Здесь выложена электронная книга Глоб-Футурум автора по имени Аксенов Василий Павлович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Аксенов Василий Павлович - Глоб-Футурум.
Размер архива с книгой Глоб-Футурум равняется 14.62 KB
Глоб-Футурум - Аксенов Василий Павлович => скачать бесплатную электронную книгу
Василий Аксенов
Глоб-Футурум
Столкновение со старым другом. Он въезжает мне «дипломатом» в бок, я едва ли не сбиваю с него очки. От неожиданности забываю, что я не дома, а на родине, и бормочу нелепое: «Бег ёр пардон!» Тут происходит радостное, взахлеб, узнавание. Ты? Ты? Я! Ну, я, конечно! Отвыкший за столько лет от московских лобызаний, в очередной раз балдею, видя летящие ко мне губы. Лобызаемся, да не просто в щеку, а как-то почти по-брежневски, едва ли не взасос. Что угодно можно подцепить при таких лобызаниях, от флюса до СПИДа.
«Ну, что у тебя?!» – скорее восклицательно, чем вопросительно произносит друг после поцелуя.
С ответом можно не торопиться. Смотрю, пытаюсь понять, кто такой. Беспорядочное полысение, пегие от массированного поседения усы и баки выдают в нем принадлежность к нашему поколению: шестидесятник. Широченный, однако, пиджак с подкатанными рукавами и плиссированная мотня штанов роднят его с новой коммерческой молодежью. Шея друга тоже производит двойственное впечатление: прорезанная продольными и поперечными морщинами, снабженная уже наметившимся старческим мешочком, она в то же время украшена золотыми болтающимися медальонами. Ясно, что, несмотря на множество прожитых лет, вечно юная погоня за счастьем продолжается. Может быть, я узнал бы его по глазам, однако они прикрыты дымчатым пластиком в великолепной раме, штучка долларов на триста, не менее.
С этими узнаваниями сущий грех. После многолетнего отсутствия и вся-то родина не очень отчетливо фокусируется, что уж говорить об отдельных лицах. Не далее как вчера в Доме кино я совершил по меньшей мере четыре faux pas. Напрочь не узнал хорошего режиссера, с которым когда-то и водки немало выпили и даже сфантазировали несбывшийся фильм. Потом полчаса самым задушевным образом беседовал с гадом. Потом с писателем одним толковал о его книге, имея в виду совсем другую книгу другого автора. И, наконец, встретил милую, полноватую и напрочь незнакомую даму, которая назвала меня по имени и напомнила, как я совсем еще мальчишкой заходил к ней «с Геркой». Зацепившись за этого Герку, я стал осторожно задавать о нем, так сказать, «наводящие вопросы». Она смотрела на меня грустным взором и, кажется, не понимала, что я ее не узнаю. Пусть тридцать три года прошло, пусть Заокеанье, но все-таки нельзя ж ее не узнать. Я это понимал и делал вид, что только лишь Герку я вот что-то не припомню, а уж она-то сама входит в нечто незабываемое. «Да как же ты не помнишь Герку? Ведь он был тогда моим мужем», – вымолвила она. И едва только она успела это произнести, как я увидел абрис ее истинного лица, проступивший сквозь морщины, отеки, разросшиеся родинки и мрак подглазий, словно солнце сквозь декабрьские хмари. Самая романтическая девушка нашего поколения, воплощение молодого дурмана, за которую когда-то поднимались и опустошались стаканы с горящим спиртом! Прекрасно вспомнилась сцена: полдюжины парней глотают синее пламя за Веру Меркурьеву, звезду новой волны, всего нового, новой походки, новой пробежки, новых поворотов головы. Вера! Я взял ее руки в свои и несколько раз поцеловал косточки, обтянутые кожей с россыпью пигментации. В лице ее появилась тень прежней, джиокондовской улыбки. А что же Герка? Ах, Герка, да ведь он же давно умер, разве ты не знаешь? Какой исчерпывающий ответ! Можно спросить «от чего?» и получить ответ «да все от нее же, от русской болезни», но это необязательно. Обязательны ли узнавания?
Мой новый «старый» друг начал открывать «дипломат». Сейчас вытащит свой журнал и предложит вступить в редколлегию, подумал я. Уж не менее пятнадцати предложений я получил за неделю на родине. «Сигизмунд», «Беатрисса», «XYZ», «Quo vadis», «Верхний этаж», каких только журнальных названий не промелькнуло. Мучаясь со всеми узнаваниями и предложениями, я однажды подумал, что все эти друзья, возможно, и меня не совсем узнают или не узнают совсем, хоть и шумно выражают узнавание. После тринадцатилетнего отсутствия мой «image, so to speak» благодаря передачам «вражьих голосов», гэбэшной «дезухе», сплетням и обрывкам работ вылепился в какую-то неведомую мне абракадабру. Вся эта лажа побуждает к действию так называемую «ложную память». Узнавая меня, многие на самом деле узнают лишь какой-то фантом своего воображения.
