Укрывшись за складками местности, мы переждали, пока вниз пролетят комья земли и камни. Никто из моих людей не пострадал. Нападение на батарею прошло успешно. Не встретив сопротивления, мы добрались до катеров и благополучно вернулись в Гавр».
* * *
Это была одна из 24 диверсий, проведенных 60-м МЕК за период с начала вторжения союзников до крушения немецкого фронта во Франции. На всех угрожаемых участках, когда уже почти никто не верил в возможность успеха, выполнение заданий поручалось морским диверсантам. В эти недели ожесточенных боев они были «мальчиками на побегушках». Им не приходилось жаловаться на отсутствие дела. И они неоднократно доказывали, что небольшая группа отважных, хорошо обученных и вооруженных людей в состоянии добиться успеха, действуя против намного превосходящих сил противника. Однако ни разу эти успехи, носившие ярко выраженный тактический характер, не вызвали у них мысли, что они могут оказать влияние на общий ход войны. Это, как правило, относится ко всем людям соединения «К» независимо от того, с каким оружием они шли на врага. Так, например, уничтожение батареи «Бакдю-Од» было, несомненно, смелой, но тем не менее частной операцией. Батарея, правда, больше не обстреливала Гавр, однако через несколько дней немцы все же были вынуждены оставить город и порт, так как союзники продолжали наступать на суше. Впрочем, это уже относится к вопросу о значении успеха и никак не умаляет заслуги людей, совершивших подвиг.
Спустя несколько недель старший лейтенант Принцхорн со своими людьми появился уже в Голландии и Бельгии, где они, проведя ряд новых сенсационных операций диверсионного характера, снова заставили говорить о себе. Немецкое верховное командование, правда, пока молчало об этих диверсиях и одержанных победах, однако по некоторым признакам можно было заключить, что союзники точно знали, с каким противником они имели здесь дело. Так, например, пресловутая «Солдатская радиостанция Кале», через которую союзники вели свою пропаганду на немецком языке, разразилась зловещими угрозами по адресу «молодчиков из шайки Принцхорна». Люди Принцхорна чувствовали себя польщенными тем вниманием, которым их удостаивали «коллеги из другой полевой почты», как они в шутку называли противника. Наиболее выделяются по своему значению их нападения на антверпенский шлюз, неймегенские мосты и мост через Холландс-Дипу Мурдейка.
Все эти три диверсии преследовали одну общую цель: остановить или по крайней мере задержать наступление вражеских армий на восток и на север. Поэтому удары наносились по наиболее уязвимым, «невралгическим» пунктам в тылу противника. Само собой разумеется, что противник оборонял эти пункты всеми имевшимися в его распоряжении средствами. Так, например, согласно опубликованным после войны английским данным, лишь вокруг двух мостов через Ваал в районе Неймегена было сконцентрировано свыше 200 зенитных орудий, Немецкие самолеты, пытавшиеся бомбить эти мосты, не в состоянии были прорваться через поставленную на их пути завесу из огня и стали.
Однако такие масштабы ничего не значили для бойцов соединения «К», которые были людьми холодного расчета. Вражеская оборона была непреодолимой только для обнаруженного ею противника. Сила же немецких бойцов-одиночек заключалась в том, что они действовали скрытно. Упомянутые выше важные объекты были особенно уязвимы, когда подвергались нападению со стороны людей, обладавших достаточно крепкими нервами, чтобы, действуя в одиночку, незаметно пробраться к ним под носом у вражеских часовых или перед жерлами готовых открыть огонь орудий. Читая ниже о действиях боевых пловцов в районе Антверпена и Неймегена, это ни на минуту нельзя упускать из виду, тем более что в упомянутых диверсиях принимали участие не слепые фанатики или самоубийцы, а люди, любившие жизнь и обладавшие достаточной спортивной гордостью, чтобы при наличии реальных, шансов добиться успеха благодаря своей силе и ловкости.
