Было невозможно сопротивляться этому свинцовому урагану, который обрушился на них с пиратских судов. Оставшиеся в живых, несмотря на подбадривания капитана и боцмана Билла, бросились к правому борту, забаррикадировавшись за шлюпками и обломками мачт. Многие были ранены и издавали душераздирающие крики.Под защитой своих душек пираты быстро приблизились к судну и с кормы пытались взобраться на борт.Капитан Мак-Клинтон бросился туда, чтобы помешать абордажу, но был сражен залпом из митральезы, и упал вместе с тремя матросами, кинувшимися за ним.— Да здравствует Тигр Малайзии! — закричали пираты.Они оставили на палубе карабины и, схватившись за сабли, топоры и кинжалы, ревущей оравой бросились на абордаж. Как обезьяны, они карабкались по канатам, цеплялись за остатки фальшборта или, разбежавшись по реям, прыгали со своих мачт на мачты судна, скользили по вантам на палубу. Под их ударами оставшиеся в живых защитники падали один за другим.Только у самой грот-мачты один человек, вооруженный тяжелой абордажной саблей, оставался в живых. Это был индиец Каммамури, который защищался, как лев, отражая удары врагов и раздавая свои направо и налево.Но силы были не равны. Удар абордажного топора сломал его саблю. Два пирата набросились на него со спины и повалили, несмотря на отчаянное сопротивление.— Помогите!.. Помогите!.. — кричал несчастный сдавленным голосом, но гибель его казалась неотвратимой.Уже один из пиратов взмахнул над его головой топором.— Стойте! — неожиданно загремел чей-то голос. — Не трогайте его. Этот индиец — храбрец!.. Глава 3ТИГР МАЛАЙЗИИ Человек, который так своевременно выкрикнул эти слова, был европеец, высокого роста, с тонкими, аристократическими чертами лица, светло-голубыми глазами и темными усами, оттеняющими улыбчивые губы.Бархатная коричневая куртка с золотыми пуговицами, стянутая шелковым поясом, такие же коричневые штаны и длинные сапоги из красной кожи, с заостренными мысами, составляли его наряд. Широкополая шляпа из манильской соломки защищала голову от палящего солнца.На плече у него висел чудесный индийский карабин с инкрустациями, а на поясе сабля с золотой рукояткой, увенчанной искрящимся алмазом.Он сделал знак пиратам отойти, приблизился к Каммамури, который все еще лежал на палубе, уже готовый принять смерть, и несколько мгновений смотрел на индийца с глубоким вниманием.— Ты удивлен, что голова у тебя все еще на плечах? — спросил он наконец веселым тоном.— Настолько удивлен, что спрашиваю себя, правда ли, что я еще жив, — ответил Каммамури, пораженный тем, что белый человек командует пиратами.— Не сомневайся, это так.— Значит, вы не убьете меня?— Если я не позволил этого раньше, не знаю, зачем бы я это сделал теперь.— Почему вы решили оставить мне жизнь? — недоверчиво спросил индиец.— Потому что ты не белый, во-первых.Каммамури сделал удивленный жест.— Что! — воскликнул он. — Вы ненавидите белых?— Да.— А сами вы разве не белый?— Чистокровный португалец, черт побери!— Не понимаю тогда…— Стоп, стоп! Этот разговор мне не по душе.— Хорошо, а во-вторых, почему?— Потому что ты храбрец, а я люблю храбрецов.— Я маратх, — с гордостью сказал индиец.— Да, — кивнул тот. — Это племя славится своей храбростью. Скажи, а не хотел бы ты стать одним из наших?— Я — пиратом?— А почему бы и нет, черт возьми! Ты оказался бы в хорошей компании.— А если я откажусь?— Тогда я не отвечаю за твою голову.— Если речь идет о том, чтобы спасти шкуру, я сделаюсь пиратом. Может, это и к лучшему, кто знает.— Браво, юноша. Эй, Котта, поищи-ка в каюте бутылку виски. Эти американцы никогда не плавают без него.Рослый малаец с огромными руками спустился в каюту бедного Мак-Клинтона и через несколько минут вернулся с парой стаканов и запыленной бутылкой, у которой тут же отбили горлышко.— Виски, — прочел белый человек этикетку. — Эти американцы в самом деле отличные ребята.Он наполнил оба стакана и протянул один индийцу.— Как тебя зовут?— Каммамури.— За твое здоровье, Каммамури.— За ваше, господин…— Янес, — подсказал ему португалец.И они залпом опрокинули по стакану.— А теперь, — сказал Янес, все еще в хорошем расположении духа, — пойдем-ка навестим капитана Сандокана.