Итак, он распахнул своего полированного крокодила, и оттуда посыпалось много всего, но только не литературные журналы: каталоги выставок, программы каких-то шоу, проспекты ресторанов и гостиниц, буклеты собачьего питомника, образцы каких-то брелоков, авторучки, оловянные солдатики русской службы, часы с браслетами, открытки с видами грязевого курорта…
«Ну, вот видишь, зря время не теряем! – почти истерически вскричал он. – Творчески жив, богат, полон идей!» Он снял очки и на мгновение застыл, глядя, как мне показалось, с затаенным отчаянием: ну, узнай, узнай!
И тут я его узнал. Этот парень в конце шестидесятых написал какой-то крепкий рассказ. Москва о нем говорила не менее недели. Ну, точно, он был напечатан в «Новом мире». Или в «Дружбе народов». Этого парня, то есть вот этого потно-парфюмерного старика, тогда почти признали в «кругах». Он был мастером анекдотов, дружил с лучшими девушками той поры, мог многое достать. Рассказ вскоре был забыт, но от него всегда ждали чего-то нового. В конце семидесятых он, кажется, сел; то ли к диссидентам его подверстали, то ли «слямзил малость» по книжному или по киношному делу. Вот что еще вспомнилось: он был любовником Томы Яновичуте, исключительного сопрано. Вот если бы только еще его имя припомнить! Что-то смутное вдруг всплывает из глубин. Вроде бы как-то раз, пьяный, он орал: «Мы от Рюрика свой род ведем!» От Рюрика или от Рериха? Какая-то тут, в общем, присутствовала аристократия. Имя не вспоминалось.
«Слушай, ты должен ко мне приехать! Увидишь весь концерн!»
Вот я ему сейчас свою университетскую карточку дам, а он мне в ответ свою, вот имя и обнаружится. Я порыскал в карманах, но карточки не нашел. Он тоже в этот момент рыскал в карманах.
«А что за концерн?» – осторожно спросил я.
«Как, ты не слышал о моем концерне?! – изумленно вскричал он. – Да о нем „Нью-Йорк таймс“ писала!»
«Ну, прости, значит, я пропустил».
«Да о нем все американские газеты писали!»
«Да ведь не каждый же день».
«Что не каждый день?»
«Да я газеты-то мало читаю».
«Короче, старик, приезжай!»
Мы так долго друг друга шутливо называли «старик», что не заметили, как юмор этого обращения испарился. Теперь уж впору, шутки ради, называть друг друга «юнец».
«В общем, я за тобой машину пришлю. Увидишь, что мы тут творчески живы и на широкую ногу, между прочим. Ну, давай свой адрес!»
«Да зачем?»
«Да я за тобой машину пришлю!»
Я дал свой адрес, и мы расстались. Между прочим, подумал я, и он ведь меня ни разу не назвал по имени. Может быть, и он меня, несмотря на телевизионную известность, не совсем вспомнил? Может быть, думает сейчас: вот этот, который на телевизоре-то, который то ли уехал, то ли его уехали, писатель-то из нашего поколения, ну, известнейший-то, Максимов-то, ну, Войнович, что ли, в общем Олег-то, как его звать?
Вернувшись домой, я все значки, брелоки и жетоны, все проспекты и буклетки того концерна «Глоб-Футурум» забросил в ящик стола и начисто забыл об этой встрече. Ближе к вечеру, однако, в дверях раздался резкий звонок, и в квартиру была впущена малоприятная личность мужского пола, евразийской этнической принадлежности и несколько шакальего вида.
«Я за вами, – сказала личность. – Собирайтесь!»
«Это как же понять?» – удивился я. Хоть власть тут нынче и не совсем красная, а все-таки, как видим, и старая гэбуха функционирует. У этого, впрочем, гэбушная основа была сильно затемнена явной принадлежностью к так называемым нынешним «структурам»: бобрик волос, темные очки, «треник» из шелка-сырца и поверх здоровенная кожаная куртка, все вместе – униформа дельцов из малых и средних бизнесов. Новая революция тоже приходит в кожаных куртках, правда, несколько иного покроя, чем те, о которых Илья Сельвинский писал: «Большаки, кожаные куртяки, энергично фукцируйте!»
Отдернув какую-то из молний, вошедший извлек мятую бумаженцию, которую разве что на палец накрутить.
«Вы вот такой-то Василий Павлович или еще какой? Меня Влад Гагачи за вами послал».
Гангстерское звучание имени меня, признаться, поразило.
«Кто вас послал?»
