальностью, а значит, не может быть ассимилирована ею. Технология становится независимой силой, оказывающей магическое, разрушительное воздействие на ее обладателей, бросая в то же время безгласные и нищие массы в ад бесчеловечной эксплуатации и уничтожения.
Расплодившийся в результате этого процесса люмпен-пролетариат воспринимает, таким образом, Запад как угнетающую и агрессивную власть, целью которой является унижение человека, его достоинства, его традиционных моральных и культурных ценностей, власть, замещающую все это заграничными суррогатами. Повергнутый в отчаяние нищетой, он слепо следует за религиозными доктринерами, выросшими в его же среде, знающими его проблемы, говорящими на его языке и обещающими возрождение славного прошлого. Эти обещания становятся все более соблазнительными, если принять во внимание манну в виде нефтедолларов, снизошедшую на этих харизматических лидеров и предоставленную в их распоряжение. С помощью этой всепобеждающей силы они завоевывают влияние у масс и оправдывают свои собственные нарушения проповедуемой ими религиозной морали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Будь эта цель реализована, евреям бы снова пришлось искать спасения среди других народов. Таким образом, факторы, способствующие изгнанию или деградации подвластного населения, благодаря живучести стереотипа зимми могут вновь возродиться и вместо абстрактного представления стать реальностью. Стереотип зимми можно различить и за призывами к джихаду, в утверждениях, что Израиль – арабская земля, и самым непосредственным образом – в многочисленных декларациях мусульманских политических и религиозных лидеров, что явно подтверждает обязательность статуса зимми для евреев.
Вне сомнения, ни обыватель-мусульманин, ни массовое сознание в целом не воспринимают стереотип зимми и его статус как чистые концепции. Увлекаемые течением истории, подымающиеся из коллективного подсознания и приобретающие вид отчетливых политических формулировок, эти концепции выражаются в поговорках и обыденной речи народа', в литературе и юриспруденции, в обычаях, традициях, коллективной психологии и политической идеологии. Критическое отношение к праву Израиля на национальный суверенитет подразумевает не только постоянное возобновление почитания современных арабских ценностей, но и интерпретацию арабского империализма с универсалистской точки зрения, а не как до сих пор – лишь в терминах арабской этики. По разным причинам (включая социальные и культурные обстоятельства и отсутствие свободы самовыражения) арабская интеллигенция никогда не отваживалась на непредвзятый ретроспективный анализ прошлого своей нации. Вместо этого она преуспела в приложении традиционных стереотипов мышления к изменяющимся историческим обстоятельствам. Что же касается подчас услужливого и послушного поведения общин зимми, то это поведение является результатом практики угроз, дискриминации и состояния нестабильности, что, в свою очередь, проистекает из двойственного положения зимми – как пленников и козлов отпущения.
СТЕРЕОТИП ЗИММИ В АРАБО-ПАЛЕСТИНСКОМ СОЗНАНИИ
Многочисленные книги о расовых преследованиях в разных обществах демонстрируют тог вредоносный эффект, который оказывают стереотипы массового сознания. Уже отмечалось, что модификация взаимоотношений между угнетателем и угнетаемым – посредством эмансипации или ассимиляции -совсем не предполагает уничтожения демонического образа подвергающейся дискриминации группы. Иногда эмансипация открывает простор новым отвратительным формам коллективной психологии. И действительно, чем дальше отдаляется реальность от традиционного образа, тем больше делается упор на стереотип – для того, чтобы преодолеть разрыв между реальностью и фантазией. Поэтому, например, чем меньше израильтяне соответствуют традиционному образу зимми, тем более искаженной становится карикатура.
Известно, что успешная революция угнетенных оказывает травмирующее воздействие на угнетателей. Реваншизм и ненависть выражают горечь угнетателя, вынужденного противостоять восстанию своих жертв. Равенство прав с низшей по социальному статусу группой унижает доминирующую группу, которая отныне, лишенная своей ведущей роли, ищет утешения в иллюзиях. Эта реакция были с исчерпывающей полнотой проанализирована в книгах, исследующих феномен расизма.