— А кто этот господин Сандокан?— Черт побери! Тигр Малайзии.— Вы отведете меня к этому человеку? — испуганно сказал Каммамури.— Конечно, мой дорогой, и он будет рад принять в наши ряды маратха.Но индиец не двигался. Он стоял и бросал растерянные взгляды то на пиратов, то на корму корабля.— Что с тобой? — спросил Янес.— Сударь… — сказал маратх, поколебавшись.— Говори.— Вы не тронете ее?— Кого?— Со мной женщина.— Женщина! Белая или индианка?— Белая.— И где она?— Я спрятал ее в трюме.— Приведи ее на палубу.— Но вы не тронете ее?— Даю слово.— Спасибо, господин, — сказал маратх взволнованным голосом.Он побежал на корму и исчез в люке. Через несколько мгновений он снова появился на палубе.— Где эта женщина? — спросил Янес.— Сейчас придет. Но еще одно слово, господин. Она безумная.— Безумная? Кто?..— Вот она!.. — воскликнул Каммамури.Португалец обернулся к корме.Молодая женщина чудесной красоты, завернутая в большое покрывало из белого шелка, медленно поднялась по трапу из трюма и остановилась рядом с мачтой.Ей было лет семнадцать-восемнадцать, и нежная прелесть юности соединялась в ней с женственной грацией. Ее большие черные глаза были невидяще устремлены куда-то вдаль, а черные густые кудри падали на плечи в живописном беспорядке.Ни страха, ни ужаса, ни даже простого любопытства не выразило ее нежное лицо при взгляде на эти трупы, на обломки, загромождавшие палубу — точно она их не видела. Не обратила она внимания и на Янеса, стоявшего перед ней.— Кто эта женщина? — спросил он странным тоном, схватив руку Каммамури и сильно сжимая ее.— Моя госпожа, — отвечал маратх. — Дева восточной пагоды.Янес сделал несколько шагов к сумасшедшей, которая сохраняла неподвижность статуи, и пристально посмотрел на нее.— Какое сходство!.. — воскликнул он, побледнев.Затем быстро вернулся к Каммамури и снова схватил его за руку.— Эта женщина — англичанка? — спросил он взволнованно.— Она родилась в Индии, но родители ее англичане.— Почему она сошла с ума?— Это длинная история.— Ты расскажешь ее Тигру Малайзии. Ну, садимся, маратх. А вы, ребята, очистите эту посудину, как следует, и сожгите ее. «Молодая Индия» больше не существует.Каммамури подошел к сумасшедшей, осторожно взял ее за руку и перевел на праос португальца. Она не воспротивилась и не произнесла ни звука.— Вперед! — сказал Янес, сам берясь за штурвал.Море понемногу успокоилось. Только вокруг рифов оно пенилось и ревело, вздымая буруны.Повинуясь ловким и бесстрашным морякам, пиратское судно проскочило скалы, подскакивая на валах, как резиновый мяч, и понеслось, оставив за собой белопенный след.Через десять минут они достигли крайней оконечности острова, обогнули ее и, не замедляя скорости, вошли в широкую бухту со стоящими в ней на якоре несколькими парусниками. На берегу бухты располагался небольшой поселок, состоящий из двадцати или тридцати прочных хижин, защищенных тройной линией траншей с пушками и спингардами на батареях, с высокими палисадами и глубокими рвами на ключевых для обороны местах.Сотня полуголых малайцев, вооруженных до зубов, выскочила из траншей и бросилась к берегу, издавая дикие вопли и безумно потрясая саблями, топорами, пиками, размахивая карабинами и пистолетами.— Где мы? — с беспокойством спросил Каммамури.— В нашей деревне, — отвечал португалец.— И здесь живет Тигр Малайзии?— Он живет вон там, где развевается флаг.Маратх поднял голову к вершине отвесного мыса, круто обрывающегося в море, и увидел там большой дом, защищенный несколькими палисадами, на вершине которого гордо развевался ярко-красный флаг, украшенный головой тигра.— Мы пойдем туда? — спросил он с невольным волнением.— Да, мой друг, — ответил Янес.— Как меня встретит этот человек?— Как смельчака. А храбрых он любит.— А Дева пагоды пойдет с нами?— Пока нет.— Почему?— Потому что эта женщина похожа на…Он замолчал. Легкое волнение внезапно исказило его черты, и что-то влажное блеснуло в глазах. Каммамури заметил это.— Вы чем-то взволнованы, господин Янес, — сказал он.— Ты ошибаешься, — отвечал португалец, поворачивая штурвал направо. — Мы у цели. Высаживаемся, Каммамури.Праос ткнулся носом в песчаный берег.Португалец, Каммамури и его спутница спустились по легкому трапу вниз.— Отведите эту женщину в самый лучший дом, — приказал Янес, указывая пиратам на сумасшедшую.— Они не причинят ей зла? — спросил Каммамури.— Никто и пальцем не тронет ее, — сказал Янес. — Женщин здесь уважают не меньше, а может быть, и больше, чем в Индии или в Европе. Пошли, маратх.Они направились к высокому мысу и поднялись по узкой лестнице, высеченной в скале. На каждом повороте им встречались часовые с карабинами и саблями наголо в руках.— Зачем столько предосторожностей? — спросил Каммамури.— У Тигра Малайзии сто тысяч врагов.— Значит, капитана не любят?— Мы боготворим его, но другие… Если бы ты знал, как англичане ненавидят его. Вот мы и пришли; не бойся ничего.Взойдя на самую вершину утеса, они оказались перед просторным каменным домом, грубоватой, но прочной постройки, защищенным траншеями, рвами, пушками и мортирами.Португалец толкнул тяжелую дверь и ввел Каммамури в комнату, устланную изысканными восточными коврами, увешанную по стенам разнообразным дорогим оружием, уставленную шкафами ломившимися от золота и серебра, от тончайшего фарфора и сверкающего хрусталя.Посреди этого великолепия Каммамури увидел человека со смуглой кожей, властным взглядом больших выразительных глаз, полулежа расположившегося на роскошном диване.На вид ему было не больше тридцати пяти лет. Высокого роста, с гордой головой, с густой волнистой шевелюрой, черной, как вороново крыло, падавшей в живописном беспорядке на его могучие плечи, с такой же черной бородой, придававшей его чертам одновременно что-то величавое и жестокое, он с первого взгляда вызывал и уважение, и страх. Увидев входящих, он выпрямился и устремил на них пристальный взгляд, который проникал в самое сердце.— Какие новости? — спросил он гортанным, чуть вибрирующим голосом.— Хорошие, — отвечал португалец. — Мы взяли судно на абордаж. И вот я привел тебе пленника.Высокий лоб этого человека нахмурился.— Этот индиец — тот человек, которого ты пощадил? — спросил он после некоторого молчания.— Да, Сандокан. Тебе это неприятно?— Ты знаешь, что я уважаю твои причуды, друг мой.— Знаю, Тигр Малайзии.— И чего хочет этот человек?— Стать пиратом. Я видел, как он сражается: он настоящий храбрец.Взгляд Тигра Малайзии потеплел. Морщины на лбу исчезли, как облака под мощным порывом ветра.— Подойди, — велел он индийцу.Каммамури, трепещущий, оттого что находится перед легендарным пиратом, который столько лет уже держал в страхе все народы Малайзии, приблизился.— Твое имя, — спросил его Тигр.— Каммамури.— Кто ты?— Маратх.— Значит, сын героев?— Вы говорите правду, Тигр Малайзии, — с гордостью подтвердил Каммамури.— Почему ты покинул свою страну?— Чтобы попасть в Саравак.— К этой собаке Джеймсу Бруку? — спросил Тигр с выражением явной ненависти.— Я не знаю, кто это Джеймс Брук.— Тем лучше. И кто у тебя в Сараваке, если ты плыл туда?— Мой хозяин.— Кто он? Быть может, солдат раджи?— Нет, он пленник раджи.— Пленник? А почему?Индиец не ответил.— Говори, — коротко сказал пират. — Я хочу знать все.— Хватит ли у вас терпения выслушать меня? Это длинна» история, к тому же страшная и кровавая.— Такие истории я люблю. Садись и рассказывай. Глава 4СТРАШНАЯ ДРАМА Каммамури не заставил повторять себе дважды. Он уселся на стоявший рядом с диваном резной табурет и, немного помолчав, как бы для того, чтобы собраться с мыслями, сказал:— Вы слышали о Сундарбане священного Ганга?— Я не знаком с этими землями, — отвечал пират, — но знаю, что это дельта великой реки. Ты хочешь рассказать мне об отмелях, которые преграждают там устье?— Да, об этих огромных отмелях, покрытых гигантским бамбуком и населенных дикими зверями, об отмелях, которые протянулись там на много миль от устья Хугли до устья Ганга. Мой хозяин родился там, в Черных джунглях. Он красив, силен и очень смел. Это самый храбрый человек, какого я встречал за всю мою жизнь. Ничто не могло заставить его дрожать: ни яд кобры, ни чудовищная сила питона, ни когти бенгальского тигра, ни арканы его врагов.— Его имя? — спросил пират. — Я хочу знать этого храбреца.— Его звали Тремаль-Найк, охотник на тигров и змей Черных джунглей.Сандокан выпрямился, пристально глядя на маратха.— Охотник на тигров, ты сказал? — спросил он.— Да.— Почему его так прозвали?— Потому что он охотился на тигров в джунглях.— Человек, который охотится на тигров, не может не быть храбрецом. Даже не зная его, я чувствую, что мне нравится этот мужественный индиец. Продолжай: мне не терпится узнать, что дальше.— Однажды вечером, когда Тремаль-Найк возвращался из джунглей, на своем пути, среди кустов муссенды, он встретил девушку чудесной красоты. Она посмотрела на него несколько мгновений грустным взглядом, потом исчезла. Но от этого видения сердце Тремаль-Найка дрогнуло, и в нем зажглась любовь.А через несколько дней на берегу острова, который зовется Раймангал, было совершено преступление. Один из наших, отправившийся охотиться на тигра, был найден мертвым с арканом на шее.— О!.. — воскликнул пират с удивлением. — Кто же это смог задушить охотника на тигров?— Наберитесь терпения, и вы это узнаете. Тремаль-Найк, как я сказал, был человеком храбрым. Взяв меня с собой, он отправился на Раймангал, решив отомстить за нашего несчастного товарища. Мы выследили убийц и добрались до их логова.Сначала мы услышали таинственный грохот, исходивший из-под земли, а потом из дупла гигантского баньяна вылезли полуголые люди, причудливо татуированные. Это были убийцы нашего несчастного товарища.— А дальше? — спросил пират с загоревшимся взором.— Тремаль-Найк никогда не колебался. Выстрелом из карабина он уложил главаря негодяев, и мы бросились бежать.— Молодец Тремаль-Найк! — воскликнул Тигр. — Продолжай. Эта история развлекает меня больше, чем абордаж корабля, груженного золотом.— Мой хозяин, чтобы запутать следы и сбить преследователей, отделился от меня и укрылся в большой пагоде, где встретил… Угадайте кого?— Наверное, девушку.— Да, девушку, которая была пленницей у этих людей.— Но кто они такие?— Почитатели божества, которому приносят человеческие жертвы. Ее зовут Кали.— Страшная богиня индийских тугов?— Богиня душителей.— О! Я знаю их, — сказал пират. — Эти люди свирепее, чем тигры. В моем отряде было несколько.— Тугсы здесь у тебя? — с дрожью в голосе воскликнул маратх. — Я погиб!— Не бойся, Каммамури. Когда-то они были у меня, но сейчас их нет. Продолжай свой рассказ.— Эта девушка, ее звали Ада, полюбила моего хозяина. Она знала, какая опасность ему угрожает, и умоляла его немедленно бежать. Но он был человек без страха. Он остался там, решив сражаться с тугами и, если удастся, похитить пленницу.Но, увы, он слишком понадеялся на свои силы. Вскоре в пагоду ворвались двадцать человек и несмотря на его упорное сопротивление повалили его, связали, а главарь душителей, жестокий Суйод-хан, всадил кинжал ему прямо в грудь.— И он не умер? — спросил Сандован, подавшись вперед.— Нет, — продолжал Каммамури, — не умер. Я нашел его в джунглях, окровавленного, с кинжалом, еще торчащим в груди, но все-таки живого.— А зачем его бросили в джунгли? — спросил Янес.— Чтобы его сожрали тигры. Я отнес его в нашу хижину и заботливо вылечил, но сердце его осталось раненным черными глазами девушки и никогда уже не могло излечиться от этой раны. И, выздоровев, он снова отправился на Раймангал, чтобы увидеть свою любимую. Мы сели в лодку и ночью, во время урагана, спустившись по Мангалу, причалили к острову.Никто не сторожил вход в баньян, и мы проникли в подземелье, углубившись в темные его коридоры. Мы узнали, что тугсы, которым не удалось вырвать из сердца девушки любовь к Тремаль-Найку, решили сжечь ее живой, чтобы успокоить гнев своей богини, и мы торопились, чтобы спасти ее.— А почему ей запрещалось любить? — спросил Янес.— Потому что она была жрицей, Девой пагоды, посвященной Кали, и должна была оставаться девственницей всю жизнь.— Что за порода негодяев!— Я продолжаю. Пробравшись длинными коридорами, убив на пути часового, мы оказались в большой зале, поддерживаемой сотней колонн и освещенной бесчисленными лампами, распространявшими какой-то голубоватый, мертвенный свет.Двести душителей с арканами в руках сидели вокруг. Посередине возвышалась статуя богини, перед ней стояла чаша, где плавала красная рыбка, которая, по их поверьям, содержит в себе душу богини;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20