«Хозяин мой, Влад Гагачи. Мое дело маленькое».
Тут, наконец, меня осенило. Да это тот самый утренний друг из концерна «Глоб-Футурум», как и обещал, прислал за мной машину! И вот вам, извольте, имя появляется, как из триллера, если не из триппера, – Влад Гагачи! Клянусь крышами Китай-города и Солянки, я никогда не знал человека с таким именем, если только это не Володька Гагачий, переделанный на мафиозный манер. Нет уж, увольте, никогда я не поеду с таким шакальего вида шофером к человеку по имени Влад Гагачи!
Через десять минут мы уже ехали по бульварам. Рессорам новенького фургона «Тойота» не страшны были московские колдобины. Струился кондиционированный воздух. Приглушенно ухала колотушка радиомузыки, станция «Европа-Плюс», жокеи которой практикуют такую скороговорку, что невозможно понять их языковую принадлежность, не говоря уже о смысле сообщений. Машина все еще попахивала западным коммерческим совершенством, и только лишь одна деталь напоминала о вечно подванивающем развале Москвы – грубо сколоченный ящик с надписью «Лопаты», стоящий на задней платформе.
По дороге у меня затеялся с шофером малоприятнейший разговор. Началось с того, что я полюбопытствовал: как его имя.
«Павел Корчагин», – коротко ответил человече.
«Ого!» – огокнул я.
«Что ого?» – хмуро покосился он.
«Знаменитое имя», – сказал я.
«Чем же оно такое знаменитое?»
«Что же, в школе не проходили, в комсомоле не состояли?»
«Я в партии состоял, – совсем уже мрачно проговорил он и добавил: – И сейчас в ней состою».
«В несуществующей партии?» – притворно удивился я.
Он посмотрел с нескрываемой враждой. В этот момент мы остановились на красный свет. Рядом с нами была желтая облупленная стена и на ней лозунг дегтем: «Сталин – наша слава боевая!» Он проследил мой взгляд и спросил с ухмылкой: «Еще вопросы есть?»
«Вопросов много, но не к вам, Павел Корчагин», – сказал я.
На следующем светофоре искоса в переулке через облупленную стену военной академии тянулся еще один дегтярный призыв: «Банду Эльцина – к стенке!» В том же переулке светилась вывеска коммерческого банка. Прошел трамвай в цветах «Кэмела», с синими верблюдами на борту. Шофер Корчагин то ли икнул, то ли отрыгнул: «Эх, какой народ-то раньше у нас был, цельности наблюдалось гораздо больше!» Я почему-то еще больше обозлился на этого водилу со зловещим именем и начал высказываться в том духе, что под цельностью он, очевидно, имеет в виду всеобщую склонность к стукачеству. Павел Корчагин поинтересовался, откуда я с такими взглядами приехал, уж не из Америки ли? Интересные взгляды вы там впитали, в Америке, господин Василий Павлович! Ну, мы приехали, «Глоб-Футурум» вас приветствует!
В начале переулка стояла колокольня XVIII века, в середине боярские палаты XVI века с примкнувшим к ним «русским модерном» начала XX века. Среди всеобщего московского полуразвала, искореженного ржавого металла и раскрошившегося кирпича, вспученного асфальта и потемневших от заброшенности ремонтных лесов переулок – звался он, кажется, Кисельномолочным – выглядел странно со своей умытостью и подкрашенностью. Замыкался он свеженьким дворцовым особняком XIX века с атлантами, державшими превосходный балкон. Вдоль обочин и прямо на тротуарах стояли «престижные» иномарки и «девятки».
Малоприятнейший разговор с водителем завершился довольно мирно. Спасибо за доставку, товарищ Павел Корчагин. Пожалуйста, пожалуйста, мистер, в прежние времена напомнил бы вам о тамбовском волке. Понимаю, понимаю, а о красной свинье у вас в ячейке сказочки не читали?
В вестибюле «Глоб-Футурума» стоял рекламный щит с надписью: «Наша философия – партнерство! Президент Влад Гагачи». Тут же был и портрет президента, выполненный в манере социалистического реализма почти голливудского стиля: цветущий детина с резко очерченным лицом. Едва я вошел, ко мне приблизились два субъекта того же типа, что и водила, только Павлу Корчагину было, как московское хамье иной раз выражается, «лет-под-сраку», а эти молодые. Они любезно обыскали меня с ног до головы металлоискателями, а потом показали на дворцовую лестницу, в начале которой с несколько иной любезностью показывал дорогу наверх бронзовый мавр.
Путника из стерильной Америки, даже если он имел удовольствие родиться в России, всегда поначалу поражают стойкие малоприятные запахи этой исторической страны. Вот даже и на шикарной дворцовой лестнице может показаться, что поднимаешься не в графские покои, а в солдатский сортир. Запахи эти, очевидно, будут самым последним феноменом прошлого, с которым расстанется возрождающаяся Россия. Народ в конце концов не выдержал коммунизма, но к запахам, видать, принюхался и просто их не замечает.
