Доводя дело до конца, Тоба Хун II изменил даже название династии Тоба на Юань.
Разумеется, среди табгачской знати возникла оппозиция реформе, во главе заговора оказался наследник престола. Он просто хотел вернуться в родной Пинчэн и жить по-старому, но на пути домой его арестовали вместе со спутниками, и все они были казнены. Феодализм пожрала полицейско-бюрократическая система — наследие ханьского Китая.
Реформа 495-497 гг. превратила форпост кочевого мира в заурядное китайское царство. При следующих императорах при дворе началось полное разложение: процветали ханжество, лицемерие, фаворитизм. Огромные суммы уходили на постройку буддийских храмов и на содержание индийских монахов, число которых в одном Лояне достигло 3 тыс. Расходы двора потребовали введения новых налогов, а армия, оставленная без внимания, быстро превращалась из табгачской в китайскую.
А теперь обратимся к нашей основной проблеме — этногенезу народов зоны контакта в зависимости от их исторической судьбы. Объединение племен под властью табгачского хана привело к укреплению и углублению связей между ними. Совсем исчезли перегородки племенных традиций, препятствовавшие смешанным бракам, хотя они и дотоле не очень им мешали. Полвека спокойной жизни после гибели Тоба Дао способствовали включению в табгачский этнос потомков хуннов, тибетцев и осколков сяньбийских племен, но все они, сливаясь, противопоставляли себя китайцам. Китаефилия Тоба Хуна II коренным образом изменила положение. Хранить обычаи предков значило теперь быть нелояльным к власти. Тоба Хун II перестал быть ханом и остался императором. Принудительная смена разговорного языка, одежды, прически — это не просто бутафория. Люди при этом меняют систему поведения, а Конфуций учил: китаец, живущий среди «варваров» по их обычаю, — «варвар»; «варвар», живущий среди китайцев по принятому этикету, — китаец. Стереотип поведения — это основа этнической традиции; ломка его — это смена этноса. Именно этот процесс произошел с табгачами и всеми примкнувшими к ним племенами.
Мало того, конструкция империи китайского типа, в которую сначала по названию, а затем и по существу превратилось табгачское ханство, требовала в качестве чиновников людей грамотных и хитрых, а не смелых и верных. Поэтому высшие и средние должности стали замещаться китайцами конфуцианского направления, а низшие и придворные — китайцами-буддистами, ибо их поддерживали царицы и фаворитки царей. А природным табгачам оставалось либо служить в армии, либо бездельничать в имениях северной Шаньси и Хэси, которые они успели приобрести до того, как звезда их народа закатилась. И все-таки, несмотря на сложившуюся ситуацию, агония табгачского этноса затянулась на сорок лет.
ИНЕРЦИЯ ПОБЕД
Нельзя утверждать, что, искажая облик своего народа, Тоба Хун II руководствовался исключительно эмоциональными побуждениями. Политический расчет у него был, и, более того, это был правильный расчет. Для победы над извечным врагом табгачей — Южным Китаем сочувствие китайских подданных было тем козырем, которого до сих пор не хватало вэйским владыкам. Как ни мерзко вели себя императоры — вырожденцы из династий Лю-Сун и Ци, — население Южного Китая предпочитало их деспотизм власти чужеземцев. Тайные и явные убийства представителей правящих династий мало трогали народные массы, которые зато справедливо опасались вторжения «варваров». Крестьянские восстания 469 г. и 485 г. были кратковременны и напомнили правителям провинций, что у народа есть граница терпения, за которой летят головы чиновников. К тому же сельское хозяйство страны было на подъеме. Бежавшие от хуннов крестьяне Шэньси и Хэнани принесли на юг приемы глубокой вспашки. Они умели применять удобрения, пользовались орошением, что в корне изменило былое подсечное хозяйство южан. Морское побережье было укреплено дамбами, и этот обширный и прежде малонаселенный район был превращен в плодородный, богатый и густозаселенный край. Равным образом развивалось ремесло, особенно техника плавки железа, что было необходимо для перевооружения армии. Расцетала и торговля, особенно морская, потому что караванные пути находились под контролем империи Вэй.
Короче говоря, Южный Китай был достойным противником Северного, тем более что у последнего в тылу лежала непокоренная Степь. Война между двумя империями иногда затихала, но никогда не прекращалась.