В конце августа 1944 года успех вторжения союзников в Европу стал реальным фактом. Оборона немцев во Франции рухнула, германский вермахт покатился на восток, остановившись лишь на границах рейха. За несколько дней подвижным соединениям союзников удалось прорваться через Северную Францию в Бельгию. После непродолжительных боев ими был взят Антверпен. Немецкий комендант порта погиб, руководя взрывными работами в порту. Главный портовый шлюз остался не взорванным.
Это была большая удача для противника. Антверпен, являвшийся самым крупным по пропускной способности портом в Западной Европе, мог теперь принимать из английских портов все необходимое для наступления армий союзников в глубь Германии. Хотя Антверпенский порт расположен довольно далеко вверх по реке Шельде, он испытывает влияние морских приливов и отливов. Поэтому в нем, кроме небольшого открытого бассейна, имеется значительный закрытый бассейн. Шлюз предназначается для того, чтобы поддерживать постоянный уровень воды в основном портовом бассейне. Все входящие в порт и выходящие из него морские суда должны пройти по этому шлюзу. И теперь этот шлюз невредимым попал в руки врага! Пожалуй, мало было людей, которые строили себе иллюзии в отношении того, что немцы не попытаются перерезать одну из жизненно важных коммуникаций противника именно в этом «невралгическом» пункте.
Снова перед командиром 60-го МЕК был поставлен вопрос:
– Принцхорн, возьметесь за выполнение этой задачи?
Такая постановка вопроса была характерной для соединения «К». Здесь не просто что-либо приказывалось, а придавалось значение мнению тех людей, которые должны были провести ту или иную рискованную диверсию.
Принцхорн ответил на этот вопрос так, как он обычно отвечал на подобные вопросы. Конечно, его люди были готовы к выполнению любого задания. Даже если потом на месте в результате взвешивания всех «за» и «против» выяснялось, что нападение почти не имело шансов на успех, они все равно не могли сказать «нет».
После непродолжительного изучения сложившейся обстановки стало ясно, что проникнуть к шлюзу могли только боевые пловцы, На расстоянии 1000 м перед шлюзовыми воротами противник расставил несколько линий сетевых заграждений. Трудности режима течения в Шельде лишали боевых пловцов возможности проделать вплавь весь путь туда и обратно. Поэтому было Решено сначала доставить их на катерах «Линзе» к входу в шлюз и лишь там спустить в воду. Это было сопряжено с новыми затруднениями. Хотя Шельда в этом месте была довольно широка, однако вторая половина пути проходила по участку, где оба берега были заняты противником. Весь этот путь на моторных катерах необходимо было проделать незаметно для противника, ибо в противном случае, как бы осторожно ни действовали боевые пловцы непосредственно у объекта, им вряд ли удалось бы застать врасплох уже потревоженного однажды противника. Поэтому ночь нужно было выбирать как можно более темную. Затянутое низкими тучами небо, а еще лучше густой туман – таковы были бы самые благоприятные условия погоды. Кроме того, для подхода нужно было использовать морской прилив, чтобы не было необходимости преодолевать встречное течение на усиленно работающих моторах. А это в свою очередь могло привести к тому, что боевые пловцы окажутся у шлюза в момент наиболее высокого уровня воды и, следовательно, будут вынуждены действовать под самым мостиком, может быть, всего лишь в метре ниже ног прохаживающегося взад и вперед часового. Все это было также тщательно продумано, но сами боевые пловцы не видели в этом решающего препятствия. Наконец, было точно подсчитано, сколько взрывчатого вещества требовалось для того, чтобы разрушить массивные, шириной в 35 м шлюзовые ворота и не затруднять при этом действий пловцов слишком тяжелым и громоздким грузом.