Эти общие принципы на двух уровнях применимы к характеристике арабо-израильского конфликта. С одной стороны, они воздействуют на коллективную позицию арабов в отношении сионизма и остатков еврейских общин, сохраняющихся еще в арабском мире; с другой же стороны, и на гораздо более травмирующем уровне, они дают объяснение позиции палестинских арабов в отношении сионизма.
В то время как в диаспоре взаимоотношения евреев и их окружения определяются принадлежностью евреев к иной религии, на их древней земле их положение будет оставаться положением народа, живущего на своей национальной территории. И это остается истиной, несмотря на демографические перекосы, образовавшиеся в результате политики угнетения. Вследствие политических причин дискриминация в Палестине проводилась гораздо более последовательно, нежели и других местах, так как ее главной целью было лишение евреев их земли. Редко случалось, чтобы нация столь систематически унижалась и разрушалась по всем ее национальным параметрам (демография, история, язык и культура), как это произошло с остатками евреев на их древней родине. Превращение Палестины в арабскую землю выражало политическое устремление победителей к постоянному пребыванию здесь и установлению своих моральных ценностей, так как захватчики не имели никаких сомнений в божественности своей миссии.
В новое время, однако, ситуация, благоприятствовавшая прежде оккупантам, радикально изменилась. Слабость центральной власти Османской империи, не способной контролировать положение в Палестине, позволила правительствам европейских стран взять под протекцию прожинавших здесь немусульман. Рост числа газет наряду с развитием современных средств массовой коммуникации и транспорта давал возможность сионизму стать частью единого, охватившего весь мир движения за национальное освобождение. Применение современной технологии компенсировало незначительную численность проживавшей здесь еврейской общины. Времена изменились: маленькая группа вернувшихся евреев – прежде нейтрализовавшаяся преследованиями и гонениями – породила могучее движение, в конце концов приведшее к образованию независимого государства Израиль. Этот исторический контекст объясняет то травматическое воздействие, которое оказали на арабов Палестины успехи сионистов. На уровне коллективного сознания поведение европейских евреев не укладывалось в привычный стереотип зимми, чья деградация подтверждала и оправдывала чувство превосходства и доминацию умма. Стремление зимми к равенству воспринималось угнетателями как унижение, низводящее их до уровня их прежних жертв, многие столетия бывших социальными изгоями, достойными в лучшем случае лишь снисхождения. В политическом смысле восстание зимми потрясло арабское сознание, поставив под вопрос законность арабского доминирования в регионе – как над территориями, завоеванными джихадом, так и над ярко выраженными неарабскими этническими группами.
Поэтому вряд ли может вызвать удивление тот факт, что эти психологические элементы беспокоят палестинских арабов, непосредственно заинтересованных в территориальных аспектах конфликта. Возвращение территории, арабизированной джихадом, у зимми воспринимается как катастрофа космических масштабов. Арабская палестинская антисионистская литература отражает в мельчайших деталях арабскую концепцию зимми и их судьбы. Можно задать правомерный вопрос – не превратился ли Ливан в результате политических манипуляций в еще одно государство зимми?
ТЕРПИМОСТЬ ИЛИ УГНЕТЕНИЕ?