В 497 г. Уду, бывшее вассальным княжеством империи Юань-Вэй, передалось на сторону империи Ци. Тоба Хун II был вынужден послать туда большую армию, которая одержала в открытом бою победу, но только в 505 г., после покорения исконно китайской области Ханьчжун, последнее сопротивление храбрых тангутов-ди было подавлено, и в 506 г. их княжество стало областью империи Юань-Вэй.
Не меньше хлопот доставил Тоба Хуну II север. В 496 г. восстали поселенные в пределах империи татабы, но с ними удалось справиться быстро. Тогда же империя Юань-Вэй лишилась тех позиций в Западном крае, которые приобрела империя Тоба-Вэй. Эфталиты подчинили себе Хотан и Карашар, а житница Срединной Азии Гаочан передался Жужани. Но самые большие огорчения доставили императору, отказавшемуся быть ханом, иньшаньские телеуты. Когда в 498 г. их попробовали мобилизовать для похода на Южный Китай, они взбунтовались и убежали к своим врагам — жужаням, явно предпочитая подчинение степнякам службе в войске китайского владыки, В этой связи любопытно донесение китайского пристава (ду-ду), сообщившего, что эти кочевники "не считаются с велениями законов (видимо, вновь установленных, т.е. китайских. — Л.Г.) и легкомысленно относятся к условиям общественной жизни (опять-таки к новым порядкам, ибо прежде они были лояльны. — Л.Г.), применяемые к ним меры строгости, не убеждая их в необходимости нести государственные повинности, ведут лишь к возмущениям; тем не менее управлять ими возможно, но для этого нужен человек, который сумел бы завладеть их доверием: действуя одним лишь убеждением и справедливостью, он мог бы достичь очень многого".
Этот документ показывает, настолько популярна была реформа Тоба Хуна II среди тех самых кочевников, которые возвели его династию на престол Китая. Тоба Хун II вынужден был сдаться и издать указ, удовлетворивший кочевников, которые, получив гарантии, что их не будут «переделывать» в китайцев, вернулись обратно и выслали в Лоян депутацию с изъявлением покорности.
Тем не менее Тоба Хун II прервал начатое наступление на Хэнань, где он успел взять г. Юань, и совершил поход на север. Там он, казнив одного из зачинщиков мятежа, установил с остальными мир и союз.
СЕВЕР ПРОТИВ ЮГА
В северном походе Тоба Хун II заболел и вернулся в столицу. Когда он проезжал через город во дворец, его поразило, что некоторые прохожие носили шапки и короткие одежды. Реформа встречала сопротивление. Во дворце он узнал, что его любимая жена, мачеха наследника, ему неверна. Все вместе так повлияло на него, что он вскоре умер, завещав наследнику Юань Ко слушаться дядей и казнить мачеху, что тот и сделал (499 г.), отомстив за убитую мать.
А затем возобновилась война с Южным Китаем, жестокая и бессмысленная для обеих сторон. Увеличение числа китайских подданных снижало процент табгачей в империи Вэй, что только ослабляло ее. И все же идея объединения Китая была для правящих кругов Юань-Вэй этико-политическим императивом и обсуждению не подлежала. Война могла быть тяжелой, даже неудачной, но у северян нашелся реальный союзник — император династии Ци Сяо Бао-гуань. Этот самодур считал, что смысл его царствования заключается в доставлении удовольствий самому себе, а советников, понимавших всю сложность ситуации, он казнил. Жизнь обитателей не только дворца, но и всей столицы превратилась в кошмар: каждый с минуты на минуту ждал, что его убьют императорские холуи, причем никаких причин для этого не требовалось, достаточно было попасться на глаза развлекающемуся извергу. Этого не стерпели даже патриотично настроенные китайские воеводы. Командующий флотилией речных судов на реке Хуай, собрав своих офицеров, заявил им, что император — дикий зверь и надо спасать страну. Те приняли воззвание с восторгом, двинулись на столицу и осадили дворец, но были разгромлены войсками князя Сяо И, пришедшими на выручку царю. Из-за неудачного мятежа войска северян без особых трудов заняли в 500 г. несколько территорий между реками Хуай и Янцзы. Это была кульминация успехов империи Юань-Вэй.
Сяо Бао-гуань остался верен себе и немедленно отравил своего спасителя. Но как только весть об этом преступлении распространилась, брат погибшего, Сяо Янь, правитель г. Сянъяна, поднял восстание и двинулся на столицу. Высланные против него войска разбежались, города, верные правительству, были взяты, но Сяо Бао-гуань так и не понял серьезности своего положения. Даже будучи осажденным в столице, он продолжал развлекаться. Наконец в 501 г. один из секретных агентов открыл ворота дворца, а его соумышленники отрубили голову императору, спокойно игравшему на флейте. Сяо Янь занял столицу, казнил наложниц и любимцев тирана и объявил всеобщую амнистию. Законным наследником считался брат убитого императора, Сяо Бао-жун, но он отрекся от престола и был пожалован высоким титулом князя первого ранга. Однако это его не спасло: через несколько дней ему было предложено кончить самоубийством. Мальчик (ему было 15 лет) заявил, что предпочитает выпить вина, напился... и был удавлен.
Взойдя на престол, Сяо Янь объявил, что начинает новую династию Лян. Он царствовал до 549 г. и ознаменовал свое правление исключительной благосклонностью к буддизму.
Эта трагедия обеспечила дальнейшие успехи империи Юань-Вэй, но отнюдь не табгачского народа, который превратился в собственной стране в угнетаемое этническое меньшинство, стиснутое между некогда покоренными им и озлобленными массами и правительством, предавшим свой народ. Империя-победительница была явно нежизнеспособна, но маразм наступал постепенно, и еще одно поколение прожило, не зная, какой конец его ожидает.
Итак, по культуре сяньбийцы заняли совсем особое положение, которое нельзя считать промежуточным между Китаем и Степью. Скорее это была третья вершина треугольника. В этом была их сила, но это же обрекло их империю на гибель, так как их не питала ни Великая степь, ни Великий Китай. Добившись культурной неповторимости, они оказались предоставлены собственным силам, которые иссякли. Но древняя доблесть, борясь с неизбежностью, сделала конец империи Вэй мучительным и страшным.
XI. Пепел
ЗАГНИВАЮЩИЙ ФЕОДАЛИЗМ
Пятнадцатилетнее царствование императора Юань Ко протекало слишком благополучно. «Слишком» — в том смысле, что благополучие было обманчивым. Внешнеполитическая ситуация сложилась в пользу империи Юань-Вэй. На юге, в междуречье Хуай — Янцзы, северяне одерживали победы над южанами. Эти победы, ничего не решая, давали только лишние участки территории, населенной китайцами, что усиливало антитабгачский элемент в империи, но сам факт побед льстил самолюбию императора и его двора. На севере Жужань слабела, изнемогая в войне с восставшими западными телеутами, и, следовательно, была неопасна. Эфталиты, еще недавно угрожавшие Западному краю, увязли в Индии, где местное население ополчилось против них и в 510 г. разгромило их войска. У императора Юань Ко были все основания почивать на лаврах своих предков, иначе говоря, проводить досуг в гареме. Так он и поступал.
Тут-то и проявила себя традиционная ненависть к варварам, пусть даже миролюбивым и доверчивым. На этот раз против остатков табгачской традиции выступила сила женских чар фаворитки Гао. По ее навету император позволил убить своего «наставника», завещанного ему отцом в качестве главы правительства. Власть перешла от табгача к китайцу Гао Чжао, брату фаворитки.
Следующий шаг совершила другая дама — Ху. В 510 г. она забеременела и заявила, что готова отдать свою жизнь ради того чтобы принести отцу и императору наследника-сына. Эта самоотверженность столь тронула окружающих, что после того, как родился мальчик, его мать не убили. Видимо, правившие в этот момент китайцы не сочли необходимым проливать кровь зря. Но через пять лет император Юань Ко умер, четырехлетний Юань Сю был возведен на престол, а его мать стала полновластной правительницей страны, потому что табгачи еще не разучились уважать женщин. Мать хана была для них особой неприкосновенной.
Это сочувствие значительной части двора и вельмож позволило даме Ху расправиться с дамой Гао. В 515 г. первый министр Гао Чжао был убит, а его сестра с обритой головой отправлена в буддийский монастырь, где ее продержали три года, а затем тоже убили. Но дама Ху быстро забыла, чем она обязана табгачской династии. Она была развратницей и ханжой. От табгачских полководцев она легко избавилась, отправив их воевать против Южного Китая, где они в 516 г. овладели г. Сюйши а сама завела фаворитов и, чтобы замолить грехи, в 518 г. объявила буддизм государственной религией Северного Китая. В последнем она была не оригинальна: годом раньше ту же религиозную реформу провели император династии Лян — У-ди и хан жужаней Чеуну. Фактическими господами всей Восточной Азии сделались отрекшиеся от мира монахи. А это означало усиление налогового пресса и сокращение жалованья императорским чиновникам, потому что государственные доходы были обращены на строительство кумирен и оплату миссий в Западный край и Индию за религиозными рукописями, стоившими по тем временам немалых денег. Жертвой безответственного хозяйничанья чиновников, пользовавшихся покровительством всесильной буддийской общины, стали даже драгоценные памятники китайской старины. В 518 г. были разбиты 46 мраморных досок с изображениями древних царей, уцелевшие в многострадальном Лояне со времен ханьского императора Лин-ди (167-189). Мрамор понадобился для строительства пагоды, и, вместо того чтобы выломать и привезти плитняк, уничтожили дивные произведения искусства. Когда же правительница по просьбе культурных чиновников приказала изъять разбитые куски и реставрировать плиты, то ее приказ просто забыли выполнить.
Легкомысленное поведение правительницы и полное ее небрежение к государственным делам дало возможность принцу Тоба И при содействии гвардейского капитана Лю Тэна произвести дворцовый переворот. В 520 г. заговорщики ввели войска во дворец, арестовали регентшу, казнили ее фаворита и провозгласили императором одиннадцатилетнего Юань Сю, внука Тоба Хуна II. Дама Ху, мать царя, была оставлена в живых. Ее заключили в крошечную комнату во дворце и держали впроголодь, только чтобы она не умерла. Юный император даже не знал, где томится его мать.
Новый правитель Тоба И оказался еще хуже, чем дама Ху и ее фавориты. В 523 г. поднялась кровавая заря народной войны. Но узурпатор удержал власть до 525 г., когда в его отсутствие даме Ху удалось выбраться из темницы и увидаться со своим сыном-императором. Со слезами она умоляла сына отомстить за обиды матери. Тот, будучи все-таки табгачом, растрогался и немедленно возвел ее в звание регентши. После этого дворцовая стража закрыла ворота перед вернувшимся Тоба И. Для узурпатора все было кончено. Его семью уничтожили, имущество конфисковали, а ему самому была оказана последняя милость — дозволено покончить жизнь самоубийством.
Почтительный сын вскоре разочаровался в своей мамаше. Дама Ху спешила наверстать время, проведенное в тюрьме. Она доверила власть фаворитам, делившим с ней ложе, а сына держала под строгим надзором, скрывала от него все государственные дела и удаляла симпатичных ему людей. Вскоре вместо искренней сыновней любви она снискала столь же искреннюю ненависть, а исторические события развивались своим путем и вели страну к гибели.
Дворцовые перевороты и связанные с ними опалы, преследования семей опальных, интриги и т.п. не могли не сказаться на военной мощи империи Юань-Вэй. За десять лет (с 516 по 526) гегемония в Восточной Азии была утрачена. Южнокитайская империя Лян перехватила инициативу в военных операциях и вернула пятьдесят городов в бассейне реки Хуай. Самой тяжелой утратой для северян была потеря в 526 г. крепости Шоуян — это свело на нет все успехи Тоба Хуна II и Тоба Ко.
На западе в 525 г. отложился Тогон. Маленький свободолюбивый народ использовал свое географическое положение, для того чтобы изолироваться от общего процесса этнической деформации, протекавшего на просторах Срединной равнины и Великой степи. В VI веке Тогон превратился в реликт эпохи переселения племен, но именно сохранение традиций кочевого быта обеспечило ему столетие независимости.
Владения Западного края также вышли из-под контроля Северного Китая, так как эфталиты, господствовавшие в Хотане, Кашгаре и Куче и державшие в своих руках караванный путь на Запад, с 516 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Разумеется, среди табгачской знати возникла оппозиция реформе, во главе заговора оказался наследник престола. Он просто хотел вернуться в родной Пинчэн и жить по-старому, но на пути домой его арестовали вместе со спутниками, и все они были казнены. Феодализм пожрала полицейско-бюрократическая система — наследие ханьского Китая.
Реформа 495-497 гг. превратила форпост кочевого мира в заурядное китайское царство. При следующих императорах при дворе началось полное разложение: процветали ханжество, лицемерие, фаворитизм. Огромные суммы уходили на постройку буддийских храмов и на содержание индийских монахов, число которых в одном Лояне достигло 3 тыс. Расходы двора потребовали введения новых налогов, а армия, оставленная без внимания, быстро превращалась из табгачской в китайскую.
А теперь обратимся к нашей основной проблеме — этногенезу народов зоны контакта в зависимости от их исторической судьбы. Объединение племен под властью табгачского хана привело к укреплению и углублению связей между ними. Совсем исчезли перегородки племенных традиций, препятствовавшие смешанным бракам, хотя они и дотоле не очень им мешали. Полвека спокойной жизни после гибели Тоба Дао способствовали включению в табгачский этнос потомков хуннов, тибетцев и осколков сяньбийских племен, но все они, сливаясь, противопоставляли себя китайцам. Китаефилия Тоба Хуна II коренным образом изменила положение. Хранить обычаи предков значило теперь быть нелояльным к власти. Тоба Хун II перестал быть ханом и остался императором. Принудительная смена разговорного языка, одежды, прически — это не просто бутафория. Люди при этом меняют систему поведения, а Конфуций учил: китаец, живущий среди «варваров» по их обычаю, — «варвар»; «варвар», живущий среди китайцев по принятому этикету, — китаец. Стереотип поведения — это основа этнической традиции; ломка его — это смена этноса. Именно этот процесс произошел с табгачами и всеми примкнувшими к ним племенами.
Мало того, конструкция империи китайского типа, в которую сначала по названию, а затем и по существу превратилось табгачское ханство, требовала в качестве чиновников людей грамотных и хитрых, а не смелых и верных. Поэтому высшие и средние должности стали замещаться китайцами конфуцианского направления, а низшие и придворные — китайцами-буддистами, ибо их поддерживали царицы и фаворитки царей. А природным табгачам оставалось либо служить в армии, либо бездельничать в имениях северной Шаньси и Хэси, которые они успели приобрести до того, как звезда их народа закатилась. И все-таки, несмотря на сложившуюся ситуацию, агония табгачского этноса затянулась на сорок лет.
ИНЕРЦИЯ ПОБЕД
Нельзя утверждать, что, искажая облик своего народа, Тоба Хун II руководствовался исключительно эмоциональными побуждениями. Политический расчет у него был, и, более того, это был правильный расчет. Для победы над извечным врагом табгачей — Южным Китаем сочувствие китайских подданных было тем козырем, которого до сих пор не хватало вэйским владыкам. Как ни мерзко вели себя императоры — вырожденцы из династий Лю-Сун и Ци, — население Южного Китая предпочитало их деспотизм власти чужеземцев. Тайные и явные убийства представителей правящих династий мало трогали народные массы, которые зато справедливо опасались вторжения «варваров». Крестьянские восстания 469 г. и 485 г. были кратковременны и напомнили правителям провинций, что у народа есть граница терпения, за которой летят головы чиновников. К тому же сельское хозяйство страны было на подъеме. Бежавшие от хуннов крестьяне Шэньси и Хэнани принесли на юг приемы глубокой вспашки. Они умели применять удобрения, пользовались орошением, что в корне изменило былое подсечное хозяйство южан. Морское побережье было укреплено дамбами, и этот обширный и прежде малонаселенный район был превращен в плодородный, богатый и густозаселенный край. Равным образом развивалось ремесло, особенно техника плавки железа, что было необходимо для перевооружения армии. Расцетала и торговля, особенно морская, потому что караванные пути находились под контролем империи Вэй.
Короче говоря, Южный Китай был достойным противником Северного, тем более что у последнего в тылу лежала непокоренная Степь. Война между двумя империями иногда затихала, но никогда не прекращалась.
