— А китайцы ваши? — вспомнил генерал.— Остались до следующей ночи в тылу у японцев, чтобы проследить днем за стрельбой японских батарей, — объяснил Бутусов.Осмотрев захваченные пограничниками прицелы, Звонарев объявил, что только один из них принадлежит морской пушке, а остальные легким и горным орудиям.— Значит, вредную батарею уничтожить так и не удалось, — вздохнул Кондратенко.Как бы в ответ ему начался обстрел порта и гавани из дальнобойных орудий.Кондратенко приказал прапорщику ехать к Белому с докладом о результатах поиска. Город еще только просыпался. Открывались первые магазины, китайцы торопливо катили по улицам легонькие колясочки с булками, овощами и другой снедью. Хозяйки с кошелками шли на рынок, рабочие двигались к портовым мастерским. Никто из них не обращал внимания на обстрел гавани, где то и дело взлетали в воздух высокие всплески воды от падающих снарядов.Около «Этажерки» Звонарев неожиданно встретил Варю Белую. Она имела очень утомленный вид, но, как всегда, была преисполнена энергии.— Меня не пропускают домой из-за обстрела гавани, — жаловалась она.— Берите мою лошадь и скачите вокруг Золотой горы, — предложил прапорщик. — Я только что хорошо выспался и отдохнул. Доберусь до Управления артиллерии и пешком.Взобравшись на лошадь, Варя помчалась вперед, а Звонарев стал пробираться в Управление артиллерии. Один из снарядов поджег в порту цистерны с машинным маслом, и черный густой дым закрыл всю Золотую гору и район порта. Приходилось идти с трудом в клубах маслянистого черного дыма, непроницаемого для лучей солнца. Когда прапорщик добрался до квартиры Белого, то походил на негра.— Отправляйтесь в ванну, — распорядился генерал, увидев Звонарева.Помывшись и приведя себя в порядок, прапорщик отправился на доклад к генералу в Управление артиллерии, где он застал Тахателова и Гобято.— Объявим премию за отыскание проклятой батареи. Сто рублей офицеру, двадцать пять солдату. Установим круглосуточное дежурство на Большом Орлином Гнезде, Перепелиной горе и на Высокой. С них открывается большой кругозор, — предложил Тахателов.— Надо связаться с моряками. Они крепко заинтересованы в уничтожении этой батареи, — добавил Гобято.— Следует привлечь местное китайское население, которое прекрасно знает окрестные горы и может сильно помочь в отыскании батарей, — проговорил Звонарев.— Попрошу вас, Сергей Владимирович, по этому вопросу связаться с Петром Дмитриевичем Бутусовым. У него среди китайцев много знакомых и друзей, — распорядился Белый.На этом и порешили.Едва прапорщик вышел из Управления, как встретился с Вен Фань-веем. После своего неудачного покушения на Танаку в Дальнем китаец вернулся в Артур к семье. Узнав об отходе русских войск и приближении японцев к Артуру, Вен хотел было тотчас уехать с женой и ребенком на джонке в Чижу. Но для этого надо было получить разрешение городского совета, и Вен обратился к Варе с просьбой помочь ему в этом деле. Варя рассказала отцу о намерении садовника. Белый велел передать китайцу, что японцев к самому Артуру не подпустят, и Вен успокоился.Отступление русских снова заставило Вена подумать об отъезде из Артура, особенно когда начался обстрел осадными батареями города и порта. Но предварительно он решил пробраться в осадную армию, где находились его родственники, и поэтому согласился принять участие в разведке, организованной Бутусовым.Вернувшись с рассветом, Вен решил лично сообщить Белому о том, что видел в японском тылу. Тут ему и встретился Звонарев. Китаец теперь часто видел прапорщика вместе с Варей и постепенно изменил к нему свое отношение.— Здравствуй, лао Вен Фань-вей, — приветствовал его Звонарев. — Нашел батарею, которая обстреливает город и порт?— Моя видала много-много батарея. Они шипко пуфпуф делай. Какая в карабли, не знай. Моя хоти генерала Белая говори, — ответил китаец.Прапорщик провел китайца в Управление артиллерии. Вен рассказал о том, что видел. Но, плохо зная русский язык, многого не сумел объяснить. Белый вызвал к себе Бутусова» который руководил разведкой и неплохо владел китайским языком. С его помощью удалось уточнить многие детали расположения вражеских осадных батарей.