Чем была зимми – системой угнетения или терпимости? Отвечать на этот вопрос абстрактно было бы абсурдом. Как характеристика определенной цивилизации она должна быть рассматриваема во всей совокупности своих экономических и политических свойств. Только в отношении к другим, современным ей системам экспансии могут выявиться ее позитивные и негативные черты, варианты ее интерпретаций и различия – в разных условиях места и времени. Главная цель которого – рассмотрение данной системы с точки зрения зимми. Вне сомнения, интерпретация с позиции доминантной группы дала бы совершенно другую картину. Так, уже утверждалось, что арабо-мусульманское правление предоставляло протекцию своим данникам, – на что можно возразить, что первоначально «протекция» состояла в насилии захватчиков над безоружным населением. Безусловно, это «покровительство» откладывало исполнение угрозы уничтожения (в случае непослушания подвластного населения), но сама по себе угроза продолжала существовать, и исходила она от доминантной группы, так как та присвоила себе право и на это, исходя из своих представлений о порядке ведения войны.
Довольно часто можно прочесть, что зимми была абстрактной концепцией и редко применялась на практике. Исследование и тщательное сравнение многочисленных документов, происходящих из разных источников, подтверждает, что это утопическое мнение инспирировано апологетами данной системы и вряд ли соответствует исторической реальности. И, наконец, иногда утверждается, что зимми мало страдали от своего низшего статуса. Это – субъективный и расистский аргумент, подобный тому, как если бы кто-то защищал рабство на том основании, что рабы якобы страдают меньше, чем господа, от отсутствия свободы и достоинства. Двусмысленная природа этой «терпимости» проистекает из ее связи с уникальным представлением о всеобщей войне, рассматриваемой как единственно возможный способ взаимоотношений с другими народами, взаимоотношений, целиком и полностью определяемых религиозной точкой зрения. В других культурах, где теологические системы не содержали этой концепции, конфронтация между народами и государствами приобретала подчас не менее жестокий и кровавый характер, но поскольку война не воспринималась там ни как религиозная обязанность ни как интегральная часть человеческих взаимоотношений, эти системы смогли в конце концов достичь представления о возможности плюралистического существования в контексте всеобщего равенства и не выродиться в доминирование или «терпимость». Постоянная и универсальная религиозная война придает исламской «терпимости» ее особый характер. Действительно, протекция, гарантированная пророком народу Книги, его запрет на принуждение в религиозных вопросах способствовали сохранению в течение столетий традиции религиозного покровительства, игравшей важную роль в обуздании фанатиков во времена смут и предубеждений. Вполне достаточно упомянуть здесь этот позитивный перманентный аспект исламской традиции, бросающий слабый луч света на тяжкие условия жизни зимми.
Никто не отрицает, что арабо-исламская колонизация, особенно вначале, значительно улучшила положение меньшинств по сравнению с предыдущим теократическим византийским правлением. Действительно, период, предшествующий арабским завоеваниям, был отмечен официальным узаконением религиозных преследований византийской церковью. Так по контрасту с фанатичной византийской тиранией мусульманское правление, признававшее – хотя и подчиненное – существование других «религий Откровения», было значительным шагом вперед. Сама идея сосуществования различных народов – даже и в неравноправном положении, а также предоставление им самоуправления говорят о терпимости, отсутствовавшей у византийской власти. Следовательно, можно утверждать, не впадая в противоречие, что в ранний период арабских завоеваний, до принятия византийских законов и установлений относительно подвластного населения, зимми не была лишена положительных моментов. Согласно хадису, пророк говорил: «Кто убьет данника, не вдохнет запах рая», а Омар ибн ал-Хаттаб изрек на своем смертном одре:
«Я советую тебе помнить о народах, с которыми Аллах заключил союз, ибо соглашение с нашим пророком защищает их; и будут они оказывать всевозможную помощь твоим родам».
Эта система, одновременно и деспотическая, притеснявшая народы зимми – и в то же самое время защищавшая их, представляет сегодня в своей религиозной направленности главное препятствие на пути установления равноправных взаимоотношений между группами (или нациями) зимми и их мусульманским окружением. Тот же самый религиозный фактор, который в отношении божественной воли служил раньше защитой, превратился сегодня в камень преткновения, поскольку статус зимми – в соответствии с религиозной интерпретацией – должен сохраняться до конца времен. Остается только надеяться, что мусульманские мыслители с помощью новой интерпретации традиционных текстов окажутся способными модифицировать или преодолеть концепции джихада и зимми.
