А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 





Эмилио Сальгари: «Жемчужина Лабуана»

Эмилио Сальгари
Жемчужина Лабуана


Пираты Малайзии – Сандокан – 1



Library of the Huron: gurongl@rambler.ru
Эмилио СальгариЖемчужина Лабуана Глава 1ПИРАТЫ МОМПРАЧЕМА В ночь на 20 декабря 1849 года неистовый ураган бушевал над островом Момпрачем.Гонимые яростным ветром, как сорвавшиеся с привязи лошади, бежали по небу черные облака. Бурный тропический ливень обрушивал на остров потоки воды. Шторм, не стихавший уже третьи сутки, с пушечным гулом разбивал огромные волны о его каменистые берега.Этот дикий остров, расположенный в нескольких сотнях миль от западных берегов Борнео, был известен как убежище грозных пиратов и пользовался дурной славой у моряков.Но сейчас он казался необитаемым. Ни в хижинах, притаившихся под сенью огромных деревьев, ни на судах, стоявших в бухте на якоре, ни в темных лесах, окружавших поселок пиратов, не было видно ни огонька.Лишь на восточной оконечности острова, на скалистом мысу, далеко выдававшемся в море, мерцали во мраке две точки – два ярко освещенных окна.Там, в доме, одиноко стоявшем среди полуразрушенных укреплений, в одиночестве бодрствовал в этот глухой час ночи сидевший у стола человек. Это был мужчина лет тридцати, по-восточному смуглый, с лицом энергичным и мужественным, исполненным какой-то суровой красоты. Его черные, как смоль, слегка вьющиеся волосы длинными прядями падали на плечи, коротко подстриженная борода обрамляла слегка впалые щеки, а крутые смелые брови, точно две арки, подпирали высокий лоб.Он сидел у стола, заставленного бутылками и хрустальными графинами, и держал в руке бокал с вином, но не пил, а сидел в отрешенной задумчивости, словно мыслями был далеко.Внутреннее убранство этого дома своей странной беспорядочной роскошью резко контрастировало с простым и суровым внешним видом его. Снаружи его можно было бы принять за дом таможенника или смотрителя маяка – внутри же он был убран, словно княжеский дворец.Стены комнаты, освещенные красивой золоченой лампой, были обиты парчовыми тканями, а пол застлан роскошным персидским ковром. Еще несколько таких же ковров, рассеченных местами ударами сабель, как ненужная рухлядь, были свалены у окна.Справа у стены стоял турецкий диван, а напротив – старинная фисгармония, вся заваленная нотами. И всюду были развешены или в беспорядке разбросаны вещи редкие и немыслимой ценности: старинные картины кисти известных мастеров, древние книги в кожаных переплетах, сверкающий хрусталь и тончайший фарфор; по углам стояли шкафы из красного и черного дерева, полки которых ломились от ларцов и шкатулок, золотых и серебряных ваз, битком набитых жемчужными ожерельями, бриллиантовыми подвесками, старинными камеями, кольцами и браслетами с драгоценными камнями. И все это сверкало и переливалось в свете лампы, вспыхивая искорками и бликами всех цветов.На длинном столе у дивана были разложены карты и лоции, навигационные приборы и подзорные трубы, а над самим диваном развешено разнообразное оружие, холодное и огнестрельное, всех стран и времен. Здесь были и дамасские клинки, и разнообразные кинжалы и сабли в драгоценных изысканных ножнах, и старинные пистолеты, и карабины новейших систем.Человек, сидевший у стола, был погружен в глубочайшую задумчивость, казалось, он не видит и не слышит ничего. Он сидел так уже долго, не меняя положения, не шевельнув ни одним мускулом лица, когда резкий удар грома, потрясший весь дом до самого основания, вывел его из задумчивости.Он быстро встал, отбросил назад длинные волосы и прошелся по комнате, бесшумно ступая остроносыми сапогами по мягким коврам.– Полночь… – пробормотал он. – Уже пятые сутки, а Янес еще не вернулся.Он взял со стола бокал с вином, медленно выпил его и задумчиво подошел к фисгармонии. Ударил пальцами по клавиатуре, извлекая низкие, мрачно звучавшие ноты, и тут же оборвал мелодию – последние звуки ее затихли в завываниях ветра и шуме бури.Вдруг он быстро повернул голову и прислушался к чему-то за стенами дома, точно за этим шумом уловил какой-то другой долгожданный звук. Потом набросил плащ и вышел из дома.Широким уверенным шагом он прошел вдоль укреплений и остановился на самом краю скалы, о подножье которой неистово билось взъяренное море. Ветер жестоко трепал его волосы, дождь стекал по лицу, но он стоял неподвижный, как этот скалистый мыс у него под ногами, и жадно вдыхал порывы бури, устремив взгляд в бушующее море.При короткой вспышке молнии, на долю секунды осветившей морскую даль, он увидел маленькое суденышко, которое входило в бухту, лавируя среди стоявших там на якоре кораблей.– Это Янес, – проговорил он в живейшем волнении. – Наконец-то! Пора.Четверть часа спустя какой-то человек в широком плаще с капюшоном, с которого ручьями стекала вода, решительными шагами вошел в дом, где его так нетерпеливо ждали.– Здравствуй, Сандокан! – сказал он с чуть заметным португальским акцентом, сбрасывая плащ и снимая с плеча спрятанный под ним карабин. – Брр! Какая адская ночь!– Да, дорогой Янес, – улыбаясь, ответил тот. – Я уже начал беспокоиться за тебя.Он наполнил вином два хрустальных бокала и протянул Янесу один из них.– Выпей, дорогой!– За твое здоровье, Сандокан.– За твое.Они опрокинули бокалы и уселись друг против друга за стол.Янес был несколько старше своего товарища: лет тридцати трех или тридцати четырех. Среднего роста, хоть и крепкого сложения, он ничем не привлек бы к себе внимания, если бы не острый взгляд глубоко запрятанных серых глаз, что в сочетании с волевым подбородком и твердо сжатыми губами указывало на сильный характер. С первого взгляда было ясно, что человек этот много пережил и многое в своей жизни повидал.– Ну, Янес, – с нетерпением спросил Сандокан, – ты видел эту девушку?– Нет, но многое о ней разузнал.– Ты не высаживался на Лабуан?– Я кружил все время поблизости. Но ты же понимаешь, что на берег, охраняемый английскими канонерками, трудно высадиться человеку моего сорта.– Расскажи мне о девушке. Кто она?– О ней говорят, что это необыкновенная красавица, что волосы у нее светлые, как золото, глаза голубые, как море, а лицо так прекрасно, что способно околдовать любого. К тому же она очень умна, и у нее очень приятный голос – когда она распевает свои арии, местные жители приходят послушать ее под окном. Они в ней души не чают, ведь она к тому же добра.– Кто она, чья она дочь?– Одни говорят, что дочь какого-то колониста, другие называют английского лорда, а третьи уверяют, что она ни больше ни меньше как родственница губернатора Лабуана.– Странно, странно… – пробормотал Сандокан, прижав руку ко лбу.– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Янес.Но Сандокан не ответил. Он резко поднялся, охваченный волнением, подошел к фисгармонии и пробежал пальцами по клавишам. Звуки музыки, порывистой и страстной, заглушили шум бури за окном.Янес, взглянув на него, ограничился лишь тонкой улыбкой. Он взял со стола бокал и с видом уставшего человека откинулся в кресле, смакуя вино.Но Сандокан не дал ему сделать и двух глотков. Он быстро вернулся к столу и хлопнул по нему ладонью так яростно, что стол покачнулся и бокалы зазвенели на нем.Это был совсем не тот человек, что минуту назад: его лоб был нахмурен, губы крепко сжаты, глаза, казалось, метали молнии. Но именно таким его и знали все пираты Момпрачема, которыми он предводительствовал уже десять лет подряд.Множество кораблей исчезло за эти годы у берегов Малайзии, множество сокровищ перекочевало из их трюмов на Момпрачем. Это был человек, чья необычайная храбрость и отвага снискали ему прозвище Тигра Малайзии.– Янес! – воскликнул он тоном, в котором звенел металл. – Что делают англичане на Лабуане?– Укрепляются, – спокойно отвечал португалец.– Они замышляют что-то против меня?– Думаю, что да.– Ну что ж, пусть только сунутся в мой Момпрачем! Я покажу им, что значит приблизиться к логову Тигра. Тигр уничтожит их всех до последнего и выпьет их кровь. Что они говорят обо мне?– Что пора покончить с этим дерзким пиратом.– Они очень ненавидят меня?– Они согласились бы потерять все свои корабли, лишь бы поймать тебя и повесить.– Ах так!– А что же ты хочешь, дружище? Ты же много лет не даешь им покоя. Их берега покрыты следами твоих набегов, их города и гавани опустошены тобой, множество их кораблей по твоей милости покоится на дне моря.– Да, но чья в этом вина?! – вскричал Сандокан. – Разве все эти люди, все англичане не были так же жестоки и неумолимы со мной? Разве не они убили мою мать, моих братьев и сестер? Разве не они изгнали меня с моей родины? Сколько зла они причинили мне! Они пришли, чтобы убить меня и сделать рабами мой народ, и теперь я ненавижу их всех и буду мстить им всем до конца своих дней… Я беспощаден с моими врагами, но я никогда не обижал слабых, не грабил бедных, не издевался над побежденными. Тысячи людей могут подтвердить это.– Их очень много, – сказал Янес. – Со слабыми ты всегда был великодушен. И с теми женщинами, которые попали к тебе в плен и которых ты отпустил, не притронувшись к ним, и с бедняками, которых ты защищал от притеснений богатых, и с моряками, терпевшими бедствие, которые спаслись благодаря тебе. Но к чему ты ведешь?Сандокан не ответил. Он молча ходил по комнате, скрестив руки и опустив голову на грудь. О чем думал этот неустрашимый человек? Янес, хоть и давно знал его, не мог угадать это.– Сандокан, – спросил он, немного спустя, – о чем ты думаешь?Тот остановился, устремив на него мрачно-задумчивый взгляд, но ничего не ответил.– Что-то мучает тебя, – настойчиво повторил Янес. – Неужели ты так расстроился, что англичане ненавидят тебя?Но и на этот раз пират промолчал.Португалец поднялся, раскурил сигару и направился к двери.– Доброй ночи, дружище, – сказал он.Сандокан встрепенулся и остановил его быстрым жестом руки.– Одно слово, Янес.– Слушаю, – сказал тот.– Завтра я отправляюсь на Лабуан.– Ты?! На Лабуан!..– А почему бы и нет?– Я никогда не сомневался в твоей храбрости, но это же чистое безумие, залезать в самое логово своих врагов.Сандокан бросил на него взгляд, в котором сверкнуло пламя. По лицу его пробежала гневная судорога, но он подавил себя и промолчал.– Дружище, – заметив это, сказал португалец. – Судьба благосклонна к тебе, но не испытывай слишком судьбу. Британский лев уже давно точит когти на наш Момпрачем. Возвращаясь, я видел крейсер и несколько канонерок, бороздивших наши воды. Что-то слишком уж они зачастили сюда.– Если британский лев сунется сюда, он встретится здесь с Тигром Малайзии! – воскликнул Сандокан, сжимая рукой свой кинжал. – Посмотрим, чьи когти острей!– Я не сомневаюсь, что ты здесь задушишь его, – сказал Янес. – Но предсмертный хрип его достигнет берегов Лабуана. Целые флотилии двинутся против тебя. Умрет много львов, но и Тигр погибнет тоже.– Я!..И вновь гримаса решимости и гнева пробежала по его лицу. Но тотчас усилием воли он взял себя в руки, и лицо его стало спокойным, хоть бледность и не оставляла его. Он взял со стола хрустальный графин с вином и осушил его одним махом.– Ты прав, Янес, – сказал он совершенно спокойно. – И все-таки завтра я отправлюсь на Лабуан. То, что влечет меня туда, неодолимо. Я должен увидеть эту девушку с золотыми волосами! Я должен…– Ни слова больше, дружище! – прервал его Янес. – Идем лучше спать. Глава 2ЖЕСТОКОСТЬ И ВЕЛИКОДУШИЕ На следующий день, когда солнце приблизилось к полудню, Сандокан вышел из дома, уже готовый взойти на корабль.Одет он был по-походному. На нем были длинные сапоги из красной кожи и бархатная куртка, украшенная вышивкой и бахромой. На поясе сабля с массивной золотой рукояткой, а за поясом – крисс, кинжал с большим змеевидным лезвием, очень распространенный в Малайзии.Он остановился на краю утеса, внимательно оглядел поверхность моря, ставшего спокойным и гладким к утру, и устремил взгляд на восток.– Она там, – прошептал он в глубокой задумчивости. – Там эта прекрасная женщина с золотыми волосами, которая каждую ночь является мне во сне. Что ждет меня впереди, счастье или гибель? Но что бы ни случилось, я не отступлю.Он тряхнул головой, словно отгоняя дурные мысли, и медленным, спокойным шагом спустился по ступенькам, высеченным в скале.На берегу его уже ждал Янес.– Все готово, – доложил он. – Я велел снарядить два лучших судна из нашей флотилии, усилив их двумя тяжелыми пушками.– А люди?– Они собрались на берегу. Тебе остается лишь выбрать лучших.– Спасибо, Янес.– Не надо благодарностей, Сандокан, – промолвил тот грустно. – Возможно, я подготовил твою погибель. Подумай, дело серьезное.– Не волнуйся, дружище, пули сами боятся меня.– Будь осторожен, очень осторожен!– Постараюсь. И скоро вернусь. Мне нужно только взглянуть на нее, чтобы избавиться от этого наваждения. Взгляну – и сразу вернусь.– Будь она проклята! – в сердцах сказал Янес. – Я бы собственными руками задушил того пирата, который рассказал тебе о ней.– Не беспокойся, Янес. Пойдем!Они пересекли бастион с батареей тяжелых орудий, поднятых на вал, перешли по мостику глубокий ров и вышли на берег бухты, посреди которой стояли на якорях двенадцать малайских парусников, называемых праос.На площадке среди складов и портовых построек, выстроившись в два ряда, их уже ждали человек триста пиратов, закаленных в штормах и битвах морских разбойников, сеявших ужас на всех морях архипелага Малайзии и готовых по первому знаку Сандокана броситься за ним в огонь и в воду.Каких только лиц, каких только типов не было здесь! Тут собрались отборные головорезы, известные на всех тропических широтах. Среди них были и коренастые малайцы, проворные и ловкие, как обезьяны, и рослые темнокожие даяки с острова Борнео, и сиамцы с желтыми лицами, и индийцы, бугисы, яванцы, несколько тагалов с Филиппин, и даже негритосы с курчавыми головами, с кожей, черной, как самая черная смола.Трепет пробежал по длинной шеренге пиратов, когда Сандокан появился среди них; их глаза загорелись, а руки легли на рукоятки кинжалов. Всем хотелось отправиться с Сандоканом, все стремились выйти с ним в море. Эти люди не спрашивали себя, что их ждет впереди, очертя голову, в любой момент они готовы были броситься в неизвестность.Сандокан остановился и окинул довольным взглядом своих тигрят, как он любил называть их.– Патан, – позвал он. – Выйди вперед.Мощный малаец с оливковой кожей выступил из строя вперед с той характерной раскачкой, которая выдает моряков.– Сколько людей в твоем отряде? – спросил Сандокан.– Пятьдесят, Тигр Малайзии.– Все надежны?– Все жаждут крови.– Посади их на те два судна и уступи половину Батолу.– А зачем?Сандокан бросил на него взгляд, заставивший задрожать этого носорога, не боявшегося даже залпа митральез.– Повинуйся, и ни слова, если хочешь жить, – сдвинув брови, холодно сказал Сандокан.Малаец склонился и быстро отошел, смешавшись с отрядом, стоявшим за его спиной.– Пошли, Янес, – сказал Сандокан, проследив, как пираты садятся в лодки и отплывают к своим судам. – Мне пора.Они уже двинулись к пристани, когда их догнал безобразный негр, гориллоподобный, с огромной головой и длинными до колен руками – яркий образчик тех страшных негритосов, которые встречаются на островах Малайзии.– Откуда ты, Килидалу? – спросил его Янес.– С южного берега, – ответил негр, тяжело дыша.– И какие новости ты нам принес?– Хорошую новость, белый господин. Наши заметили большую джонку у островов Ромадес.– С грузом? – спросил Сандокан.– Да.– Хорошо. Через три часа она будет в моих руках.– А потом ты пойдешь на Лабуан?– Прямо туда, Янес.Они остановились перед богатой шлюпкой, в которой, приготовив весла, сидели четверо малайцев.– Прощай, брат, – сказал Сандокан, обнимая Янеса.– Прощай, Сандокан. Будь осторожен, не делай глупостей.– Постараюсь, – кивнул тот.Он прыгнул в шлюпку, и в несколько ударов весел малайцы придали ей быстрый ход.– Поднять якоря! – громко скомандовал он экипажам сразу двух парусников, поднявшись на борт одного из них.Пираты бросились выполнять приказ, и вскоре оба судна бок о бок вышли из бухты, взрывая носом голубые волны Малайского моря.– Какой курс? – спросил Сабай у Сандокана, который принял на себя командование большим судном.– Острова Ромадес, – ответил тот.Ветер был попутный, юго-западный, и оба судна быстро набрали скорость в двенадцать узлов, редкую для других судов, но обычную для малайских парусников, имевших большие паруса и легкий, узкий, как у гоночной яхты, корпус.Оба судна, на которых Тигр Малайзии отправился в эту экспедицию, были выстроены по особому проекту. Они по крайней мере вдвое превышали своими размерами обычные праос. И кроме того, он сам и Янес, не имевший во всем, что касалось морского дела, себе равных в Малайзии, значительно усовершенствовали их.
1 2 3 4