Белый хотел было представить Вен Фань-вея к награде, но китаец отказался и лишь попросил помочь ему выехать, когда будет нужно, из Артура.На другой день на флагманском броненосце «Цесаревич» состоялось совещание флагманов и командиров. Генерал Белый немедленно собрался в дорогу и взял с собой Звонарева.Японцы перенесли огонь на стоящие на внутреннем рейде суда. «Ретвизан», «Победа»и «Цесаревич» усиленно осыпались снарядами. Прошло около получаса, пока к пристани Артиллерийского городка смог подойти паровой катер «Цесаревича». В момент его отхода один из снарядов угодил в борт броненосца и, разорвавшись, изрешетил катер. Кроме того, оказалась перебитой дымовая труба и штуртросы. Поэтому, прежде чем пускаться на нем в путь, надо было произвести необходимый ремонт.Только около полудня попали наконец артиллеристы на заседание моряков. В отличие от прежних совещаний сегодня Витгефт ограничился лишь конкретными указаниями о выходе эскадры, объявил диспозицию, порядок прохождения тралящего каравана и еще раз повторил приказ о выходе наутро двадцать восьмого июля.— Прошу вас, господа, помнить, что мы выполняем волю его величества, поэтому наши мнения должны остаться при нас. Я буду руководить эскадрой, сообразуясь с обстановкой. Поврежденных в бою судов эскадра поджидать не будет. В этом случае командиры должны действовать по способности, памятуя общую директиву — идти во Владивосток, — закончил свою речь адмирал.— Пронеси, господи, через мины у Артура, а там мы сумеем драться с японцами, — ответил ему начальник штаба эскадры Матусевич. — Мины — вот главная наша опасность.— А прорыв в иностранные порты допустим? — вдруг спросил Ливен.— Он будет рассматриваться как бегство с поля сражения, — ответил Витгефт.— Не согласен с этим, — возразил командующий отрядом крейсеров адмирал Рейценштейн. — В Артуре невозможно больше исправлять поврежденные суда вследствие обстрела порта с сухопутного фронта. Следовательно, корабли, не могущие добраться до Владивостока, должны пытаться пробиться хотя бы в нейтральные порты или, быть может, даже идти прямо навстречу Балтийской эскадре.— Да она еще не вышла из Кронштадта, — усмехнулся Витгефт. — Едва ли Артур продержится до ее прихода сюда. Только это соображение и заставляет нас выйти в море на явный разгром. Авось потопим несколько кораблей Того и хотя этим поможем нашей второй эскадре.— О нейтральных портах, идя во Владивосток, думать не следует, а то, наверное, все в них окажемся и до места назначения не доберется никто, — возразил командир броненосца «Севастополь» капитан первого ранга Эссен.— Вильгельм Карлович, а нельзя ли будет взять с собой из Артура семьи некоторых офицеров? — вдруг спросил младший флагман эскадры контр-адмирал князь Ухтомский.— Я думаю, что можно будет допустить пребывание женщин на «Монголии», которая пойдет с эскадрой, — поддержал Матусевич. — Все равно вчера и сегодня из города и особенно порта туда перебрались многие семьи.— Пожалуй, на «Монголии» соберется столько всяких пассажиров, что и раненым не останется места, — заметил Витгефт.— Дело старшего врача лазарета урегулировать этот вопрос, — отозвался Матусевич.На этом совещание моряков и окончилось.— Василий Федорович, — обернулся наконец Витгефт к Белому, разговаривавшему с флагманским артиллеристом лейтенантом Кетлинским. — Я прошу вас прибыть к нам, чтобы обсудить вопрос, как нам бороться с этой паршивой батарейкой стодвадцатимиллиметровых пушек, которая нас обстреливает уже несколько дней.— Я тоже хотел переговорить с вами по этому поводу. Сейчас с вашим флаг-офицером мы договорились о связи кораблей с нашими наблюдательными пунктами и завтра попробуем сбить батарею перекидным огнем с броненосцев.Оба превосходительства оживленно заговорили. Звонарев, ожидая распоряжений, почтительно стоял в стороне.— Вы это что, молодой человек, вместо службы в строю на Электрическом Утесе перешли в адъютанты? — подошел к нему Эссен.— Я все время вел работы по постройке укреплений на сухопутном фронте, но на днях мне обещано возвращение на Утес, — ответил Звонарев. — Вы надеетесь на успех при выходе эскадры, Николай Оттович?— Тот не солдат, кто не имеет маршальского жезла в ранце! Но, откровенно говоря, боюсь не столько японцев, сколько нашего адмирала. Вдруг опять при виде японцев сдрейфит и побежит в Артур, как это было десятого июня. Да и большинство наших командиров против выхода. Следовательно, они будут все время оглядываться на Артур и при первом предлоге повернут назад.— В таком случае необходимо сменить ненадежных командиров.— Всех не сменишь. Беда наша в том, что у самого адмирала настроение подавленное и полная неуверенность в себе.Артиллеристы стали прощаться.— До свидания во Владивостоке. Желаю вам, господа, полного успеха, — говорил Белый, пожимая руки морякам.— А вам желаю успешно выдержать осаду и поскорее освободиться от блокады, — отвечал за всех Витгефт.Генерал облобызался с ним и, растроганный, сел на катер.Между тем бомбардировка прекратилась. Солнечный, ясный день приветливо встретил вышедших из полутемных помещений броненосца артиллеристов. Катер быстро доставил их на пристань.На следующий день бомбардировка возобновилась с новой силой. С раннего утра посыпались снаряды в западный бассейн, где стояли все броненосцы. Один снаряд угодил в борт «Ретвизана»и нанес ему подводную пробоину почти в полквадратной сажени. Броненосец через нее принял пятьсот тонн воды и осел на один фут в воду. Одним из следующих снарядов был легко ранен в руку командир броненосца Шенснович и двадцать человек матросов. Это происходило на виду эскадры и произвело на всех удручающее впечатление.Напрасно все шесть броненосцев громили перекидным огнем районы возможного расположения японских батарей, сотрясая до основания хрупкие домики в Старом и Новом городе. Бомбардировка неуклонно продолжалась. Стала очевидной невозможность дальнейшего пребывания эскадры в Артуре.Как только прекратился обстрел, со всех пристаней двинулись к кораблям многочисленные шлюпки и катера. На некоторых из них восседали в ярких летних платьях лейтенантши, капитаншн и представительницы артурского полусвета.Плавучий лазарет «Монголию» целый день осаждали десятки катеров и шлюпок с многочисленными пассажирками, предлагавшими свои услуги в качестве сестер и санитарок. И хотя все штаты давным-давно были заполнены, все же пришлось принять счастливиц, имевших превосходительных покровителей. Так как разместить их в помещениях команды и медицинского персонала было невозможно, то им отвели одну из кают, предназначенную для раненых.— Не успеем мы выйти из Артура, а нам уже некуда будет принимать подобранных в бою, — возмущался главный врач лазарета Петров.Известие об уходе на следующее утро эскадры еще днем облетело город. Все торопились на набережную, в последний раз полюбоваться стоящими на рейде судами. Остающиеся в Артуре морские офицеры — молодежь с завистью, а старшие с сожалением — глядели на темные силуэты кораблей.— Кто из них будет еще плавать завтра в это время, — вздыхал пожилой капитан.— Можно ручаться, что не все, — ответил ему собеседник.— Не верю, чтобы наши самотопы рискнули вступить в бой с японцами, — басил тучный стрелковый капитан. — Как увидят Того, так и побегут куда глаза глядят.— На месте Стесселя я бы предупредил моряков, что обратно в Артур им ходу нет, — вторил ему толстый полковник Савицкий.— Без флота мы Артура долго не удержим, — задумчиво проговорил командир полевой батареи подполковник Петров.Такие разговоры велись и на улицах, и в ресторанах, и на батареях. Моряки предпочитали отмалчиваться, чтобы не раздражать возмущенных полным бездействием флота сухопутных офицеров.В морском собрании в этот вечер остающиеся в Артуре морские офицеры чествовали своих уходящих товарищей. Рекой лилось шампанское, произносились горячие тосты, пылкие клятвы умереть, но не посрамить Андреевского флага.Накануне выхода эскадры Звонарев с Борейко и учительницами Пушкинской школы решили нанести прощальный визит в домик Ривы. Уже затемно они добрались до Нового города и застали Риву за последними приготовлениями. Все ценное было уложено, но обстановка квартиры оставалась целиком. Рива в форме сестры милосердия радостно встретила гостей.