ФУНДАМЕНТАЛИЗМ
Наше исследование не ставит целью анализировать ситуацию сегодняшних дней и дать определение процессам, но на одном примере стоит показать живучесть традиционного способа мышления. Разрыв Ираном дипломатических отношений с Израилем наряду с исламизацией его политического режима; подтверждает укорененность антисионизма в таких исламских представлениях, как джихад и зимми. Иудаизм как религия – терпима, но сионизм как национально-освободительное, с определенной территорией, движение еврейского народа – враждебен ей.
В речи от 16 августа 1970 года аятолла Хомейни назвал Израиль, Соединенные Штаты Америки и все те страны, которые не примут участия в специальном Дне солидарности с палестинским народом, «врагами ислама». Он добавил:
«Правительства мира должны знать, что ислам не может быть побежден. Ислам победит во всех странах мира, и ислам и учение Корана будут властвовать надо всем миром».
В свете опыта прошлого можно предположить, что подтверждается стремление к распространению джихада, а, следовательно, и зимми, но всему миру. Подобно этому ливанский и арабо-израильский конфликты демонстрируют такие идеологические полюсы, которые не могут не волновать человечество, в особенности во времена возрождения мусульманского фундаментализма. Это мусульманское идеологическое движение вне сомнения вносит нечто совершенно новое в ситуацию в мире. Исламский фундаментализм всегда был постоянно действующим фактором истории. То затухая, то набирая мощь, он возвращается на историческую арену и периоды социальных и политических напряжений, когда массы народа тянутся к религиозным лидерам, излучающим харизму и ауру святости.
Современный мусульманский фундаментализм выражает крайнее внутреннее напряжение и деформацию традиционных религиозных общин под давлением извне, кризис их ценностей и переход в новое состояние, приспособление к новым условиям. В авторитарных режимах, запрещающих все формы политической оппозиции, религия служит единственным способом выражения и прикрытием многочисленных и противоборствующих сил, стремящихся к социальным и политическим изменениям.
На протяжении двадцатых годов в Египте, а в наши дни в Иране фундаментализм, выражающий народное недовольство, подогревается я консервативно-религиозным пылом. В Иране фундаментализм взял на вооружение практику коммунистической партии, а также объединился с прозападно-настроенной интеллигенцией, стремившейся к реформам.
Можно сказать, что целью фундаментализма является установление Корана и Сунны как единственных авторитетов в юрисдикции мусульман в концепции джихада и фундаментализма
На Западе технология является лишь одним из выражений культурного развития, которое в силу своей внутренней свободы всегда осознанно и самокритично. Но эта же самая технология, импортированная в третий мир, оторванная от своих истоков и вырванная из своего культурного контекста, теряет связи с окружающей реальностью, а значит, не может быть ассимилирована ею. Технология становится независимой силой, оказывающей магическое, разрушительное воздействие на ее обладателей, бросая в то же время безгласные и нищие массы в ад бесчеловечной эксплуатации и уничтожения.
Расплодившийся в результате этого процесса люмпен-пролетариат воспринимает, таким образом, Запад как угнетающую и агрессивную власть, целью которой является унижение человека, его достоинства, его традиционных моральных и культурных ценностей, власть, замещающую все это заграничными суррогатами. Повергнутый в отчаяние нищетой, он слепо следует за религиозными доктринерами, выросшими в его же среде, знающими его проблемы, говорящими на его языке и обещающими возрождение славного прошлого. Эти обещания становятся все более соблазнительными, если принять во внимание манну в виде нефтедолларов, снизошедшую на этих харизматических лидеров и предоставленную в их распоряжение. С помощью этой всепобеждающей силы они завоевывают влияние у масс и оправдывают свои собственные нарушения проповедуемой ими религиозной морали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26