После лестницы я оказался все-таки не в сортире, а в зале для приемов, где повсюду висели большие фото Влада Гагачи: принимает фирмачей, поднимает бокал, разрезает ленточку, пестует щенка бультерьера, вручает Кубок славы и т. д. Во всех этих ипостасях он был совершенно чужд моему прошлому, и я клял себя за проклятое любопытство, затянувшее в «Глоб-Футурум». Однако ж не бежать же ж прочь! В конце концов, мне нынче нужны сюжеты для рассказов. Это для романа материал накапливается годами, в рассказе ритм другой. Совсем не обязательно что-то выискивать, но если жизнь тебе подкладывает рассказный материал, стыдно отказываться.
Пройдя дальше по анфиладам, я увидел двух секретарш и нескольких посетителей, сидящих вдоль стены. Открылась главная дверь, и из нее выскочил сам Влад Гагачи, потрясая животом и грудью с принтом супрематизма – известной агиткой Родченко. В этом виде я сразу опознал в нем Володьку Гагачина, с которым лет тридцать назад под вой пурги играл в канасту на утонувшей в снегах литфондовской даче.
«Ну вот, старик, ты и приехал, вот и молоток! – кричал он. – Сейчас я тебе все наше покажу, живое! Обалдеешь, если не зачерствел душой в своем Израиле!» Обнимая и подталкивая пузом, он загонял меня в свой кабинет.
«Может, ты сначала этих господ примешь?» – спросил я, показывая на просителей, которые встали при появлении президента.
Он отмахнулся:
«Никаких господ тут нет, это наш актив».
Черт побери, куда я попал, чем тут занимается сомнительный Володька, с которым я якобы играл в канасту, вот этот разлапистый старпер, что проходит вперед, сильно вертя ягодицами, открывая путь в свой огромный кабинет с экранами и кассетниками, со столом александровской эпохи, да вдобавок еще с гарнитуром итальянской кожаной мебели на много тыщ, среди которой озадачивают ящики под дегтярной надписью «лопаты», а?
«Тебе деньги нужны?» – спросил он.
«Нет», – сказал я.
«Хочешь, договор с тобой подпишу?»
«На что?»
«На что хочешь, ну, на инсталляцию?»
«Какую еще инсталляцию?»
«Выпить хочешь? Вермуту? Коньяку? Шампанского? Давай как когда-то, помнишь, ну, в ГДР-то, набросались у Михеля, а потом на лошадях-то, помнишь, поскакали, попадали, а?»
Он захохотал, весь затрясся, видимо, с живостью вспоминая какой-то совершенно неведомый мне эпизод, в какой-то там ГДР, что ли.
«А помнишь, Володька, как в канасту играли в Румпелынтильциене? – осторожно спросил я. – Помнишь, как ветер там выл, как джаз слушали, ну Хораса-то Силвера, или как его там?»
Он диковато на меня глянул, будто вдруг не узнал. Тут в кабинет с поспешностью, словно опаздывают на самолет, вкатили секретарша и члены актива два колесных столика с напитками и закусками. При окружающей роскоши странно было видеть несвежие кусочки булки с твердыми, как сургучные печати, нашлепками икры.
«Лидка, к роялю!» – скомандовал шеф, а сам углубился в переговоры сразу по трем телефонам, одновременно делая мне приглашающие жесты: выпивай, мол, закусывай! Лидка заиграла: «Он мне дорог с давних лет, и его милее нет, московских окон негасимый свет». Влад Гагачи напялил большую ковбойскую шляпу. «Пошли!» Выходя из кабинета, я заметил, что актив уже рубает нетронутые бутерброды, и Лидка, бросив клавиши, бросается к каталкам, явно опасаясь, что ничего не останется.
Засим началась головокружительная, как дурная пьянь, экскурсия по владениям Влада Гагачи. Похоже было на то, что за два года экономической свободы его концерн прибрал к рукам всю недвижимость в Кисельномолочном переулке.
Глоб-Футурум - Аксенов Василий Павлович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Глоб-Футурум автора Аксенов Василий Павлович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Глоб-Футурум у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Глоб-Футурум своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Аксенов Василий Павлович - Глоб-Футурум.
Если после завершения чтения книги Глоб-Футурум вы захотите почитать и другие книги Аксенов Василий Павлович, тогда зайдите на страницу писателя Аксенов Василий Павлович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Глоб-Футурум, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Аксенов Василий Павлович, написавшего книгу Глоб-Футурум, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Глоб-Футурум; Аксенов Василий Павлович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн