А-П

П-Я

 


Отражая превосходящие силы врага, личный состав многих застав полностью погиб. Советские дивизии и полки вынуждены были по частям вступать во встречные бои с врагом.
Превосходство противника над советскими войсками прикрытия было на ряде направлений 3—4-кратным и более…
Несмотря на героическое сопротивление войска прикрытия не смогли задержать противника в приграничной зоне на всех трех стратегических направлениях…
Трагичной была судьба бойцов и командиров пограничных застав, своими телами прикрывших границу. У многих из них даже нет могил. Так и остались они для родных и близких навеки пропавшими без вести.
Трагичной была судьба и жителей приграничных районов. На Восток потянулись толпы беженцев. Их косили из пулеметов немецкие истребители. Их безжалостно давили гусеницами немецкие танки. Их догоняли немецкие бронетранспортеры, поливая свинцовым огнем мечущихся в смертельном страхе людей. Повсюду была неразбериха. Смятение. Ужас. Повсюду был хаос. Повсюду была смерть.
«Неприкрытость» советской границы — отсутствие организованного сопротивления, и даже запрет ответного огня, вызвала у гитлеровцев «иллюзию внезапности нападения». Об этой «внезапности» с удивлением говорят практически все — и офицеры люфтваффе, и командующий 2-й танковой группы генерал-полковник Хейнц Гудериан, и начальник штаба Сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер.
ИЗ ДНЕВНИКА ОФИЦЕРА ЛЮФТВАФФЕ ЛЕТЧИКА-ИСТРЕБИТЕЛЯ ХАЙНЦА КНОКЕ
22 июня 1941 г.
5.00 утра [по Берлинскому времени]
Эскадрилья поднялась в воздух и вступила в боевые действия… Мне доставит большое удовольствие разбомбить грязных иванов.
На русской территории, к моему удивлению, все казалось погруженным в сон. Мы обнаружили русские штабы и на низкой высоте пролетели над деревянными постройками, но ни одного русского солдата не было видно… Наконец появились иваны. Они в замешательстве снуют туда-сюда, напоминая растревоженный муравейник. Мужчины в одних подштанниках, в поисках укрытия, устремились в лес. Наши армии повсеместно продвигаются вперед, русские застигнуты врасплох… Тысячи иванов стремительно отступают, это превращается в беспорядочное бегство. Когда мы открываем огонь, они, спотыкаясь и обливаясь кровью, пытаются скрыться в ближайших лесах…
Картина «внезапности нападения», описанная немецким летчиком, с удивительной точностью отражает трагические события этого дня. Поражает только фанатичная жестокость, с которой немцы выполняли свои обязанности. И то удовольствие, с которым они это делали.
ИЗ «ВОЕННОГО ДНЕВНИКА» ФРАНЦА ГАЛЬДЕРА
22 июня 1941 г., воскресенье, 1-й день войны…
…Общая картина первого дня наступления такова: противник был захвачен нападением врасплох.
Тактически он не был развернут для обороны. Его войска в приграничной зоне находились в своих обычных местах расположения. Охрана границы в целом была плохой. Тактическая внезапность привела к тому, что вражеское сопротивление непосредственно на границе оказалось слабым и неупорядоченным, а потому нам удалось повсюду захватить мосты через водные преграды и прорвать пограничную полосу укреплений на всю глубину…
Наступлением наших дивизий на всех участках противник был отброшен с боями в среднем на 10—15 км. Тем самым был открыт путь моторизованным соединениям…
Положение на фронтах катастрофическое. Красная армия отступает. Гитлеровские войска продвигаются вглубь страны. Но, несмотря на это, ни в Кремле, ни в Генеральном штабе нет ни паники, ни растерянности.
Генералу Судоплатову хорошо запомнились произнесенные в этот день с полной уверенностью слова Лаврентия Берия: «Продержаться месяц — два, а там … все пойдет как надо!»
О том же свидетельствует генерал армии Штеменко: «С первых минут войны обстановка в Генеральном штабе приобрела хоть и тревожный, но деловой характер. Никто из нас не сомневался, что расчеты Гитлера на внезапность могут дать ему только временный военный выигрыш».
Создается впечатление, что все происшедшее так и должно было произойти. Что именно так и ожидалось.
Или… именно так было задумано!?
Свершилось! 22 июня 1941, воскресенье. 3 ч 15 мин — Севастополь
«Это же война!»
За несколько минут до «внезапного» нападения, в 3 часа 07 минут, оперативный дежурный по штабу Черноморского флота в Севастополе Николай Рыбалко доложил командующему флота вице-адмиралу Филиппу Октябрьскому о том, что служба наблюдения слышит гул моторов приближающихся со стороны моря неизвестных самолетов. По свидетельству Рыбалко, выслушав доклад, Октябрьский не был, как будто бы, ни удивлен, ни взволнован, а спросил только, есть ли наши самолеты в воздухе. Услышав ответ, что наших самолетов нет, вице-адмирал строго предупредил дежурного: «Имейте в виду, если в воздухе есть хоть один наш самолет, вы завтра будете расстреляны!»
А через 8 минут, в 3 часа 15 минут, тот же Октябрьский уже звонит в Москву адмиралу Кузнецову: «Докладывает командующий Черноморским флотом… На Севастополь совершен воздушный налет! Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город…»
Вспоминает адмирал Кузнецов: «Смотрю на часы, 3 часа 15 минут.
Вот когда началось… У меня уже нет сомнений — война!
Сразу снимаю трубку, набираю номер кабинета Сталина.
Отвечает дежурный: «Товарища Сталина нет, и где он, мне не известно». «У меня сообщение исключительной важности, которое я обязан немедленно передать лично товарищу Сталину», — пытаюсь убедить дежурного. «Не могу ничем помочь», — спокойно отвечает он и вешает трубку».
В отчаянии, адмирал звонит Тимошенко и повторяет сообщение Октябрьского. В трубке молчание. «Вы меня слышите?» — кричит Кузнецов. В голосе Тимошенко, как ранее дежурного, не чувствуется волнения: «Да, слышу…» А Кузнецов продолжает звонить по всем номерам. Еще и еще раз пытается связаться со Сталиным, но снова попадает на дежурного. «Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Это же война!»
Дежурный наверняка действует в соответствии с полученными инструкциями, и ответ его снова спокоен: «Доложу, кому следует!»
После «внезапного» нападения. 22 июня 1941. Воскресенье. Москва
«Экстренное» заседание Политбюро
…прошло 15 минут; 3 часа 30 минут утра
Начальник штаба Западного округа генерал-майор Климовских докладывает в Москву о налете люфтваффе на города Белоруссии.
…прошло 18 минут; 3 часа 33 минуты утра
Начальник штаба Киевского округа генерал-лейтенант Пуркаев докладывает в Москву о налете люфтваффе на города Украины.
…прошло 25 минут; 3 часа 40 минут утра
Командующий Прибалтийским округом генерал Кузнецов докладывает о налете люфтваффе на Каунас.
…прошло 30 минут; 3 часа 45 мин ут утра
По свидетельству генерала армии Жукова, в 3 часа 45 минут утра он, по приказу маршала Тимошенко, звонит Сталину.
Возможно ли это? Только через 30 минут после «внезапного» нападения вражеской армии, Жуков докладывает Сталину о нападении?!
Итак, в 3.45 Жуков звонит Сталину. А Сталин? По воспоминаниям Жукова, Сталин в это время находится на даче и спит!
Жуков последний раз разговаривал со Сталиным около часа ночи — и в это время Сталин был в Кремле. Выходит, выслушав доклад начальника Генштаба о немецком перебежчике, утверждавшем, что германские войска перейдут в наступление в 4 часа утра, и поинтересовавшись, ушла ли ДИРЕКТИВА ПЕРВАЯ в войска, Сталин во втором часу ночи выехал из Москвы на дачу, и через два часа уже крепко спал.
Как это не похоже на Сталина! Как не похоже на Сталина, известного своими ночными бдениями. Как это не похоже на Сталина, по воле которого и в обычное мирное время не спали по ночам и его соратники, и многочисленные партийные функционеры по всей стране.
Так неужели же, именно в эту, особую, ночь, не отдав даже приказа прикрыть границу, Сталин отправился спать!?
И еще. Если Сталин действительно спал в эту ночь, то как же могло случиться, что в 3 часа ночи из Москвы в Берлин была отправлена еще одна телеграмма? Несмотря на то, что время неумолимо близилось к развязке, и до рассвета оставалось совсем мало времени, несмотря на то, что в Берлине было уже около часа ночи, Москва продолжала требовать от Деканозова встретиться с Риббентропом.
Вспоминает Бережков: «Пока я продолжал тщетно дозваниваться на Вильгельмштрассе, из Москвы поступила новая депеша. Это было уже около часа ночи. В телеграмме сообщалось содержание беседы наркома иностранных дел с Шуленбургом и перечислялись вопросы, поставленные советской стороной в ходе этой беседы.
Советскому послу в Берлине вновь предлагалось незамедлительно встретиться с Риббентропом или его заместителем и поставить перед ним те же вопросы. Однако мой очередной звонок в канцелярию Риббентропа был так же безрезультатен, как и прежние…»
Сталин никак не мог спать в эту ночь.
Большая Игра все еще продолжалась! Продолжалась всю эту ночь, до самого рассвета, до самого «внезапного» нападения!
По свидетельству Жукова, он просит начальника охраны Власика разбудить товарища Сталина. И, когда Сталин подходит к телефону, происходит тот известный разговор между Жуковым и Сталиным.
Вспоминает Жуков: «Минуты через три к аппарату подошел Сталин.
Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. Сталин молчит. Слышу лишь его тяжелое дыхание.
«Вы меня поняли?»
Опять молчание…
Наконец, как бы очнувшись, Сталин спросил: «Где нарком?»
«Говорит по ВЧс Киевским округом».
«Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро…»
… прошло 55 минут; 4 часа 10 минут утра
Западный и Прибалтийский военные округа докладывают в Москву о начале вторжения на территорию Советского Союза сухопутных войск гитлеровской Германии.
…пр ошел 1 час 25 минут; 4 часа 40 минут утра
Система ПВО Москвы приведена в боевую готовность.
…пр ошло 2 часа 30 минут; 5 часов 45 минут утра
Спал ли Сталин в эту ночь или не спал, был ли он в эту ночь на даче либо находился в Кремле, но только в 5 часов 45 минут, ч ерез два с половиной часа после «внезапного» нападения, в кремлевском кабинете вождя началось так называемое Экстренное заседание Политбюро.
После начала операции «Барбаросса» прошел 1 час 45 минут. 22 июня 1941. В Берлине 3 ч ночи. В Москве 5 ч утра
Война без объявления!
Около 3 часов ночи, за 15 минут до того, как прогремели первые залпы гитлеровских орудий, в советское посольство в Берлине пришла еще одна телеграмма из Москвы. Сталин все еще продолжал вести свою Большую Игру — все еще требовал от Деканозова встретиться с Риббентропом и вручить ему «Обвинительную ноту».
А еще через несколько минут после того, как «внезапное» нападение Германии уже совершилось, в Берлин неожиданно поступила совершенно другая — новая инструкция!
На этот раз Сталин не только не требовал от Деканозова встретиться с Риббентропом, но, даже, наоборот, приказывал ему, если немцы «проявят инициативу», уклониться от встречи.
И немцы, действительно, «проявили инициативу».
Вся советская граница уже была объята пламенем, когда в 4 часа утра по московскому и в 2 часа ночи по берлинскому времени в советском посольстве раздался телефонный звонок. Звонили из канцелярии министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа. Это был звонок, которого так ждал Сталин всю эту ночь — с 21 на 22 июня 1941 г.
Это был звонок, который, прозвучи он всего несколько часов назад, мог изменить весь ход войны. Это был звонок, который, прозвучи он несколько часов назад, мог дать Сталину возможность ввести в действие ПЛАН ПРИКРЫТИЯ-41!
Теперь же, после «внезапного» нападения, этот звонок уже был не только не нужен, но и опасен. Большая Игра уже вошла в свою завершающую фазу. Война началась!
Первые часы войны между двумя государствами — это всегда особый, очень сложный период, причем, не только с военной, но, главным образом, с политической точки зрения. Именно политические решения могут оказать решающее влияние на начало войны.
Об этом неоднократно писал Карл фон Клаузевиц, и это часто, вслед за великим немецким теоретиком, повторял профессор Борис Шапошников, а уважение Сталина к идеям Шапошникова известно.
Карл фон Клаузевиц: «Политика, к сожалению, неотделима от стратегии. Политика пользуется войной для достижения своих целей и имеет решающее влияние на ее начало и конец.
В начальный период войны, в связи с массированными передвижениями войск по обе стороны границы, вызванными подготовкой к нападению или к обороне, а также в связи с неминуемыми провокациями или действиями, которые могут быть расценены как провокации, бывает очень трудно определить, кто является инициатором конфликта. В начальный период войны бывает часто очень трудно доказать, кто в действительности является агрессором, а кто — жертвой агрессии».
В эти первые часы войны, после «внезапного» нападения, официальная встреча советского посла с германским министром иностранных дел могла дать возможность Германии объявить публично, что ее военная акция была вызвана необходимостью превентивного удара по, якобы, сосредоточившимся силам Советского Союза, и этим возложить ответственность за развязывание войны на Советский Союз.
Именно поэтому Сталин хотел по возможности оттянуть эту официальную встречу до того момента, когда уже будут реальные доказательства гитлеровской агрессии — горящие пограничные заставы, уничтоженные на земле самолеты, искореженные бомбежкой жилые кварталы мирных городов, раненые и убитые женщины и дети.
Две сталинские телеграммы, посланные в Берлин в течение одного часа, и содержащие прямо противоположные инструкции — «искать встречи» и «уклоняться от встречи» — являются еще одним подтверждением факта существования той самой, сложнейшей, Большой Игры, которую вел Сталин в эту ночь.
Подтверждением факта существования той самой Большой Игры, о которой говорил Молотов вчера Димитрову, и которую Сталин, к несчастью, проиграл Гитлеру.
Итак, в 2 часа ночи, по берлинскому времени, в советском посольстве в Берлине раздался резкий звонок телефона, и чиновник имперского министерства иностранных дел официальным тоном сообщил, что рейхсминистр герр Риббентроп просит советского посла господина Деканозова немедленно прибыть в министерство на Вильгельмштрассе.
Секретарь посольства Валентин Бережков, который уже почти сутки непрерывно, через каждые 30 минут, звонил на Вильгельмштрассе, безуспешно пытаясь организовать встречу Деканозова с Риббентропом, теперь, когда инициатива исходит от германской стороны, в соответствии с полученными инструкциями, пытается отсрочить эту встречу. Бережков объясняет германскому чиновнику, что подготовка такой встречи «занимает время», что сейчас 3 часа ночи, что посол спит, что нужно еще его разбудить, нужно вызвать машину…
Но отговорки Бережкова не устраивают чиновника, и он категоричен в своих требованиях: рейхсминистр ждет и его личный автомобиль уже стоит у подъезда посольства.
Посла, конечно, будить не пришлось — не мог Владимир Деканозов спокойно спать в эту ночь. Но прошло еще около получаса пока Деканозов и сопровождавший его в качестве переводчика Бережков вышли из парадных дверей Курляндского дворца, который еще до революции 1917 г. принадлежал России.
Знаменитая берлинская улица «Под липами» — Унтер-ден-Линден в этот предрассветный час была пустынна, но у подъезда посольства советских дипломатов действительно ожидал черный «Мерседес», принадлежащий фон Риббентропу. Рядом с шикарной машиной стоял чиновник протокольного отдела министерства, облаченный, ради торжественного случая, в парадный мундир с белыми отворотами. Дипломаты сели в машину, и черный «Мерседес» помчался по прямой как стрела Унтер-ден-Линден.
Сталинский шпион Владимир Деканозов, проведший по приказу вождя около 200 дней в самом сердце Третьего рейха, в последний раз ехал по Унтер-ден-Линден в имперское министерство иностранных дел.
Деканозову предстояло выполнить последнее задание пославшего его Сталина — «всучить» Риббентропу советскую «Обвинительную ноту».
О том, что происходило в эти минуты в министерстве, вспоминает личный переводчик Гитлера Пауль Шмидт: «Впервые часы утра 22 июня 1941 г. я ждал вместе с Риббентропом в его кабинете на Вильгельмштрассе прихода советского посла Деканозова.
Накануне, в субботу, начиная с полудня, Деканозов каждый час звонил в министерство иностранных дел, утверждая, что ему нужно уладить срочное дело с министром иностранных дел. Ему отвечали, как всегда перед важными событиями, что министра нет в Берлине.
Затем, в 2 часа ночи, Риббентроп подал сигнал, и Деканозову сообщили, что Риббентроп хотел бы увидеться с ним в 4 часа утра этого же дня, 22 июня».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82