К этому времени в соединении «К» уже была на вооружении так называемая мина-торпеда, которая представляла собой удлиненной формы алюминиевый баллон, наполненный взрывчатым веществом. Плавучесть обеспечивалась с помощью газа (чаще всего аммиака), количество которого дозировалось таким образом, что мина имела 30-40 г отрицательной плавучести и держалась чутьчуть ниже поверхности воды. В спокойной воде боевые пловцы могли без особого труда тянуть за собой этот практически невесомый подрывной заряд в нужном направлении. Два боевых пловца, как правило, плыли впереди и тянули за собой на линях мину, в то время как третий держался сзади и правил, чтобы «сигара» (так боевые пловцы называли мину-торпеду за ее сигарообразную форму) не уклонялась от правильного курса. Взрыв мины-торпеды обычно производился не у поверхности воды, а на речном дне у основания объекта. Делалось это для того, чтобы тормозящее воздействие давления воды увеличивало силу взрыва. Несложное кнопочное управление облегчало боевым пловцам действия у объекта. При нажатии на первую кнопку открывался клапан затопления, и мина-торпеда погружалась. Нажав на вторую кнопку, боевой пловец включал заранее установленный на определенное время часовой механизм взрывателя.
Для того чтобы взорвать антверпенский шлюз, старший лейтенант Принцхорн потребовал такую мину-торпеду с зарядом взрывчатого вещества весом 1000 кг. Вернее, он запросил две мины, чтобы быть в полной уверенности, что по крайней мере одна из них не будет повреждена во время транспортировки и благополучно прибудет к месту старта. Этот же принцип дублирования он применил и при проведении самой операции, после того как обе мины, как и следовало ожидать, были благополучно доставлены к месту назначения. Ведь если нападение осуществлять двумя независимо действующими группами, то было больше вероятности, что по крайней мере одна из них добьется успеха. Меры предосторожности, необходимые для того, чтобы обе группы не помешали и тем более не причинили ущерба друг другу, нетрудно было предусмотреть заблаговременно.
В темную осеннюю ночь с 15 на 16 сентября 1944 года два катера «Линзе», на каждом из которых был один офицер в качестве командира диверсионноштурмовой группы, рулевой, три боевых пловца и одна мина-торпеда на буксире, отошли от причала и, взяв курс вверх по течению Шельды, скрылись в ночном тумане. Операция проводилась по принципу дублирования. Как мы увидим ниже, непогрешимый «нюх» Принцхорна (командир 60-го МЕК чаше всего находил правильное решение чутьем) оправдал себя и на этот раз.
Уже через несколько минут после старта катер под командованием старшего лейтенанта Дерпингхауза ушел вперед, оставив где-то позади второй катер, которым командовал сам Принцхорн. Принцхорн не выдерживал темпа. Очевидно, мина, которую тянул на буксире его катер, мешала ему больше.
Ночь была кромешно-темной. Над Шельдой сгустился столь желанный туман. Условия погоды были идеальными для осуществления налета, но трудными для рулевого, так как темнота усложняла ориентировку. Катер Дерпингхауза бесшумно скользил по воде. Разумеется, были применены глушители, и шум мотора не превышал даже легкого шороха, который издавал туго натянутый над водой буксирный линь. Апробированная скорость на самых малых оборотах, достигавшая обычно 8 миль в час, на этот раз была несколько ниже из-за тормозящего действия буксируемой мины. Если учесть также скорость приливного течения (4-5 узлов), то нетрудно было подсчитать, когда примерно катер будет у входного канала.
Кроме этого способа ориентирования (по времени), у участников нападения на шлюз не было никаких других вспомогательных средств для отыскания цели. Тем не менее в нужный момент они должны были подойти вплотную к восточному берегу и искать там входной канал, что в условиях темной ночи, когда на расстоянии 30 м почти ничего не было видно, являлось при всем старании людей делом случая.
Почти целый час Дерпингхауз и его люди пытались отыскать высокие причальные сваи, по которым можно было бы определить вход в канал. Их решимость постепенно сменялась отчаянием. Километр за километром шли они вдоль берега против течения. Затем, когда у них больше не оставалось сомнений в том, что цель давно осталась позади, они повернули назад, и все началось снова. Наконец, счастье вознаградило их за терпение. Земля с правого борта вдруг пропала. Теперь берег появился прямо впереди. Над водой показалась группа толстых свай с причальной сваей впереди: катер подошел к противоположному берегу входного канала. Справа примерно в 1000 м от них начинался шлюз.