В 497 г. Уду, бывшее вассальным княжеством империи Юань-Вэй, передалось на сторону империи Ци. Тоба Хун II был вынужден послать туда большую армию, которая одержала в открытом бою победу, но только в 505 г., после покорения исконно китайской области Ханьчжун, последнее сопротивление храбрых тангутов-ди было подавлено, и в 506 г. их княжество стало областью империи Юань-Вэй.
Не меньше хлопот доставил Тоба Хуну II север. В 496 г. восстали поселенные в пределах империи татабы, но с ними удалось справиться быстро. Тогда же империя Юань-Вэй лишилась тех позиций в Западном крае, которые приобрела империя Тоба-Вэй. Эфталиты подчинили себе Хотан и Карашар, а житница Срединной Азии Гаочан передался Жужани. Но самые большие огорчения доставили императору, отказавшемуся быть ханом, иньшаньские телеуты. Когда в 498 г. их попробовали мобилизовать для похода на Южный Китай, они взбунтовались и убежали к своим врагам — жужаням, явно предпочитая подчинение степнякам службе в войске китайского владыки, В этой связи любопытно донесение китайского пристава (ду-ду), сообщившего, что эти кочевники "не считаются с велениями законов (видимо, вновь установленных, т.е. китайских. — Л.Г.) и легкомысленно относятся к условиям общественной жизни (опять-таки к новым порядкам, ибо прежде они были лояльны. — Л.Г.), применяемые к ним меры строгости, не убеждая их в необходимости нести государственные повинности, ведут лишь к возмущениям; тем не менее управлять ими возможно, но для этого нужен человек, который сумел бы завладеть их доверием: действуя одним лишь убеждением и справедливостью, он мог бы достичь очень многого".
Этот документ показывает, настолько популярна была реформа Тоба Хуна II среди тех самых кочевников, которые возвели его династию на престол Китая. Тоба Хун II вынужден был сдаться и издать указ, удовлетворивший кочевников, которые, получив гарантии, что их не будут «переделывать» в китайцев, вернулись обратно и выслали в Лоян депутацию с изъявлением покорности.
Тем не менее Тоба Хун II прервал начатое наступление на Хэнань, где он успел взять г. Юань, и совершил поход на север. Там он, казнив одного из зачинщиков мятежа, установил с остальными мир и союз.
СЕВЕР ПРОТИВ ЮГА
В северном походе Тоба Хун II заболел и вернулся в столицу. Когда он проезжал через город во дворец, его поразило, что некоторые прохожие носили шапки и короткие одежды. Реформа встречала сопротивление. Во дворце он узнал, что его любимая жена, мачеха наследника, ему неверна. Все вместе так повлияло на него, что он вскоре умер, завещав наследнику Юань Ко слушаться дядей и казнить мачеху, что тот и сделал (499 г.), отомстив за убитую мать.
А затем возобновилась война с Южным Китаем, жестокая и бессмысленная для обеих сторон. Увеличение числа китайских подданных снижало процент табгачей в империи Вэй, что только ослабляло ее. И все же идея объединения Китая была для правящих кругов Юань-Вэй этико-политическим императивом и обсуждению не подлежала. Война могла быть тяжелой, даже неудачной, но у северян нашелся реальный союзник — император династии Ци Сяо Бао-гуань. Этот самодур считал, что смысл его царствования заключается в доставлении удовольствий самому себе, а советников, понимавших всю сложность ситуации, он казнил. Жизнь обитателей не только дворца, но и всей столицы превратилась в кошмар: каждый с минуты на минуту ждал, что его убьют императорские холуи, причем никаких причин для этого не требовалось, достаточно было попасться на глаза развлекающемуся извергу. Этого не стерпели даже патриотично настроенные китайские воеводы. Командующий флотилией речных судов на реке Хуай, собрав своих офицеров, заявил им, что император — дикий зверь и надо спасать страну. Те приняли воззвание с восторгом, двинулись на столицу и осадили дворец, но были разгромлены войсками князя Сяо И, пришедшими на выручку царю. Из-за неудачного мятежа войска северян без особых трудов заняли в 500 г. несколько территорий между реками Хуай и Янцзы. Это была кульминация успехов империи Юань-Вэй.