— Я так рада, что уезжаю из Артура, а то за последние дни несколько снарядов разорвалось совсем близко от нашей квартиры. Боюсь только, чтобы в море не потопили минами «Монголию», — вздыхала она.— Будем надеяться, что все будет благополучно. Это нам здесь предстоит пережить тяжкие дни осады, — ответила Оля.— Как вы поступите с квартирой? — справился Борейко.— Оставлю на Куинсан. Быть может, Сережа временно поселится здесь? Вы часто бываете в этом районе. Куинсан приготовит вам обед, постирает белье, — одним словом, сделает все, что нужно такому заядлому холостяку, как вы, — лукаво улыбнулась Рива.— В Артиллерийском городке найдутся особы, готовые всегда о нем позаботиться, — хитро поглядел на друга Борейко.Звонарен покраснел, но не стал возражать.Подали чай, разговор не клеился, все были взволнованы предстоящей разлукой и больше молчали.— Пора двигаться, — поднялся Акинфиев. — Я довезу тебя до «Монголии»— Надо перед дорогой посидеть и подумать о предстоящей дороге, — проговорила Леля.Все на минутку присели, затем стали прощаться. Девушки целовались, мужчины обменялись рукопожатиями. Гурьбой вышли на набережную, где уже ожидал катер с «Севастополя».Стояла тихая теплая звездная ночь. С моря тянуло прохладой. С фортов доносилась слабая ружейная перестрелка, прерываемая отдельными пушечными выстрелами.— Отваливай! — скомандовал лейтенант, и катер быстро растаял в темноте.Ночь была на исходе. Гавань с ее зеркальной поверхностью, темные громады судов, Тигровый полуостров, Золотая гора — все безмолвствовало. Вдруг что-то сверкнуло на «Цесаревиче». Трепетно замерцали фосфорические огоньки на мачте, и тотчас же огоньки появились на всех остальных судах. Вспыхнут — потухнут и опять вспыхнут. Вслед за этим сразу ожили безмолвные темные громады броненосцев и крейсеров. Над тихим артурским рейдом раздались резкие свистки боцманских дудок, шум голосов и громкие выкрики команды. Послышался топот многочисленных ног по палубам, засветились огнями иллюминаторы. Вскоре с кораблей раздался стройный тысячный хор матросов, певших утренние молитвы. На «Цесаревиче» оркестр заиграл гимн. Его подхватили на других кораблях. У Адмиральской пристани в порту выстроенный на набережной батальон Квантунского флотского экипажа с оркестром вторил эскадре. Толпа, успевшая собраться на берегу, обнажила головы.— Нашему славному флоту ура! — закричал кто-то в толпе, и русский победный клич покатился по набережным, перекинулся в порт, где его подхватили выбежавшие из мастерских рабочие и матросы флотского экипажа. Прошло с четверть часа, пока наконец эти клики стихли.— Дал бы только им бог добраться до Владивостока! — слышались отдельные возгласы в толпе.Небо на востоке постепенно светлело. Лучи крепостных прожекторов бледнели и гасли один за другим. Наступило тихое ясное утро, с гор подул прохладный нордост.На мачте сигнальной станции, расположенной на Золотой горе, у выхода на внешний рейд, поднялось несколько флагов. Тотчас два портовых катера направились к преграждавшим проход в гавань бонам и начали их разводить. Вслед за ними двинулся легкий крейсер «Новик».Неторопливо проплыл тралящий караван — четыре землечерпалки-грязнухи и два небольших парохода. Усиленно дымя, они построились попарно и, заведя тралы, двинулись вдоль берега на юг к бухте Белого Волка, где и остановились. За ними начали выходить на внешний рейд вперемежку крейсера, канонерки, миноносцы. Ровно в шесть часов утра появился из-за угла Адмиральской пристани мощный, изящный корпус флагманского броненосца «Цесаревич», с чуть трепещущим на фок-стеньге адмиральским флагом. Минут через пять, пробравшись через проход и минные заграждения, он отдал якорь на внешнем рейде, залитом ослепительным светом взошедшего солнца.Зелено-голубая гладь горизонта была еще подернута утренним туманом, сквозь который чуть проступали силуэты сторожевых японских судов. Они пытались подойти поближе к Артуру, чтобы лучше рассмотреть маневры русской эскадры, но тотчас «Новик», густо задымив из всех своих труб, стремительно ринулся вперед, неся на носу огромный белый бурун. Стайка миноносцев наперегонки с ним тоже кинулась в сторону неприятеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12