Дерпингхауз взглянул на часы. Прошла ли здесь уже вторая группа? Ничего не было видно и слышно. Во всяком случае, до часа, после которого в целях взаимной безопасности взрыв шлюза не должен был состояться, было еще далеко. Дерпингхауз усиленно прикидывал. В лучшем случае, если даже вторая группа сразу нашла входной канал, она могла опередить их всего на полчаса. Взрыватели мин-торпед были установлены так, что взрыв должен был произойти через два с половиной часа после нажатия кнопки. Если предположить, что вторая группа опередила их на полчаса, то в распоряжении пловцов группы Дерпингхауза оставалось еще два часа. Следовательно, им нечего было опасаться, что они попадут в радиус действия взрыва. Впрочем, вероятнее всего вторая группа отстала от них. Но нужно было тщательно все обдумать, так как малейшее упущение могло стоить жизни товарищам и обречь всю вылазку на провал.
Катер был привязан к одной из причальных свай, и трое боевых пловцов: фельдфебели Карл Шмидт, Ганс Гретен и Руди Ордорф соскользнули в воду.
«Отвязав мину от буксирного троса, – рассказывает фельдфебель Шмидт, – мы кивнули оставшимся в лодке товарищам и поплыли по каналу. Мы держались все время около свай с нашего берега канала, так как противоположного совсем не видно было. Миновав одну сваю, мы сразу же замечали в тумане прямо перед собой следующую. Кроме того, борясь с сильными водоворотами во входном канале, мы сразу же оказались вынужденными отклониться к сваям, надеясь к тому же, что в случае необходимости сможем укрыться за ними от наблюдения противника.
Держа конец линя, я плыл впереди, двое моих товарищей держались сзади рядом с миной. Такой порядок следования был наиболее целесообразным, так как в противном случае нам было бы трудно удерживать мину на нужном курсе и тянуть вперед, если бы на нашем пути встретились новые водовороты.
У шестой или седьмой сваи произошло нечто непредвиденное. Проплывая рядом со сваей, я вдруг обнаружил, что меня удерживает какой-то предмет, зацепившийся за мой плавательный костюм. Я попытался освободиться, но тут же почувствовал, как что-то треснуло и холодная вода ворвалась внутрь, промочив всего меня насквозь. Не зная причины остановки и слыша, как я тихо выругался, мои товарищи подплыли ко мне. Я шепотом рассказал им о случившемся. Товарищи посоветовали мне вернуться назад на катер, но я отказался. Я решил плыть дальше…»
Нетрудно представить, какое громадное значение имел для боевых пловцов их закрытый воздухо– и водонепроницаемый плавательный костюм. «Воздушная подушка» под резиновой оболочкой служила боевому пловцу не только для того, чтобы держать его на поверхности воды, но и для того, чтобы сохранять ему его естественное тепло и защищать от опасного окоченения при длительном пребывании в воде. Плавательный костюм фельдфебеля Шмидта утратил эти свойства, так как предмет, за который Шмидт зацепился, вспорол парусиновый защитный комбинезон и резиновую оболочку. Вода прорвалась внутрь, нижний шерстяной костюм жадно впитал ее в себя и вместо того, чтобы защищать пловца от холода, превратился в холодный мокрый компресс, плотно облегавший все его тело. Сколько времени пройдет, прежде чем Шмидт окончательно закоченеет под этим компрессом? Впереди лежала еще значительная часть пути к шлюзовым воротам со всеми его трудностями и опасностями, а потом еще возвращение! Карлу Шмидту все это было отлично известно, но он не хотел из-за своей неудачи оставлять товарищей одних. Он не проронил по этому поводу ни слова и поплыл вперед. «Я решил плыть дальше», – это было все, что он сказал.
«…Для восстановления непредвиденной потери плавучести, вызванной тем, что моя одежда насквозь промокла, я выпустил немного кислорода в воздушный мешок – ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы он держал меня на поверхности воды. Затем мы поспешили вперед, чтобы как можно быстрее добраться до цели. Благодаря этому все мое тело было в постоянном движении и не так быстро теряло свое внутреннее тепло. Через десять минут мы наткнулись на первое сетевое заграждение. Быстро отыскав место, где оно кончалось, мы обошли его сбоку. Второе заграждение, к которому мы подошли спустя следующие десять минут, оказалось более сложным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
* * *
Это была одна из 24 диверсий, проведенных 60-м МЕК за период с начала вторжения союзников до крушения немецкого фронта во Франции. На всех угрожаемых участках, когда уже почти никто не верил в возможность успеха, выполнение заданий поручалось морским диверсантам. В эти недели ожесточенных боев они были «мальчиками на побегушках». Им не приходилось жаловаться на отсутствие дела. И они неоднократно доказывали, что небольшая группа отважных, хорошо обученных и вооруженных людей в состоянии добиться успеха, действуя против намного превосходящих сил противника. Однако ни разу эти успехи, носившие ярко выраженный тактический характер, не вызвали у них мысли, что они могут оказать влияние на общий ход войны. Это, как правило, относится ко всем людям соединения «К» независимо от того, с каким оружием они шли на врага. Так, например, уничтожение батареи «Бакдю-Од» было, несомненно, смелой, но тем не менее частной операцией. Батарея, правда, больше не обстреливала Гавр, однако через несколько дней немцы все же были вынуждены оставить город и порт, так как союзники продолжали наступать на суше. Впрочем, это уже относится к вопросу о значении успеха и никак не умаляет заслуги людей, совершивших подвиг.
Спустя несколько недель старший лейтенант Принцхорн со своими людьми появился уже в Голландии и Бельгии, где они, проведя ряд новых сенсационных операций диверсионного характера, снова заставили говорить о себе. Немецкое верховное командование, правда, пока молчало об этих диверсиях и одержанных победах, однако по некоторым признакам можно было заключить, что союзники точно знали, с каким противником они имели здесь дело. Так, например, пресловутая «Солдатская радиостанция Кале», через которую союзники вели свою пропаганду на немецком языке, разразилась зловещими угрозами по адресу «молодчиков из шайки Принцхорна». Люди Принцхорна чувствовали себя польщенными тем вниманием, которым их удостаивали «коллеги из другой полевой почты», как они в шутку называли противника. Наиболее выделяются по своему значению их нападения на антверпенский шлюз, неймегенские мосты и мост через Холландс-Дипу Мурдейка.
Все эти три диверсии преследовали одну общую цель: остановить или по крайней мере задержать наступление вражеских армий на восток и на север. Поэтому удары наносились по наиболее уязвимым, «невралгическим» пунктам в тылу противника. Само собой разумеется, что противник оборонял эти пункты всеми имевшимися в его распоряжении средствами. Так, например, согласно опубликованным после войны английским данным, лишь вокруг двух мостов через Ваал в районе Неймегена было сконцентрировано свыше 200 зенитных орудий, Немецкие самолеты, пытавшиеся бомбить эти мосты, не в состоянии были прорваться через поставленную на их пути завесу из огня и стали.
Однако такие масштабы ничего не значили для бойцов соединения «К», которые были людьми холодного расчета. Вражеская оборона была непреодолимой только для обнаруженного ею противника. Сила же немецких бойцов-одиночек заключалась в том, что они действовали скрытно. Упомянутые выше важные объекты были особенно уязвимы, когда подвергались нападению со стороны людей, обладавших достаточно крепкими нервами, чтобы, действуя в одиночку, незаметно пробраться к ним под носом у вражеских часовых или перед жерлами готовых открыть огонь орудий. Читая ниже о действиях боевых пловцов в районе Антверпена и Неймегена, это ни на минуту нельзя упускать из виду, тем более что в упомянутых диверсиях принимали участие не слепые фанатики или самоубийцы, а люди, любившие жизнь и обладавшие достаточной спортивной гордостью, чтобы при наличии реальных, шансов добиться успеха благодаря своей силе и ловкости.
В конце августа 1944 года успех вторжения союзников в Европу стал реальным фактом. Оборона немцев во Франции рухнула, германский вермахт покатился на восток, остановившись лишь на границах рейха. За несколько дней подвижным соединениям союзников удалось прорваться через Северную Францию в Бельгию. После непродолжительных боев ими был взят Антверпен. Немецкий комендант порта погиб, руководя взрывными работами в порту. Главный портовый шлюз остался не взорванным.
Это была большая удача для противника. Антверпен, являвшийся самым крупным по пропускной способности портом в Западной Европе, мог теперь принимать из английских портов все необходимое для наступления армий союзников в глубь Германии. Хотя Антверпенский порт расположен довольно далеко вверх по реке Шельде, он испытывает влияние морских приливов и отливов. Поэтому в нем, кроме небольшого открытого бассейна, имеется значительный закрытый бассейн. Шлюз предназначается для того, чтобы поддерживать постоянный уровень воды в основном портовом бассейне. Все входящие в порт и выходящие из него морские суда должны пройти по этому шлюзу. И теперь этот шлюз невредимым попал в руки врага! Пожалуй, мало было людей, которые строили себе иллюзии в отношении того, что немцы не попытаются перерезать одну из жизненно важных коммуникаций противника именно в этом «невралгическом» пункте.
Снова перед командиром 60-го МЕК был поставлен вопрос:
– Принцхорн, возьметесь за выполнение этой задачи?
Такая постановка вопроса была характерной для соединения «К». Здесь не просто что-либо приказывалось, а придавалось значение мнению тех людей, которые должны были провести ту или иную рискованную диверсию.
Принцхорн ответил на этот вопрос так, как он обычно отвечал на подобные вопросы. Конечно, его люди были готовы к выполнению любого задания. Даже если потом на месте в результате взвешивания всех «за» и «против» выяснялось, что нападение почти не имело шансов на успех, они все равно не могли сказать «нет».
После непродолжительного изучения сложившейся обстановки стало ясно, что проникнуть к шлюзу могли только боевые пловцы, На расстоянии 1000 м перед шлюзовыми воротами противник расставил несколько линий сетевых заграждений. Трудности режима течения в Шельде лишали боевых пловцов возможности проделать вплавь весь путь туда и обратно. Поэтому было Решено сначала доставить их на катерах «Линзе» к входу в шлюз и лишь там спустить в воду. Это было сопряжено с новыми затруднениями. Хотя Шельда в этом месте была довольно широка, однако вторая половина пути проходила по участку, где оба берега были заняты противником. Весь этот путь на моторных катерах необходимо было проделать незаметно для противника, ибо в противном случае, как бы осторожно ни действовали боевые пловцы непосредственно у объекта, им вряд ли удалось бы застать врасплох уже потревоженного однажды противника. Поэтому ночь нужно было выбирать как можно более темную. Затянутое низкими тучами небо, а еще лучше густой туман – таковы были бы самые благоприятные условия погоды. Кроме того, для подхода нужно было использовать морской прилив, чтобы не было необходимости преодолевать встречное течение на усиленно работающих моторах. А это в свою очередь могло привести к тому, что боевые пловцы окажутся у шлюза в момент наиболее высокого уровня воды и, следовательно, будут вынуждены действовать под самым мостиком, может быть, всего лишь в метре ниже ног прохаживающегося взад и вперед часового. Все это было также тщательно продумано, но сами боевые пловцы не видели в этом решающего препятствия. Наконец, было точно подсчитано, сколько взрывчатого вещества требовалось для того, чтобы разрушить массивные, шириной в 35 м шлюзовые ворота и не затруднять при этом действий пловцов слишком тяжелым и громоздким грузом.
К этому времени в соединении «К» уже была на вооружении так называемая мина-торпеда, которая представляла собой удлиненной формы алюминиевый баллон, наполненный взрывчатым веществом. Плавучесть обеспечивалась с помощью газа (чаще всего аммиака), количество которого дозировалось таким образом, что мина имела 30-40 г отрицательной плавучести и держалась чутьчуть ниже поверхности воды. В спокойной воде боевые пловцы могли без особого труда тянуть за собой этот практически невесомый подрывной заряд в нужном направлении. Два боевых пловца, как правило, плыли впереди и тянули за собой на линях мину, в то время как третий держался сзади и правил, чтобы «сигара» (так боевые пловцы называли мину-торпеду за ее сигарообразную форму) не уклонялась от правильного курса. Взрыв мины-торпеды обычно производился не у поверхности воды, а на речном дне у основания объекта. Делалось это для того, чтобы тормозящее воздействие давления воды увеличивало силу взрыва. Несложное кнопочное управление облегчало боевым пловцам действия у объекта. При нажатии на первую кнопку открывался клапан затопления, и мина-торпеда погружалась. Нажав на вторую кнопку, боевой пловец включал заранее установленный на определенное время часовой механизм взрывателя.