Сяо Бао-гуань остался верен себе и немедленно отравил своего спасителя. Но как только весть об этом преступлении распространилась, брат погибшего, Сяо Янь, правитель г. Сянъяна, поднял восстание и двинулся на столицу. Высланные против него войска разбежались, города, верные правительству, были взяты, но Сяо Бао-гуань так и не понял серьезности своего положения. Даже будучи осажденным в столице, он продолжал развлекаться. Наконец в 501 г. один из секретных агентов открыл ворота дворца, а его соумышленники отрубили голову императору, спокойно игравшему на флейте. Сяо Янь занял столицу, казнил наложниц и любимцев тирана и объявил всеобщую амнистию. Законным наследником считался брат убитого императора, Сяо Бао-жун, но он отрекся от престола и был пожалован высоким титулом князя первого ранга. Однако это его не спасло: через несколько дней ему было предложено кончить самоубийством. Мальчик (ему было 15 лет) заявил, что предпочитает выпить вина, напился... и был удавлен.
Взойдя на престол, Сяо Янь объявил, что начинает новую династию Лян. Он царствовал до 549 г. и ознаменовал свое правление исключительной благосклонностью к буддизму.
Эта трагедия обеспечила дальнейшие успехи империи Юань-Вэй, но отнюдь не табгачского народа, который превратился в собственной стране в угнетаемое этническое меньшинство, стиснутое между некогда покоренными им и озлобленными массами и правительством, предавшим свой народ. Империя-победительница была явно нежизнеспособна, но маразм наступал постепенно, и еще одно поколение прожило, не зная, какой конец его ожидает.
Итак, по культуре сяньбийцы заняли совсем особое положение, которое нельзя считать промежуточным между Китаем и Степью. Скорее это была третья вершина треугольника. В этом была их сила, но это же обрекло их империю на гибель, так как их не питала ни Великая степь, ни Великий Китай. Добившись культурной неповторимости, они оказались предоставлены собственным силам, которые иссякли. Но древняя доблесть, борясь с неизбежностью, сделала конец империи Вэй мучительным и страшным.
XI. Пепел
ЗАГНИВАЮЩИЙ ФЕОДАЛИЗМ
Пятнадцатилетнее царствование императора Юань Ко протекало слишком благополучно. «Слишком» — в том смысле, что благополучие было обманчивым. Внешнеполитическая ситуация сложилась в пользу империи Юань-Вэй. На юге, в междуречье Хуай — Янцзы, северяне одерживали победы над южанами. Эти победы, ничего не решая, давали только лишние участки территории, населенной китайцами, что усиливало антитабгачский элемент в империи, но сам факт побед льстил самолюбию императора и его двора. На севере Жужань слабела, изнемогая в войне с восставшими западными телеутами, и, следовательно, была неопасна. Эфталиты, еще недавно угрожавшие Западному краю, увязли в Индии, где местное население ополчилось против них и в 510 г. разгромило их войска. У императора Юань Ко были все основания почивать на лаврах своих предков, иначе говоря, проводить досуг в гареме. Так он и поступал.
Тут-то и проявила себя традиционная ненависть к варварам, пусть даже миролюбивым и доверчивым. На этот раз против остатков табгачской традиции выступила сила женских чар фаворитки Гао. По ее навету император позволил убить своего «наставника», завещанного ему отцом в качестве главы правительства. Власть перешла от табгача к китайцу Гао Чжао, брату фаворитки.
Следующий шаг совершила другая дама — Ху. В 510 г. она забеременела и заявила, что готова отдать свою жизнь ради того чтобы принести отцу и императору наследника-сына. Эта самоотверженность столь тронула окружающих, что после того, как родился мальчик, его мать не убили. Видимо, правившие в этот момент китайцы не сочли необходимым проливать кровь зря. Но через пять лет император Юань Ко умер, четырехлетний Юань Сю был возведен на престол, а его мать стала полновластной правительницей страны, потому что табгачи еще не разучились уважать женщин. Мать хана была для них особой неприкосновенной.
Это сочувствие значительной части двора и вельмож позволило даме Ху расправиться с дамой Гао. В 515 г. первый министр Гао Чжао был убит, а его сестра с обритой головой отправлена в буддийский монастырь, где ее продержали три года, а затем тоже убили. Но дама Ху быстро забыла, чем она обязана табгачской династии. Она была развратницей и ханжой. От табгачских полководцев она легко избавилась, отправив их воевать против Южного Китая, где они в 516 г. овладели г. Сюйши а сама завела фаворитов и, чтобы замолить грехи, в 518 г. объявила буддизм государственной религией Северного Китая. В последнем она была не оригинальна: годом раньше ту же религиозную реформу провели император династии Лян — У-ди и хан жужаней Чеуну. Фактическими господами всей Восточной Азии сделались отрекшиеся от мира монахи. А это означало усиление налогового пресса и сокращение жалованья императорским чиновникам, потому что государственные доходы были обращены на строительство кумирен и оплату миссий в Западный край и Индию за религиозными рукописями, стоившими по тем временам немалых денег. Жертвой безответственного хозяйничанья чиновников, пользовавшихся покровительством всесильной буддийской общины, стали даже драгоценные памятники китайской старины. В 518 г. были разбиты 46 мраморных досок с изображениями древних царей, уцелевшие в многострадальном Лояне со времен ханьского императора Лин-ди (167-189). Мрамор понадобился для строительства пагоды, и, вместо того чтобы выломать и привезти плитняк, уничтожили дивные произведения искусства. Когда же правительница по просьбе культурных чиновников приказала изъять разбитые куски и реставрировать плиты, то ее приказ просто забыли выполнить.
Легкомысленное поведение правительницы и полное ее небрежение к государственным делам дало возможность принцу Тоба И при содействии гвардейского капитана Лю Тэна произвести дворцовый переворот. В 520 г. заговорщики ввели войска во дворец, арестовали регентшу, казнили ее фаворита и провозгласили императором одиннадцатилетнего Юань Сю, внука Тоба Хуна II. Дама Ху, мать царя, была оставлена в живых. Ее заключили в крошечную комнату во дворце и держали впроголодь, только чтобы она не умерла. Юный император даже не знал, где томится его мать.
Новый правитель Тоба И оказался еще хуже, чем дама Ху и ее фавориты. В 523 г. поднялась кровавая заря народной войны. Но узурпатор удержал власть до 525 г., когда в его отсутствие даме Ху удалось выбраться из темницы и увидаться со своим сыном-императором. Со слезами она умоляла сына отомстить за обиды матери. Тот, будучи все-таки табгачом, растрогался и немедленно возвел ее в звание регентши. После этого дворцовая стража закрыла ворота перед вернувшимся Тоба И. Для узурпатора все было кончено. Его семью уничтожили, имущество конфисковали, а ему самому была оказана последняя милость — дозволено покончить жизнь самоубийством.
Почтительный сын вскоре разочаровался в своей мамаше. Дама Ху спешила наверстать время, проведенное в тюрьме. Она доверила власть фаворитам, делившим с ней ложе, а сына держала под строгим надзором, скрывала от него все государственные дела и удаляла симпатичных ему людей. Вскоре вместо искренней сыновней любви она снискала столь же искреннюю ненависть, а исторические события развивались своим путем и вели страну к гибели.
Дворцовые перевороты и связанные с ними опалы, преследования семей опальных, интриги и т.п. не могли не сказаться на военной мощи империи Юань-Вэй. За десять лет (с 516 по 526) гегемония в Восточной Азии была утрачена. Южнокитайская империя Лян перехватила инициативу в военных операциях и вернула пятьдесят городов в бассейне реки Хуай. Самой тяжелой утратой для северян была потеря в 526 г. крепости Шоуян — это свело на нет все успехи Тоба Хуна II и Тоба Ко.
На западе в 525 г. отложился Тогон. Маленький свободолюбивый народ использовал свое географическое положение, для того чтобы изолироваться от общего процесса этнической деформации, протекавшего на просторах Срединной равнины и Великой степи. В VI веке Тогон превратился в реликт эпохи переселения племен, но именно сохранение традиций кочевого быта обеспечило ему столетие независимости.
Владения Западного края также вышли из-под контроля Северного Китая, так как эфталиты, господствовавшие в Хотане, Кашгаре и Куче и державшие в своих руках караванный путь на Запад, с 516 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25