Для того чтобы взорвать антверпенский шлюз, старший лейтенант Принцхорн потребовал такую мину-торпеду с зарядом взрывчатого вещества весом 1000 кг. Вернее, он запросил две мины, чтобы быть в полной уверенности, что по крайней мере одна из них не будет повреждена во время транспортировки и благополучно прибудет к месту старта. Этот же принцип дублирования он применил и при проведении самой операции, после того как обе мины, как и следовало ожидать, были благополучно доставлены к месту назначения. Ведь если нападение осуществлять двумя независимо действующими группами, то было больше вероятности, что по крайней мере одна из них добьется успеха. Меры предосторожности, необходимые для того, чтобы обе группы не помешали и тем более не причинили ущерба друг другу, нетрудно было предусмотреть заблаговременно.
В темную осеннюю ночь с 15 на 16 сентября 1944 года два катера «Линзе», на каждом из которых был один офицер в качестве командира диверсионноштурмовой группы, рулевой, три боевых пловца и одна мина-торпеда на буксире, отошли от причала и, взяв курс вверх по течению Шельды, скрылись в ночном тумане. Операция проводилась по принципу дублирования. Как мы увидим ниже, непогрешимый «нюх» Принцхорна (командир 60-го МЕК чаше всего находил правильное решение чутьем) оправдал себя и на этот раз.
Уже через несколько минут после старта катер под командованием старшего лейтенанта Дерпингхауза ушел вперед, оставив где-то позади второй катер, которым командовал сам Принцхорн. Принцхорн не выдерживал темпа. Очевидно, мина, которую тянул на буксире его катер, мешала ему больше.
Ночь была кромешно-темной. Над Шельдой сгустился столь желанный туман. Условия погоды были идеальными для осуществления налета, но трудными для рулевого, так как темнота усложняла ориентировку. Катер Дерпингхауза бесшумно скользил по воде. Разумеется, были применены глушители, и шум мотора не превышал даже легкого шороха, который издавал туго натянутый над водой буксирный линь. Апробированная скорость на самых малых оборотах, достигавшая обычно 8 миль в час, на этот раз была несколько ниже из-за тормозящего действия буксируемой мины. Если учесть также скорость приливного течения (4-5 узлов), то нетрудно было подсчитать, когда примерно катер будет у входного канала.
Кроме этого способа ориентирования (по времени), у участников нападения на шлюз не было никаких других вспомогательных средств для отыскания цели. Тем не менее в нужный момент они должны были подойти вплотную к восточному берегу и искать там входной канал, что в условиях темной ночи, когда на расстоянии 30 м почти ничего не было видно, являлось при всем старании людей делом случая.
Почти целый час Дерпингхауз и его люди пытались отыскать высокие причальные сваи, по которым можно было бы определить вход в канал. Их решимость постепенно сменялась отчаянием. Километр за километром шли они вдоль берега против течения. Затем, когда у них больше не оставалось сомнений в том, что цель давно осталась позади, они повернули назад, и все началось снова. Наконец, счастье вознаградило их за терпение. Земля с правого борта вдруг пропала. Теперь берег появился прямо впереди. Над водой показалась группа толстых свай с причальной сваей впереди: катер подошел к противоположному берегу входного канала. Справа примерно в 1000 м от них начинался шлюз.
Дерпингхауз взглянул на часы. Прошла ли здесь уже вторая группа? Ничего не было видно и слышно. Во всяком случае, до часа, после которого в целях взаимной безопасности взрыв шлюза не должен был состояться, было еще далеко. Дерпингхауз усиленно прикидывал. В лучшем случае, если даже вторая группа сразу нашла входной канал, она могла опередить их всего на полчаса. Взрыватели мин-торпед были установлены так, что взрыв должен был произойти через два с половиной часа после нажатия кнопки. Если предположить, что вторая группа опередила их на полчаса, то в распоряжении пловцов группы Дерпингхауза оставалось еще два часа. Следовательно, им нечего было опасаться, что они попадут в радиус действия взрыва. Впрочем, вероятнее всего вторая группа отстала от них. Но нужно было тщательно все обдумать, так как малейшее упущение могло стоить жизни товарищам и обречь всю вылазку на провал.
Катер был привязан к одной из причальных свай, и трое боевых пловцов: фельдфебели Карл Шмидт, Ганс Гретен и Руди Ордорф соскользнули в воду.
«Отвязав мину от буксирного троса, – рассказывает фельдфебель Шмидт, – мы кивнули оставшимся в лодке товарищам и поплыли по каналу. Мы держались все время около свай с нашего берега канала, так как противоположного совсем не видно было. Миновав одну сваю, мы сразу же замечали в тумане прямо перед собой следующую. Кроме того, борясь с сильными водоворотами во входном канале, мы сразу же оказались вынужденными отклониться к сваям, надеясь к тому же, что в случае необходимости сможем укрыться за ними от наблюдения противника.
Держа конец линя, я плыл впереди, двое моих товарищей держались сзади рядом с миной. Такой порядок следования был наиболее целесообразным, так как в противном случае нам было бы трудно удерживать мину на нужном курсе и тянуть вперед, если бы на нашем пути встретились новые водовороты.
У шестой или седьмой сваи произошло нечто непредвиденное. Проплывая рядом со сваей, я вдруг обнаружил, что меня удерживает какой-то предмет, зацепившийся за мой плавательный костюм. Я попытался освободиться, но тут же почувствовал, как что-то треснуло и холодная вода ворвалась внутрь, промочив всего меня насквозь. Не зная причины остановки и слыша, как я тихо выругался, мои товарищи подплыли ко мне. Я шепотом рассказал им о случившемся. Товарищи посоветовали мне вернуться назад на катер, но я отказался. Я решил плыть дальше…»
Нетрудно представить, какое громадное значение имел для боевых пловцов их закрытый воздухо– и водонепроницаемый плавательный костюм. «Воздушная подушка» под резиновой оболочкой служила боевому пловцу не только для того, чтобы держать его на поверхности воды, но и для того, чтобы сохранять ему его естественное тепло и защищать от опасного окоченения при длительном пребывании в воде. Плавательный костюм фельдфебеля Шмидта утратил эти свойства, так как предмет, за который Шмидт зацепился, вспорол парусиновый защитный комбинезон и резиновую оболочку. Вода прорвалась внутрь, нижний шерстяной костюм жадно впитал ее в себя и вместо того, чтобы защищать пловца от холода, превратился в холодный мокрый компресс, плотно облегавший все его тело. Сколько времени пройдет, прежде чем Шмидт окончательно закоченеет под этим компрессом? Впереди лежала еще значительная часть пути к шлюзовым воротам со всеми его трудностями и опасностями, а потом еще возвращение! Карлу Шмидту все это было отлично известно, но он не хотел из-за своей неудачи оставлять товарищей одних. Он не проронил по этому поводу ни слова и поплыл вперед. «Я решил плыть дальше», – это было все, что он сказал.
«…Для восстановления непредвиденной потери плавучести, вызванной тем, что моя одежда насквозь промокла, я выпустил немного кислорода в воздушный мешок – ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы он держал меня на поверхности воды. Затем мы поспешили вперед, чтобы как можно быстрее добраться до цели. Благодаря этому все мое тело было в постоянном движении и не так быстро теряло свое внутреннее тепло. Через десять минут мы наткнулись на первое сетевое заграждение. Быстро отыскав место, где оно кончалось, мы обошли его сбоку. Второе заграждение, к которому мы подошли спустя следующие десять минут, оказалось более сложным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27